Не ждите меня, корабли у причала...

"...Не ждите меня, корабли у причала,
В гавани светлой, как серебро..."

* * *

Гаэторн пел. И сильный чистый голос его вздымался ввысь к усеянному звездами небу. Всё, теперь уже совсем небольшое, население Митлонда собралось вокруг него в полуразрушенном святилище.

Вокруг него и вокруг изувеченного тела, лежащего на алтаре в обрамлении свечей...

На небе мерцали звезды, кровавыми каплями отражаясь в чаше с вином, приготовленном для обряда. Ветер свободно гулял среди развалин, пробираясь под легкую одежду собравшихся и силясь погасить свечи.

Мы с Сариэль стояли рядом, вцепившись друг в друга так, будто боялись, что слуги Ангмара могут снова вернуться, чтобы завершить начатое и убить и нас — последних свидетелей падения Митлонда.

Девочка и сейчас, когда опасность уже миновала, ни за что не хотела отпускать меня. Да и мне самой было как-то спокойней, когда я чувствовала ее ладошку в своей руке.
Сейчас мы были друг для друга всем.

Я была ее матерью — не изувеченной прислужниками Врага, не поруганной, живой. Была ее отцом — не павшим на стенах нашего города, но сумевшим устоять и вернуться целым и невредимым к своей любимой дочери. Сариэль же стала для меня воплощением всего Митлонда — каждой его улочкой, каждой башней, каждым камешком, каждой соленой капелькой и каждой морской волной, омывающей Серые Гавани.

Нам обеим казалось, что стоит только разомкнуть руки, как эта тоненька нить, связывающая нас с тем великолепным городом, которым еще до недавнего времени был Митлонд, просто исчезнет…

А Тин-Сильмэ пел… Голос его дрожал от непролитых слез, но петь он не прекращал:

«Над седою волной не увидеть звёзд,
Над седою волной протянулся мост
Через день и ночь, через смерть и страх.
И нельзя помочь, меркнет свет в глазах...»

...Не прошло и нескольких дней после разрушения Серых Гаваней, как во всё еще тлеющий город стали сходиться эльфы из окрестностей Линдонского леса.

И мы взялись за восстановление Митлонда. Но прежде — похоронили павших за него...

* * *

Посланница из Имладриса, прибывшая в Митлонд всего на какой-то час раньше орков Ангмара, принесла тревожную весть: враг собирается у долины Элронда. Мы, не долго думая, стали готовиться в дорогу. Но — не успели. Слуги Ангмара, миновав Ривэндел, подошли к Гаваням.

Нам ничего не оставалось, кроме как принять бой.

...Исход битвы явно был понятен всем еще до ее начала. Нас было мало… слишком мало... Хотя — на одно безумное мгновение мне показалось, что я ошиблась — что Митлонд устоит. Государь, вместе со всеми ставший на защиту города, воззвал к силе Нарья. И я не увидела — услышала, как огромной морской волной, поднявшейся по зову Корабела, снесло добрую часть наших врагов.

Однако — какой-то части орков и троллю, которого они с собой привели, все же удалось проникнуть в город. А потом — и во дворец короля…

Мы с Сариэль и посланницей из Имладриса спрятались у меня в библиотеке. Обе девушки, сжавшись в один дрожащий комочек, забились в самый дальний угол комнаты, а я схватила лежащий на столе кинжал и метнулась к двери, которую мы в спешке так и не потрудились закрыть до конца. В оставшуюся щель я увидела, как в зал вошел, гремя доспехами, укутанный в черный плащ человек, а за ним — хромающий на одну ногу орк и огромный тролль, несущий на плече безвольно обвисшее тело.

Низ моего живота свело судорогой. О, Валар… Как вы могли допустить такое?..

Я поняла, кто это еще до того, как тело, небрежно сброшенное на мозаичный пол, распласталось у испещренной вычурными узорами колонны. Сомнений не оставалось. Мой государь Кирдан Корабел был мертв…

Я поднесла ко рту кулак, чтобы не закричать. Но когда орк вынул меч и, резко взмахнув им, отрубил мертвому королю Митлонда правую кисть, я не удержалась и тихонько вскрикнула.

