Сирень, черёмуха и белый голубок. Глава 7

       Из города Дарья вернулась около шести последним автобусом. Домой не пошла, а направилась к бане. В предбаннике на полочке нашарила спички. Стиснув их так, что хрустнул коробок, зашагала в глубь огорода. В ту сторону, где у них с Сашкой был сенокос. В душе бесформенным комом ворочался сгусток чувств, который тупо давил на мозг и наливал свинцом и без того уставшие ноги.
       Одно из чувств, горькое, тревожно-гнетущее, остановило её на полпути и заставило взглянуть туда, где привольно раскинулась черёмуха. У Дарьи захолонуло сердце. Листья, вымученные солнцем и слегка побитые градом, сейчас топорщились на ней коричневато-зелёными тряпочками, отчего растение напоминало испуганную птицу.
       Золотарёва вспомнила, как муж частенько ругался, утверждая, что закрытая ветвями крыша опреет, и вырубил духмяную рощицу до единого кустика. А на следующий год черёмуха буйно рванула от корней – и вскоре двухметровые заросли опять как ни в чём не бывало обнимали навес. Сашка с завидным упорством снова взялся за топор. Но и в этот раз всё оказалось напрасным. И муж отступил. Оставил несколько сильных стволиков, уничтожив слабые. Мало того, он тщательно выкорчевал росшие поблизости надоедливые кусты ракитника, выкосил прошлогодний бурьян и вкопал в землю столик и скамейку. И с тех самых пор майскими вечерами всё семейство, расположившись под ароматными кронами, допоздна слушало концерты заливистых соловьёв.
       Но не только из-за беспокойных голосистых птюшек любили черёмуху в семье Золотарёвых. Дарья по совету матери начала использовать красивоцветущее растение в домоводстве. Оказывается (а она, Дарья, об этом даже и не подозревала) черёмуховые ягоды, кора, почки и листья – копилка всяких полезностей. В этой копилке есть и дубильные вещества, и органические кислоты, и фитонциды, и эфирные масла, и, конечно же, витамины. Всё перечисленное наделяет черёмуху противовоспалительным, потогонным, мочегонным, антицинготным, противозачаточным, тонизирующим, успокоительным и кровоостанавливающим свойствами. Сколько же болезней кричат караул, когда в организм попадают лечебные черёмуховые вещества. А болезни-то всё нешуточные. Это и разные неприятности слизистых оболочек рта и глаз, и заболевания желудочно-кишечного тракта. А ещё не в восторге от этого растения анемия, подагра, бронхит, туберкулез лёгких, фурункулёз...
       Когда детей одолевала простуда, Дарья заваривала им чай из коры черёмухи. Две столовых ложки сухого сырья Золотарёва заливала двумя стаканами воды и всё это кипятила около десяти минут. Затем отвар настаивала два часа, процеживала и поила деточек по одной чайной ложечке три-четыре раза в день перед едой. Правда, в серьёзных случаях она всё-таки пичкала больных лекарствами, выписанными Иваном Валентиновичем. А когда у кого-нибудь в семье намечался конъюнктивит, Дарья обходилась только народными средствами, не прибегая к официальной медицине, – она заваривала ягоды и заваркой промывала воспалённые глаза.
       Незаменимой считалась черёмуха в семействе Золотарёвых и при деликатных болезнях. Например, расстройстве стула. У Сашки, по словам Ивана Валентиновича, в организме не хватало фермента, расщепляющего сырое молоко. А молоко муж любил страстно. И от этой страсти приключались у него всякий раз конфузы. Спасал настой ягод черёмухи. Две щепотки плодов супруга заливала двумя стаканами воды, кипятила несколько минут и заставляла мужа пить по сто граммов три раза в день. Сашка в шутку просил другие граммы, но равноценный вариант жёнушкой даже не оговаривался.
