Воробушек

Это не исторический рассказ, а любовная история. Пусть все те огрехи, допущенные мною случайно либо умышленно, не царапают вас, как царапали меня.
       
   
Часть I
   Это было самое начало двадцатого века. В пригороде Кардиффа жила небольшая семья владельца текстильной фабрики, мистера Брэма Джонсона. Он, и его жена Оливия, обитали в маленьком особнячке в предместье Кардиффа. У четы Джонсонов было две дочери – Маргарет и Элизабет. Эти непоседливые двухлетние близняшки слыли настоящими чертиками, но в доме крошек звали маленькими принцессами. Они, понятное дело, не были против этого.
  Жить бы этому маленькому семейству да радоваться, но в год пятилетия близняшек трагически погиб лучший друг мистера Джонсона, а с ним и его супруга. Их дети, тоже двое – мальчик и девочка – остались сиротами. Следуя долгу пред покойными и велению сердца, мистер и миссис Джонсоны приняли решение взять детей к себе. Так маленький Макс и его старшая сестра Мадлен обрели новую семью.
   Теперь Джонсоны стали жить по-настоящему большой семьей, со своими радостями и тревогами. Малыш Макс был на три года старше маленьких принцесс и быстро привык к новым маме и папе. Его сестре было сложней. В год смерти родителей Мадлен исполнилось полных тринадцать лет. К новому дому она чувствовала скорей благодарность, чем любовь, понимая, как тяжело пришлось бы им с Максом одним. Было бы глупо играть с Мадлен в «маленькую девочку», поэтому никто не требовал от нее называть мистера и миссис Джонсон мамой и папой. Впрочем, вскоре она стала считать их своими вторыми родителями. Маленький же Макс рос в полной уверенности, что Оливия и Брэм его единственные и любимые мама и папа. Мадлен никогда не смела разрушить его иллюзию. Она очень любила брата.
   Случилось в тот 1920 год еще одно событие. Несмотря на немалый возраст – Оливии и Брэму было уже далеко за тридцать – Бог послал семье еще одного ребенка, крошку Лорелайн. Впрочем, никто не звал ее этим длинным и сложным именем. В семье ее именовали просто Лорри, а маленький брат окрестил Воробушком. Лорри и впрямь была похожа на маленькую птичку. С раннего детства у нее были длинные коричневые локоны, обрамлявшие ее маленькое светлое личико с глазами, полные глубокой синевы. Сама она была маленькой, миниатюрной, а любимым ее занятием было бегать с сестрами по большому саду вокруг их дома, размахивая руками и воображая из себя воробья.
   Малышка Лорри была любима всеми, но больше всего – ее старшим братом. За Максом она была как за каменной стеной. С самого детства он сдувал с нее пылинки, а когда подрос, то мог бесконечно слушать, как она читает вслух, или смотреть, как рисует свои нелепые детские рисунки. И упаси Бог хоть кого-нибудь обидеть Воробушка! Макс незамедлительно ставил на место любого, кто смел хоть как-то зацепить ее, будь то няня, соседский парень или же одна из близняшек. Конечно, такое его отношение к ней не оставалось незамеченным. Маленькие принцессы не упускали момента, что бы надуть губки, глядя, как Макс трепетно ведет себя с сестрой. С ними он себе такого не позволял. Воробушек была его миром. Миссис Джонсон только растроганно улыбалась, когда видела своего маленького мальчика, в очередной раз заснувшего с книгой сказок у постели сестры.
   Время шло, родители старились, дети росли. Вот уже и принцессы перешли в старшую школу, а Мадлен вышла замуж и покинула  дом, ставший ей родным, со слезами на глазах. Уже и Воробушек стала совсем большой, а Макс отпраздновал пятнадцатилетие. Несмотря на то, что он почти вошел в возраст настоящего мужчины, его любовь к сестре становилась лишь сильней. Никто не понимал, откуда у этого, довольно озорного мальчугана, столько нежности и тепла по отношению к ней. Как Макс, у которого едва ли не каждую неделю появлялась новая ссадина или шишка, мог с трепетом выслушивать школьные новости Лорри или даже играть с ней в куклы? Мать называла это любовью, а отец говорил, что парень будет хорошим отцом.
   Когда Максу исполнилось шестнадцать, мистер Джонсон принял решение перевести его в Кардиффский мужской колледж. Он и сам отучился там и считал, что «тамошняя дисциплина выбивает дурь и укрепляет характер». Характер у Макса и так был железный, а вот немного «дури» выбить не мешало бы. Парня все время тянуло в какие-то переделки. Драки и уличные потасовки толпы на толпу были для него привычным делом. Сколько раз Оливия просила его пощадить хотя бы ее нервы, но все было тщетно. Она пыталась подействовать на него через Воробушка, но малышке даже нравилось видеть брата, похожим на израненного рыцаря. Он был для нее героем. И даже повзрослев и осознав, что Макс изредка приходит побитым вовсе не из-за благородных турниров, она продолжала восхищаться своим братом. Впрочем, это было не долго. Позже Макс научился драться так, что с разбитыми бровями стали ходить его соперники.
   Но вот настал тот осенний день, когда парень должен был отъезжать. Этот колледж был закрытым, студентов из него отпускали лишь на каникулы. Двенадцатилетняя Лорри держалась, как могла. Утром, когда она и близняшки торжественно стояли во дворе для прощания с братом, Лорри все время простояла, глядя на свои туфельки. А когда Макс подошел к ней, и пришлось поднять голову, девочка не выдержала и, рыдая, убежала в комнату. Она так и не вышла сказать ему пару слов на прощанье. С тяжелым сердцем парень уехал на учебу.
   После этого Воробушек еще долго ругала себя. Она скучала без брата. Зато какой радостью были для нее его письма! Дважды в месяц она выходила к воротам с самого утра и ждала почтальона. Лорри всегда забирала у него два письма. Одно, как она его называла, «для семьи». А второе, неровным подчерком подписанное «моему Воробушку», девочка прижимала к сердцу, и потом еще много раз перечитывала, сидя в своей комнате. Лорри никогда не писала брату ответ в тот же вечер. Нет, она обдумывала свое письмо до мелочей, уделяя этому дня три или даже четыре.
   С каким нетерпением Лорри ждала брата на Рождество! Она даже завела календарь и каждый день с замиранием сердца вычеркивала очередную клеточку. Воробушек ждала тот день, когда на землю наконец упадут снежинки и ее мечта станет практически осязаемой.
   Наконец, когда по улицам стали звенеть рождественские колокольчики, Макс приехал. Он практически не изменился за эти месяцы.
   Они с Лорри проболтали весь Рождественский вечер. Оба были такими счастливыми, что никто не осмеливался нарушать их идиллию. Даже близняшки тихо сидели в своем углу, пуская иронии лишь между собой. Вскоре им это наскучило, и они принялись за пудинг.
   Через неделю Макс уехал. На прощанье он потеребил сестренку за щеку, подражая прощаниям старушек. Воробушек в тот же момент запустила в него снежком. Маргарет пошутила что-то вроде «нашего Воробушка уже давно стоит называть Соколом», но впрочем, ее никто не услышал.
   Примерно так же прошли и остальные шесть месяцев. Да и следующие двенадцать мало от них отличались. Брат приезжал лишь на Рождество и летние каникулы. Так длилось три года.
  Теплым летним вечером Воробушек сидела на скамье за воротами дома. Сегодня должен был вернуться ее обожаемый брат и она хотела увидеть его первым. Пробило семь часов, когда из-за ворот показались Элизабет и Маргарет.
   - Воробушек, мы идем к Саре Янсон. Пойдешь с нами? – хором спросили они.
   Лорри помедлила – ей не хотелось пропустить брата. Но вспомнив, что дорога со станции идет недалеко от дома Сары, решила встретить Макса прямо с поезда.
   Сестры свернули у дома Сары, и Лорри вновь осталась одна. Она неспешно прошлась по небольшому перрону их деревенской станции и встала под часами. Наконец, вдалеке послышался паровозный гудок.
   Из третьего вагона, да и со всего поезда в целом, сошел всего один человек. Воробушек не сразу признала в этом высоком, статном парне своего брата. Он здорово изменился за последние полгода. Из его лица прошла некая детская печать, скулы его заострились, взгляд стал таить некую чертовщину. Макс неспешно пошел по перрону с чемоданом в руке и курткой, закинутой за плечо. Лишь когда он вышел в свет фонаря, сестра поняла, что вот он, ее совсем взрослый Макс.
   Воробушек, признав знакомое лицо, бросилась ему на шею. Она тоже здорово изменилась за последние месяцы. В свои пятнадцать Лорри выглядела совсем взрослой. Стройная, но невысокая, с длинными локонами волос шоколадного цвета. Неизменными в ней были лишь глаза, глубокого, насыщенного синего цвета.
  Макс уронил свою куртку на землю и обнял сестру. Он был удивлен переменами, произошедшими с ней, словно последний раз они виделись сотню лет назад. Они обнимались на перроне, и  проходившая мимо старушка улыбнулась, глядя на них.
   - Ох уж эти влюбленные! Только волю дай!
   Макса с Лорри как водой окатили. Они смущенно отпустили друг друга и всю дорогу до дома оживленно обсуждали последние новости в мире и их семье.
