Дедушка

Погрузившись, мы поплыли. Поплыли вниз, во тьму. Рита Эдуардовна стала просто Ритой - где-то даже Маргаритой - сочной, как бочонок огурцов. Она плыла впереди. Ее ноги поросли волосами - от так любимого порнографами "треугольника" уходил по ляжкам к лодыжкам другой треугольник - поросшая темно-рыжими волосами проекция ее ног в работе. Работе водоплавания. Конечно, я мог бы сказать, что на пересечении этих двух геометрических фигур зияла "влажная пещерка" (еще один любимый упомянутыми порнографами термин), но я этого делать не стану: мы пребывали в стихии, нас накрыли толщи тяжелой воды, и поэтому такие высказывания я считаю ненаучными - мы же не пещерные люди? – плюс неисторическими - что есть ис тор и я? - и, наконец, просто не уместными моменту. Мы плыли вниз, на шелест мясистых языков водорослей и эха времени. Иногда голая покорительница темнот что-то булькала в мою сторону, и я, о треуголку которого - я плыл в резиновой треуголке - разбивались в мелкие брызги пузыри ее выдыхательных коммуникаций, казалось, слышал: "А помнишь?" Конечно же я, плывя, помнил, а что не помнил, то - вспоминал; пока и не вспомнил тот самый первый день, когда она, зайдя в наш класс, не встала грудью у блэкборда, с указкою наперевес: «Ха!» Вспомнив, я ударился головою о жесткое дно. О, жесткое дно!

(Отрывок)