Чужая

      Прошло четыре дня нового учебного года в сельской двухэтажной школе, расположенной между поляной, служившей стадионом, и большим фруктовым садом. На перемене дети резвились на открытом воздухе. Прозвенел звонок на третий урок. Ученики забежали и расселись по своим местам. Девятый класс приготовился к уроку литературы. Вошла их классная руководительница, преподаватель литературы Елена Степановна с новой ученицей. Девятиклассники уставились на неизвестную девочку, которая была ростом ниже педагога. У незнакомки каштановые волосы, зачесанные ото лба и схваченные на затылке резинкой. Ее овальное лицо украшали умные блестящие карие глаза. Опущенной рукой она держала кожаную сумку утонченной красоты.

 Елена Степановна властно сказала:
- У нас будет учиться Наташа Снегирёва.Сейчас никаких вопросов. С ней вы познакомитесь на перемене. Она будет сидеть за первым столом с Таней Топорковой, а мы, не теряя времени, займёмся уроком.
Наташа положила на стол учебник, дневник, раскрытую тетрадь и сосредоточила внимание на учительнице. Елена Степановна написала мелом на доске три вопроса, присела за учительский стол, сделала запись в журнале, отметила отсутствующих и обратилась к классу:
- У кого готов ответ на первый вопрос?

  У Снегирёвой при чтении высокого качества художественной литературы  зрительно воспроизводились пейзажи, местность, внешность героев. Она, словно наяву, слышала их разнообразные голоса. Наташа эмоционально переживала вместе с книжными героями их радости, беды, несчастья. Девочка чувствовала запахи трав, океана, полей, которые передавались словами. Снегирёва любила читать и надолго запоминала прочитанные произведения, поэтому, ознакомившись с вопросами, написанными на доске, быстро сообразила на них ответы и красиво подняла прелестную руку, получила разрешение учителя, встала и дала исчерпывающий ответ. Голос у Наташи был завораживающий и ласкал душу.
  Педагогу понравилась её манера коротко и грамотно строить предложения, безупречно логично рассуждать.

  По привычке Толя Болтов ёрзал за последним столом у окна. Художественные произведения ничего не порождали в его воображении, не пробуждали в его душе никаких эмоций. Он был абсолютно глух к словесному творчеству. Литература нагоняла на этого юношу смертельную скуку. Толя написал записку, сделав в ней четыре ошибки: «Ты откудЫ прЕлИтела, СнИгирь?» Озорник  внимательно следил за учительницей. Как только Елена Степановна начала писать мелом на доске, повернувшись спиной к классу, Болтов на цыпочках сделал два широких шага, бросил записку на стол перед Снегирёвой и бесшумно вернулся на своё место.
 
  Новая ученица равнодушно отодвинула клочок бумаги в угол стола и не отвлеклась от объяснения учительницы. Толя переправил незнакомке ещё два безграмотных послания. Учительница возмутилась, сердито хлопнула ладонью по столу и пронзительно крикнула:
- Болтов! Перестань мешать Наташе своими неумными писульками!

  На перемене класс перешёл в кабинет математики. Снегирёва и здесь заняла  место слева за первым столом, достала из сумки и положила на край стола всё необходимое для урока. К ней подошёл Болтов. Он был тучен и высок ростом. Подросток, ехидно улыбаясь, принялся хамить:
- Так, так, Снегирь! Значит, ты не хочешь со мной дружить, так сказать, брезгуешь.
- Почему же?- певуче отвечала Наташа. – Обязательно познакомимся. Я не привыкла на уроках заниматься посторонними делами.

  Толя похабно рассмеялся, обнажив крупные зубы. У него была врожденная потребность делать людям пакости, видеть на их лицах возмущение и находить в этом удовольствие. Он продолжал безобразничать – взял со стола чистую, без единой записи, тетрадку в клетку. Наташа с интересом наблюдала, как сумеет Толя придраться к новенькой тетрадке. Подросток саркастически захохотал:
- Смотри-ка, тетрадь. Ха-ха-ха! Разве такой чистой тетради место на столе? Её место вот где, - и он швырнул тетрадь в урну, стоящую в углу около двери.