   Всю следующую неделю Макс был просто нарасхват. Приходили его школьные друзья, отец постоянно возил его на ткацкую фабрику - показывать новое оборудование, да Макс и сам вечно куда-то уходил с деловым видом. Им с Лорри было совершенно некогда поговорить. Лишь поздними вечерами, когда все в доме уходили спать и только Макс подолгу засиживался в кабинете отца над деловыми бумагами – теперь его основной мечтой было стать финансистом – Воробушек проскальзывала к нему. Ради нее он откладывал все дела, снимал нелепые очки, и они подолгу говорили ни о чем.
   Именно в один из таких вечеров, когда уже совсем взрослая сестренка заснула на плече у брата, он и почувствовал то, чего не должен был чувствовать к ней в принципе. Любуясь ее длинными ресницами, ее пухлыми губками, щеками, на которых играли блики огня из камина, гладя прелестные непослушные локоны – Макс никогда не думал, что это может быть что-то больше, чем просто братская любовь. Но в тот вечер даже его руки похолодели от страха. Внезапно он понял, что его маленький Воробушек значит для него слишком много.
   На следующий день он заметил за собой, что непроизвольно провожает Лорри взглядом каждый раз, когда она проходит мимо. Работая в библиотеке или в кабинете, он мог глянуть в сад, и, заметив там ее склоненную над книгой голову, был не в силах отвести взгляда. В моменты, когда поздним вечером сестрица в одной ночной рубашке спускалась вниз чтобы попить воды, ему хотелось разбить себе голову о стену за любование ее плечами, за наслаждение, испытываемое от цвета ее нежно-бледной кожи.
   С того времени Макс перестал пускать ее вечерами в кабинет. Это обижало Лорри, она хмурила свой прелестный лобик, сдвигала брови и молча удалялась к себе в комнату. В такие моменты парень чувствовал себя настоящим выродком. Ему казалось, что он желает ребенка.  Когда само это слова – «желает» - впервые появилось в его мыслях, Макс всадил себе в руку нож для бумаги. В тот момент он как всегда изучал экономические аспекты и седел в библиотеке. Мама потом еще долго ругала непонимающего отца за бурые пятна от вина на ковре…
   Воробушек же не понимала, что творится с ее любимым братом. Она не изменилась, ничем не обидела его, а Макс вдруг стал так холоден с ней… За что? Ей не хотелось сердить его. Теперь ее уделом стали лишь краткие моменты любования им. Она не стеснялась признаться себе, что любуется своим красивым братом не только как любящая сестра. Порой, в своих мыслях, она оценивала его просто как женщина, случайно увидевшая симпатичного парня за столиком кафе или в парке. Лорри нравилось спрятаться в темном углу коридора и, сквозь приоткрытую дверь, следить за тем, как он что-то читает. Ей казалось забавным каждый раз замечать  в нем что-то новое. В такие моменты, когда она думала, что она уже знает о Максе все, он вселял в нее очарование своим новым небрежным жестом, будь то поправление очков или легкая ухмылка при виде очередного латинского термина.
   Но они не могли вечно ходить порознь. Общие семейные обеды или выходы в свет становились пыткой для Макса и очередной забавой для Лорри. Она понимала, что чем-то не то смущает его, не то раздражает. Но он при этом не давал ей никаких видимых намеков. Находясь поблизости с братом, Лорри склоняла голову набок и пристально изучала его поведение. А Макс в такие моменты боялся бросить на нее взгляд или ненароком коснуться. Он удивлялся, как еще никто из семьи не заметил его странного поведения. За ужином ему часто начинало казаться, что отец или мать понимают, отчего сын сидит, глядя лишь в тарелку, и изредка слишком оживленно поддерживает беседу. Однажды Оливия попросила Макса встретить сестру со станции – Лорри возвращалась от бабушки, которая жила в Кардиффе, и ей нужно было помочь дотащить чемоданы. Когда Макс шел с Воробушком к дому ( а рядом с этим высоким парнем она выглядела еще меньше и младше), ему казалась, что все встречные понимают, отчего он бросает на нее взгляды и печально улыбается, стоит лишь ей засмеяться своим звонким смехом. Он вновь считал себя каким-то  монстром.
   Лето подходило к концу, начался август. Макс подал документы в университет и вскоре должен был вновь уехать. Только теперь это был не близкий Кардифф, а Лондон – такой далекий и неизвестный. Он не пугал молодого человека, а вот его сестра… Лорри уже и сама не знала, что с ней. Когда брат объявил о своем решении отправиться на обучение в Лондон, она была рада за него. Но ночью, без сна ворочаясь в своей кровати, осознала, что больше не сможет видеть его каждый день. Она уже не сможет следить за его жестами, спрашивать, что за книгу он сейчас читает, видеть, как меняется его лицо, когда он просматривает «Times» или обсуждает с отцом последние новости за бокалом коньяка.
   А что если… Если в университете у него появится девушка? Лорелайн похолодела от этой мысли. Она не могла представить, что Макс будет смотреть на кого-то так же, как смотрел на нее. 
   От волнения девочка встала с постели и стала ходить по комнате. Ей вдруг стало тяжело дышать. Воробушек приложила свои маленькие ладони к вискам и посмотрела за окно, в ночную тьму. Окно ее комнаты было как раз над окнами кабинета, и она видела, что там еще горит свет – два четких светлых пятна были словно вырезаны на темной траве. Лорри знала, что ее брат как всегда там – готовиться к поступлению. Подавив приступ паники, девочка присела на кровать.
   Лорри никогда не отличалась ни смелостью, ни трусостью. Она была типичной девочкой из хорошей семьи, получившей приличное образование. В ней не было дерзости или грубости. Лишь изредка ее прехорошенькие губки могли бросить иронию. Но и этого могло бы не быть, если бы не книги, которые Макс иногда так опрометчиво оставлял в гостиной. Это были тома, полные революционных идей и критики. Нельзя было сказать, что столь юная барышня разбиралась в политическом устройстве, но что-то она оттуда черпала. В этой хрупкой малышке, несмотря на ее возраст – пятнадцать, время, когда девочки превращаются из милых деточек в прекрасных девушек – мирились ребячество и серьезность. Она могла беззаботно смеяться и играть в саду, словно двухлетняя, а после жестоко критиковать окружающих. При этом она оставалось довольно молчаливой. Ее сестры не зря говорили, что в этой малышке живут беззаботный Воробушек и жесткий Сокол.
   В ту ночь в ней, видимо, проснулся Сокол. Для себя девочка решила – сейчас или никогда. Распустив волосы и накинув на плечи прозрачный платок, в одной ночной сорочке Лорри спустилась к брату в кабинет.
   Макс, развалившись, сидел на обитой бархатом кушетке. Он был чем-то расстроен. Сестра не знала, что его одолевали примерно те же мысли, что и ее несколько минут назад. В одной руке он держал фужер с виски, а у кресла уже стояла почти пустая бутылка. Лорри, еще стоя в коридоре и смотря в приоткрытую дверь, недоуменно свела брови. Ее брат никогда не пьянствовал.
   - Макс? – тихонько позвала она брата, вступая из темного коридора в библиотеку. Пока она шла, Макс погасил верхний свет и его освещали лишь напольная лампа и бра на стене.
   - Воробушек? – недоуменно спросил опьяневший парень, сфокусировав на ней взгляд, - Почему не спишь, сейчас уже… - брат обежал размытым взглядом стены в поисках часов.- А, к черту время…
   - Я увидела свет из библиотеки и поняла, что ты еще тут. Но не думала, что мой брат начнет пьянствовать среди книг! – тихонько, едва возмущаясь, сказала Лорри и медленно прошла по комнате, проводя рукой по корешкам книг. Она, словно настоящая соблазнительница, шла вдоль книжных стеллажей, повернувшись спиной к Максу. Лорри знала, что брат следит за ней взглядом.
   - Зачем ты пришла? – тяжело спросил Макс, подавив вздох.
   Девочка медленно подошла к нему и  присела на край кушетки рядом с ним. Чуть склонив голову, она посмотрела прямо в глаза парню. Воробушек знала, что он не посмеет отвернуться. Он никогда не смел сделать то, чего ей не хотелось. И Макс не отвернулся. Сделав большой глоток, он лишь с болью зажмурился и тут же раскрыл свои черные глаза. Сестра продолжала смотреть на него.
   - Тебе грустно? – тихонько прошептала она, ложа свою маленькую руку в его ладонь.
   Макс лишь кивнул головой. С каждой секундой он пьянел все больше и, что есть сил, старался не сказать лишнего. Парень провел рукой по коричневым локонам сестры и отвел руку.
   - Ты скоро уезжаешь, и мне будет одиноко без тебя. Почему последнее время ты сторонился меня? Мы даже не поговорили ни разу. Скажи, чем я тебя обидела? – шепотом продолжала говорить Лорри.
   - Мой милый Воробушек… Ты ни в чем не виновата. Поверь, это все из-за меня. В последнее время я изменился… И даже сейчас, моя дорогая сестренка, тебе лучше даже не подходить ко мне. Боюсь, о такую тварь как я ты испачкаешь свое прелестное одеяние. – горько ответил Макс. Он одним махом допил оставшееся виски и, шатаясь, подошел к одной из полок. За массивной книгой стояла полная бутылка «Белой лошади». Парень легко скрутил крышку и налил полный бокал. С бутылкой и фужером он подошел к Лорри и присел на пол возле нее. Девочка с ногами забралась на кушетку. Она, словно любящая мать, гладила Макса по голове, глядя, как тот напивается до чертиков.
