Ломоносов

                           

     За окнами стояла сентябрьская звездная ночь, такая тихая, какие бывают только в деревне. "Если посмотреть на небо, еще, может быть, можно  увидеть звездопад, хотя вряд ли", - подумал Коля. Он лежал на своем диване в большой комнате, готовился засыпать и, как всегда, чувствовал запах сигареты, которой у себя, в маленькой комнате, поочередно наслаждались родители. За ночь они позволяли себе только одну сигарету на двоих - бросали курить. Между комнатами вместо двери была длинная, до полу занавеска, и Коля невольно  привык слышать каждое слово с их кровати.
    Коле было 12 лет. Еще 3 года назад  они жили в Москве, и Коля ходил в 3-ий класс английской школы. Но отец потерял работу, долго искал новую, и внезапно они с матерью приняли решение: продать квартиру и переехать жить в деревню на Оке, где у дедушки был дом с садом. А они купят, или там арендуют, участок земли и со временем заведут свою ферму...  Все провернули очень быстро, переехали, дом и сад Коле  нравились, теперь он ходил в смешную маленькую сельскую школу. Дед, которого живя в Москве, Коля едва знал, оказался хорошим человеком и с поучениями не приставал, даже не гладил по голове. Кстати, звали его тоже Николаем, и отчество было такое же, как у Коли: Георгиевич.
   Родители купили маленький, очень дорогой трактор и кое-какую технику. Все было ново и интересно. Но однажды ночью загорелся сарай, в котором стояла эта самая техника, и так пылал, что было не подойти и спасти ничего не удалось. Потом кто-то угнал трактор (отец оставил его на улице). Нашелся он неподалеку, но безнадежно испорченным: что сняли, а что просто покорежили, словом, трактора не было, был металлолом.
    Покупать землю раздумали - уже не хватило бы на это денег. Отец устроился на металло-ремонтный заводик в городе, но у заводика появились новые владельцы и - временно - все работники  считались  в бессрочном  отпуску. И вот уже больше года, Колина семья жила на дедушкину пенсию и трудилась в огороде.
    - Докуривай ты, я больше не буду, - сказала мать. - Знаешь, сколько бы лет ни прошло, не прощу себе,что  тебя тогда не отговорила.
   -Ты опять про старое. Ведь договорились: думать вперед.
   - Вперед - это Колино образование. Ведь в этой, так называемой школе даже парты какие-то дореволюционные, наверное,  еще твой отец на них сидел. Здесь от силы можно 6-ой класс окончить. Как ему здесь расти, с кого пример брать?
    - Любаша, давай возьмем передышку вот до окончания 6-го класса. Поверь, что-нибудь образуется.
   - Хорошо, но не дольше, - сказала мать.
   - Ну спасибо, умница моя.
Коля услышал звук поцелуев, натянул на ухо одеяло и стал засыпать.

     Утром Коля сидел на задней парте и читал учебник истории. Кроме него в классной комнате были
две девочки-близнецы,  они числились в 3-ьем классе, но толком не умели ни читать, ни писать, как ни билась с ними молодая учительница Марина Ивановна. В маленьком здании, отведенном под школу, было всего две классных комнаты: в одной  сидели учащиеся с 1-го по 6-ой класс, в другой сейчас было пять учеников 7-го класса - три мальчика и две девочки. С ними занималась  немолодая  строгая Елена Павловна.
   В пяти километрах от деревни, в поселке городского типа, который все называли городом, была школа -десятилетка, раньше в нее возили  ребят на автобусе. Но автобус требовал ремонта, бензина не было,  и  эти пять километров по шоссе одолевали пешком только трое ребят, которые ходили в 9-ый класс.
    В общем Коля сидел на последней парте, ему не мешали капризничающие девчонки. Он глотал страницу за страницей учебника истории - Средние века! - никогда не слышал про такие чудеса - про крестовые походы. Он закрывал глаза и представлял , как это люди бросали дом и всей семьей отправлялись в далекую Святую землю, какой это был трудный путь, многие погибали...
    - Ты не заснул? - рядом стояла Марина Ивановна, она положила перед ним листок с примерами по арифметике: "Решишь - покажи". Коля согласно кивнул, но успел подумать: как интересна история и как хорошо, что дома еще есть  "Россия с древнейших времен до конца 18 века". Но арифметика была не менее интересна, чем история. Коля положил раскрытую историю так, чтобы сразу к ней вернуться (дома так класть книги не разрешалось), и взялся за примеры. Первые три были совсем не трудные, решились сами собой, а в четвертом были какие-то буквы, и пришлось задуматься. "Вот если бы это принять...если это поменять знаками..." - мелькали в голове варианты, но это был явно незнакомый и недоступный материал.
   - Марина Ивановна! А что делать с иксом? - спросил он с места, и Марина, тоже издали, ответила:
   - Его надо найти. Подумай.

