85. Им словно небо управляет!

Полуподвал, свет через малое оконце,  у стен по лежаку, решетки и проход по середине. Четырежды меняется охрана. Еда два раза в день. Утром  заходит женщина, вопрос один и тот же:
-Не надо ли чего?
Сутяга, калачиком свернувшись, лежит на лежаке, на нем проводит дни и ночи, а Гордан меряет шагами пол.  Дверь распахнулась, служивых четверо, пятый в нарядном балахоне под руку женщину ведёт. Сутяга подскочил,  через решетку тянет руки.
-Любимая, любимая моя, ты видела его?
-Не хочет,  в допросной комнате сидит и отвечает на  вопросы. Я  была там, где Клад провел последние полгода. Из щели пробивался лучик, щит деревянный, щепки, бумажные обрывки, каменья разные, от старого одеяла лоскуты.   В пещерке,  каждый камень ощупала  руками,   просила сына уберечь. Он там пробудет до весны, а после, в каменном мешке напротив. Не суди, иного выхода не знала.   Нам дали разрешение на обряд.
-Спина не слушается, ноги тоже, я не могу  предстать в красе.
Злата смеётся, слова подобные припоминает,  после обвала лежал любимый  прикованный к  лежанке. Мать плакала и причитала, если б не ты, успел бы сын к скале прижаться, кому он неподвижный нужен? Подушкой запускает в мать, и отвечает ей, мне нужен!
-Как Ростик на тебя похож.  Раз в год  посмертников выводят на плиту,  я поселюсь у пропасти напротив.
-Я жертву не приму, живи в долине.
 Обряд желанный завершен. Злата любуется цепями, они просты. Объятия,  последние касания рук, мгновения эти останутся при них,  в негожих днях напомнят и согреют.
 Гордан лег на лежак и отвернулся. Припомнил первый свой обряд, цепи висели  на стене, хозяева их не носили. А Мира, простушка Мира, цепь не снимала даже ночью.  Три  года не являлся к Злате, вошел, ногою дверь открыл, тогда не понял, что не рада. 
Он выделяется средь  многих умом и телом,  власть для него с дыханием схожа.  Богатство, власть, дед и отец болели ими, и он болезнь ту перенял. Характер,  победа - да, любой удар чему-то учит,  преграда есть – перешагни.
Сутяга   муками исходит, а он, в который раз просчитывает путь,  не побеждён, хоть  и в темнице, посмертный плен не беспокоит, впустую годы не прошли, набрался опыта и знаний.
 Двенадцать лет. Собраны мешки в дорогу, мать  у двери с тоскою смотрит вслед, как и отец, он  с нею  не простился, пугает бледность на лице. Последние слова, до пяти лет ты ласков был и обнимал меня с любовью.  Полмесяца  в пути, вершина под ногами, он от простора ошалел.  Отец кричит:
-Мечта, что бы мои потомки владели этим миром, всем! Долина - первый камень,  веками на пути стоял, ты должен покорить её.  За второй грядой народ медвежий, левей змеиная порода,  за ними Лебеди и Волки, правее Соколы и Совы, за перевалом Скорпионы и вольный люд,  не признающий власть. Под нами центр, где сходятся пути всех поселений  этой  суши. Я не один мечтой болею,  без жалости соперников мети, в лоб не ходи, расшатывай  основу. Наследника от глупой не рожай, и женам никогда не открывайся.
Тайная жена красива, ради мечты, пришлось покинуть. Мира, законная жена,  сын от неё довесок лишний, улыбчив, мягок и пуглив,  собаки малой испугался. В Мире, он волю подавить не смог, не перечит, но  дело делает своё.  Пытался ладить разговором, ответила:
-Совет предупредил,  душа  на глубине колодца,  не с чистою, а мутною водою. Со временем казаться стало, правы они, ты  в стороне, а не со мною.
Злость вырывается наружу.
-Насчет Совета,  старческие  бредни, их независимость пугает, я зять Владыки, меня во власть не допускают! Я в дом, а ты сидишь в кружке,  завидев мужа, замолкаешь. 
-Перед обрядом не скрывалась,  учили мастерству, в котором без конца секреты,   ты тоже скрытен от меня.

Добиться близости не получилось, он хлопает дверьми, надолго исчезает. Вернулся, новость сообщает:
-Напали на Орлов, отец и дед в замесе тоже, за пропасть выселяют нас. Она ответила:
-Я знаю.
А дальше месть, её не трогает,  он Клада избивает. Сын плачет, за руки хватает, к коленям льнёт и милость просит:
-Отец не надо, больно, больно! Люблю тебя, и маму тоже.
Мира в тревоге,  на теле  сына синяки, он тянет за лепешкой руку, удар, озлобленное слово:
-Не заслужил.
Клад молча на лежанку лёг, Мира  еду ему подносит.
-Не буду, ничего не буду.
Сын спит, тревога нарастает, низ третий месяц  не кровит,  внутри  комочек  завязался. Гордан обнял её:
-Носи спокойно,  отец отмежевался от тебя,  я окружил себя людьми, жильё, еда всегда в достатке.  Я не привык плестись в хвосте, мне позарез нужна открытость. Разметки все на стол, не те которые открыты.
Утром, собрав свои пожитки, она устроилась по найму. Через неделю сын  исчез. Орлы с дознанием  явились, шутя,   ответил:
-На жеребенка поменял,  а ежели серьёзно, мой каждый шаг известен был, вы же меня пасете справно. 
Не пойманный, не вор, его оставили в покое.  Клад у Учителя в клетушке, через два года мимо проходил, вдруг детская рука за полу крепко ухватилась, с трудом он слово разобрал:
-Отец!
От удивления присвистнул.