       А ещё Дарья, к безмерной радости домочадцев, приспособилась готовить из черёмухи варенье, кисель и, конечно же, всеми любимый квас...
       Как-то, купив в городе астрологический календарь, Золотарёва сделала для себя неожиданное открытие. Черёмуха, оказывается, любимое дерево Водолеев. А она и Сашка – оба Водолеи. Он родился двадцать третьего января, а она – двадцать девятого. А вот Нинка появилась на свет четырнадцатого ноября. Следовательно, Жданова – Скорпион. И дерево-талисман у Нинки – сирень. Только подруга в последнее время не очень-то жалует это растение, которое, может быть, предназначено для неё самой судьбою. Кто знает, ведь в мире столько всего загадочного и непостижимого. И сбрасывать со счетов то, что проверено временем и человеческим опытом, не следует...
       В июле черёмуха начала вянуть. Очевидно, прорытая поблизости канава вытягивала из земли влагу. Да к тому же сказалось засушливое лето – ведь с майских праздников не выпало ни капли дождя. Дарья, и без того измученная поисками воды для огорода, нет нет да и выплёскивала ведро-другое под истомлённые зноем корни. Это помогало, но слабо. И, может быть, завяли бы кусты совсем, если бы не позавчерашний ливень. Он немного оживил растения.
       Женщина подошла к черёмухе и опустилась на скамейку. Вот здесь, на этом самом месте, сидел её Сашка. Именно тут, задумавшись о чём-то, он с необыкновенным волнением слушал удивительные по чистоте звука и выразительности чувств соловьиные трели. И очень сердился, если в этот момент кто-то заводил, как он выражался, «пустопорожние разговоры».
       Дарья, смеясь, называла мужа «птичьей душой». Сашка не обижался. Наоборот, заграбастав жену в охапку, радостно кружил её, а потом нежно целовал в губы.
       Слёзы, щекоча ресницы, светлыми ручейками устремились к подбородку, с лёгкостью прокладывая путь по бледным щекам. Золотарёва открыла сумочку и вынула носовой платок. Но воспользоваться им не успела. Правого уха коснулось что-то прохладно-эфемерное, похожее на дуновение ветерка. Женщина повернула голову: на плече, источая фимиам пряной зелени, лежала веточка. Дарья встала. Веточка тут же исчезла. Золотарёва наклонилась, чтобы поднять её, но внизу кроме полузасохшей реденькой травки ничего больше не было. Дарья взглянула на черёмуху. Ветви пяти деревец, аккуратно подстриженные Сашкой, висели высоко, и чтобы дотянуться до них, маленькой Дарье нужно было бы встать на цыпочки. Непроизвольно вздохнув и уже не думая ни о чём, женщина устало присела на скамью – и... то же самое с веточкой повторилось ещё раз. Золотарёва поднялась – и веточка опять куда-то испарилась. «Так и с ума недолго сойти», – нимало не удивившись произошедшему, вяло, без сторонней мысли произнесла женщина. Но заново садиться на обжитое место ей почему-то расхотелось..   
       Неожиданно её слуха коснулась восхитительная мелодия. Чарующие звуки,  переливаясь сонмом тоненьких голосков, казалось, зарождались в недрах самой земли. С каждым мгновением музыка становилось всё громче и притягательнее. И вот уже хор великолепных колокольчиков гремел Дарье гимн во славу чего-то до боли знакомого ей, но не совсем понятного. Всё же в какой-то момент в завораживающем сиянии музыкальных красок Золотарёва уловила торжество любви и радости. «Любовная радость», – вспомнились ей слова Нинки. И, забыв на минуту горести и страдания, её израненная душа впервые за это время тихо и просветлённо улыбнулась...