     После обеда Коля с дедом ходили за орехами. Возвращаясь, встретили дачников: двое мужчин остановились и оживленно заговорили с дедом: Николай Георгиевич был  заметной и популярной фигурой в деревне, с ним охотно общались. Двое ребят, мальчик и девочка постарше Коли, молча его разглядывали, девочка тихо сказала что-то по-английски, он не расслышал, что. Смущенно поглядывая на ребят, он думал: "Они москвичи. А я кто?" Он взял из рук деда корзинку, сказал "Пойду" и пошел, думая об этих ребятах, какие красивые новенькие у них кроссовки и почему они не в школе? Потом сообразил, что сегодня пятница и их уже привезли на выходные. Сзади он услышал: "Wait, please! Подожди!" и оглянулся: его, улыбаясь, догоняли эти двое.  "Берите орехов", - сказал Коля и поднял лист лопуха с корзинки.

    Дачники свернули к своим дачам - деревенским домам, которые они уже несколько лет как выкупили, отремонтировали и благоустроили. Коля и дед снова шли рядом.
   - Дедушка, что значит "экономка"? - спросил Коля. -Вот "экономика"  я знаю, это хозяйство всего государства. А "экономка"?
    Дед помолчал.
   - Где ты слышал это слово?
   - Родители ночью обсуждали, идти ли маме в экономки к дачникам, они приглашают.
   - Домоработница, вот это что. И что же Люба? Соглашается?
   - Не-ет, она им ответила, что с мужем посоветуется, хотя деньги обещают хорошие. Они с папой еще думают.
Дед молчал и выглядел удрученным.
    - Я не буду тебя подводить, дождусь, пока мне  сообщат эту радостную весть: культурный  человек, дипломированная медсестра идет в экономки.
    - Я же сказал: они еще думают! Деньги же нужны.
    - Тут не о чем думать, сразу  следовало отказаться.

     На большой перемене Коля иногда бегал домой (дом был - только с горки спуститься). Но сегодня просто вышел во двор, где уже началась непостижимая для его понимания драка между тремя семиклассниками: дрались  все трое друг с другом.
Он постоял, стараясь не слушать их мат и пошел к турнику: обещал отцу подтягиваться. Обе учительницы курили у забора, стоя спиной к ребятам. Перед Колей остановились девочки из 7-го - Клара и Клава. Обычно они его не замечали, и он подумал: "И что им понадобилось?" Грубоватая на вид, самоуверенная Клара сказала:
    - Говорят, ты хорошо арифметику сечешь?
    - Кто говорит? - быстро спросил он.
    - Училка.
    - И что?
    - Вот реши это, - протянула Клара листок.- Когда решишь, попросись выйти и положи на окно  около нашей двери.
    - Ладно.
На уроке, справившись с нетрудными примерами, он сказал:
    - Марина Ивановна, я на минутку выйду. - И едва он вышел, открылась соседняя дверь, и на этот раз появилась Клава, молча, без улыбки взяла листок, их руки соприкоснулись. Коля обошел вокруг школьного здания и взялся опять за историю Средних веков, но, читая, некоторое время ничего не понимал. Потом успокоился.

    В прошлом году, 9 Мая, дед, ветеран войны, как всегда выступал в школе с воспоминаниями. Бывший артиллерист, командир батареи, он из года в год  рассказывал о своих товарищах, о боях и о трудностях войны. Постоянные слушатели  знали его друзей по именам и о том, как сложились их судьбы после войны, дед читал отрывки писем - в общем, в этих выступлениях не было ничего  формального и
слушали его охотно. А Коле дед в такие дни особенно нравился: высокий, стройный, седой, но с черными бровями, говорил он громко и внятно, и на пиджаке были прикреплены два дедушкины ордена и несколько медалей. И вот, когда все уже расходились, к Коле подошли братья Чугуновы, местные хулиганы. Одному было 17, другому 16 лет.
   - Хорош дед. А где ордена хранит, в сундуке,  небось?
Польщенный тем, что с ним заговорили почти взрослые ребята, Коля с готовностью ответил:
   - У нас сундука нет. Дедушка их в шифоньер в коробку убирает.
   - Надо ж, сундука нет. Москвичи, - насмешливо заметил старший.
Прошло несколько дней. Взрослые работали на огороде за домом, Коля тут же играл с лохматым  Каштаном, бросал ему палку. Мать зачем-то пошла в дом и вдруг закричала: стоявший в сенях старинный шкаф был распахнут, ящики выдвинуты, вещи разбросаны по полу. Дед быстро сунул руку в глубину верхней полки, пошарил там - коробки с орденами  на месте  не было. Коля в слезах передал свой разговор с Чугуновыми:
   - Это я подсказал им, где у нас ордена хранятся, -сжимая кулаки, плакал он. Дед положил руку Коле на плечо  и, не сказав ни слова, вернулся на огород.
    Но после экзаменов в школе дед неожиданно подал заявление об уходе. Он работал в этой десятилетке всю жизнь, вел физику, математику и астрономию, чуть ли не все в округе были его учениками. И вот - ушел, сослался на больное сердце (что было правдой). Но все понимали: уходит из-за истории с орденами.
     А через месяц измятую металлическую коробку с орденами бросили через  забор. Всегда пьяненький сосед, Иван Алексаныч, облокотясь на калитку  и стряхивая  пепел сигареты, разъяснял отцу:
   - Хлопцы хотели продать, в городе не получилось, а в Серпухов или Москву везти забоялись. Вот и вернули Егорычу, - на кой они, погремушки эти. Пусть бережет, если ему нравится.

