Опять метель

С наступлением зимы все вокруг преобразилось до неузнаваемости. Зеленый лес укрылся белой тубой, река спряталась подо льдом, куда-то подевались бабочки а некоторые птицы давно перебрались в теплые края. Мэни заерзал на своей скамейке в его родном сквере. Когда стаи диких гусей тянутся по ночам высоко в небе, когда женщины, не имеющие котиковых манто, становятся ласковыми к своим мужьям, когда Мэни начинает ерзать на своей скамейке в парке, это значит, что зима на носу.
 Желтый лист упал к нему на колени. То была визитная карточка  от Деда Мороза; этот старик добр к постоянным обитателям  этого сквера и честно предупреждает их о своем близком приходе. На перекрестке четырех улиц он вручает свои карточки Северному ветру, швейцару гостиницы, чтобы постояльцы ее приготовились.
 И Мэни понял, что для него настал час учредить в собственном лице комитет для изыскания средств и путей к защите своей особы от надвигавшегося холода. Поэтому он заерзал на своей собственной скамейке.
 Зимние планы его не были особенно честолюбивы. Он не мечтал ни о небе юга,ни о о его жаркой маленькой стране, ни о поездке на яхте по тому-же Средиземному морю со стоянкой в Хайфском  заливе. Трех месяцев заключения — вот чего жаждала его душа. Три месяца верного крова и обеспеченной очень даже приличной еды, в приятной компании, вдали от посягательства его дружков — для Мэни это был поистине предел желаний.
 Уже несколько лет гостеприимная тюрьма  служила ему зимней квартирой. Как его более счастливые сограждане покупали себе билеты во Флориду или на Ривьеру, так и Мэни делал несложные приготовления к ежегодному паломничеству в места не столь отдаленные. И теперь время для этого наступило.
 Прошлой ночью три воскресных газеты, которые он умело распределил — одну под пиджак, другой обернул ноги, третьей закутал колени, не защитили его от холода: он провел на своей скамейке в прекрасном месте очень беспокойную ночь, так что повый приют рисовался ему желанным и вполне своевременным. Мэни презирал заботы, расточаемые городской бедноте во имя милосердия. По его мнению, закон был милостивее, чем филантропия. В теперь уже его городе имелась тьма общественных и частных благотворительных заведений, где он мог бы получить кров и пищу, соответствовавшие его скромным запросам. Но для гордого сына великого народа Мэни- дары благотворительности были тягостны. За всякое благодеяние, полученное из рук филантропов, надо было платить если не деньгами, то унижением. Как у Цезаря был Брут, так и здесь каждая благотворительная койка была сопряжена с обязательной ванной, а каждый ломоть хлеба отравлен бесцеремонным залезанием в душу. Не лучше ли быть постояльцем тюрьмы? Там, конечно, все делается по строго установленным правилам, но зато никто не суется в твои личные дела.
Решив, таким образом, отбыть на зимний сезон в это замечательное заведение,Мэни немедленно приступил к осуществлению своего плана. В тюрьму вело много легких путей. Самая приятная дорога туда пролегала через общение с полицейским. Мэни встал и, выйдя из парка, пошел по асфальтовому морю, которое образует слияние двух центральных улиц. Здесь он остановился у залитого огнями кафе, где по вечерам сосредоточивается все лучшее, что может дать виноградная лоза, шелковичный червь и протоплазма.
 Мэни верил в себя — от нижней пуговицы жилета и дальше вверх. Он был чисто выбрит, пиджак на нем был приличный, а красивый черный галстук бабочкой ему подарила в День Благодарения одна дама-миссионерша. Так он прибыл в отделение полиции.                – -Я хочу сделать заявление. Я изнасиловал! Дежурный полицейский: – Ну, что ж бывает…     – Но это было заказное изнасилование! – Заказное?! – Да! Я ее… везде – везде, и контрольный - в голову!
 Но...Хохма не прошла.Мэни вышел опечаленный,прошел прямо и свернул. По-видимому, его путь к счастливой зимовке не будет усеян розами. Что делать! Надо придумать другой способ проникнуть в рай.
 На углу  внимание прохожих привлекали яркие огни витрины с искусно разложенными товарами. Мэни с омерзением в душе побрел дальше… Вторая неудача.
