Мы пём

М ы    п ё м


    Такого содержания была телеграмма А.И.Куприна на последней станции перед границей, Вержболово,своей жене. На первоначальные тосты по отъезду из Петербурга: «Милая, дорогая, едем Париж. Пьем твое здоровье» и последующие в том же духе, уже не хватало денег, даже на мягкий знак. (В старину телеграммы оплачивали побуквенно, затем – пословно). Так вот гуляли в дореволюционной Руси: Мы – пём.
   
- Основная вина Джона была эта: брать не больше 200 тонн сверх положенного груза. Такие вот ввел ограничения.
    Ну и проходило – старое судно, фуэ-муэ. А потом так и пошло. Спрашивают меня: а больше можешь?- Могу. -  Сколько? – А сколько надо? – Ну, 600 тонн сможешь? – Да ради бога. – Точно? – Давай! За 12 часов я загрузил пароход. Полностью. Конец шланговки бутана и конец отшланговки пропана.
    А почему так раньше не грузились?
    И пошли телеграммы.
    А Джона нет. А почему так грузились? Распоряжение было.
Старший Андрузский темнил-темнил, сбежал. Они два пидора. Что старший, что младший. Этого лет 15 знаю. Дерьмо.
- Володя, забудем про него. Еще если выпью – аут.
- Заставили Славика Калитвенцева обьяснение писать: почему?
- Славик мой сын посаженный, а ему – отец посаженный. Я их женил с Лией.
- А тут заваруха. Благодаря Джону дурные работы записали в ремонтные ведомости: замена балластных танков. Как это так? Никто ничего не знает. Хайдер полез:
- А где этот чиф – финиш лоадинг? (конец погрузке).
    Манас, кэп, иногда мне то же самое:
- Где этот «финиш лоадинг» офицер?
И иранцы тоже. Все ищут Джона. А он уже давно на берегу.
- Это психология: каждое производство должно иметь своего мудака. Карнеги читать надо.
- Это не психология, это  - жизнь.
- Это повторение.
- Дед, может хватит? Тебе уже не катит ни хрена.
- Не тринди, мой капитан! Если есть проблемы – говори.
- Обижаешь, начальник.
- Вовку я очень люблю и тебя.
- Начинается вчерашний вариант.
- А как было вчера?
- Дед признавался в любви.
- А эта зараза очень сильная, да. Я вот сейчас выпью. Мой капитан,т ы выпьешь? Не растраивайся.
- Я уже выпил.
- Я не вижу, чтоб ты выпил.
- Видишь: я уже выпил.
- Как ты хочешь. А что, проблемы есть?
- Оставь на завтра, мать ее за ногу!
- Если есть проблемы, тринди сразу. Вот ты начинаешь, Вовка. Я тоже, наверное, хороший парень. А ты то один, то второй. Я спокойно могу. Могу налево или направо. А вот ты начинаешь: вот я ... и чего?
- Ты это, меня выведешь.
- Понял.
- Что ты понял?
- Я все прекрасно понял.
- Что ты понял, бляха-муха? Ништяк!
- Просто начинаете выгребываться не знаю за что.
- А за что?
- Вот перельем, тогда поймем.
- Нет, ты обьясни, а потом...
- Я знаю за что. Просто у вас кипит там в жопе, хрен знает что.
- У кого, что кипит...
- У кого чего не хватает.
- У меня в жопе...
- Не хватает? Я не про тебя, про себя говорю.
- Последнее время, скажу честно, упустил контроль за своим стулом.
- Охотно верю.
- Раньше: еще лезет, я уже смотрю. А сейчас что-то... Если ты даже скажешь предоставить отчет о моем стуле за последний месяц...
- Никогда не дам.
- Не представляю. Забросил это дело. Но я обещаю исправиться.
- Хорошие ребята попались, давай!
- Что?
- Руку, наверное.
- Нет, дед, так нельзя.
- Все это может привести наши отношения... Ты скажешь: ах ты мать твою так! Ты и годами старше и всякое прочее, но как старший механик...
- На руку. Все. Я вас люблю.
- Ты не должен. Что это: на мою руку, я стармех...
- Да, Вовка, как раз я не стармех. Кому как. Для себя считаю, что лучше дернуть и забыть. Я вас люблю. Чтобы так просто порешить.      
- Саша, вчера это, один любовник...
- А что, я вчера ничего.
- Ага.
- За Веру, Надежду, Любовь и сестренку их Софию пьем...
- А кассета, где эта? Плясать это, вздумал. Целовался с дедом, обьяснялся в любви.
- Отойду немножко.
- А кассета где эта, дед? Чего?
- Плясать Вовка вздумал вчера. Перепробовали все их. А у меня она – я родилась в России...
- В Сибири.
- Так где она?
- У Володи.
- А про майора где?
- У меня.
- Гвардии майора...
- У меня поближе.
- Вы мне гвардии майора, а я вам Машу...
- А стихи кто обещал?
- Это тайна. И я подумал, определился, что таланты мои скромные, но очень большое желание. О,кей. Да и вообще, все это. Стихи. Пошли из-за Наташи. Если б не она – хрен бы я писал. Ну и короче, завертелось. Я понял одну интересную вещь, что каждый из нас – это такой подарок под солнцем! Ты, я, любой. Другое дело, что мы не ценим это. Разве нет, я не прав, Вова?

