10. Блат выше Совнаркома

Перед окончанием института я женился на однокурснице. Предстояло распределение назначений, и мы, конечно же, хотели получить работу в одном и том же селе (о городе и речи быть не могло – мы заканчивали педагогический институт, откуда  всех выпускников направляли только в сельскую местность).

Но  даже в большом селе – сколько может потребоваться одновременно учителей одной и той же специальности? Можно ли ожидать, чтобы в одной сельской школе оказалось одновременно две одинаковые вакансии?  Такие совпадения  редки. Однако, как удалось выяснить, два таких «парных» назначения прибыли.  А в нашей группе как раз  к этому времени образовались две супружеские пары.

Одним из таких  сёл, где требовались сразу два учителя русского языка, была Гусаровка. И надо же случиться, чтобы Валя Голубцова, жена Юры Малахова,  именно из Гусаровки  приехала учиться в наш Харьковский институт. Ясно, что их с Юрой  туда и распределят.
Вторая пара  заявок поступила из школы села Андреевка Первая – это по той же дороге, что и Гусаровка, только гораздо ближе к Харькову. Впрочем, тоже не рядом: пригородным поездом ехать туда надо было тогда часа два. Но этого мы не боялись – и рассчитывали, что начальство учтёт интересы нашей молодой, только что сложившейся семьи.

Однако человек предполагает, а начальство располагает. И предпочитает тех, к кому больше расположено. Перед окончательным подписанием назначений состоялось распределение предварительное, и вдруг оказалось, что вовсе не нам хотят отдать Андреевку, а двум  приятельствующим друг с другом  студентам. Один из них был староста группы, бывший воин-фронтовик и член КПСС Коля Безвинов, другой – Женя Красюков.

Можно бы ещё понять, если бы это были друзья – не разлей вода. Но нет, просто соседи по общежитию. К тому же, Красюков собирался  поступать в аспирантуру и имел большие шансы на успех. Правда,  студент он был довольно серый. Лучше всех в группе училась моя жена. да и я  не плёлся в хвосте: в зачётке у меня были почти сплошь «пятёрки», «тройки» же – ни одной. И в студенческих научных конференциях  оба отличились. Но дело было в начале – середине 50-х, и как евреям нам об аспирантуре не приходилось и мечтать. Красюкову же на безрыбье  дали рекомендацию. Так что назначение на учительскую должность ему нужно было просто на всякий случай.

Однако вместе с Безвиновым они  составили нам сильную конкуренцию, так как дружили с секретарём  институтского комитета комсомола Васькой Синельниковым. – лицом  могущественным.

Попробовал я было по-человечески, по-товарищески поговорить с Женей и Колей.  Объяснить им, что не разлучаться же нам с Инной, едва поженившись…Однако натолкнулся на холодное упрямство. «У вас свой интерес, у нас – свой!», - сказал мне Безвинов.-  «Что ж, придётся нам с вами побороться»,  – брякнул  я, чтобы хоть как-то сохранить лицо (никакой тайной силы за своими словами  я в виду не имел). – «Поборемся»,  – улыбнулся мне беззлобной, но самоуверенной ухмылкой  образцово-показательный коммунист Безвинов.
Надо было что-то делать. По всем  объективным данным  правота была за нами: ясно, что если есть возможность (а она есть!), то вместе по назначению должны ехать муж с женой. Кроме того, по всем официальным  правилам преимущество в выборе назначений принадлежало лучшим по успеваемости студентам, а лучше нас в группе не было. Прекрасно училась Лида Разуменко (Васьки-комсорга невеста, вскоре ставшая-таки его женой), но она поступает, как Красюков, в аспирантуру… Однако у нас хватало ума понять, что блат Безвинова и Красюкова (дружба с Васькой) перевесит наши официальные, но призрачные права и преимущества. Единственная надежда – достучаться до более высокого начальства: оно должно, должно взять нашу сторону!

Руководствуясь призрачной этой надеждой, мы отправились на приём  в ОблОНО (областной отдел народного образования) – к инспектору по кадрам Максиму Андреевичу Свидану. Как нам было известно, он входит в состав комиссии по распределению назначений, на заседании которой нам предстоит свои назначения получить.  Стали (как нам показалось – вполне убедительно) излагать ситуацию… Но Свидан слушал нас в пол-уха и, не дослушав, заявил:

–  Получите такие назначения, какие будут. Всё. Будьте здоровы!

Попросту сказать – выставил нас вон.   

И тут мы взяли на вооружение  великую советскую пословицу: «Блат выше Совнаркома!» Инне, лишь за четыре года до этого окончившей с золотой медалью одну из школ города, вовремя  вспомнилось:  муж директора этой школы Веры Ивановны - Иван Тимофеевич Федоренко  заведует городским отделом народного образования.

Вместе мы явились в школу к Вере Ивановне и поведали ей о нашей проблеме. Это было добрая и сердечная женщина, очень тепло относившаяся к своей бывшей ученице. Заручившись поддержкой мужа, она велела нам на другой день снова обратиться к Свидану.

– Но он так резко с нами вчера разговаривал… - сказал я.

–  .Неважно, - успокоила  директриса. – Вы только ему скажите: «Мы к вам от Ивана Тимофеевича…» 

На другой день – или даже в этот же вечер – явились мы вновь к Максиму Андреевичу. Он нас не узнал.

– Так. Что у вас? – спросил Свидан скучным и строгим тоном. 

– М-мы   к вам от  Ив-ван-Тмоф-феича… – промямлил  я, ожидая, что начальник по кадрам сейчас рявкнет: «Я же вам уже сказал!...»

Но  Максим Андреевич вдруг расцвёл сразу десятками самых приятных улыбок. Мы стояли перед  столом , за которым он не сидел – восседал. В ответ на моё сообщение он проворно выскочил из-за стола, подставил нам стоявшие поодаль стулья, предварительно вытерев каждый из них  РУКАВОМ  СВОЕГО ПИДЖАКА, словно мы были самыми желанными и долгожданными гостями.

– Да-да-да,  – зачастил он подобострастно. – мне Иван Тимофеевич о вас говорил. Так чего вы желаете?  Рассказывайте – будет сделано всё, что от меня зависит!

Мы ещё раз изложили ситуацию – говорили всё то же самое, но теперь нашего собеседника было не узнать.

– Конечно, конечно, ведь вы муж и жена, да притом отличники учёбы, - воскликнул он. – Хотите работать в Андреевке? Будете! 

Протянул нам обоим руку, проводил в коридор, тряс чернявой, распадающейся причёской, готов был, кажется, расстелиться перед нами или целовать наши следы…

На другой день в кабинете директора института (ректоры тогда стояли только во главе университетов) началось заседание комиссии. Нас с Инной вызвали первыми. Перед тем как войти в кабинет, я успел заметить изумление и растерянность на лице Коли Безвинова.  В кабинете директор сидел за своим большим столом, но и голоса не подал – всем распоряжался  находившийся  по эту сторону стола Максим Андреевич.

– Вы – супружеская пара, - констатировал он. – Имеется две вакансии в средней школе села Первая Андреевка Балаклейского района Харьковской области. Хотите получить туда назначения?  Распишитесь вот здесь.

Вся процедура решения нашей судьбы заняла не более полутора минут. Мы вышли – и на вопрос собравшихся товарищей огласили результат. Безвинов и Красюков стояли растерянные, Красюков посмотрел на меня с нескрываемой ненавистью.

А ведь правда была на нашей стороне. И разве мы виноваты, если положенного нам по закону были вынуждены  добиваться – и добились – по большому блату?! Который – по честной  советской пословице – был выше Совнаркома!