1

 Сгущались сумерки... Она сидела за письменным столом  при свете настольной лампы. Написание какого-то важного письма было отложено. Ручка, так и не дописав очередное слово, не дав ему жизни, оставив в ожидании смертной казни, остановилась в неподвижности. Все умерло и казалось парализованным. Лишь стрелка часов неуклонно бежала вперед, не давая времени поддаться этому застою. Ведь необходимо двигаться, спешить, развиваться!
    В ее глазах, цвета морской волны, отражался маленький желтый огонечек, прямо в центре черного небольшого зрачка, окаймленного зеленоватым узором, неправдоподобно похожим на маленький милый цветочек, ни с того ни с сего выросшем на поверхности моря. Но не это привлекало и завораживало в них. Было в этих глазах что-то такое, во что многие мужчины на протяжении нескольких веков влюблялись, что заставляло их идти на смерть и муку, преступать закон и даже погибать. Какой-то дьявольски-пугающий ум, притягательное лукавство, неприкрытый стыд и язвительная усмешка. Даже сейчас, в часы уныния, грусти и легкой задумчивости, они светились недобрым светом, пугали, но в ту  же секунду заставляли глубже вглядываться во тьму зрачка, рассматривать цветочек и погружаться в бездонную глубь синевы, врываться в волны, до головокружения и тошноты, но ни в коем случае не отворачивать взгляда... Поэтому-то и не так заметен был ее прямой с вздернутым кончиком нос и губы, тонкие и чуть ли не  пропадающие на бледном лице, с некрасиво выпирающими скулами, придающими выражению какой-то неприятный, болезненный вид.
   Слишком истомилась она за последние несколько месяцев. На нее рухнула ответственная, тяжелая жизнь, полная убытков, которая давила на девушку всей своей тяжестью. Причиной этого стала недавняя смерть последней опоры и надежды в ее судьбе - мамы. Да, когда-то она совсем не понимала, что значит этот человек для нее! А мама была всем: воздухом, пищей, водой... Как беззаботно жилось, когда та была еще теплой и когда ее голос каждый день говорил: "Доброе утро, доченька!" или "Спокойной ночи, любимая!"
   Именно на плечи матери легли все проблемы, все расходы и все нужды семьи. Отец бросил их, когда наша героиня еще под стол пешком ходила. И поэтому она его совсем не помнит, не знает да и знать не желает. Как бы она хотела, чтобы именно он оказался на месте ее святой мамочки! Но этому не бывать. Болезнь взяла в плен именно самое дорогое, свалила с ног, связала, опутала веревками и потихоньку, изо дня в день, стала выжимать последние, спрятанные на самом дне соки из любящего сердца. И, когда внутри осталась одна пустота, а все переживания, вся боль и усталость вышли наружу в виде глубоких морщин, изрезавших, словно ножом, прежде гладкое и нежное лицо мамы, госпожа Смерть явилась забрать ее душу на небо. Но перед этим великодушно разрешила сказать последнее слово. И мама сказала. Сказала с хрипом и страшным клокотанием в горле. Сказала, держа дочь за белую красивую руку своей желтой отвердевшей рукой. Сказала, уже почти разучившись говорить. "Прости меня, Алина, доченька моя".  Сказала она. И умерла.
   На постели осталось что-то чужое. Это была не мама, это было просто тело красивой измученной женщины, но не мама. Дочь без слез, а просто с каким-то отрешенным и непонимающим видом смотрела на то, что некогда было ее мамой и держала ее за руку, пока не почувствовала холод, мороз покойника и тогда с невыразимым ужасом откинула ее кисть так, будто это был какой-то предмет, вещь, выбежала из комнаты и заплакала.
   Именно в этот момент она поняла, что осталась совершенно одна. Что и не была не нужна никому она вовсе, кроме матери. Но исправить, к сожалению, ничего было нельзя. Такова смерть. Всегда отбирает у нас самое бесценное и редко выкорчевывает наихудшее в мире.
   Но у Алины осталась жизнь, и, значит, нужно ее растратить до крошки, до корня, до основания. А потом обязательно попасть в рай к маме, ведь мама (Алина была в этом уверена) окажется именно там. Рассказать ей, как жилось без нее, как дочка строила свою жизнь и какие хорошие дела совершала.
   Именно такие воспоминания и мысли с огромной силой хлынули у нее перед глазами. Свет лампочки рисовал Алине эти страшные картины смерти любимого человека.
   Но вот она встряхнула головой, тяжело приподнимая грудь, набрала воздух в легкие и выдохнула. Посмотрев на листок бумаги перед собой, увидела, что, задумавшись, ручкой провела по всей его поверхности толстую синюю линию. Нервно сжала его в кулаке и кинула на пол. "Нельзя ведь так сильно загружаться! Так я никогда не напишу письмо, а мне необходимо попасть в женский монастырь", - подумала Алина, взяла новый лист бумаги и ровным почерком стала выводить буквы.