  - Налей и мне. – внезапно попросила она. Макс поднял взгляд на Лорри, а затем молча достал из отцовского бара еще один фужер. Налив половину, он протянул его девочке. Воробушек смело сделал два больших глотка и закашлялась. Горячая, колючая жидкость обожгла ее горло и упала в желудок. Макс хмыкнул и отсалютировал ей бутылкой. Теперь он пил прямо из горла.
   - Ну вот, теперь я еще и споил тебя. – засмеялся парень, не отводя взгляда от раскрасневшихся щек сестры.
   Воробушек и сама почувствовала, как жар залил ее щеки. Голова непривычной к алкоголю девочки стала легонько кружиться. Все вокруг стало удивительно приятным. Она больше ничего не боялась и силы, сказать то, зачем она пришла сюда, появились сами собой.
   - Макс, ты же всегда был рядом со мной, ведь так? Не отвечай, я и сама знаю ответ. Ты любил меня с самого рождения. Я не помню рядом с собой ни матери, ни отца, ни сестер. Лишь тебя. Ты стал мне всем. Мог ли ты когда-нибудь подумать, что я смогу полюбить тебя больше, чем брата? Больше, чем брата или просто парня, чем кого-либо? А я люблю тебя. Я любила тебя всегда, с того самого момента, как ты впервые взял меня на руки. Но недавно я поняла… что влюбилась в тебя.
   Все это время Макс смотрел в сторону. Он смертельно испугался, но в то же время ему хотелось петь. Петь, кричать во все горло, кружить своего маленького ангела на руках, танцевать с ней, крушить все вокруг, сворачивать горы, смеяться над всеми этими людьми… Но он не шевельнулся. Он сжал руку в кулак и заставил себя посмотреть сестре в глаза. Парню казалось, что все это лишь мираж, призрак его пьяного сознания. Но нет. Вот она, его маленький Воробушек, его смысл. Она сидит и смотрит на него своими синими глазами. И не ясно, нужен ли ей его ответ или же главным было лишь произнести свои мысли. Ему было стыдно. То, что он не мог выговорить столько дней, его маленькая Лорри сказала вот так сразу, ничем не останавливая себя.
   Макс не понимал, сколько времени он молчит. Горло словно сдавило железным обручем. Он закашлялся, но все равно не знал, что сказать.
   Макс не представлял, насколько ясно все его мысли видны в его глазах. Лорри словно видела каждое слово, которое он не мог выразить.
   - Я хочу, что бы ты знал. Совсем скоро ты отправишься в университет, а я останусь совсем одна. Ты уедешь, у тебя появится девушка – я знаю, в Лондоне много красивых девушек! –, женишься, и уже никогда не вспомнишь о своей Лорри! – чем больше девочка говорила, тем сложнее ей было. На глазах у нее выступили слезы, вызванные мыслями и колючим виски, которое все еще жгло горло. – Я навсегда останусь для тебя лишь Воробушком… Мне не нужны те глупые парни, из-за которых принято сходить с ума! Я хочу лишь тебя и не знаю, что с этим делать… Мне будет легче умереть, чем знать, как ты целуешь другую.
   Лорри заплакала. Тихо-тихо, но настолько горько и отчаянно, что Максу защемило сердце. Она не билась в рыданиях, но ее глаза были печальны, а слезы так и стекали по ее щекам, падая на длинные локоны. Одна слезинка упала на руку парня. Он больше не мог этого выдержать.
   Наконец оставив свой виски, Макс сел рядом с ней на кушетку. Он нежно поднял ее подбородок, заставляя тем самым смотреть прямо себе в глаза. Быть может, не выпей он столько виски, все было бы по-другому.… Но в ту ночь ему было слишком больно и страшно, что бы думать о чем-то еще, кроме своего горя и слов той, благодаря которой его жизнь вообще имела хоть какой-то смысл.
   - Моя милая Лорри… Завтра ты возненавидишь меня… - вздохнул Макс и нежно коснулся ее губ.
   Это был словно поцелуй смерти. Макс тогда умер для себя самого и родился вновь, что бы существовать для своей возлюбленной. В тот момент парень понял, что значит продать душу дьяволу. Всю свою последующую жизнь он каялся за тот поцелуй. Он вспоминал только боль и ненависть к себе, которую чувствовал в тот момент. Но порой, когда его голову вновь туманил виски и он, словно волк, был готов выть на луну, Макс чувствовал лишь нежность и легкость, лишь вкус ее губ. Такие моменты наступали редко, в алкогольном забытье, еще больше обостряя его муки днями.
   Всего этого Макс тогда еще не понимал, но уже предчувствовал. Отпрянув от сестры, парень не захотел смотреть на нее. Закрыв глаза, Макс обхватил голову руками и молча застыл. Лорри откинулась назад и следила за ним, облокотившись на подлокотник. Внутри у нее все ликовало. Губы ее горели, а во рту вновь был вкус алкоголя. Она улыбалась.
   - Теперь ты всегда будешь моим? – детским голосочком спросила Воробушек.
   - Да. Я всегда был и буду твоим, – как под гипнозом ответил Макс.
   - Почему же тогда ты расстроен? – сейчас Лорри искренне не понимала, отчего он грустит. Она списала все на виски.
   - Сейчас я слишком пьян, что бы рассказать тебе, – не раскрывая глаз сказал парень, хотя совершенно не чувствовал силы виски. Он понимал, что натворил, но еще не осознавал. Все было словно в тумане. – Не уходи от меня, ладно? Просто посиди.
   - Конечно. Я буду рядом. – сестренка придвинулась к брату и обняла его руками. Ее сознание затуманило виски, и вскоре девочка уснула. Макса, непривычного к таким количествам спиртного, тоже склонило в сон. Последнее что он помнил перед тем как уйти в тяжелую дурманную дрему, это как он гладит волосы своего Воробушка. Затем кладет ее прелестную головку себе на плечо и пытается положить ей на ноги плед. Но не сумев даже встать с кушетки, он заснул.
   Первым проснулся Макс. Небо уже залило розовое зарево и стали пропадать последние звезды. Едва парень протер глаза, он ощутил, как затекла его рука, на которой спала сестра. Словно во сне, он взял Лорри на руки и, шатаясь, отнес девочку в ее комнату. Все еще не понимая, что происходит, Макс ушел в свою комнату и упал на кровать.
   Утро следующего дня было ужасным.
   С гудящей головой Макс спустился к завтраку, да и то, после того, как эго разбудила горничная, мадам Полкисс. Помятый и уставший, парень принялся жадно пить воду прямо из кувшина, не обращая внимания на удивленные глаза домочадцев, уже собравшихся за столом. Лорри к завтраку еще не спустилась.
   - Девочке что-то не здоровиться. – прокомментировала мадам Полкисс недовольный взгляд Оливии, брошенный на пустой стул дочери.
   Макс сел на свой стул и стал вяло жевать овсянку. В голове у него стоял туман. Он припоминал что-то, связанное с Лорри, но никак не мог вспомнить. С трудом дождавшись окончания завтрака, он поднялся наверх и сунул голову под ледяной душ. Стало легче. Выйдя в коридор, парень столкнулся с отцом.
   - Макс, да что с тобой? – удивленно спросил мистер Джонсон. – Неужто ты вчера напился? Не знал бы я своих детей, решил, что вы вчера с Лорри приговорили не меньше бутылки виски! – развеселившейся и довольный своей шуткой, Брэм пошел дальше.
   Макс остался стоять у дверей своей комнаты. В этот момент в его голове словно развеяли весь туман. Он вспомнил вчерашний вечер и от ужаса едва не сполз вниз по стене. Что он наделал!
   Не в силах больше думать об этом, парень спустился вниз, вывел из конюшни лошадь и уехал в поле. Домой он вернулся лишь вечером, когда обеспокоенная мать послала на поиски сына их соседа, Лео Уайта.
   Этим вечером Макс не стал засиживаться в кабинете над бумагами. Вернувшись домой, он, сказавшись больным, сразу же ушел в свою комнату. Не включая свет, парень сел в кресло и стал следить за звездами, опутавшими ночное небо. В начале двенадцатого он принял решение, и несмотря на время, отправился в комнату Воробушка. Он отчего-то был совершенно уверен, что она не спит.
   Постучавшись, он услышал тихое «Открыто!» и вошел. Лорри сидела на кровати, в квадрате лунного света, падавшего из окна.
   - Я знала, что ты придешь. – радостно сказал она, жестом предлагая ему сесть в кресло. Сама же осталась сидеть на кровати.
   Макс сел напротив нее.
   - Как ты? – было первым, что пришло ему на ум.
   - Я в порядке. Только после виски ужасно болит голове и сушит во рту, не правда ли? Думаю, больше мне не стоит это пить. – беззаботно ответила девочка, глядя прямо в глаза брату. Это была ее особенность. Она всегда умела выдерживать взгляды и сама любила испытывать других своим. Макс не сдался. Он тоже смотрел прямо на нее.
   - Виски – все что тревожит тебя?
   - Да. А что еще? У меня должны быть другие причины?
   Макс не понимал, что почувствовал в этот момент.
   - Или тебя беспокоит мое признание? – продолжала Лорри. – Не стоит. Неужели ты мог подумать, что может быть иначе? Мы же любим друг друга. А когда люди влюблены, они должны быть вместе.