   Ночью Коля, как обычно, долго не засыпал (его укладывали в 10 часов даже летом). Сначала вспоминал о крестовых походах. Потом вслушался в то, что в соседней комнате говорил отец. У отца был особенный голос: глубокий, громкий, тихо или шепотом  говорить (об этом часто просила мать ночью) он просто не мог. Кстати, похожий голос был и у дедушки, а фамилия их была Трубниковы, и Коля думал, что неспроста у них такая фамилия.
    - Я учился с их отцом в одном классе, хороший был парень, только хулиганистый. Сейчас сидит, причем уже второй раз. Так что они без отца  растут.
    - За что сидит? - спросила мать.
    - Связался с компанией, стали воровать. В общем, даже при том, что дома трое детей, дали 7 лет.
    - Я боюсь встречаться с этими мальчишками. Смотрят недружелюбно, насмешливо, не здороваются. И собака с ними всегда какая-то страшная, ходит так медленно.
  - Просто немецкая овчарка, очень старая. Честно говоря, хорошего мало: случись что, никто не поможет. Помнишь, как милиция приезжала?
    Коля - помнил. Тогда испортили новенький трактор. Милицию пршлось-таки  подождать: через неделю приехали двое на мотоцикле. Лейтенант спрашивал и записывал, а капитан сразу пошел в дом к тем соседям, на кого думали отец с дедом, провел там все время, вышел, покачиваясь, еле-еле забрался в коляску мотоцикла. Виноватых, конечно, не нашли.
    - Заехали мы, - говорила мать.- Все дышит недоброжелательством. Нет-нет и слышишь: "Фермеры, фермеры". Буквально все рады, что у нас так...
   - У Пушкина сказано: "Недоброжелательство - черта нашего нрава" , а уж Пушкину ли не знать. Слава богу, в деревне пожил.
    - Поразительно верно. Где это у него?
    - "Гости съезжались на дачу". Никогда не цитируют, а стоило бы.
    - Сегодня заходила Марина, хвалила очень  Колю: усидчивый, умный, арифметику за 7-ой класс,  как орехи щелкает.
    - Это приятно слышать.
    - А ты замечаешь, он стал хорошо говорить, фразы строит, как взрослый.
    - Читает много, - гудел отец.
    -  Да. И в школе читает, и дома,  и что читает-то? Учебники. Все ему интересно. Ходил со мной на речку, так всю дорогу рассказывал про птиц, как они устроены, клюв, надклювье, перья в крыльях разного назначения. Он уже много чего знает. Давай вторую сигаретку раскурим.
     - Мы разве не бросаем?
     - Не уверена. Я все-таки медичка.
     - Ах, ты медичка? Тогда поди сюда, окажи мне помощь.
Коля натянул одеяло повыше и приготовился засыпать.

     Он все больше втягивался в чтение учебников. Когда кончились оба учебника по истории, взялся за биологию - почему-то чем дальше, тем  все становилось интереснее. Еще недавно тема "Растения, грибы, мхи и лишайники" казалась набором зряшных сведений. Теперь же он вернулся к этому разделу, все прочел, во всем разобрался и запомнил.
И  очень хотелось поделиться тем, что он узнает. Дома он сказал деду:
   - Мне стало как-то интереснее в школе, чем раньше. То есть не сама школа, а то, что я узнаю из учебников. Я столько уже прочел...
Дед, как обычно, помолчал и спросил:
   - А обстановка тебе не мешает? Мат, например?
   - Перестал обращать внимание. Противно, но стараюсь не думать. Алгебру я не сразу понимал, а сейчас очень нравится. Марина хорошо объясняет,  у меня все стало получаться.
Дед сказзал:
    - Марина у меня училась, очень способная была девочка.
    - И знаешь, дедушка, мне как-то весело от того, что вот это прочту и есть еще, что читать.
 
    Когда Коля был маленьким, и жили они в Москве, гуляя по вечерам с отцом, он часто слушал рассказы о Планетарии - что это вообще такое, какое там темное небо с яркими движущимися звездами, и как на небе поднимается месяц. Планетарий был надолго закрыт. Но у Коли остались в памяти вечерние прогулки с отцом и разговоры о далеких звездах, которые погасли, но чей свет еще струится во Вселенной. Теперь, когда вся жизнь так изменилась, Коля не мог напомнить отцу обещание: "Как только Планетарий откроется, будем с тобой туда ходить". Но  если долго не засыпал, часто думал о Планетарии. И однажды рассказал об этом деду. Дед отнесся очень серьезно и пообещал:
   - Через день -другой приглашу тебя.
   - Куда? В Москву поедем?!
   - Нет, на это пока нет денег. Да и Планетарий еще на капитальном ремонте.
И вот однажды, в 10 часов ему позволили не ложться. Они с дедом поднялись на чердак и оттуда вышли на балкончик.
    - Тебе удобно? - спрашивал дед, когда они уселись на пустых ящиках. Над ними было черное чистое небо, умытое недавними дождями.
    Сначала Коля мало что различал - эти  мелкие, мигающие светлячки - созвездия? Но спокойный, уверенный  дедушкин голос убеждал его:
    -Ты уже знаешь Млечный путь? Правда? А вон Большая Медведица. Не спеши, смотри левее. Это ковш. Нашел? Хорошо. Теперь  догадайся, эта яркая зкезда - не Полярная ли? Запомни ее. Она всегда на одном и том же месте. Вот Малая Медведица. Ты проводи мысленно черту от одной звезды до другой - получится подобие рисунка. Глаза не устали?
   - Нет.
   - Вернемся к началу. Найди Полярную.
   - Вот Полярная.
   - Найди Большую и Малую Медведицу. Хорошо. А вот это - созвездие Гончих Псов, разгляди их хорошенько. Вот Дева. Эти созвездия можно видеть у нас круглый год...
У родителей уже  было тихо. Когда Коля, не зажигая света, подошел к своему дивану, у него слипались глаза. Он только успел подумать: "Как все хорошо!" и уснул.