       Открыв глаза, женщина посмотрела вверх. Сквозь коричневато-зелёный черёмуховый шатёр прозрачными струями к её стопам ниспадал охлаждённый жар солнечных лучей. Тело тут же стало наполняться безмятежной истомой. Ей захотелось спать. Тряхнув головой и выйдя из кратковременного оцепенения, Золотарёва прислушалась. Где-то раздавались голоса играющих детей. По центральной дороге проехал трактор. На ближнем лугу мыкнул телёнок. Колокольчиков же не было и в помине. С неудовольствием к самой себе Дарья подумала: «У меня, оказывается, не только зрительные галлюцинации... Это уже никуда не годится. Сегодня обязательно приму двойную дозу снотворного».
       Она снова окунула лицо в струящиеся сквозь сито листвы потоки света. И тут её озарило: и веточка, и колокольчики – это сон... Да-да, спасительный сон, дарованный ей свыше. Чтобы она действительно не сошла с ума. Таким вот необычным образом кто-то трогательно заботится о ней, Дарье, тем самым предостерегая от горькой судьбины несчастных сирот.
       Ощутив в руке спички, Золотарёва вспомнила, зачем она здесь. Женщина  сделала несколько шагов в сторону и... с удивлением остановилась. В полуметре от неё бил маленький родничок. Прозрачная влага, огибая небольшую возвышенность, на которой стояла скамейка, спешила к кустам черёмухи.
       Когда он тут появился?
       Женщина опустила руки в холодные, искрящиеся на солнце струи. Зачерпнув воды, с наслаждением омыла разгорячённое лицо. Затем, не совсем осознавая, что делает, тихонько запела:
                Упадёшь ты звездою в ночи* –
                Пред тобой я открою двери;
                Слов не надо, лучше молчи:
                Я глазам говорящим верю.

                Пробежишь серебристой волной –
                Я воды зачерпну в ладони,
                Я лицо умою луной
                В полноводном речном затоне.

                А с зарницей пошлёшь привет –
                Я окно распахну скорее,
                С юным ветром пришлю ответ.
                Всё могу... разреши лишь верить.   
       Сколько простояла она так, очарованная увиденным, Дарья не знала. Наконец, окончательно вспомнив, почему оказалась здесь, прошла чуть дальше, туда, где был выкошенный луг. Спрятав пакеты с мужниными тряпками под маленькой копёшкой, чудом не отправленной на сеновал, достала коробок. Подумав немного, вытащила измазанный кровью плащ и отложила в сторону. Огонь занялся моментально. Вскоре от Сашкиных лохмотьев осталось лишь несколько горсточек раскалённой золы.
       Наплакавшись до головной боли, бедняжка поспешила к осиротевшему жилищу.
       На веранде, около двери, ведущей в сени, зловеще красовались гроб и венки. Из сеней выглянула Машка.
       – Кто? – спросила Дарья, тяжело опускаясь на лавку, стоящую у длинного во всю стену решётчатого окна.
       – Дядя Вася, – заплакала дочь.
       Как оказалось впоследствии, расторопный пастух Василий упросил продавщицу Лизку открыть сельмаг. Поворчав немного, Лизавета, несмотря на воскресный день, в конце концов вняла просьбе пастуха и отпустила ему главные атрибуты печальной церемонии: гроб и два венка с траурными лентами.
       К удивлению Дарьи, на одной из лент неровными желтоватыми буквами была намалёвана интригующая надпись: «ОТ БЛИЗКОГО ДРУГА».      
       Потемнев лицом и слегка пошатнувшись, Дарья медленно встала со скамьи. Испуганная Машка метнулась к ней:
       – Мамочка, ты что?
       – Скоро приду... А где Поля и Настя?
       – Бабушка Аглая увела к себе. А то Кольке скучно...
       – Через часик забери. Ни к чему людям лишние хлопоты.
       – Хорошо... Можно с тобой... – дочка ухватилась за рукав материного платья.
       – Пойдём, – устало промолвила Золотарёва.
____________________________________________
Прим.: *«Упадёшь ты звездою в ночи...» – стихотворение автора повести.