   - Лорри, мой милый, маленький Воробушек… - начал Макс, -  Ты просто не понимаешь. Это я виноват во всем. Я чудовище, которое смогло ради собственной похоти напасть на тебя, я…
   - Замолчи! – перебила его Лорри. Она быстро встала с постели, подошла к брату и опустилась на колени рядом с креслом. Своей маленькой ладонью девочка закрыла ему рот и горячо зашептала:
   - Замолчи, прощу тебя. Какая похоть, о чем ты? Я хотела, что бы ты поцеловал меня. Я  давно хотела этого. Я знаю, что ты любишь меня. С того самого дня, когда ты стал провожать меня взглядом, я поняла, что больше тебе не сестра. Я твоя возлюбленная.  А ты мой любимый. Так было нужно. Все решилось в тот самый день, когда мы поняли, что стали друг для друга большим, чем просто братом и сестрой. Как ты не можешь этого понять? Перестань винить себя, словно какой-то меланхоличный подросток. Что смущает тебя?
   - Ты моя сестра… - пытался перечить Макс.
   - Разве ты забыл, что главное – это единство душ? Разве ты забыл?
   - Лорри, ты просто слишком мала! Ты не понимаешь, что это лишь извращенное подобие любви! В нас течет одна кровь и мне порой даже страшно касаться тебя, а тот поцелуй… Я лишь шел на поводу своих желаний и твоих слез. Мы должны оставаться семьей. Мы не можем любить, и никогда не сможем!, любить так, как любит парень девушку.
   - Но мы уже любим. – тихонько прошептала Лорри. Она не хотела сдаваться. Она знала, что он боится своих чувств и не может признать, ни ей, ни себе, что они просто умрут, если не будут вместе. Так, как человек умирает без еды или питья, так и они иссохнут друг без друга. – Не бойся прикосновений. Я верю в близость без любви, но не верю в любовь без близости.
   - Что?! – Макс вскочил с кресла и стал ходить по комнате. Лорри следила за ним с пола. – Близость? Мне ужасно едва задеть  тебя, сегодня я был готов умереть от позора за то, что сделал с тобой вчера! А ты говоришь о близости! Тебе всего пятнадцать!
   - У меня слишком много старших сестер. Говорливых старших сестер. – ответила Лорелайн.
   Макс замер. Ему вдруг показалось, что они говорят о какой-то ерунде. Несколько секунд он смотрел в темноту комнаты, а затем сел на пол рядом с сестрой. Им нужна была тишина, никто никого не торопил.
   - Я просто очень люблю тебя. – выдохнул Макс.
   - А я тебя. Ты понимаешь, что мы не проживем поодиночке?
   - Да. Но и вместе быть нам нельзя.
   - Может, мы сможем хотя бы попытаться? – моля спросила Лорри. – Дай нам шанс! Не отталкивай меня!
   - Ты же знаешь, я буду делать все для того, что бы ты была счастлива. – уверил брат девочку.
   - Только прошу, не обрекай себя этим на вечные мучения! – попросила Лорри, поворачивая ладонью его лицо к себе.
   - Ты знаешь, что иначе я не сумею…
   - Должен! Должен научиться не бояться себя и не превращать в монстра! Ты не монстр! Ты просто влюблен!
   - Влюблен? Это слово не может описать, насколько ты важна для меня… Нет такого слова, которое может описать мое чувство.- обреченно сказал Макс. – Это даже не чувство. Это зависимость.
   - Значит, мы будем зависимы друг от друга. Называй это как угодно. Только будь рядом со мной. – ласково попросила Лорри. Она обняла Макса, уткнувшись в его плечо. Ей очень нравился его запах. Девочка так часто смеялась над сверстницами, которые приходили в восторг от одеколонов парней, а теперь и сама их поняла. У ее Макса был совершенно особый аромат. В этот момент Воробушек была абсолютно счастлива.
   Брат с сестрой долго сидели в тишине, и каждый наслаждался присутствием своей второй половины. Они действительно были как две половины, желая каждой клеткой прорасти друг в друга.
   Лорри вновь заснула на плече у Макса, и он опять отнес ее в постель на руках. Она вздохнула, когда парень отпускал ее на подушку и, на секунду открыв глаза, провела рукой по его щеке.
   - Спи, мой Воробушек. – прошептал парень и совсем по-отцовски поцеловал возлюбленную в лоб. Наконец он смог признать себе, что она стала его возлюбленной.

Часть II
   Весь тот месяц, что оставался до отъезда Макса, парень и Лорри провели вместе. Лорелайн выбрала три дня в неделю, в которые они могли быть вместе без риска для себя. Трижды в неделю Макс брал свои бумаги и  говорил родителям что едет на подготовительные лекции. Через пару часов после его ухода Лорри тоже уходила, говоря, что ее идет к Саре Янсон. Или Полли Маркграф. Или Джесс Бертон. Иногда ей даже было немного обидно, что мама не замечает, отчего дочь уходит именно в дни «занятий» ее брата.
   Но это было такой мелочью по сравнению с тем, что у них с Максом были целые дни. Вместе они обошли все деревни и сады близлежащих деревушек. Им было спокойно вдали от дома. Никто не смотрел на них искоса, когда Лорри обнимала Макса намного нежнее, чем полагается сестре. Тут, в этих неизвестных деревнях, они чувствовали себя обычной влюбленной парой. По-крайней мере, Лорри точно чувствовала.
   Она наслаждалась минутами, когда Макс был с ней. Девушка понимала, что он исполнит любое ее желание, сделает все, лишь бы она была счастлива. Конечно, причиной тому была не только любовь, но и вина. Он не мог простить себе тот поцелуй. Однажды, устав от ходьбы, пара лежала под старым дубом. Уже был вечер, и солнце клонилось к горизонту. Дуб стоял посреди пшеничного поля, маня путешественников прохладной тенью своих раскидистых ветвей. Высокие колосья пшеницы надежно скрывали лежащих под деревом Макса и Лорри. Они говорили о каких-то пустяках, но внезапно Лорри спросила, целовал ли он кого-нибудь раньше, до нее.
   - Да, целовал. – смело ответил Макс. – Но поверь, все те девушки были не более, чем куклы. Мы проводили время, понимая, что это только игра. И никто не имел претензий.
   - Тебе нравилось их целовать? – продолжала спрашивать Лорри, водя пальчиками по руке брата.
   - Лорри, к чему эти вопросы? – повернулся парень лицом к сестре. Она не ответила и не подняла на него глаз. – Да, мне нравилось.
   - Почему же ты больше не целуешь меня? Тебе не понравился именно мой поцелуй? – вот теперь она посмотрела на него. Девушка знала, как сильно действует на брата ее взгляд.
   - Мне казалось, ты понимаешь. Лорри, прошу, не заставляй меня терзаться! Ты знаешь, что я чувствую, если ты вот так смотришь на меня. И что я ощущаю, когда твои руки касаются моего лица или, когда чувствую запах твоих волос. Ты знаешь, что все это сводит меня с ума, и каждый раз заставляешь меня страдать! – едва не перешел на крик Макс. На самом деле, он боялся. Он очень устал от этого постоянного страха, от неприязни к самому себе. Макс знал, что тем вечером совершил ужасное. Своей слабостью он дал Лорри надежду, которую не мог побороть даже в самом себе. А теперь он должен был бороться за двоих, но каждый день лишь проигрывал. И самым печальным было то, что эти проигрыши становились все слаще и слаще…
   - Любовь моя, я столько раз просила тебя не бояться… Неужели ты глух к моим словам? Ты сам говорил, что я твой ангел. Не терзай себя. Если будет нужно, я прощу все твои прегрешения. Не обременяй себя напрасно выдуманными грехами.
   Макс понимал, чего она добивается. Ей хотелось большего, чем его взгляда или голоса. Поцелуев. Близости не только духовной, но и физической. Чувств, которые порой не способно дать душевное родство.
   - Ты хочешь, что бы я поцеловал тебя?
   - Да, я хочу. – Лорри замерла и снова подняла на парня глаза.
   С того дня он целовал ее каждый раз, когда она давала понять, что хочет этого. И с каждым разом понимал, что пропасть, в которую они шагнули, становиться глубже.
   Но вот прошел август и парень должен был уезжать. В последнюю ночь дома он поднялся к сестре.
   - Я не знаю, как надолго покидаю тебя. Думаю, Лондон даст мне шанс на хорошую карьеру, но ради этого придется чем-то жертвовать. – проникновенно говорил Макс.
   - Жертвовать? Жертвовать мной – вот что ты забыл добавить. – равнодушно шепнула девочка. Не оправдывайся. Я была готова к этому. Просто последнее время меня посещают мысли… Может, нам уехать отсюда?
   - Уехать?
   - Да. Почему бы и нет? Мы смогли бы отправиться в тот же Лондон, или Новую Зеландию, Австралию. В Америку, в конце концов! Мы сможем жить как новая семья, вокруг не будет соседей или друзей детства, которые могли бы быть угрозой нашим отношениям. Смог бы ты начать со мной новую жизнь?
   - Лорри, остановись! Какая жизнь? Ты слишком далеко ушла в своих мечтах. Не знаю, как мы смогли провести этот месяц, а ты предлагаешь начать целую жизнь! Когда же ты поймешь, что это просто не реально!
   Макс просто опешил от слов сестры. Она была словно ребенок, слушающий лишь свои капризы.