    Утром он нашел на валике дивана тоненький учебник "Астрономии" и взял его в школу. Полистал, попробовал читать - все показалось трудным, и он решил вернуть его деду. Зато с удовольствием погрузился в раздел "Позвоночных".  Но тут Марина отпустила девочек и подозвала Колю заниматься русским: "Знаки препинания при однородных членах предложения". Коля писал  в тетради под диктовку: "Толпы ребятишек в синих, красных и белых рубашках стоят на берегу". "Могучий, буйный, оглушительный ливень  хлынул на степь".
   - Покажи. Так, знаки на месте. Видишь разницу между этими предложениями со стороны однородных членов?
    - Да. В первом признаки разных предметов(рубашек), во втором - одного (ливня).
    - Хорошо. Тоже какой-нибудь учебник читаешь по русскому?
    - Нет, что Вы! Это же и так видно.
Они еще позанимались, потом Марина сказала:
     - Молодец. Теперь позанимайся сам, я пойду поговорить с Еленой Павловной.
У Елены Павловны был урок, и Марина вышла просто покурить. Коля еле удержался, чтоб не сказать ей: "Курите в окно, мои родители всегда так делают". Марина была очень славная, он бы с удовольствием поговорил с ней обо всем, что читает, может быть ей было бы интересно послушать о крестовых походах.
Вернушись в класс, Марина задала ему домашние задания сразу по всем предметам, он, было, стал возражать, но услышал:
    - Какой смысл задавать тебе по чайной ложке? Тебе же нравится учиться - вот и учись. Сделай это, конечно, не к завтрашнему дню, а как сможешь. Что сделаешь - каждый день показывай мне.


     После уроков он медленно спускался с горки, направляясь к дому. Его окликнули, оглянулся - его догоняла Клава. Он никогда в нее не вглядывался, раз навсегда определив, что Клава - не хорошенькая. Обычно она сопровождала Клару и, похоже, была у нее под началом. А Клара - при ней Коля настораживался: ее старшими братьями были те самые Чугуновы, которых в деревне  боялись. Он стоял, поджидая Клаву, и улыбаясь, спросил:
    - Что, опять арифметика проклятая?
Не отвечая, Клава подошла совсем близко и вдруг так положила ладонь на его одежду, что Коля весь дрогнул и залился краской. Он резко отстранился, но Клава не убрала руки и сказала:
     - Приходи вечером к нам. Я одна буду. Придешь?
Он не ответил и быстро пошел своей дорогой.

    Ночью он опять слушал родителей. Отец говорил, если завод не откроют до Нового года, он уедет куда-нибудь на заработки, скорее всего в Москву. Коля боялся таких разговоров, отец уже не раз собирался уехать. Но мама - молодец, она была решительно против, не уступала ни крошечки. Коля слушал, слушал и даже на минутку заплакал - так не хотелось, чтоб отец уезжал. Но на маму можно было надеяться: не уступит, не допустит этого. Между прочим, она говорила и о Коле: похоже, что у него не просто хорошие способности, а исключительные. Надо думать о нем в первую очередь, помогать всячески.
    - Барражировать, - сказал отец.
    - Именно.
    - А как же без денег жить? Вот я и поеду зарабатывать.
    - Никуда ты не поедешь. Пока  главное быть всем вместе.
    - А сама собиралась в экономки идти. Тоже бы нас оставила.
    - Не хотела, не пойду, никогда не оставлю.
    - Знаю, почему меня не отпускаешь : ревнуешь.
    - Может быть. Слишком ты сероглазый, чернобровый. Вы все - Николай  Георгиевич, ты, теперь вот и Коля  как на одно лицо, такая сильная порода. Сиди около меня, и все.
     - А сама вся беленькая, черноглазенькая - это я тебя не отпущу.
Послышались поцелуи. Коля  накрылся с головой, опять, который уже раз вспомнил, что сделала Клава (ведь стыдно же!), и  подумал, что завтра спросит у деда про "барражировать", что это значит. И стал засыпать.