 У Снегирёвой от обиды появились слёзы на глазах. Толя ещё громче  смеялся, показывая пальцем на Наташу:
- Из-за чепухи плачет! Ха-ха-ха!

  К ним подбежала Таня Топоркова, крепкая, ширококостная, жизнерадостная. И, поблёскивая голубыми глазами, убеждённо затараторила:
- Снегирёчек, ты что, плачешь? Не принимай близко к сердцу безобразия Толи. Бей его наотмашь по роже, иначе он тебе житья не даст. Он с детского сада вредный, трусливый и ещё ябеда. Во втором классе Тола оторвал от моего пальто две пуговицы. Это увидели другие и мне сказали. Я ему, мерзавцу, по морде нахлестала, так он и его маманя к директору ходили, на меня жаловаться. Наташа, наплюй на него. Сейчас большая перемена, поспешим в сад, яблок наедимся.

  Она оттолкнула Болтова, ладошкой ударила его по лицу, схватила Снегирёву за руку и потянула за собой. На ходу Таня весело рассказала, что в дальнем углу сада, у дороги, стоит старая громадная яблоня и на ней вкусные-вкусные яблоки. Девочки-подростки подошли к этой яблоне и увидели, что в густой зелёной кроне на толстом суку основательно устроился Андрюша, их одноклассник. Завидев девочек, он начал аккуратно кидать им яблоки. Поймав несколько штук яблок, они отошли под соседнюю грушу и с удовольствием ели. 
  Таня, поглядывая снизу вверх на Андрюшу, сплетничала:
- Андрюша озорной, шустрый, весёлый и очень хороший. Девчонок любит – страсть! Мои вещи он нёс во время летнего похода. Вообрази: на свой рюкзак взгромоздил мой и тащит на своем горбу. Толя над ним смеётся, но Андрюша на него ноль внимания.

 Звонок позвал учеников на четвертый урок. Снегирёва заняла свое место и, к своему удивлению, обнаружила, что всё, припасённое ею к уроку, исчезло. Она посмотрела в своей сумке, под столом, около стола, но пропажу не обнаружила. Учительница математики, полная, добродушная, прочитав в журнале новую фамилию, участливо спросила:
- Вы, Снегирёва, что-то ищете?
- Исчезли на перемене тетрадь, учебник, дневник, ручка и линейка, - сообщила расстроенная Наташа.

 - Я догадалась: спрятал Толя! - воскликнула звонко Топоркова. – Никто другой в нашем классе такого безобразия себе не позволит.
Она побежала к нему. Тот пытался от неё ускользнуть, но Таня всё же догнала его и начала, сверкая весёлыми глазами, бить кулачками. Толя, защищаясь от ударов руками, выкрикнул:
- Топор! Посмотри в своей сумке: там Наташины вещи!
Таня из своей сумки достала и отдала Наташе её пропажу.

 Класс сразу успокоился. Урок алгебры начался.

  После окончания уроков Толя Болтов был обязан по графику дежурить: подмести и вымыть пол в кабинете русского языка и литературы, закреплённом за их классом. Он перехватил в коридоре уходящую домой Снегирёву и объяснил ей, что, по давней традиции, новый ученик или ученица в первый день своего пребывания в школе делают генеральную уборку в помещении, закреплённом за классом; рассказал, где находятся веник, ведро, тряпка и швабра. Наташа с недоверием отнеслась к сообщению Толи и решила посоветоваться с классным руководителем. Однако, у Елены Степановны было в тот день всего три урока, и она отправилась домой. Снегирёва прошла в кабинет, взяла ведро, сходила в техническую комнату за водой и начала подметать пол. Вбежал Андрюша. Круглое его лицо смущённо сияло. Подросток снял с себя пиджак и небрежно бросил  на стол, сделал стойку на руках, выхватил веник из руки Снегирёвой и подмёл пол, затем вымыл. Вынес воду на улицу. Вернулся, поставил ведро на место, расставил мебель, надел пиджак и, покраснев, смущённо сказал:
   - Наташа! Я хочу, чтобы ты первый день учёбы в нашей школе запомнила тем, что кто-то полюбил тебя с первого взгляда, - и убежал.