   - Макс, ах Макс… Когда же ты перестанешь бояться? – спросила девушка саму себя. – Ладно, забудь об этом разговоре. Езжай с легким сердцем и не думай ни о чем плохом. – благословила Лорри брата.
   Ей было жаль терять его на неопределенное время, ведь он стал совсем взрослым и университетские каникулы имели для него уже совсем другие значения, чем раньше. Парень больше не сможет видеться с семьей так часто, как раньше. Но она знала, что их связь не будет оборвана. Будут письма, будут мысли. Лорри так же знала и то, что Макс не посмеет даже смотреть на другую девушку, ведь его Воробушек не желала этого.
   31 августа 1939 года Макс уехал в Лондон, а уже 3 сентября Великобритания объявила Германии войну.
   Все было намного сложнее, чем могла себе представить Лорри. Из тех писем, что доходили до нее, она знала, что Макс пополнил ряды добровольцев и воюет где-то на востоке. В 41 и сама Лорелайн ушла на фронт медсестрой. Она отправилась бы туда и раньше, но ее держали сестры и мать. После известия о смерти отца, девушка решила, что не может больше спокойно оставаться дома и одним весенним утром ушла из родительского гнезда, оставив скудную записку на столе.
   Свое восемнадцатилетние Воробушек встретила на фронте. Она уже давно не получала писем от Макса и первое время, когда приезжали очередные грузовики с раненными солдатами, как сумасшедшая, кидалась к ним - не слышал  ли кто-то о рядовом Максе Джонсоне. Вестей о нем не было. Вечерами, когда уставшие от работы медсестры уходили спать, Лорри дожидалась, пока на улице станет тихо и прокрадывалась в парк. Девушка садилась под один из массивных дубов, растущих в нем, и поднимала в небо глаза. Каждый раз, когда на безоблачном небе появлялись звезды, она надеялась, что Макс тоже смотрит верх и думает о ней. Порой это казалось слишком сентиментальным, и Лорри становилось противно. Она никогда не любила слезливые воспоминания. Но с другой стороны, это хоть как-то скрашивало ее одиночество.
   Девушке было невыносимо жаль себя. Днем раненые заставляли ее забыть обо всем, но ночами деваться было некуда. А ей так хотелось прижаться к его широким плечам, провести рукой по волосами, закрыть глаза и просто молча обнимать своего единственного… Лишь проведя эти два года в полной изоляции от своей любви, Лорри поняла, что у нее нет никого ближе и роднее, чем брат. Чем ее любимый.
   Другие девушки знали, что юная Джонсон ждет и надеется увидеть кого-то среди солдат, но ничего не спрашивали. Они видели, как изменилась Лорри за время, пока работала в госпитале. Она пришла сюда девчонкой с огнем в глазах, излучающая свою молодость и красоту, а сейчас была словно старуха, упрятанная в молодое тело. Глаза ее горели мрачным огнем, выражающим лишь скорбь и надежду. Однажды вечером к Лорелайн подошла пожилая врач, мадам Шервуд, и сказала, что недавно ее муж погиб.
   - Я соболезную вам, но простите… Мы никогда не были с вами знакомы близко, отчего вы говорите мне это? – удивленно спросила молодая медсестра.
   - Лорри, я знаю, ты ждешь что среди солдат однажды появится и твой парень, но лучше перестань это делать. Ты и так устаешь, перестань же себя выматывать еще и напрасными надеждами. Как долго ты не получала его писем?
   - Почти год. – помертвевшим голосом ответила Воробушек.
   - Ты думаешь, что за год он не нашел возможности передать тебе и пары строк? Забудь о нем и отвлекись. Я понимаю, в наших условиях это сложно, но постарайся все же не вспоминать о своей паре. Жди его, но не лелей напрасных надежд, вот что я скажу тебе. – завершила мадам Шервуд и ушла, похлопав Лорри по плечу.
   Это сломило Лорри. Но говорят, что лишь когда последний луч надежды покидает мрак, именно тогда и происходит настоящее чудо. И оно произошло.
   Июльским утром 1942 Лорри делала очередную перевязку, когда в перевязочную заглянула старшая медсестра, пышка по имени Полли.
   - Эй, Джонсон, там тебя спрашивает какой-то парень! – крикнула Полли и стала давать распоряжения другим.
   - Что за парень? – без особого интереса спросила Лорри, закончив перевязку. Она была довольно симпатичной девчонкой и молодые солдаты не редко напрашивались погулять с ней. Оставив надежду на встречу с Максом, она была холодна и равнодушна ко всем им.
   - Что, какой парень? – не сразу вспомнила измотанная Полли, завершив отчитывать медсестер за перерасход бинтов. – А, это… Там привезли несколько человек средней тяжести из госпиталя святой Марии, и один из них спрашивает тебя. Говорит, его зовут Макс.
   - Что? Как его зовут? – не поверила своим ушам Лорри и ощутила, как похолодели ее руки, отступила назад.
   - Макс. Ты его знаешь? Ей, Джонсон, вернись! У тебя еще две перевязки! Вернись, кому говорят! -  кричала Полли вслед девушке, но Лорри уже не слышала ее. Не чувствуя под собой ног, она пролетела два пролета длинных ступеней госпиталя и выскочила во двор. Сердце ее бешено билось не от бега, а от эмоций, переполнявших ее.
   Вылетев за двери, она машинально сделала еще пару шагов и остановилась посреди больничного двора. Грузовик уже отъехал и на улице остались лишь пожилой солдат да нянечки, развешивающие белье. Сердце Лорри будто остановилась. Оглядевшись по сторонам, она буквально почувствовала, как потухли ее глаза.
   - Воробушек? – послышался за спиной знакомый голос.
   Лорри зажмурилась и повернулась на одних носочках. «Только бы это не было галлюцинацией!» - помолилась она про себя и широко распахнула глаза. Нет, ей не показалось. Это был он.
   Облокотившись  на стену, возле дверей госпиталя стоял ее Макс. В солдатской форме он казался совершенно другим человеком. Лицо его выглядело уставшим и совершенно другим. Глаза горели под черными бровями, подбородок покрывала недельная щетина. Взлохмаченные черные волосы в запекшейся крови, а левая бровь была разбита. Это был словно тот Макс, неуправляемый, пятнадцатилетний подросток, который так часто возвращался в подобном виде после очередной драки. Но сейчас он стал совершенно другим.
   Не говоря ни слова, Лорри бросилась ему на шею. В голове было только одно – она его дождалась! Он рядом, такой до боли родной и знакомый, с тем же вечно печальным взглядом философа и широкими, любимыми плечами.
   - Если б ты знал, как я ждала тебя! – прошептала Лорри, крепко обнимая его. Она больше не хотела его отпускать, боялась, что в следующий миг он уйдет, растает, как дым. Она вдыхала его новый запах – дешевых сигар и пороха. Чувствовала, как бьется его сердце. Наконец она набралась смелости поднять голову и глянуть в его лицо.
   Макс навсегда запомнил этот ее взгляд. Безумный, преданный, измученный и полный счастья. Лорри нежно проводила рукой по его бровям, касалась носа, очертила линию губ. Она словно заново вспоминала, привыкала, давала волю своей памяти, где он остался почти таким же. Макс не останавливал ее. Он скучал по ней все это время, искал, стараясь заходить в каждое убежище, в каждую больницу, где мог бы найти своего Воробушка. Он не мог спокойно вспоминать тот момент, когда узнал, что его любовь ушла в этот ад, где смерть и кровь на каждом шагу. Теперь он не хотел отпускать ее. Хотел уберечь, спрятать, увести от всех.
   Так вдвоем, становясь единым целым, влюбленные стояли всего несколько минут, не замечая времени. Потом Лорри коснулась его губ своими, испытывая давно забытое чувство. Этот поцелуй был таким спокойным, привычным, словно не было этих лет, проведенных вдали друг от друга. Она заметила, что Макс изменился. Он больше не боялся целовать ее.
   - Пойдем, нужно обработать твое ранение. – сказала Лорри отстранившись. Она взяла Макса за руку и повела за собой в госпиталь.
   Вечером того же дня Макс сидел с солдатами во дворе больницы. Были слышны тихие разговоры, вокруг висели облака дыма от дешевого солдатского курева. Молодой Джонсон сидел чуть в стороне от всех, наблюдая, как в едва освещенных окнах доделывают свою работу медсестры. Он заметил, как в полумраке из дверей выскользнула знакомая хрупкая фигурка и быстрым шагом направилась к нему. Оглянувшись, Макс поднялся и пошел к ней навстречу. Лорри прижала палец к губам и поманила парня рукой, указывая на маленькую дверь в начале здания.
   Это была маленькая сквозная комната, где иногда отдыхали медсестры. Там стоял платяной шкаф, разваливающийся диван и лежали стопки постельного белья.
   - Можешь отдохнуть здесь. – тихо сказала Лорри. Косой луч света, падающий из маленького окна, освещал ее бледное личико с лихорадочным румянцем и блеском в глазах.   
   - Мне кажется, тебе отдых нужен больше. – участливо улыбнулся Макс, едва не падая от усталости на диван. Девушка покачала головой и ласково улыбнулась.
   - Надеюсь, я скоро вернусь, - шепнула она и выскользнула из комнаты.
   Макс упал на диван и достал солдатскую флягу. Там было виски, настолько разбавленное спиртом, лишь бы им не отравится. Парень тяжело вздохнул и сделал большой глоток. Последнее время это стало его привычкой. Улыбнувшись сам себе, он вспомнил милое лицо своего дорогого Воробушка. Он так долго надеялся на встречу, но сейчас его душила горечь. Через несколько дней, максимум – через неделю, он снова будет вынужден покинуть ее. И как знать, удастся ли им встретиться еще раз?
