Пахан

П  А  Х  А  Н


- Так послушать наши разговоры про партию, так все воспринимается, как анекдоты.
- Так это и был анекдот.
- В суровых и мрачных тонах. И получаются в натуре Балбесы или еще кто, у нас на флоте. А с партией...
   Тот, последний мой первый, бомболит, который на пару с капитаном Ващуком писали на меня всякую судовую помойку, был настолько противен мне, что я его и фамилию начисто забыл. Помню только, что лысый был. А Ващук – рыжий. Лысый и рыжий. Хороший тандем, сказочный.
   
   Бывают сильные люди с негативным уклоном. Их хоть уважать можно за силу. А есть – вот говно и ... Кроме говна они ничего стоящего произвести не могут. Перевернуть все наши истории, это - Чонкин. Череп лошадиный хоронили, это точно наши первые на флоте: хоронят череп лошадиный с костями, а выдают за героя. Войнович написал, как пародию на классику.
- Джон же сказал, что это классика.
- Джону надо верить. Они же понимают, что делают. Что Войнович пишет, то этот подтвердит. Ладно, не будем утрировать, они, ребята неплохие попадаются, конечно.
- Сами же насрут, сами же и головы пеплом посыпают. И что интересно – никогда не виноватые.
- Кто?
- Жиды.
- А почему? Потому что они сами никогда от свого лица не действуют. От имени партии, от имени народа, кого угодно. Но не от себя, если это пахнет жареным.
- А вот Вова то, а вот Вова это. А сделай еще и того. Слушай, какого хрена ты распоряжаешься мной?
- Такая мимикрия. Уже в генах сидит:выжить любым путем.Подставить кого, без буфера они не могут.
- Был у нас на «Беби» старпом. У того в крови было: подставить ближнего своего под удар, а самому остаться ни причем. Ручки то вот они!
   
    Это, как наши индусы, которым заложить кого – раз плюнуть. На уровне ябедничества школьного. Не соображают, что это плохо. Живут, как растения. Если ты дуб, а тебе мешает тополь, то ты должен убрать его любым путем. Я не оправдываю индусов, Манджита, в частности.
 
    А у этого старпома в любой момент кто-то должен быть буфером, мало ли что случится. Помню, два наших грека, капитан и электромеханик, очередной раз обрабатывали старпома и напели ему, что Ельцин и Хуссейн – люди ЦРУ. Ну и чиф по инерции и мне несет эту парашу. Я выразил сомнение. Мы поспорили. Очередной раз встречаемся все четверо в каюткомпании, он и говорит:
- А вот дед не верит,что Ельцин и Хуссейн люди ЦРУ!
   Ну, что тут скажешь! Я и говорю:
- Может я за ночь передумал и теперь думаю наоборот. А ты за меня триньдишь. За себя говори.
   
    И так на каждом шагу. Но он был чистый русский. Башкир даже. Я такого редко встречал. Впрямую ему говорил об этой его мерзкой черте. Да, видно, поздно пить боржоми...

- Да задолбали вы про свои дела, пошли они далеко-далеко, эти первые. Уже ж не вернутся...
- Тебе хорошо, у тебя с ними никаких дел не было.
- Ты знаешь, эта тема...
- У меня был один первый помощник, душа-человек, Виктор Павлович.
- Ты мало работал, у тебя только один первый и был.
- И то я с ним успел поскандалить. Сидим мы, пьем бражку и играем в карты в моей каюте.
- И в карты играете, и бражку пьете...
- Бражка стояла под кроватью и была накрыта покрывалом. А мы сидим и в карты играем.
- Оборзели, да, Володя?
- А он заходит. Ну,здрасьте, здрасьте. И понес, и попер... Да я, да мы... А я: да иди ты...
- Обиделся?
- Да. А он: вот если бы я был твоим отцом, я б тебя наказал. А я: если б ты был моим отцом, я б тебе вообще бы накостылял. Просто-напросто. А он: ну попробуй! Я, вроде,  дернулся, поддатый, но ребята попридержали.
- Здоровый ты парень, как я посмотрю!
- Это что! Ты бы видел, что он в «Таллине» вытворял, в кабаке, когда его Иван оттуда вытаскивал. Хорошо, что он соседний стол напоил. Иван пришел, чуть его в ноги не заставили кланяться. Как Иван подошел к столику, за которым Вовчик спал и давай его поднимать, за руку тянуть. Тут два близстоящих стола встали:
- Ты что, сука, кого трогаешь? Это наш Пахан!
Пахан!?