  Так началась у Снегирёвой жизнь в новой для неё школе. Наташа хорошо училась, участвовала в художественной самодеятельности, в спортивных мероприятиях. Она сдружилась с отличницей Таней Топорковой, которая постоянно улыбалась от своего крепкого здоровья и охотно рассказывала Наташе всё, что ей было известно о каждом ученике, учителе и местном жителе. Однажды Таня, широко распахнув в испуге голубые глаза, предупредила Снегирёву:
- Берегись Веру Килину. Она тупая, завистливая и очень жестокая. Ей только недавно исполнилось четырнадцать лет, но она уже, понимаешь – уже, дружит с шофёрами. Болтают, что Вера в экстазе кусается. Мать и ругала, и била, в конце концов, отступилась от неё.

  В середине октября готовились в школе провести осенний бал. Ученики девятого класса помогали украшать зал бумажными цветами и жёлтыми листьями деревьев. Снегирёва, в спортивном костюме, стоя на деревянной переносной лестнице, привязывала под потолком за трубу водяного отопления конец чёрной нитки. На этой нитке через каждые полметра висели картонки с номерами. Обе руки у Наташи были заняты. Вдруг кто-то сзади рывком сдернул с неё брюки, державшиеся на поясной резинке. Девушка какие-то секунды простояла с обнажёнными белыми трусиками. Наташа одной рукой быстро натянула штаны и в негодовании посмотрела на людей в зале, пытаясь догадаться, кто это сделал.
 Присутствовало восемь человек из разных классов.  Андрюша, Топоркова и учителя на минуту вышли по делам. Толя Болтов стоял к ней спиной. Его с короткой стрижкой голова и в клетчатой рубашке плечи мелко тряслись от смеха. Наташа ждала, что хоть кто-нибудь назовет имя хулигана, оскорбившего её. Все молчали. Снегирёва, сдерживая слёзы, выкрикнула:
- Кто посмел такое безобразие сделать?
- Мы своих не выдаем, а ты чужая, - ответила Вера Килина; её мутные глаза светились победой.

 Снегирёва вернулась домой и, обливаясь слезами, рассказала своим родителям, как её оскорбили. Отец успокаивал:
- Не плачь, доченька, рано или поздно станет известно имя того, кто такое хулиганство сотворил, и за это его будут презирать.

  Наташа мало-помалу успокоилась, и семья решила, что ей всё же надо побывать на балу. Родители подойдут позже, чтобы проводить дочку домой.

  К семи вечера в школьном зале набилось много народу. Становилось тесно и душно. Снегирёва, как и большинство в юные годы, была прекрасна. По-своему прекрасна. На ней --- светлое торжественное платье. Чёрные бусы подчеркивали белизну  красивой шеи; каштановые волосы мягко, невесомо ниспадали на плечи. Карие шелковистые большие глаза блестели и выделяли её из толпы. Может быть, поэтому, а может быть, потому, что она новый человек, подростки и парни со всех сторон украдкой посматривали на Снегирёву, стоявшую рядом с Топорковой.

  Ведущая бала, ученица десятого класса, по микрофону сообщила:
- Объявляется конкурс на лучшее исполнение вальса. Просьба к участникам танцевать под одним из номеров, подвешенных под потолком.

  К Снегирёвой через небольшую свободную часть в середине зала подошёл ученик одиннадцатого класса, поклонился  и вежливо пригласил на танец. Наташа мельком глянула на юношу: деревенская внешность, высокий рост, добрые грубоватые черты лица. Он дружелюбно протянул ей широкую шершавую ладонь. Наташа, улыбнувшись, вложила свою ладошку в его руку, и они закружились в вальсе, ведя ни к чему не обязывающий разговор, а над ними под потолком висела картонка с номером 16. После окончания танца жюри – две молодые учительницы и три ученицы старших классов – единодушно признало, что лучше всех исполнила вальс пара, танцевавшая под номером 16. Снегирёвой и её напарнику под одобрительные крики толпы вручили шуточные призы – пластмассовые детские игрушки.
 