   Макс топил свои грустные мысли в плохом виски и вскоре уснул хмельным сном, ополовинив флягу.
   Парень проснулся от того, что кто-то гладил его по голове. Стало совсем темно, и во мраке он едва разливал лишь белый халат, светившийся под тусклыми лучами луны. Помутневшим взглядом Макс пытался разглядеть лицо Лорри. Его голова была у нее на коленях.
   - Ты пьян. – весело шепнула сестра и продолжила гладить волосы Макса. Ее длинные, больше не спрятанные под врачебный колпак волосы падали ему на лицо. Парень приподнялся и пропустил один локон сквозь пальцы. От волос исходил знакомый приятный запах. Макс вдруг вспомнил, как он чувствовал этот запах когда они лежали под раскидистым дубом неподалеку Оттери-Кэчпоул. Поддавшись воспоминаниям, он приподнялся и рукой склонил к себе голову Лорри. Он едва касалась его губами, целуя щеки, лицо, шею. Лорелайн отвечала ему тем же. Ее руки спокойно расстегивали его рубашку, Макс крепче прижимал девушку к себе… Вдруг, словно ударила молния, он резко отстранился. Подняв с пола флягу, где еще оставалось довольно много алкогольной жидкости, Макс залпом выпил все.
   - Что ты делаешь? – оторопело спросила Лорри.
   - Что ты делаешь?! – хрипло спросил Макс, бросая на нее взгляд, где все же читалась боль смешанная с желанием. – Это, - постучал он по фляге, - отвратительнейшее пойло по шиллингу за пять литров. Если его просто выпить – оно развяжет руки и одурманит мозг, а если выпить все – то сознание останется ясным, но можно уснуть на несколько дней, а то и совсем не проснуться.
   Язык Макса уже его не слушался.
   - Сейчас я просто усну и мы никогда не сделаем того, к чему ты, наивная, так стремишься. – сказал напоследок Макс и отбросил фляжку.
   Лорри фыркнула от возмущения и крепко сжала губы. Лицо ее излучало негодование.
   - Ты просто трус! – воскликнула она. – Я ждала тебя все это время, я была твоей все эти годы! Никто не смел прикоснуться ко мне! И что взамен? Ты выбираешь выпивку, только бы не быть со мной! – жарко шептала возмущенная девушка.
   - Ты думаешь, все так просто? Ты забыла, о чем я так часто говорил с тобой? – воскликнул Макс.
   - Я хотела забыть…
   - Неужели ты не понимаешь?! – разъяренно говорил он, уже не переходя на шепот. – Тебе так хочется стать моей?
   Макс вскочил с дивана, грубо поднял Лорри за плечи и прижал к стене. Одной рукой он держал ее горло, а второй больно сжал руку. Она с ужасом смотрела на преобразившегося брата, в глазах которого горел мрачный огонь.
   - Отпусти… Мне больно… - шептала она.
   - Больно? Сколько раз мне было больно, когда ты была так близко ко мне, когда я чувствовал твою кожу, мог касаться волос, сколько раз я проклинал себя!
   - Отпусти… - просила девушка.
   - Ты сама этого хотела!
   - Это не ты Макс! Отпусти, прошу… - по щекам Лорри покатились слезы.
В этот момент по коридору больницы, разбуженный болью, шел молодой летчик-лейтенант Лео Уайт. Это был тот самый парень, бывший сосед Джонсонов, который когда-то дружил с Максом. Молодой пилот был сбит, но отделался довольно легким переломом и сейчас прибывал в госпитале. Больная рука не давала ему спать и парень решил выйти покурить. Проходя по темному коридору, он услышал голоса. Это был настойчивый мужской голос и тихий, едва не плачущий женский. Может, Уайт никогда бы не вмещался, но сквозь вентиляционное окно до него долетели обрывки разговора:
   - Больно? – спрашивал пьяный мужчина
   - Отпусти… - плакала девушка.
   - Ты сама этого хотела!
    - Это не ты, Макс! Отпусти, прошу…
Дальше честь Лео действовала моментально. Он узнал голоса Лорри Джонсон, медсестры и его бывшей соседки, и ее брата Макса. Молодой парень прекрасно понимал, чего таким тоном парень, да еще и пьяный, может требовать от девушки.
   Влетев в комнату, он мгновенно оценил обстановку. Макс в расстегнутой рубашке, прижимающий Лорри к стене; Лорри, до смерти напуганная; и крепкий запах дешевого виски, наполнивший комнату.
   Здоровой рукой Лео несколькими ударами повалил пьяного Макса на пол. Лорри, понимая, что ее брата обворожила выпивка, слабо пыталась помешать Лео. Летчик крепко держал Макса, нанося ему удары по лицу.
   - Как ты мог, - говорил он, нанося очередной удар,- она же твоя сестра! Ты, пьяная тварь, скотина, как ты мог! 
   - Нет, Лео, прошу тебя! Ты не так понял! – плакала Лорри в углу.
   Макс не сопротивлялся. Он был без сознания и лишь смутно чувствовал вспышки боли.
      Утром парень проснулся на больничной койке. Заплаканное лицо сестры помогло ему быстро вспомнить вчерашнюю ночь. Лишь бросив взгляд на ее большие синие глаза, Макс закрыл свои и поморщился от боли и ужаса. Все его лицо горело от вчерашних прикладов Уайта.
   - Молчи. – тихонько прошептала Воробушек, наклоняясь к брату. – Я знаю, ты не виноват. Я все понимаю. Мне пришлось упрашивать Лео, что бы он никому ничего не говорил. Представляю, что он будет думать… Но кого это волнует? Главное, никто ничего не узнает. А тебе придется полежать тут.
   Лорри помолчала и отвела на мгновение взгляд. Совсем понизив голос, она всхлипнула и прошептала Максу на ухо:
   - Я так боялась, что он убил тебя… Я так боялась…
   Макс ничего не отвечал. Он заставил себя смотреть в глаза сестры, а голове у него была лишь одна мысль: «Прошу, кто-нибудь, вырвите мне сердце».
   
   Джонсон провел в госпитале несколько недель. Лорри часто приходила к нему, но он так и не смог заставить себя с ней поговорить. Наконец, настал день его отъезда. Лицо парня покрыли несколько шрамов – пришлось зашивать рассеченную бровь и вправлять нос. Макс стоял у входа в госпиталь, раскуривая сигару. С минуты на минуту он должен был уехать. Наконец, послышались знакомые легкие шаги на лестнице. Лорри, с покрасневшими глазами, бросилась на шею брату. Едва заметно, она коснулась его губ и тут же отпрянула. Медсестра не знала, сколько людей знает о ее родственной связи с тем, кого она представляла своим возлюбленным.
   - Мы еще встретимся. – сказал Макс, крепко обнимая Лорри. Он до сих пор корил себя. В те минуты, когда он все же говорил с сестрой, он просил прощения. Она была для него словно Дева Мария, у которой вымаливают грехи. Сотни раз он просил прощения, и сотни раз Лорри прощала. Она не держала на него обиды.
   - Вот, возьми это. – сказала Лорри, протягивая Максу руку. В руке был ее коричневый локон, завязанный в узел. – Пусть напоминает обо мне.
   Макс вновь прижал Лорри к себе.
   - Ты мой Воробушек… - нежно прошептал он. Затем отпустил и быстро, не оборачиваясь, пошел к грузовику с солдатами. Запрыгнув в кузов, он положил локон в нагрудный карман и улыбнулся.
   Грузовик не  успел отъехать и до первого поворота, как вдруг раздался взрыв. Из-за облаков вынырнуло несколько немецких бомбардировщиков. Заряды полетели вниз. Грузовик резко рванул вперед, свернул и Макс больше не мог видеть госпиталя Лорри. Все происходило так быстро, что он не оценивал реальности событий. Вот упал один заряд, вот еще несколько. Внезапно раздался особенно громкий взрыв – было слышно, как разбиваются сотни окон. Кто-то из солдат сказал «Вот твари, по госпиталю метят!». Макс был словно в прострации. Он больше ничего не видел из-за леса – за деревьями стояло лишь огромное облако пыли, скрывавшее то место, где еще недавно возвышались шпили старого госпиталя. Где во дворе сидели солдаты, сновали санитарки, и работала маленькая хрупкая девушка, больше жизни любившая своего брата.
      В 1945 кончилась война. Светлое время, отмеченное новыми надеждами, праздниками и светлыми мечтами о безоблачном будущем.
   В июне 45 года Лорелайн Джонсон наконец вернулась в родной пригород. Проходя по милым улицам, девушка не вспоминала, как выжила при той ужасной бомбежке госпиталя. Не было в ее голове и мыслей о последующей жизни, наполненной страхами и неизвестностью. Неся в одной руке небольшой саквояж и зонт в другой, Лорри проходила по тенистым улочкам. Ласковый ветерок касался крон деревьев, повсюду слышались птичьи трели. Улыбаясь солнцу, девушка шла к своему родному дому.
   Дом Джонсонов стоял пустым, левое его крыло было разрушено бомбежками. Сестры и мама Лорри жили в городе, с семьей Мадлен. Отец погиб. Восстанавливать родовое гнездо отправилась только одна Лорри. Впрочем, не совсем одна. Лео Уайт, ставший добрым другом девушки, был преисполнен желания помочь ей.
