4. Неизвестный автограф Маршака
Дорогому
Михаилу Давыдовичу
Бородинскому
с искренним приветом
и сердечной благодарностью
С. Маршак
Тессели, 25/VII 1962 г.
Самуила Яковлевича Маршака читателю из бывшего СССР представлять излишне: он наш друг и знакомец с детства. Помните? «Жил человек рассеянный на улице Бассейной…», «Собирались лодыри на урок, а попали лодыри на каток…», «Что за художники или художницы: в школу приносят ножи или ножницы и вырезают на парте узор?.. Этим «художникам» - стыд и позор!» Или: «Мистер Твистер, бывший министр…» А во время войны?! Эта блистательная сатира на немецких захватчиков: «Доннерветтер! С Дона ветер гонит, гонит нас назад!..» А каким событием в послевоенной литературной жизни было издание «Сонетов Шекспира» в переводах Маршака! Пусть утверждают теперь, что их писал не Шекспир: какая нам разница, если переводил их – Маршак?!
Говорят, стихи шотландского поэта Роберта Бёрнса, благодаря тому, что их перевёл Маршак, в России знают лучше, чем в самой Шотландии!
Он не только переводил с других языков (и не только с подстрочников: английским, например, владел ещё с молодых лет, когда сам жил в Великобритании), но и писал собственную оригинальную лирику – нежную и мудрую..
Нам здесь, в Израиле, важно бы знать и помнить, что Маршак входил в литературу как убеждённый сионист, что он великолепно знал иврит и литературу на нём, что в молодости совершил поездку в Палестину – к святыням иудаизма. Последовавшие в России события постепенно сделали опасным любое выражение симпатии к иудаике, а уж сионизм и вовсе попал под запрет. И когда уже к концу жизни Самуила Яковлевича (а её рамки: 1887 - 1964 г.г) известный еврейский поэт Арон Вергелис принёс ему в подарок книжечку его (Маршака) ранних – сионистских – стихов, автор не в шутку забеспокоился: «Как же так? Неужели я не все их сжёг?» Но тут же, при обсуждении педагогических проблем, сослался на опыт и высказывания… рабби Абы – одного из великих каббалистов древности. А вот свидетельство родственника жены поэта: "Маршак передавал крупную сумму денег для поддержки созданных в Каунасе и, кажется, в Вильнюсе интернатов и садика для еврейских детей-сирот. В конце 1945 - начале 1946 года, когда началась нелегальная переправка этих детей через Кёнигсберг (Калининград) в Польшу, а оттуда в Израиль (тогда еще Палестина), Маршак вновь прислал для этих целей большую сумму денег..."
Многие названные факты позаимствованы мною из Интернета, а о щедрости этого человека – и душевной, и материальной, – наслышан ещё и от поэта Бориса Алексеевича Чичибабина, познакомившегося с ним, скорее всего, в тот же год и в том же месте, где и когда писалась дарственная надпись Маршака М. Д. Бородинскому. Именно в то время лишь недавно избавившийся от клейма вчерашнего «врага народа» и живший на нищенское бухгалтерское жалованье бывший зэк с большим трудом выбрался к морю – отдохнуть. Дальше – слово ему самому:
Борис Чичибабин
СОНЕТ С МАРШАКОМ
В краю, чьё имя – радости синоним,
на берегу зелёном и морском,
смутясь до слёз и в трепете сыновнем,
мне говорить случилось с Маршаком.
Я час провёл с весёлым мастаком,
как сердце, добрым, вовсе не сановным.
Сияло детство щедрое само в нём
и проливалось солнечным стихом.
Седым моржом наморщенный Маршак
смирял мой жар, стараясь быть помягче.
Бесценный клад зарыт в моих ушах.
Ему б мой век, а мне б – его болячки.
И что мне зной, и что мне мошкара?
Я горд, как чёрт, что видел Маршака!
1962
Узнав каким-то образом о том, что молодой коллега остро нуждается в деньгах, Самуил Яковлевич просто дал ему какую-то довольно ощутимую сумму… Трудно этому удивляться, зная, что у литературной «колыбели» самого Маршака стояли такие колоссы русской культуры, как Стасов, Горький, Лев Толстой… Причём, поддержка тоже была не только духовная, но самая что ни есть «прозаическая»! Вспомним, что в 1966 году, когда Чичибабин был принят в союз писателей, одна из рекомендаций была от С. Маршака (к тому времени уже покойного). Борис Алексеевич впоследствии подхватил и продолжил эстафету, поддержав многих талантливых более молодых писателей. Но это уже было на закате его жизни, а из ССП его исключили уже в 1973-м – «за «антисоветские стихи». В одном из них, «Памяти А.Т. Твардовского», с беспримерной резкостью описаны похороны этого великого поэта, поборника правды, – похороны, «куда пускали по талонам», за что автор называет их «воровскими». А о «великом советском народе» сказано, что он «молчит, дерьма набравши в рот». В стихотворении вновь упомянут Самуил Яковлевич, к тому времени (автор «Василия Тёркина» скончался 18 декабря 1971) давно покойный:
Бесстыдство смотрит с торжеством.
Земля твой прах сыновний примет.
А там Маршак тебя обнимет,
«Голубчик, – скажет, – с Рождеством!»
Так в вымечтанном мятежным поэтом инобытии братаются иудей с православным христианином. Ещё бы: ведь они уже и в этом мире были больше чем братья!
Рекомендация Маршака не помешала в 1973 году холуям советского истеблишмента изгнать Чичибабина из писательского союза, - но она же помогла Евгению Евтушенко в годы перестройки инициировать восстановление там Бориса. Оба решения (об изгнании и о восстановлении) были поддержаны единогласно, практически одними и теми же людьми, причём – с одинаковым воодушевлением… …
Я никогда не был охотником за автографами знаменитостей, но, кажется, понимаю их культурологическое значение. Вот сколько ассоциаций вызвала маленькая дарственная надпись на книжке одного поэта о другом: Маршака – о Твардовском. Любопытно было бы узнать подробности о человеке, которому она была подарена. Жил ли М. Д. Бородинский в Афуле, или книжка попала сюда с кем-либо из его родных, а, может, друзей? . Судя по тому, что поэт посылал ему искренний привет, книжка из Тессели (это возле крымского Фороса) была адресату отправлена почтой или через кого-то передана. Куда? А за что даритель выражает Михаилу Давыдовичу «сердечную благодарность», да ещё и величает его «дорогим»? Может быть, найдутся люди, которые смогут хоть что-нибудь рассказать? В Интернете сведений о таком человеке мне обнаружить не удалось.
У А. С. Пушкина есть стихотворение о случайной находке: цветке, засушенном между страницами книги и рождающем в душе поэта целую вереницу предположений: «Где цвёл? когда? Какой весною? И долго ль цвёл? и сорван кем? Чужой, знакомой ли рукою? И положён сюда зачем? На память нежного ль свиданья, Или разлуки роковой, Иль одинокого гулянья В тиши полей, в тени лесной?» Памятная надпись на книге, особенно авторская, – сродни найденному в книге цветку. Но она не только развязывает воображение, - она также реально даёт шанс дополнить биографию поэта неизвестными и, может быть, важными штрихами, событиями, фактами. Если кто-либо располагает сведениями об адресате подарка – Михаиле Давыдовиче Бородинском или о близких ему людях – прошу связаться со мною по телефону, имеющемуся в редакции.
Афула.
Свидетельство о публикации №211072901175