  Наташа, улыбаясь, подошла к подруге Тане, а парень – к своим друзьям.
К Снегирёвой подскочила подвыпившая Вера Килина, икнула, сильно толкнула  рукой в плечо и грубо потребовала:
- Выйдем, поговорим!
- Зачем? – Наташа недоуменно смотрела в покрасневшее от выпитого спиртного лицо Веры.
- Там узнаешь, - угрожающе ответила Килина, схватила  потной рукой нежную руку Наташи и потащила ее из зала.

 В этот момент Топоркову пригласили на танец, и она, увлекаемая парнем, весело крикнула:
- Держись, Снегирёчек! Я после танца приду к тебе на помощь!

  На улице было темно и прохладно. Осеннее чёрное небо с мерцающими холодными звёздами. Вера, покачиваясь, упрямо шла в глубь тёмного сада и остановилась под высокой яблоней, бесформенной громадой чернеющей в ночи. Яркий свет из окон двухэтажной школы с трудом разгонял темноту и слабо освещал двух девушек. Вера приблизила свое лицо к лицу Наташи. Изо рта Килиной противно пахло луком и самогоном. Вера угрожающе спросила:
- Ты чего отбиваешь у меня парня?
- Кого? – встревожилась Наташа.
- Того, с кем танцевала.
- Ха-ха-ха! Что за чепуха! Мало ли с кем придётся танцевать за долгий вечер. И что же, по-твоему, я со всеми буду свататься? – рассудила Снегирёва.
- Все будут танцевать, а ты – не смей! – свирепела во хмелю Вера. – Если тебе непонятно, то я объясню по-нашему, по-деревенски.
  Килина уцепилась за волосы Наташи, рванула изо всех сил и ударила её голову о свою коленку. Наташа, даже не вскрикнула, замертво упала. Вера, пошатываясь, направилась на бал.

  Проходивший мимо сада молодой шофёр заметил в тусклом свете от окон школы, что одна девушка швырнула другую за волосы на землю. Ту, которая уходила, он узнал по силуэту – малолетняя шлюха Вера Килина. Шофёр продолжал идти, но видел, что упавшая в светлом платье девушка лежала на холодной земле и не шевелилась. Он подбежал к ней и приподнял за плечи – её голова свисала. У парня сжалось сердце, и он изменившимся голосом закричал:
- Верка! Стерва! Вернись! Ты, может быть, убила девчонку!

 В сыром ночном воздухе далеко разнесся его душераздирающий крик.
В школе – переполох. Вызвали неотложку. Врач, в годах, осмотрел пострадавшую прекрасную девушку, лежащую на лавке в светлом фойе школы. У него, не раз выписывавшего медицинские заключения о причине смерти, не хватило духа произнести роковые слова. Он, запрокинув голову, чтобы сдержать эмоции, как-то боком, неуклюже направился к выходу.



 Директор школы Кирилл Матвеевич, тридцати пяти лет, был потомственным крестьянином. Деревенский труд приводил его в душевное равновесие и являлся основным источником дохода. Тот воскресный день, как и все выходные, он решил полностью посвятить своему хозяйству. Встал в пять утра. Начал со свинарника. Шесть крупных свиней под утро проголодались и требовательно повизгивали. Директор, отталкивая их ногой, вычистил загон. К этому времени жена приготовила пойло. Кирилл Матвеевич вынес шесть вёдер пойла и вылил в кормушки. Свиньи жадно пили. Руководитель школы вычистил из-под коровы навоз, посыпал пол желтой свежей соломой. Жена начала доить корову. Хозяин перешёл к бычкам и у них навёл порядок. Потом – к овцам. В семь утра наставник учителей выпроводил корову в стадо, отвел двух бычков на огород, где была скошена трава. Затем он чистил курятник. И в завершение всех дел вилами перекидал навоз от сараев в большую кучу на краю огорода. Запах навоза нравился руководителю школы. Изрядно уставший, морально удовлетворенный, в хорошем настроении он вошёл в коридор большого дома, который специально для него построил колхоз. Кирилл Матвеевич переоделся в домашнюю легкую одежду.