   Лео был настоящей противоположностью Макса. Высокий и светловолосый, Лео никогда не был «украшен» шрамами. Он никогда не был завсегдатаем драк и уличных банд. Хоть когда-то парень и дружил с младшим Джонсоном, но, по словам миссис Уайт «смог избежать пагубного влияния». Спокойный, тихий, домашний парень, превыше всего он ставил семью и ее спокойствие. С самого детства ему нравилась кроткая застенчивая Лорри. Она была из тех девушек, которых хочется оберегать. Естественно, сейчас он старался сделать все, что бы помочь этой несчастной девушке, на хрупкие плечи которой выпало так много забот.
   Лео и Лорри потратили несколько месяцев на восстановления дома. Они стали добрыми друзьями еще со времен работы Лорри в госпитале. Лорелайн понимала, что нравиться парню больше, чем просто подруга. Но, так как Лео никогда не делал никаких поползновений в сторону девушки, долгое время они общались так, как общались. В то время, пока ремонтировали дом Джонсонов, Лорри и Лео обитали в жилище Уайтов, в котором Лорри стала полноправной хозяйкой.
   В то время было трудно сказать, думала ли Лорри о брате. На ней было так много забот и хлопот, что вспоминать о личных переживаниях просто не было времени. Да еще и рядом был Лео – такой заботливый, всегда готовый подставить плечо, помочь. Лорри прониклась к нему безграничным доверием. С ним ей было спокойно.
   В день, когда дом наконец был восстановлен, Лео сделал Лорри предложение. Это не было неожиданностью для девушки. Она понимала, что рано или поздно так случиться. Лео был парнем мягким и воспитанным, и, услышав, что ей нужно подумать, деликатно оставил Лорри на некоторое время.
   Девушка не знала, что ей делать. В момент, когда Лео преклонил пред ней колено, она почувствовала огромную горечь. Раньше он был ей другом, не затмевая мысли о Максе. А теперь нужно было что-то решать. Жизнь шла, и уже даже Оливия стала настаивать, что бы Лорри обратила внимание на этого «милого юношу Лео». Проблема была только в том, что сама Лорри могла любить лишь одного человека. Это она поняла еще много лет назад.
   Лорри долго думала, к кому может обратиться, кому доверить свои переживания. И внезапно ее словно озарило – Мадлен! Старшая сестра всегда была для младших Джонсонов, словно вторая мать. Да еще и с Максом у нее были весьма доверительные отношения… Лорелайн решила, что должна поговорить именно с ней и уже на следующий день после предложения Лео стояла на пороге квартиры старшей сестры.
   Мадлен, ее муж и сын жили в просторной квартире с видом на реку. Девушка провела сестру на кухню и стала готовить чай. Мадлен чувствовала, что Лорри сильно волнуется. Младшая сестра напряженно теребила в руках кружева скатерти и время от времени нервно поправляла волосы.
   Мадлен перестала суетиться по кухне и присела на колени перед Воробушком. Доверительно взяв Лорри за руки, сестра посмотрела ей в глаза.
   - Лорри, тебя что-то тревожит. – уверенно сказала Мадлен.
   - Ах, Мадлен, с чего взяла? – натянуто улыбнулась Лорелайн, но ее взгляд тут же потух.
   - Детка, с тех пор как я уехала, ты ни разу не появлялась у меня одна. – мягко проговорила девушка. – Я так понимаю, ты хочешь поговорить о чем-то, о чем не желаешь извещать маму?
    - И да и нет. Ты помнишь Лео Уайта? Он помогал мне отстраивать дом, оказывал большую поддержку. А вчера он сделал мне предложение.
   - Господи, да это же прекрасно! Я помню его еще соседским мальчишкой и уже тогда это был маленький джентльмен. Мама рассказывала, что Уайт помогает тебе. Она приятно впечатлена этим человеком, считает его подходящей партией для тебя.
   - Подходящей партией? Мама всегда любила решать заранее. Мадлен, ты тоже считаешь его подходящей партией? Ты можешь допустить мысль, что я люблю другого или мое будущее – это только Лео? – спокойно и как-то растерянно  спросила Лорри.
   Мадлен поднялась с колен и отпустила руки сестры. Она молча сняла закипевший чайник и стала наполнять чашечки кипятком.
   - Ты любишь кого-то другого? – спросила старшая сестра после паузы.
   - Да. – выдохнула Лорри.
   - Я могу узнать кто это и отчего ты никогда не говорила о нем?
   - Мадлен, ты знаешь его лучше, чем можешь себе представить.
Лорри перевела взгляд вниз. Она не могла сказать имя. Смахнув со щеки слезу, она вновь перевела взгляд на Мадлен, которая все еще стояла к ней спиной. Сжав до боли кулак, она произнесла:
   - Его зовут Макс Джонсон.
   Мадлен аккуратно поставила чайник и повернулась. Лицо ее было относительно спокойно, только выражение глаз говорило, что было у нее внутри. Мадлен оставила чай и села напротив сестры.
   - Я давно это знала.
   - Что?... – щеки Лорри вспыхнули.
   - Точнее, я знала что этим все закончится. Вы с ним всегда были так близки, он носился с тобой с самых пеленок. Конечно, я понимала, когда тебе будет пятнадцать или шестнадцать, ты проникнешься к нему симпатией большей, нежели просто сестринская… Но ты давно выросла. Лорри, тебе уже двадцать пять, ты должна понимать, что это была лишь детская влюбленность. Да и потом, война сделала в наших жизнях огромную пропасть, забрала несколько лет… Макс – кто знает где он? Мы так давно не получали от него вестей и за все эти годы его никто не видел…
   - Мадлен, остановись. – прервала поток рассуждений сестры Лорри. – Я действительно любила его. И люблю. И буду любить. Но дело в том, что и он любил меня. Мы поняли это, еще когда мне было шестнадцать. Мы любили друг друга. Макс очень переживал. Он считал, что во всем виноват, что он совращает меня, но в наших чувствах не было ничего постыдного. Он очень страдал. Ты уже не жила с нами и тебе сложно это представить. Мы были вместе. А потом началась война и я потеряла его на несколько лет. Мы встретились лишь однажды, в 42 году, но тогда нам пришлось расстаться. И с тех пор я жду его. Но вчера Лео сделал мне предложение и теперь я не знаю, что делать. Лео мне дорог как друг, но Макса я люблю больше жизни. Хотя даже если он вернется, если он… - Лорри всхлипнула, - если он жив, мы все равно не сможем быть вместе.
   Что мне делать, Мадлен? Я совсем запуталась. Надежда увидеть Макса тает с каждым днем, но если я выйду за Лео… Мне кажется, это будет предательством.
   Лорри говорила горячо и быстро. Щеки ее раскраснелись, а руки стали холодными, как лед. Девушке было мучительно больно произносить любимое имя. Она так долго держалась, верила, но сейчас вдруг поняла, что все это глупо. Ей некого ждать. А если Макс и жив, то у них просто нет будущего. Фраза, которую иногда произносил Макс наконец нахлынула на Лорри и погребла под собой, словно могильная плита. Внутри у девушки осталась только горечь.
   - Прости меня, Мадлен. Сама не знаю, что со мной. Я слишком долго молчала и ждала, я устала.
   - Ничего. Просто я не думала, что ваши чувства будут взаимны. Макс всегда был довольно отстраненным, никто не знал о его девушках. Он был откровенен только с тобой. Мы часто говорили с мамой, что ему пора найти себе кого-нибудь, но даже подумать не могли, что этой девушкой станет его маленький Воробушек. – растерянно говорила сестра, не поднимая глаз на Лорри. Внутри Мадлен шла борьба. Должна ли Лорри знать об отсутствии родства с Максом или нет? Тогда у нее появиться надежда на будущее с ним, она вновь станет ждать его. Нет худшего преступления, чем дать ложную надежду. Стоит ли усугублять положение вещей? Мадлен не решалась.
   - Лорри, пообещай, что примешь предложение Лео вне зависимости от того, что я сейчас тебе скажу.
   - Но Мадлен!
   - Пообещай. Лучшей кандидатуры все равно нет. Ты вряд ли дождешься Макса. – жестко говорила Мадлен, стараясь, что бы не было слышно дрожи в голосе. – Хватит любить призраков.
   Лорри закрыла глаза и несколько минут просидела молча.
   - Я обещаю. – произнесла она. Это прозвучало как смертный приговор.
   - Не знаю, чем это поможет тебе сейчас, но , думаю, ты имеешь право знать. Лишь поклянись, что никто больше не узнает об этом!
   - Я обещаю.
   - Я и Макс не родные дети Брэма и Оливии. Нас приняли в семью, когда Максу был совсем маленьким. Наш папа был другом Джонсонов и когда они с мамой погибли, меня и Макса усыновили. Я была довольно взрослой и было бы глупо рассказывать мне сказки. Оливия взяла с меня обещание, что Макс никогда ничего не узнает. И он не знал. Ты первая, кому я говорю это. Ты не сестра Макса и не связана с ним никакими кровными узами.
   Мадлен замолчала, в Лорри словно впала в ступор. Она посмотрела на Мадлен, на свои руки, глянула за окно. Затем, словно в тумане, попрощалась, пообещала, что с ней будет все в порядке и вышла из квартиры Мадлен.