     Эта идея появилась почти одновременно у всех - у деда, у обеих учительниц, у родителей. На всех производило одинаково сильное впечатление то, как он жадно и самостоятельно учился, на глазах делаясь взрослее и умнее, - все сознавали, что с таким явлением встречаются впервые, и любовались и гордились Колей. По ночам он слышал это от родителей и улыбался в темноте.
     Дед отреагировал первым.  Как-то утром он вывел из гаража  "Жигули" и  один, оставя Колю сильно разочарованным, уехал в город. Долго не возвращался, родители беспокоились, не уходили из дома, ждали его.  Наконец, вернулся и, не заводя машину в гараж, сказал Коле:
    - Привез тебе подарки.
Коля кинулся к машине - на заднем сидении лежала куча книг. Это были учебникки по всем предметам для 7 - 8 классов.
   - Но я же в 6-ом! - горестно завопил Коля. - И у меня все для 6-го есть!
   - Не всегда же тебе сидеть в 6-ом, - ответил дед.
Родители отреагировали по-разному: "Хорошо, очень дальновидно" (это мать) и "Не слишком ли круто, можно и надорваться" (отец). А Коля  тут же рвскрыл "Зоологию" для 7-8 классов и листал ее, мелькали картинки, и все, что попадалось на глаза, казалось  интересным и стоющим внимания.
Дед привез и "Информатику"- этот предмет был в программе 6-го класса, но преподавать его было некому. Теперь в комнате деда (он жил в другой половине дома) установили отцовский ноутбук, и Коля упоенно погрузился в совершенно новый мир. Учил его отец.
   Отец настоял на обязательной зарядке по утрам во дворе. Купаться  было поздно (стоял октябрь), но можно было обтираться мокрой губкой.
   В школе время теперь проходило более осмысленно: он быстро осваивал программу 6-го класса, Марина и   Елена Павловна проверяли знание каждой самостоятельно изученной темы. На Колю смотрели с интересом и ожиданием.
   Привезенные учебники сложили на дедушкиной половине, у окна поставили стол, часть комнаты отгородили занавеской: у Коли получился свой кабинет.
   Приходили обе учительницы. Сначала Марина. Она пересмотрела все учебники и сказала, нет нового "Обществоведения"для 7-го. Потом пришла Елена Павловна, тоже перебирала учебники и долго разговаривала с дедом.
    Ночью иать рассказывала:
   - Я была там, когда она пришла, посмотрела на нее  и - ты не поверишь - подумала, что она любит Николая Георгиевича. Ну, может, и не любит, но когда-то любила. Ведь она тоже не молоденькая. Такими глазами она на него смотрела, что я тихонько ушла. Говорили они, как Коле избежать перегрузки.
Николай Георгиевич сказал, что в городе советовался с Новиковым - кто это?
  - Директор десятилетки, они старые друзья.
  - И они решили,  это будет такой эксперемент: способный ученик готовится сдать за следующий класс экстерном.
  - Интересно. А ведь нам дед не сказал. Новиков  - это там фигура.
  - И если Коля успеет  все пройти за 7-ой и сдаст экзамены за 6-ой и 7-ой, то на будущий год пойдет в 8-ой. Представляешь?
  - Прекрасный план. Вот какой у нас сын. Давай спать.

      Их семью в деревне не любили. Исключение делали для одного Николая Георгиевича, которого любовно звали иногда  Егорычем. Он был самым старым в деревне, отсюда когда-то ушел на фронт, вернулся с ранениями и орденами, здесь женился и только недавно схоронил жену. Когда-то  вел в школе "военное дело" (был такой предмет) и физкультуру. Часто уезжал сдавать экзамены, окончил пединститут и потом всю жизнь преподавал математику и физику.
Колин отец, Егор  тоже окончил институт, но остался в Москве, и теперь, когда приехал в родную, сильно опустевшую в 90-ые годы, деревню, чтобы сделаться фермером - это не понравилось. Беспричинную неприязнь вызывал сам Егор, его вежливая москвичка -жена и  даже  их мальчик, с его быстрым взглядом блестящих глаз из-под черных дедовских бровей. Открытой враждебности сейчас уже не было, но доверительные отношения установились с немногими.