 На противоположной стороне улицы знакомый ростовщик встретил Мэни и разговарился с ним:
- Скажи,Мэни, что бы ты сделал, если бы нашел на улице десять золотых?
- Спрятал бы в карман.
- Нет, порядочные люди так не делают! Надо отнести в полицию.
- Хорошо,уважаемый.
- А если бы ты нашел на улице десять тысяч золотых?
- Отнес бы в полицию.
- Вот шлемазл!Ты и в Африке шлемазл! Надо спрятать в карман!
- А разве так поступают порядочные люди?
- Когда у тебя в кармане такие деньги, то гори она огнем, эта порядочность!
Из-за угла появились двое полицейских...
 — Эй, Кон, подсоби ка мне!
 Они аккуратно скрутили и уложили Мэни левым ухом на бесчувственный тротуар. Он с трудом поднялся, сустав за суставом, как складная плотничья линейка, и счистил пыль с костюма. Арест стал казаться ему радужной мечтой,а тюрьма — далеким миражем. Полицейские, стоявшие уже за два дома, засмеялись и отправились дальше.
 Пять кварталов миновал Мэни, прежде чем набрался мужества, чтобы снова попытать счастья. На сей раз ему представился случай прямо-таки великолепный.На одной,уже хорошо заснеженной скамейке,какой-то человек читал газету. К нему подходит Мэни, внимательно присматривается:
- Простите, вы случайно не сын Льва Марковича?
- Нет.
- Но вы так похожи на Льва Марковича. Наверное, вы все-таки его сын...
- Я же сказал, что нет!
- Странно, вы просто копия Льва Марковича. Признайтесь - вы его сын!
- Оставьте меня в покое!
Мэни отходит, но все-таки возвращается:
- Простите, я понимаю, что  я вам надоел, но мне кажется, вы меня разыгрываете. Конечно же вы сын Льва Марковича.
Тот (устало):
- Ну хорошо, я  пойду и спрошу у мамы...И пошел....

 Мэни засеменил за ним следом, нахально стал рядом с ним, приподнял шляпу и сказал:
 — Ах, какая вы милашка! Прогуляемся?
Полисмен продолжал все это наблюдать. Стоило оскорбленному дать знак, и Мэни был бы уже на пути к своей мечте- тихой пристани. Ему уже казалось, что он ощущает тепло и уют полицейского участка.Но...  Новый приятель его вдруг обвил шею Мэни, как плющ вокруг дуба, и под руку с ним они мрачно проследовали мимо блюстителя порядка....  На ближайшей улице Мэни стряхнул своего спутника и пустился наутек. Он остановился в квартале, залитом огнями реклам, в квартале, где одинаково легки сердца, победы и музыка. Женщины в мехах и мужчины в теплых пальто весело переговаривались на холодном ветру. Внезапный страх охватил Мэни. Может, какие-то злые чары сделали его неуязвимым для полиции? Он чуть было не впал в панику и дойдя до полисмена, величественно стоявшего перед освещенным подъездом , решил ухватиться за соломинку.
 Во всю мочь своего охрипшего голоса Мэни заорал какую-то пьяную песню. Он пустился в пляс на тротуаре, вопил, кривлялся — всяческими способами возмущал спокойствие.
 Полисмен покрутил свою дубинку, повернулся к скандалисту спиной и заметил прохожему:
 — Это  студент. Они сегодня празднуют свою победу над футбольной командой  колледжа. Шумят, конечно, но это не опасно. Нам дали инструкцию не трогать их.
 Безутешный Мэни прекратил свой никчемный фейерверк. Неужели ни один полисмен так и не схватит его за шиворот? Тюрьма  стала казаться ему недоступной Аркадией. Он плотнее застегнул свой легкий пиджачок: ветер пронизывал его насквозь.По дороге,не поднимая глаз он набрел на вход в картинную выставку.Уже в картинной галерее он пристал с расспросами к дежурному:
 - Скажите, это картина Ван Гога?
 - Нет, это Мане.
 - А это Сезанн, не так ли?
 - Нет, это Гоген.
 - Но вот это - точно Пикассо! С картины на Мэни смотрели две,знакомые до боли личности.
 - Нет, это зеркало....