- Прав.
- И я подумал, раз каждый такая личность, пусть каждый пишет свою историю.
- Единственное, могу сказать – на мне большую литературу не сделаешь.
- Ты что-нибудь как траванешь!
- Если хочешь большую литературу, ориентируйся на Чонкина.
- Какого еще Чонкина?
- Саша, дай я тебе на ушко скажу, чтоб Вовчик не слышал, государственная тайна, абсолютный секрет...
- Ха-ха-ха!
- Он мне на полном серьезе это утверждал,что ему такая баба попалась,с двумя письками. Всякое видел, всякие девки бывали, но – с двумя письками!...
- Вовка, давай я выпью. О,кей?
- Давай.
- Ну бывают такие женщины, гениальные. Гениальные люди бывают?
- Похмелье бывает. Какое бы ни было, но такого у меня не было.
- Ну было. У тебя не было, а у него было.
- Обидно.
- Вот это другой разговор.
- Я считаю себя...
- Обиженным.
- ... кудесником великим, но у меня б ума не хватило придумать такую фуэтень, чтоб у бабы две п... было.
- Он же гарантированно говорил. Друг у него...
- Саша, прости...
- А я ему верю. Вот в этом я ему верю.
- Что две п... у него было?
- Да. Мне он тоже выдал этот биологический феномен. Я ему: не может быть! Может ты спутал: не две письки, а две сиськи?
- Ха-ха-ха!
- Нет. Божится, что его друг тоже трахал ее и убедился в этом. Говорит: я тебе найду этого друга и эту бабу.
    Ну, у меня  не горело искать эту бабу и его друга. Спрашиваю: как ты убедился? – Взял ее за задницу и определил. Лично. Не веришь? – Нет. – Все,ищем друга.
    До друга я уже не добрался. Да. Вот таким людям,Чонкиным, попадается такое счастье. Это не шутки. Это люди, нацеленные на него, и они его получают. А ты на одну - получай одну.
- Вовка, хватит, Владимирыч, кончайте.
- Песню мою вы, конечно, не знаете. Давай я спою ее до конца, а, Вольдемар?
- Не знаю.
- Ее никто не знает, только я. «За Веру, Надежду, Любовь и сестренку их Софию пьём, пьём, пьём. За женщину...». А, ладно, все это образно. Жалко, Вова, что они так проходят, стихи. Вернее, они не проходят, нет. Ты знаешь, нам повезло.
- Ты так считаешь?
- Конечно. Если честно, Вова, хочется так надраться, чтоб никто не знал и самому ничего не знать.
- Вот вчера и надрался.
- А сегодня...
- Самую малость осталось. Сегодня достаточно. Пусть Вовчик отдыхает, задерись.
- Ну да, и что еще?
- И ты ложись, отдыхай.
- И что еще?
- Ни хрена больше.
- За, Веру, Надежду, Любовь и сестренку их Софию пьём.... Хлопнем, Вовка?
- Нет, я не пью.
- Володя, рюмочку одну. Не будешь? Так я выпью за тебя, о,кей? Володя, я выпью за тебя. Да. Я могу выпить за Володю. И он знает, за что.
    Все в жизни делаем из-за бабы.Я думал: она умрет. Нет. Думал: я умру. Хрен. У ней был рак груди, удачно вырезали, хорошо. Володя, ты знаешь ее. С кем она только не была. Гениальная про*****. И вот на такую бабу я попал. Артистка, гастролерша, сука – и вместе с этим, прекрасная женщина! Влюбился, как хрен его знает, кто. Ничего нельзя было сделать. Сочинял, помню: «Ах, присуха моя, как ты зла...». Ладно, выпьем. Что, я один остался? И Володя не может?
- Сможет, если встанет.
- Вечно вы, Поляковы...
- Я ему пополам. Ни хрена, Владимир Григорьевич, я тебе налью, но не знаю, как достанешь. Вообще не будешь? А я налью тебе и себе. Полная рюмка. Будьте здоровы! Вовка, посмотри, как  пью! Жду момента, Вовка. За Веру, Надежду, Любовь... Вовка, я написал песню одну. Но, единственно, никто не знает эту песню: за Веру, Надежду, Любовь...