     После ноябрьских праздников (как и всегда, отмечавшихся, в деревне) дед с Колей поехали в городскую школу на "промежуточный" экзамен, как определил дед,
Навстречу, еще до выезда на шоссе, шли братья Чугуновы. Не поклонились Николаю Георгиевичу, неохотно пропустили  "Жигули", и младший , кривляясь, отдал честь. Коля поймал на себе недобрый взгляд старшего,  и попытался представить себе, как они живут дома, о чем говорят... И спросил деда, как им живется, ведь отец в тюрьме?
    - Материально семья живет хорошо. Мать у них - труженица. У них лучший огород в деревне, причем, на порядок лучше нашего. Овощи сдает в городской магазин, это выгодно. И еще они держат корову. Молоко и сметану продают только дачникам,  очень дорого. Девочку эту, Клару, я не знаю, а парни видны: младший, Виктор, весь в отца, шалопай, но не злой, а вот со старшим, Евгением, пожалуй, еще будут проблемы: парень недобрый и туповатый. Мечтают об армии, говорят: "Охота  на дедовщину поближе посмотреть". Так вот без отца и справляются, все у них есть. А вот как вы, мои милые, будете жить, если со мной что случится, как справитесь без моей пенсии - вот о чем душа болит.
   - Дедушка, дедушка! - Коля потянулся и поцеловал деда в щеку.
   В классе за столом сидела комиссия - две женщины и двое мужчин. Между ними и дедом начался оживленный разговор (трое когда-то у него учились, узнал Коля потом). На столе лежали 4 группы билетов, Коле предложили взять по одному из каждой. Он выбрал себе билеты и сел  за стол у окна (в классе вместо парт были столы). Начал с математики - аррифметические примеры и задача. Сначала прочел - все вроде "приемлемо", как любит говорить отец. Быстро решил и взялся за алгебру. Тоже примеры и нетрудные, Марина задавала и потруднее. Сдал исписанные листки, отказался от чая (комиссия пила чай) и услышал:
   - Можно ли решить последний пример другим способом?
   - Можно, но я подумал, так будет короче, а ответ тот же.
   Задание по русскому выглядедо детским - вот Марина умеля задавать по русскому гораздо более трудные вещи; подумав об этом, Коля усмехнулся, и сейчас же последовал вопрос:
   - Нашел что-то смешное?
   - Нет.
Надо было расставить знаки препинания и объяснить каждый. Сделал, что нужно, и подошел к столу. Потом его спросили про знаки препинания в сложно-сочиненных предложениях. Когда стал перечислять союзы - соединительные, противительные и пояснительные, его прервали.
   - Хорошо, молодец, - сказал полный человек в очках и весело добавил, - а Марина Ивановна не даром хлеб ест.
После чего Колю послали погулять, и он постоял на крыльце, пока дедушка не вышел за ним.
    - Не очень устал? Ты раскраснелся.
    - Нет, нормально.
По истории и ботанике  едва Коля начинал  отвечать, -его прерывали, говорили: "Довольно, хорошо, знаешь материал". Задали вопрос:
   - Какие предметы тебе особенно нравятся?
Он ответил:
   - Алгебра. История. В русском  люблю делать разбор по членам предложения в таких сложных, длинных предложениях. Ну и ботаника с зоологией.
    Такой перечень любимых предметов , видимо, произвел впечатление, за столо тихо переговаривались. Коля услышал: "Интересно, - одинаковое внимание к гуманитарным и естественнонаучным предметам. В сущности,  традиция, идущая от Ломоносова".
    - Стихи какие-нибудь знаешь наизусть? Прочти нам.
Коля долго молчал, и дедушка подсказал:
    - Ты Пушкина много знаешь, прочти что-нибудь.
Коля заложил руки за спину, выставил ногу вперед и начал:
     - Что ж ты заводишь песню военну,
        Флейте подобно, милый снегирь?
За столом окаменели от удивления: державинских стихов никак не ожидали услышать.
А Коля громко читал  звучным "трубниковским" голосом:
     Кто  перед  ратью  будет, пылая,
     Ездить на кляче, есть сухари;
     В стуже и в зное меч закаляя,
     Спать на соломе, бдеть до зари;
     Тысячи воинств, стен и затворов
     С горстью россиян все побеждать?...

Когда  остановился, его похвалили и спросили, почему выбрал для прочтения эти стихи? Он просто ответил:
       - Они мне очень нравятся.
Экзамен закончился,  дедушке все пожимали руки и говорили:
    - Ну, дед с внуком, поезжайте домой, порадуйте родителей. Если и дальше Коля будет так заниматься...
А директор Новиков, полный лысый человек в очках, обнял  и поцеловал Николая Георгиевича, а Коле пожал руку и сказал:
    - До свидания, Ломоносов, приятно было с тобой познакомиться. Еще увидимся.
А  потом он сказал:
    - Николай Георгиевич, дайте-ка я вас довезу. Все-таки Вы сильно переволновались, как Вам машину вести?
     Но дедушка заверил, что чувствует себя прекрасно.
     Вечером Коля, когда  добрался до своего дивана, раздевался с закрытыми глазами и заснул, едва коснулся головой подушки.      

    Во время урока в класс вошла Елена Павловна, поговорила о чем-то с Мариной и сказала Коле:
   - У нас контрольная по алгебре. Хочешь порешать  наш материал?
Коля сразу вскочил и посмотрел на Марину - она кивнула. Он взял ручку и вышел за Елtной Павловной. На доске было написано задание. Елена Павловна сказала:
    - Чтоб тихо было, - и вышла.
Входя, он взглянул на девочек, они сидели рядом, сосредоточенно писали, на него не подняли глаз. К его удивлению, в классе стояла тишина. Первый пример у него не получился, он взялся за второй. Тоже не сразу, но  справился со вторым примером и только хотел вернуться к первому, как рядом очутилась Клара.
    - Ломоносов, проверь, так я решила?
Коля покраснел и нахмурился: так его назвал после экзамена  директор Новиков, но вот откуда это известно в деревне? Это было очень неприятно. Пример  у Клары был решен, осталось только проверить, он так и сказал ей. А она уже села рядом, от нее сильно пахло духами, она дышала ему в щеку, и дыхание  отдавало луком.
     -Давай, делай, я не умею, - сказала  она, и Коля внезапно разозлился и в первую очередь из-за того, что сам не справился с этим примером.
    - Я тоже не умею, - резко сказал он и отодвинулся от нее.- Ты решила, ты и проверь.
     - Загордился? Смотри, не пожалей, - и Клара пересела от него.
Вошла Елена Павловна, мальчишки, как по команде, хором заговорили: "Я решил! У меня первый не получился! Меня этот гад нарочно толкает, я смазал!"
Коля уже решил последние примеры и сказал о неудаче с первым. Елена Павловна ответила:
   - Покажи это пример дедушке, пусть объяснит.
Коля сказал "Хорошо", и вернулся в свой класс, вспоминая, что мать ночью говорила об отношении Елены Павловны к дедушке.

