Продолжая кашлять

Когда проходит голова, начинается депрессия. На этом празднике куча моих знакомых. Им хорошо, они проходят мимо меня с бокалами вина, сытые и довольные. От странного волнения у меня сводит желудок. Я лишний. Посторонний. И никто не ответит почему. Меня пытаются подбодрить подмигивания и дружеские похлопывания по плечу. Все бестолку. Я впервые здесь. Высокие потолки, красные тона, тяжелые занавески на окнах. Движение людей вокруг становится интенсивней. Крутятся там и тут, случайно подталкивая меня то в одну сторону, то в другую, призывая присоединиться к их хаотичности. Я не удерживаю равновесия и падаю прямо на бутылку шампанского, разбивая ее ногой. Никто не замечает. Никто не видит. Сидя в углу с закатанной штаниной, выковыриваю кровавые осколки и бросаю на пол. Боли нет. Боли нет. И оттого есть депрессия. Прийдя в себя, вижу вокруг другое помещение. Пустое. Деревянные стены. Солнечные свет пробивается через раму выбитого окна. Я поднимаюсь и, прихрамывая, выхожу из дома. Это место точно за городом. Вся земля усеяна пеплом, кажется, будто даже воздух пропитан им, залетает в легкие при каждом вздохе. Рядом группа людей, три человека, у точно такого же дома, махают мне руками, призывая подойти. Расслабиться не хочешь? Легко. Подставляй вены. Две секунды и мое тело уже тряпкой лежит на земле. Голова продолжает работать и я, как мне кажется, довольно членораздельно спрашиваю: что это за дерьмо? Ответ вышел беззвучным движением губ в расплывшейся улыбке. Грязный подъезд и сколотые лестницы. Поднимаюсь наверх. Меня там кто-то ждет. Возможно. За мной еще двое, отстают на один пролет, мне не знакомы. Ускоряю шаг. Стены исписаны граффити, измазаны говном и еще черт знает чем. Второй этаж. Третий. Четвертый. Лестница обрывается. Как всегда. Сдохни! Сдохни! Сдохни! Человеческое тело, приступ пошлости и порок мыслей. Свернись навсегда молоко, дающее младенцу жизнь. Укрась свой балкон слизистыми органами. Намотай на фонарь двеннадцатиперстную кишку. Пусть все веселятся. Тут так принято. На гребне волны. В отрыв. В десятку. Кол колом. Прости, забыл, как тебя? Ага, понятно, воин пустословия. Пусть твои раны гноятся, не трогай их. Пусть рак движется своей дорогой, хватит цепляться за жизнь. Не думаю, что в этом есть хоть грамм смысла, но когда меня спрашивают имя, я называю чужое. Каждое утро меня тянет блевать от своей сущности. Не слишком оптимистично, не правда ли. Хочу быть старым. Продаюсь за бесценок. Бесполезность букв методично вбивает меня в бетон отчуждения. Я выкинул свой счастливый билет лотореи. Голос Курта звучит все громче. На втором этаже всегда холоднее. А еще выше, там, наверху, совсем уж мороз.
Ты знаешь свою правду. Будучи совсем ребенком, он откопал в песочнице мертвое тело человека и, поседев в сию же минуту, осознал на сколько мир по глупому устроен. Через двадцать лет он повесился. Всему нужно время.
Солнце обжигает немые лица, выпаривает из них пот и истерически хохочет. Оно против нас. Принуждение передозировки.
Стая дворняг разбегается по подворотням, улицы заполнены собаками и их добычей, непрерывно выполняющих свое предназначение. Мои пальцы вонзаются в деревянную рукоятку ножа. На этой войне лучше умереть. Я знаю, вы хотите моей смерти.
 - Ты останешься?
 - Прости.
 - Что это значит?
 - Это конец.
 - Конец чего?? Ты больше не вернешься?!
 - Нет.
 - Что?? Как ты смеешь так поступать со мной?!
 - Прощай.
 - Тварь! Я всегда знала, что ты подлая сволочь!
 - Закрой дверь.
 - Убирайся прочь!!
 - Ага.
Когда двери лифта открылись на первом этаже, она уже стояла там, ее ногти вцепились мне в одежду и тянули к себе. Вся моя рубашка промокла от ее слез, помада оставалась на щеках и шее. Она пыталась упасть на колени и тянула меня туда же.
 - Прошу, не оставляй меня!
 - Поздно.
 - Я все сделаю, останься!
 - Нет.
 - Что произошло? Почему это стало невозможным?
 - Меня преследуют.
 - Кто тебя преследует?? Что за чушь??
 - Новое этическое движение.
 - Чего??
 - Это закрытая организация.
 - Зачем им тебя преследовать??
 - Заговор.
 - И что ты намерен делать??
 - Я педставляю для тебя угрозу.
 - И?
 - Сяду на поезд и уеду.
 - Я с тобой!
 - Дура...
 - Извини. Разве нет других выходов??
 - Есть один.
 - Какой?
 - Алкоголь.
 - Что??
 - Он помогает мне думать.
 - Ну...
 - Я скоро вернусь.
 - Ну ладно...
 - И, кстати...
 - Что, милый?
 - Шлюхи тоже помогают мне сосредоточиться.
 - Что ты сказал!!?
 - Не волнуйся, я скоро, малышка.
Я больше не вернулся. Как обычно, чувствуя глубокие терзания одиночества и ненужности, двинулся преследовать первого попавшегося прохожего. Проходил за ним весь вечер, посетил немало притонов и скверных мест. Будучи одетым в престижный костюм, его носило по грязным подъездам. Герой на героине. Я не знал кто он. Но с каждой минутой, он становился мне все ближе, я был готов вот-вот попрощаться с собственным "Я" и раствориться в его жизни, как кусок сливочного масла на сковороде. Звезды на небе наполнялись смыслом, воздух отбрасывал вонь улиц и пропитывался прохладой. Счастье было так близко, что все мое нутро съеживалось от его присутствия, внизу живота ощущалось приятное жжение. И вот тогда я понимаю, что в моих силах забрать его жизнь себе, а не просто вливаться в нее со стороны. Ведь я до сих пор сжимаю в кармане деревянную рукоятку складного ножа. Темнело. Мы становились все ближе. Один удар и он на коленях. Еще. Но умер не он, а я. Его жизнь теперь у меня и я буду ее хранить до следующего раза. А моя - лежит рядом с телом, отпала как кожа гремучей змеи. Любовь становится слаще, когда один умирает.
Я уничтожу вас, когда поднимусь. А пока, разреши мне спеть под твою дудку. Священники тоже сдают анализы и молятся на них. Мои отношения похожи скорее на похороны. Я жду с лопатой в руках, сеятель и потребитель. Никто не станет тем, кем хочет, мир слишком уродлив для этого. Ржавая карусель больше не крутится.