  Затрещал телефон. Директор отозвался. Заведующий районным отделом образования, его закадычный друг, позабыв поздороваться, взволнованно басисто спросил:
- Ты знаешь, что у вас вчера на балу погибла ученица девятого класса?

  Кирилл Матвеевич редко бывал на субботних мероприятиях в своей школе – считал это обязанностью классных руководителей и своих заместителей – и о трагическом событии ничего не знал. Чувство собственной безопасности подсказало ему, что не случайно заведующий в такую рань, да ещё в воскресенье, звонит ему домой. Директор притворным страдальческим голосом ответил:
- Знаю.
- Запомни хорошенько и убеди всех, - властно гремел голос начальника, - Килина не хотела убивать Снегирёву, она только пыталась напугать свою одноклассницу и случайно нанесла ей смертельный удар.
В трубке послышались частые гудки. Директор догадался, что начальник озлобленно прервал телефонный разговор.


 В понедельник по распорядку после третьего урока в коридоре школы проводилась линейка для учеников средних и старших классов. Воспитанники вместе с классными руководителями выстроились вдоль стены, напротив окон. Появился Кирилл Матвеевич в сером костюме. Манжеты белой рубашки оттеняли его красные, натруженные руки. Расхаживая перед строем, директор, морщась как бы от душевной боли, говорил:
- В субботу в результате несчастного случая погибла ученица девятого класса Наташа Снегирёва. Запомните: Килина не хотела её убивать, а попыталась припугнуть и, сама того не желая, неловко ударила Наташу, от чего та умерла. Завтра состоятся похороны Снегирёвой. От каждого класса приготовить по одному венку и одному выступающему у могилы с соболезнованием. А Килина страдает от происшествия с Наташей. Нам, следовательно, надо подумать о живой и помочь Вере преодолеть стрессовое состояние, в котором она находится.

 Все дети и учителя, присутствующие на линейке, подумали: «Вы, Кирилл Матвеевич, думаете не столько об ученице, сколько о собственном благополучии». Эта не озвученная мысль чётко пронеслась по школьному коридору.

  Руководитель школы, загибая пальцы, продолжал:
- Гибель Снегирёвой – это во-первых. Во-вторых, скоро заканчивается первая учебная четверть и надо всем, у кого плохие отметки, получить от учителей дополнительные задания, выполнить их и ответить на более высокую оценку. Напоминаю: в нашей школе всегда самая лучшая успеваемость в районе…

 Он ещё долго говорил. Ученики не слушали его и, изнывая от скуки, смотрели в окна на осеннее хмурое небо.

 После гибели Снегирёвой прошло два года. Её могила имела мраморный памятник и ограду из блестящей нержавеющей стали. На вертикальной плите  укреплена в керамике цветная фотография Наташи. Под фотографией надпись буквами под цвет золота. Пришли  родители и присели на скамейку внутри ограды. Мать плакала и рассказывала:
- Милая Наташенька! Нет справедливости в жизни. Обращались мы с жалобами во все мыслимые инстанции, чтобы упечь Килину в тюрьму за твою погибель. Ничего у нас не вышло. Вся система образования, словно стеной, оградила её от справедливого возмездия, лишь бы за чиновниками не числился факт тяжкого преступления школьницы. Верке присудили всего два года условно, и она живёт на свободе и развратничает. А тебя, наша милая доченька, нет среди нас, мы не слышим твоего певучего голосочка, не видим твоего нежного личика…

  Отец, сидя рядом с женой, сжав губы, стиснув руки, смотрел в землю и пытался понять, почему его дочка, умница, добрая, нежная, дисциплинированная, навсегда осталась чужой в этой деревенской школе.