У Учителя в гостях, напиток тянет,  дверь распахнулась, Клад на пороге, Учитель за вихры схватил, визг, вырывается, к коленям жмется, с трудом на место водворили.
Осматривают клеть. Запор надежный,  растеребил зубами прутья, через свиную клеть пролез. Память удивила, обычно в возрасте его,  дети  о прошлом забывают. 
Гордан, сына давно похоронил, на предложение, убить,ответил коротко:
-Загнется сам.

За ним пришел через полгода:
-До невозможности на пятки наступают, зацепят, взамен на Клада,  выкуплю  свободу.
Он долго место выбирал, куда запрятать, подсказал Учитель.
-Твой дед  на русло старое набрел, добрался  до реки подземной. О том, что русло есть, указано в разметках, его камнями завалили,  запруду  возвели. Как лис,  на всякий случай за поворотом  ход пробил. 
Учитель сам доставил Клада, кол  в щель забил и посадил на цепь. Отец являлся очень редко,   цепь снял и наказал, за ним ни шагу.  Еще два года пролетело,  Клад  наловчился ползать вверх. Глаза садились, обострялся слух, еды для роста не хватало. Он вслушивался в звуки, он их любил и ими жил.  Мать свою  вообще не помнил, но  песни в нишах памяти засели и, когда ветер доносил   таинственные звуки, он замирал.
Подобного Учитель не знавал, почти по вертикали Клад делал пробные шаги, на  выступе передохнул,  спустился. Десятки раз на дню   вверх – вниз и,  если пробный путь длиной  в четыре  роста  занял  неделю, нынче, он по нему  взбирается, словно шагает по земле.  Что подсказало, инстинкт иль разум,  движение   по прямой опасно, он дробит путь. В нем спешки нет, к середине лета  Клад оказался в каменном мешке.  Мешок, условное название,  предки в скалах выдолбили  углубление длинной в десять локтей и шириною в  восемь,  грани отделали  тесаными квадратными камнями.  Глыба, свалившаяся сверху, разрушила  передний ряд, а два осколка, свидетели  событий, нетронуты лежат. Будучи ребенком, Гордан с дедом, спустившись  на веревках, обследовали  подножье у тех мест. Нашли  останки, принадлежавшие  мужчинам.  Предки  по-разному описывали место, казнили тех, кто нарушал законы Черепашьи и проникал в хранилище святое. Мужчины перед  вступлением во власть, привязывали к ногам веревку,  прыгали вниз,  не доставая шага до земли. Сами мерили  длину,  и сами на ногах узлы вязали.  Народ на зрелище стремился, плата немыслимой была, казной владел слуга великого Владыки Ростислава.

В комнате Ростика, Гордан заметил  лук, колчан со стрелами. Снял со стены,  и удивился метке.
-Когда-то о таком мечтал,  отец мой заказал, да мастер помер, откуда вещь?
-Учитель обещал, если я справлюсь,  оставлю навсегда себе. Цель завтра покажу, к ночи скрывается из виду, - ответил сын.
Утром, Ростик подбежал к отцу
-Пора, он начинает выползать, смотри на выступ!
От выступа,  отделился силуэт,  прилип к скале и стал перемещаться. У Гордана дыхание сперло, Клад, это Клад, нагой, черные взлохмаченные патлы, лица не видно. Он шепчет:
-Как? Да можно ли? С такою прытью по вертикальным скалам!
Клад достиг цели, подтянулся и прыгнул в каменный мешок. Присмотрелся,  отца увидел и об опасности забыл.  Стрела  плечо насквозь прошила. Присел, закинув ноги за спину, ступнями, он стал вытаскивать стрелу.
Ростик кричит:
-Попал, попал,   в него попал!
Натянута вторично тетива, Гордан  ударом вышибает лук, срывается:
-У лучника меж стрелами нет промедления, соперник трижды мог убить!  Сын не в мужчину, в девку превратился, я оторву тебя от юбки.

Он шел к Учителю на встречу, перед открытой дверью замер, услышал отголосок разговора:
-Сын не его, не дам распоряжаться.
Тогда в слова  жены   не вник. Учитель  поспешил замять.
-Его ни кто не отнимает, он твой с рождения и до ямы. Пора к мужскому делу  приучать, годы черту перешагнули. 
Злата растеряна,  в глаза не смотрит, умоляет;
-Не отнимай, без Ростика  умру.

 Глядя ей в след,  Учитель произнес:
-Клешнёй вцепилась, портит сына, ей девку надобно родить. Ростик удобный для Владыки,нам подчинится без напряга. А Клад,  в нем столько мощи от природы.
Гордан вскочил.
-Я ненавижу его мать, готовил ей погибель дважды, из-под завала выползла, терплю  потери, на днях казнили пятерых, моя опора в подземелье.
-Не распыляйся, предупреждал, заговоренные они, дела подземные дороже жизни, любые пытки не помогут. То, что наметили, исполнил, поговорим о деле утром.  Как с Кладом быть?  Я наблюдал, умением, сноровкой восхитился, им словно небо управляет. Опасен стал,  заметить могут.
-Убей его!
-Я собирался, ты не дал, сам приговором занимайся.