     
      У отца появилась надежда устроиться на работу в городе. Ночью он говорил:
     - Место серьезное, инженер-технолог, и как раз мой профиль. Снова заживем!
Мать что-то тихо ответила, они засмеялись. Теперь Коля засыпал сразу, едва ложился. Засыпая, понял, что завтра  с утра родители  едут в город.
     
      В середине дня  дома был только Николай Георгиевич. Вдруг он услышал громкий крик:
   - Кто дома?!  Есть  кто дома?!
Он вышел на крыльцо - за калитку держалась разгоряченная, задыхающаяся Клава.
   - Идите скорй, сейчас вашего Колю будут бить! Пришел Женька с битой! В школе никого нет!
    - Ты беги туда и кричи, я за тобой! - и, не закрыв дверей, дед почти выбежал из дома.
Школа была видна от калитки. Перейти через дорогу, подняться на горку - вот она, метров 350-400 от дома. Клава убежала вперед, он увидел ее на тропинке, ведущей к школе, и подумал: "Молодец девочка". Вдоль дороги с обеих сторон тянулись  глубокие канавы, и только перебравшись через них, Николай Георгиевич пошел широким шагом. Он задыхался и сильно вспотел, на ходу расстегнул  и  сбросил  теплый жилет, стал расстегивать ворот рубашки, оторвал пуговицу и в этот момент увидел  Колю. Коля
стоял спиной и, наклонясь, гладил собаку Чугуновых, рядом, вполоборота, стоял  младший из братьев. Ну, вроде ничего страшного? И вдруг Николай Георгиевич  все понял: сзади, теперь заслоняя  от него  Колю, к тому приближался старший брат, уже поднимая  руку с какой-то палкой, нацеливаясь и замахиваясь... Николай Георгиевич  замер на месте, набрал воздуха в грудь и закричал громко, что было силы:
    - Ко-оля!!
Крик был такой, что у него самого заложило уши, но рядом со своим голосом Николай Георгиевич расслышал тонкое и звонкое эхо - крик Клавы:
   - Ко-оля!!
Последнее, что видел Николай Георгиевич, было:  Коля резко обернулся  и - упал.

     Коля пришел в себя а постели в незнакомой светлой  комнате. "Я в больнице?"- подумал он. Подвигался - ничего не болело. Он смотрел на все одним глазом: другой глаз и половина головы были в марлевой повязке. За окном летели снежинки - в этом году он их еще  не видел. Наконец,  открылась дверь, вошла Клава.
    - Очнулся? -  радостно спросила она.
Коля настороженно смотрел на нее - чего это она радуется, и вообще, зачем она здесь?
     - Где мама? - спросил он.
     - Ты долго не приходил в себя. А Любовь Потровна, она, -  Клава замялась, - они  все... - Ее лицо стало совсем некрасивым, она плакала. - Они придут...
Клава села, почти упала на стул возле постели  и,  не вытирая слез, заговорила:
    - Мне так жалко твоего дедушку, ведь  теперь люди говорят, все из-за меня...
    - Что из-за тебя?  Что с дедушкой?
    - Это же  я, я его  позвала, чтоб бежал к школе!  Он бежал, бежал и... - Клава захлебывалась от слез, - и упал, наверное...
     - И? Сильно разбился? Я помню, он меня позвал.
     - Да, он закричал "Коля!" громко так, даже страшно, с надрывом. И в этот же момент Женька тебя ударил битой, и  ты упал. Тебя сюда перевезли, ты все время был без сознания. Сегодня третий день... Женьку милиция увезла.
    - А дедушка? - Коля спрашивал, но уже все понимал, знал, что сейчас услышит.
     - Твои родители приехали, дом пустой, все настежь,  и  твой  отец  пошел  в  школу. А прямо на тропинке дедушка лежит.  И уже не дышит. Отец накрыл его своей курткой, закричал Любовь Петровну, она прибежала, а сам побежал к школе, искать тебя. А я все видела, но спряталась, я боялась, Женька был, как сумасшедший, матерился, говорил, что давно тебя ненавидит и хотел до тебя добраться. Потом  они  ушли. Твой отец прибежал, я показала ему, где ты, а ты лежишь, вся голова в крови. Он тебя понес, - Клава плакала и говорила, плакала и говорила, не замечая, что глаз, к которому она обращалась,  закрылся и давно не открывается.  
     