— Кольцо сними, — хриплый голос черного рыцаря заставил меня задрожать еще сильнее. Я вдруг поняла, что это — не просто человек. Морэдайн — черный нуменорец, предатель, служащий королю-колдуну Ангмара…

…Вжавшись в холодный камень стен такой некогда родной и любимой библиотеки, я беззвучно плакала, выронив на пол бесполезный теперь кинжал.

За дверью всего в нескольких шагах от меня измывались над телом моего короля, не желая даже после смерти оставить его в покое… А я — ничего не могла сделать. Кроме как сидеть и смотреть.

И я — смотрела.

И — запоминала. Каждое слово, выплюнутое мерзкой пастью. Каждый жест, каждый взмах плаща.

Изломанное тело Кирдана за ненадобностью было отброшено в сторону. И я пыталась запомнить, вобрать в себя его вот таким — израненным, искалеченным, со слипшимися от крови волосами, разметанными по полу. Чтобы потом рассказать другим, что Кирдан Корабел сражался, как настоящий воин, и погиб, как настоящий король, — защищая свой город и своих поданных.

— Сними кольцо, — повторил черный рыцарь, обращаясь к трясущемуся, то ли от боли в ноге то ли от страха, орку.

Тот что-то прокаркал в ответ. Слов я не разобрала, но суть уловила. Ему было страшно прикасаться к одному из эльфийских колец власти.

После недолгой перепалки съежившийся орк все же попытался стянуть с пальца Кирдана Нарью.

И я почувствовала, как воздух буквально затрясся от жаркой волны, рванувшейся от безвольной руки Корабела. Я с силой зажмурилась и услышала, как страшно закричал орк. А когда открыла глаза, увидела, что он грязной кучей тряпья распластался рядом с мертвым Кирданом.

Морэдайн, кажется, совсем не удивившийся такому повороту событий, приказал троллю, все это время скучающему в стороне, привести в город подмогу. А когда тот, тяжело ступая по мраморному полу зала, ушел, медленно склонился к орку и, разжав ему пальцы, забрал Нарью.

А спустя несколько минут — покинул замок…

* * *

«Словно сталь в огне калёная,
Вырос над волнами солёными
Радужно-переливчатый мост —
Мост от звёзд и до звёзд...»

Гаэторн Тин-Сильмэ — пламенноволосый менестрель, пришедший в павший город вместе с другими эльфами из окрестностей Линдонского леса, пел.

Поежившись от очередного порыва ветра, я поплотнее укуталась в свой плащ, который все еще носил на себе следы недавней беды, и был пропитан запахом крови и пожарища.

«Над седою волной только чайки крик,
Над седою волной задержался блик.
В бусинах грозы, в белопенье волн
Соль моей слезы опрокинет челн...»

Гаэторн на миг умолк и устало закрыл глаза. Видно было, что песня дается ему с огромным трудом.

— Соль моей слезы опрокинет челн, — повторил он еле слышно.

Пальцы юноши продолжали мягко перебирать струны лютни, но с каждым новым аккордом силы его истощались, а тело словно таяло, становясь почти прозрачным.

«Еще немножко, и он и вовсе исчезнет», — подумалось мне.

А в святилище вдруг сделалось очень тихо. Настолько, что, казалось, мы бы запросто сумели услышать биение сердец друг друга, если бы хоть немножко прислушались. Даже ветер утих.

Я взглянула на Гаэторна поверх белокурой головки Сариэль и увидела, что тот разомкнул веки. И глаза его, бывшие до этого — я точно это помнила — зелеными, теперь стали прозрачно-голубыми — цвета чистой морской волны.

Такие глаза были только у одного человека на всем белом свете — у моего короля…

Гаэторн снова запел.

Таким до боли знакомым голосом…

«Словно в память о землях оставленных,
Черный парус на мачту поставим мы.
Парус, словно нож, перережет мост —
Мост от звезд и до звезд…»

(...)