 Обернувшись он увидел рядом с собой полицейского....

 Снег слепил глаза.В табачной лавке Мэни стало тепло.Хотелось спать! И вдруг он увидел господина, закуривавшего сигару от дорогой зажигалки. Свой шелковый зонтик он оставил у входа. Мэни схватил зонтик и медленно двинулся прочь. Человек с сигарой быстро последовал за ним.
 — Это мой зонтик, — сказал он строго.
— Неужели? — нагло ухмыльнулся Мэни, прибавив к мелкой краже фейверк оскорблений. — Почему же вы не позовете полицейского? Да, я взял ваш зонтик. Так позовите же его! Вот он стоит на углу.
 Хозяин зонтика замедлил шаг. Мэни тоже. Он уже предчувствовал, что судьба опять сыграет с ним скверную шутку. Полисмен смотрел на них с любопытством.
 — Разумеется, — сказал человек с сигарой, — конечно… вы… словом, бывают такие ошибки… я… если это ваш зонтик… надеюсь, вы извините меня… я захватил его сегодня утром в ресторане… если вы признали его за свой… что же… я надеюсь, вы…
 — Конечно, это мой зонтик, — сердито сказал Мэни.
И! Бывший владелец зонтика отступил. А полисмен бросился на помощь высокой блондинке в пышном манто... Мэни свернул на восток по улице, изуродованной ремонтом. Он со злобой швырнул зонтик в яму, осыпая проклятиями людей в полицейской форме. Он так хочет попасться к ним в лапы, а они смотрят на него, как на непогрешимого папу римского.
 Наконец, Мэни добрался до одной из отдаленных улиц, куда суета и шум почти не долетали, и взял курс в свой родной сквер. Ибо инстинкт, влекущий человека к родному дому, не умирает даже тогда, когда этим домом является скамейка в парке.
 Но на одном особенно тихом углу бедняга Мэни вдруг остановился. Здесь стояла старая церковь с остроконечной крышей. Сквозь фиолетовые стекла одного из ее окон струился мягкий свет. Очевидно, органист остался у своего инструмента, чтобы проиграть воскресный хорал, ибо до ушей Сопи донеслись сладкие звуки музыки, и он застыл, прижавшись к завиткам чугунной решетки.
 Взошла луна, безмятежная, светлая; прохожих было немного; под карнизами уже сонно чирикали воробьи. И хорал, который играл органист, приковал Мэни к чугунной решетке, потому что он много раз слышал его раньше — в те дни, когда в его жизни были такие вещи, как мать, розы, смелые планы, друзья, и чистые мысли, и чистые воротнички.
 Под влиянием музыки, лившейся из окна старой церкви, в душе Мэни произошла внезапная и чудесная перемена. Он с ужасом увидел бездну, в которую упал, увидел позорные дни, недостойные желания, умершие надежды, загубленные способности и низменные побуждения, из которых теперь слагалась его жизнь.
 И сердце его забилось в унисон с этим новым настроением. Он внезапно ощутил в себе силы для борьбы со злодейкой-судьбой. Он выкарабкается из грязи, он опять станет человеком, он победит зло, которое сделало его своим пленником. Время еще не ушло, он сравнительно молод. Он воскресит в себе прежние честолюбивые мечты и энергично возьмется за их осуществление. Торжественные, но сладостные звуки органа произвели в нем переворот. Завтра утром он отправится в деловую часть города и найдет себе работу...Так, гуляя и раздумывая о жизни в этом же парке, он вдруг нашел кошелек с тысячей евро в нём. Как добропорядочный, когда-то, человек он не смог нагло присвоить себе чужое. На свою беду он сам позвонил по найденному в кошельке номеру и предложила вернуть хозяину его кошелек за 100 евро, плюс двадцатка на транспортные расходы.

    Пожилая дама, потерявшая кошелек тоже была культурным и порядочным человеком – она тут-же позвонил в полицию и вот, в момент передачи кошелька Мэни и арестовали за вымогательство!
“Если уверенно двигаться в направлении своей мечты и прилагать усилия к тому, чтобы жить той жизнью, о которой мечтаешь, обязательно встретишь удачу, неожиданную в обычное время”,сказал когда-то Генри Девид Торо.И был прав....