         
     Коля очнулся, он вдыхал какой-то резкий, неприятный запах. Пузырек держала мама.  Она  была в белом халате  и в белой, знакомой Коле, накрахмаленной шапочке. Лицо было похудевшее, в каких-то  красных пятнах. Мама улыбнулась ему одними глазами:
    - Здравствуй. Как ты? Все в порядке?
Он старался вспомнить что-то важное, главное. Сказал:
    - Здесь была Клава.
     - Это я попросила ее посидеть около тебя, пока... пока меня нет. Она тебе что-нибудь говорила?  
Коля кивнул:
     - Про дедушку. Я слышал, как он закричал: "Коля!"
     - Да, он закричал , и ты  обернулся  (это Клава видела),  доктор считает, это тебя спасло, удар соскользнул... Сейчас голова болит?
     - Пожалуй, немножко, вот здесь, - он дотронулся до марлевой  повязки.
     -  Сейчас доктор придет, посмотрит. Очень внимательный доктор, Кирилл Николаевич, меня взял на работу, не пока ты здесь, а на постояннную.
    - Как же дедушка, - вдруг заплакал Коля, - как же без дедушки...
    - За ним прибежала Клава. Ей подруга сказала, что придут Чугуновы с битой и тебе покажут. Учителей уже не было, и Клава побежала к нам. Николаю Георгиевичу нельзя было так быстро ходить, а он, видно, очень спешил, по дороге  сбросил жилетку, оторвал пуговицу на воротнике  и  уже близко от школы увидел тебя. Они с Клавой одновременно увидели тебя и этого Женьку и закричали, и ты обернулся.
    -  Де-едушка, де-е-едушка, - плакал Коля.  
    -  У него было очень слабое сердце, он жил на таблетках. И этой самой последней горсточки сил у него хватило, чтобы спасти тебе жизнь: он закричал, (Клава говорит: "страшным голосом"), и ты обернулся. Надо думать,  Женька тоже слышал крик, понял, что дед близко, и это удержало его от второго удара. Но дедушкино сердце уже не смогло всего этого выдержать. Молю бога, - тут мама заплакала,- чтоб он успел еще увидеть, как ты обернулся, тогда он все мгновенно понял.
   - А почему глаз завязан?
   - Офтальмолог, глазной врач,  приезжал, смотрел,  сказал, глаз не потеряешь. Пока он залит кровью. Через несколько дней поедем  к нему в Серпухов,  посмотрит еще. Выпей, - и мама протянула  
стаканчик с лекарством. Он выпил и скоро заснул.
 
    Когда он проснулся, в палате  был отец - очень похудевший и будто выросший,  директор  школы Новиков и молодой парень в коротком зеленом халате и докторской шапочке. Они стояли и молча смотрели на Колю. Доктор спросил:
    - Голова болит? Где?
    - Немного. Вот здесь, - Коля дотронулся до марлевой повязки.
Отец и Новиков  оба были  в черных костюмах и рубашках с галстуками. И  Коля сам понял, почему они так одеты, откуда пришли  и почему у мамы лицо в красных пятнах - сегодня хоронили дедушку.. Все  молчали. Наконец, Новиков  протянуе  Коле  руку и  сказал:
     - Ну, здравствуй, Ломоносов.
Коля слабо пожал протянутую руку и ответил:
     - Здравствуйте, - и заплакал: вспомнил, как все было хорошо, когда они с дедушкой приезжали  на экзамен. И полному  человеку в очках и черном костюме, наверное,  тоже вспомнилась их первая встреча  и тоже захотелось заплакать.  Он еще раз дотронулся до Колиной руки, сказал:
     - Выздоравливай, Ломоносов, - и ушел.

     
     Около постели сидел отец.
    - Пап, а почему ты накрыл дедушку курткой?
    - Не могу объяснить. Он уже не дышал, я проверил. Я понимал: он здесь потому, что спешил к тебе, значит, тебе нужна помощь. Задержаться около него я не мог. Я не знал, давно ли он здесь. Может быть, все решали минуты, даже  секунды. Я позвал маму, ничего ей не объясняя... Кинулся к школе, никого не вижу, зову тебя - появляется эта девочка, вся заплаканная, Клава.  Ты с ней дружил?
     - Нет.
     - И показывает, где ты  лежишь. Остальное, как говорится, дело техники.  Спустился по тропинке с тобой на руках, донес тебя до дедушки, положил тебя рядом, Люба домой понеслась за своей медицинской сумкой, чтобы остановить кровь. У тебя голова была разбита.  Вы  с дедушкой лежали  рядом на земле...Так что можешь считать, ты с ним тоже простился...
      Отец  надолго спрятал лицо в ладони, плечи его тряслись. Коля тоже плакал.
     - Но у меня уже была новая проблема:  как доставить деда домой, - один я его не смог бы перенести. И тут снова помогла эта умница Клава, она колоссально много сделала. Из школы она помчалась к дачникам, а это на другой конец, не знаю, что она им объяснила, но привела с собой какого-то незнакомого парня. Мы с ним вдвоем понесли нашего бедного деда домой, мама оставалась около тебя. Потом я запер дом, подъехал на машине, погрузили тебя  и привезли сюда. Тебя спасло  то, что ты обернулся, бита соскользнула, и этот гад услышал крик совсем близко и не решился  на второй удар.  Вот так все и было, -закончил отец. -  Если  бы  не  эта девочка,  если  бы не отец...
    Помолчали. Потом  Коля  спросил:
    - А как же мои занятия, если глаз завязан?
    - Новинов просил тебе передать: все, о чем договаривались  при  дедушке, остается в силе. "Все зависит от самого Ломоносова.  Подготовится  сдать за 7-ой класс - без проблем переведем в 8-ой". Ты как, будешь продолжать заниматься?
    Коля почему-то  помолчал,  как,  прежде чем ответить, часто делал дедушка, и сказал:
     - Пап, ну о чем ты спрашиваешь?  Конечно, буду.