    Иван испугался. Одна надежда, что Вовчик его признает, хоть и пьяный в зю-зю.
- Да нет, ребята, это же Вовчик, я его знаю!
- Ты что? В натуре Пахана трогать? Откуда ты взялся? Пахан не видишь, отдыхает!

    Иван думает, что сейчас вломят и ни за что, главное.
- Мужики, он мне звонил, просил, чтобы я за ним приехал.
 
    А Вольдемар сидит, откинувшись. Понять нельзя. Как доказать? Думает, какого хрена я приехал? А Пахан не встает. Кто-то из их компании говорит, точно, Пахан недавно звонил. Он тебе, что ли звонил?- Ну, да.

- Не помню. Очнулся у Ивана дома. Как еще догадался ему позвонить.
- А Иван в натуре струхнул: не трожь Пахана, Пахан отдыхает.
Думает, жопа. Растолкали Пахана, правда, поторговались: будить-не будить.

- Это ж надо, за вечер такой авторитет!
- Нет, он два или три дня оттуда не вылазил. Что ты, Паханом так просто не станешь.
- Ну, тогда еще обьяснимо.

    С трудом разлепил глаза Вовчик:
- О, Иван!

   Тут все два стола опять соскочили, давай Ивана наперебой угощать: выпей Иван, дерни, Иван!

- Вот балдежники!
- Вот зачастишь как-нибудь в кабак, или своим станешь, или наоборот. Толпа же там такая, легко управляемая.
- А если на шару выпить, так свой в доску, корефан!
- А эти чувствуют, что ты сильный парень, как личность сильный, да еще деньги есть, тогда бери весь кабак в плен! Мы – твои!
- Иван думал,что вот-вот отмутузят по первое число, а тут через минуту лучший кореш пол-кабаку.

- А как получилось?
- Пару дней повыступал... 3 или 4 дня не был дома, потом голос подал из «Таллина».

- Поменял я в отеле «Латвия» сотню долларов, а это по тем временам были большие деньги. Заезжаю в цветочный магазин, беру самые лучшие розы ей, этой тетке. А был я после очень суровой пьянки, так, что меня носило от стены к стене. Тут розы, разговор,  восемь месяцев позади, а она: я не могу, на моей улице красные флаги!- Давай поужинаем тогда. Где? В «Таллине». Ну, вот там я и очутился с ней.

- Весь «Таллин» тебе показался в красных флагах!
- Там музыка играла.
- Там он и Паханом заделался.

- Потом уже пошла музыка, обьявляют: для Ивана Александровича – «Летят журавли»!
А кто такой Иван Александрович? А хрен его знает? Вон сидит Пахан, он знает.

   Иван говорит, захожу, ищу его справа, как договорились. Нормальная ситуация. Вижу, кемарит Вовчик. Я еще не знал, что он уже Пахан. Я к нему. А мне: стой парень! В чем дело? А это мой товарищ. Какой товарищ? Этот? Ошибаешься, это наш Пахан. И уже кто-то в морду целит Ивану, примеривается.
- Но я этого не видел.
- Правильно, Пахан отдыхал. Ну, как он проснулся, Ивана признал, ну тут кто, что. Давай, Иван, выпей. Иван: да я не могу, я на машине. Пошло знакомстово, брудершафт. А Пахан:
- Мужики, помните, я заказывал «Журавлей» для Ивана Александровича? Так это он и есть! Мы ж плясали для Ивана Александровича!

    Как пошло братание!
- Ваня, наверное приторчал, это ж надо, Пахан!
- А этот, который примерялся: давай, Ваня, выпьем, ты – Пахана друг!
- Давайте и мы выпьем за друзей, чтоб они всегда нас выручали, независимо: Паханы мы или нет.