   Лорри долго плутала по незнакомым улицам. Совершенно не помнила, как вышла к вокзалу и села на поезд до своего городка. Они с Максом не брат и сестра.
   Они не брат и сестра.
Если бы она узнала это раньше… Если бы она знала это несколько лет назад… Сколько горя удалось бы им избежать. Им бы не пришлось прятаться. Макс не мучил бы себя угрызениями совести. Лео не считал бы Макса, тем, кем считал (после того случая в больнице он не скрывал своей ненависти к брату Лорри). Сейчас Лорри могла бы быть женой Макса, а не невестой Лео… Она уже могла воспитывать от него  детей…
   Сидя в полупустом вагоне, Лорри разрыдалась.
   Вечером, сойдя на перрон, девушка была уже абсолютно спокойна. За те несколько часов, проведенных в поезде, она решила для себе несколько вещей.
   Она выйдет замуж за Лео.
   Она никогда не упрекнет маму.
   Она перестанет надеяться и заставит себя поверить в смерть Макса.
   Она больше не будет его любить.

   Тем же летом Лорелайн Джонсон сочеталась браком с Леонардом Уайтом и уже следующей осенью у них родилась дочь. Лео продолжил военную карьеру и довольно быстро пошел вверх. Его семья ни в чем не нуждалось. Близняшки Маргарет и Бетс одна за другой вышли замуж. Маргарет отправилась с мужем в Канаду, а Элизабет переехала в столицу Англии. В 1947 умерла Оливия Джонсон.
   На этом можно было бы оставить историю в покое, но сама судьба захотела поставить в ней точку.
   Осень 1947 стояла дождливая и эта ноябрьская ночь не стала исключением. Лорри было неспокойно. Было уже за полночь, дождь хлестал не переставая. Лео сегодня обещал вернуться поздно, но его супруга не думала, что настолько.
   Вспышки молний освещали маленькую спальню. Лорри, закутанная в теплый халат, сидела в кресле, стараясь сосредоточиться на сюжете книги о привидениях. В свете маленького ночника сюжет так и грозил перейти в действительность.
   Услышав очередной раскат грома, Лорри отложила томик и прижала пальцы к вискам. Где же Лео? От его друга не более часа езды, а муж сообщил, что выезжает, еще когда маленькая стрелка была на десяти.
   Сквозь временно затишье стихии Лорри услышала скрип ворот. Ну наконец-то! Птицей девушка подлетела к окну и попыталась рассмотреть хоть что-то сквозь потоки дождя.
   В робком свете фонаря у калитки на несколько мгновений мелькнула высокая фигура в плаще. Это был явно не Лео. Лорри испугалась. Еще сегодня утром она слышала, как на почте обсуждали, что в соседнем графстве появился конокрад. А у Уайтов была небольшая конюшня, где стояла парочка гнедых жеребцов и старая рабочая лошадка Ули, которая помнила еще мистера Джонсона. Все эти мысли пробежали в голове Лорелайн. Достав из ящика комода револьвер мужа, она взяла электрический фонарь и спустилась вниз.
   Дождь внезапно закончился, лишь вспышки молний продолжали мелькать над близлежащими полями. По залитой водой дорожке Лорри пошла к конюшне. Даже отсюда ей было видно, что дверь в нее приоткрыта. Подавив страх и возведя курок револьвера, девушка подошла к двери. Заглянув в нее, она увидела ту самую мужскую фигуру в плаще. Человек стоял у одного из вольеров и нежно поглаживал Ули по ее белой морде.
   - Ули, моя хорошая Ули, я думал, ты меня уже не вспомнишь… Жаль, что тебя тоже продали. Надеюсь, новые хозяева не обижают? – долетел до Лорри нежный разговор. Это привело ее замешательство. Вор обращается с лошадью, словно со старой знакомой? И голос, знакомый голос…Чем-то похожий на голос ее отца…
   Стараясь унять дрожь, Лорри подняла револьвер и резко включила фонарь. Человек вздрогнул, а лошадь от испуга заржала. Яркий свет фонаря бил мужчине в спину.
   - Стой на месте! – громко и уверенно сказала Лорри. – У меня в руках револьвер. Подними руки и медленно повернись, иначе я прострелю тебе колено.
   Голос ее звенел, а рука задрожала еще больше. Человек в плаще не спешил выполнять приказ. Вместо этого он начал говорить что-то совсем уж странное.
   - Простите, я не хотел вас тревожить. – хрипло начал он. – Мне сказали, что здесь живет семья Уайтов, но раньше этот дом принадлежал моей семье. Я не хотел причинить вам зла, лишь взглянуть на места своего детства… Прошу, опустите пистолет и я покину ваши владения в тот же момент.
   Голос, в этом не могло быть ошибки.
   Лорри молчала. Она опустила Кольт да и фонарь едва не выпал из ее рук. Девушка прижала руку ко рту и медленно сползла по стене. Она не могла поверить, что он жив. Это, должно быть, ошибка…
   - Назовите свое имя. – дрожащим голосов попросила Лорри.
   - Оно вам ни к чему. Лишь позвольте мне уйти. – твердо попросил мужчина. В его голосе читалась сталь.
   - Вы… Вы – Макс Джонсон? – едва не рыдая от душевного порыва и страха спросила Лорелайн.
   Наконец человек обернулся. Высокий, худой, с горящими темными глазами и коротко обстриженными волосами. Его правую щеку пересекал тонкий шрам да и все лицо было словно в рубцах от порезов. Свет фонаря сделал его еще больше схожим с призраком. Но перед Лорри все же стоял он, названный брат, потерянный любимый, Макс Джонсон.
   - Лорри. - растерянно, но скорей утверждающе, чем вопросительно, произнес Макс.
   - Мы думали, ты погиб. – прошептала девушка. – Мы не получили от тебя ни одного письма, ни весточки… Мама так хотела увидеть тебя… - по ее щекам полились слезы. В ней словно порвалась струна, натянутая все эти годы.
   - Я все это время считал, что тебя уже нет. Я же видел, тогда, когда бомбили госпиталь, его снесло полностью! Мне сказали, что там практически никто не выжил…
   - А я выжила.
   Лорелайн выронила фонарь. Покатившись по полу, он лег так, что осветил его и ее лица одновременно.
   Макс стоял неподвижно. Он не решался подойти к девушке. Как давно он не видел ее… Она изменилась. Большие, испуганные синие глаза, сейчас казались бездонными. Лишь их блеск… Лорри словно остепенилась. В ее глазах больше не горел тот огонь, державший в себе и печаль, и тайну, и детскую задорность, и некую чертовщину. 
   Наконец парень решился. Сделав первый шаг, он все же подошел к ней. Бережно поднял, прижал к себе, вдохнул запах волос. Ее запах не изменился.
   Лорри покрепче прижалась к Максу. Она так давно отучила себя ждать его, надеяться, просто вспоминать о его существовании, но вот он вернулся. В ее сердце не было ни тоски, ни обиды. Она просто была счастлива, что ее Макс вернулся. Хоть ненадолго, хоть на мгновенье, но он с ней. Закрыв глаза, девушка молча плакала, уткнувшись в его плечо.
   Внезапно тишину разрушил скрип ворот.
   - О нет… - с болью выдохнула Лорри. – Пожалуйста, только не сейчас… Господи, дай нам побыть одним еще хоть несколько минут! – прошептала она, не отпуская парня.
   - Кто это? – спросил Макс.
   - Это мой муж, Лео Уайт. Тебе же сказали, что тут живут Уайты…
Макс не смог да и не успел ничего ответить. Со двора послышался крик Лео, который не обнаружил жену в доме.
   - Лорри! Лорелайн!
   - Лео, я здесь. Все в порядке. – голосом, еще не оправившимся от рыданий, попыталась крикнуть Лорри. – Прошу, только ничего не говори. Я все решу сама. Умоляю! – обратилась она к Максу, выскальзывая из его объятий и поднимая с земли фонарь.
   Дверь распахнулась и на пороге появился мистер Уайт. Ничего не понимая, он перевел взгляд с неизвестного мужчины на свою супругу.
   - Лео, это мой брат, Макс. Ты его помнишь. – безапелляционным голосом начала Лорри. Когда она хотела, то умела говорить так, что никто не осмеливался ее перебить или ослушаться. – Сегодня он заночует у нас. Прошу, проведи его в гостевую комнату. Я потом тебе все объясню! – внушающее добавила она,  перехватив ненавистный взгляд мужа, прошенный на Макса.
   - Пройдем. – коротко сказал Лео, пропуская Джонсона вперед, и они вдвоем вышли. Лорри сделала глубокий вдох, утерла слезы, подняла револьвер и фонарь и тоже проследовала в дом.
   Тем временем Макс с Лео дошли до веранды. Сильной рукой Лео прижал Макса к стене и с нескрываемой ненавистью прошептал:
   - Ты знаешь, как я отношусь к тебе, тварь. Я ничего не забыл. Ты можешь задурить голову Лорри, воспользоваться ее мягкостью и непонятной мне симпатией к такому, как ты, но меня тебе провести не удастся. Не знаю, что ты делаешь в нашем доме в час ночи, но я это выясню. И запомни, ты не останешься в моем доме и до утра. Как только Лорри уснет, ты уберешься вон!
   Макс, молчавший все это время, с силой оттолкнул Уайта.
   - Все не так просто, как ты думаешь. – шепнул он и вошел в дом.
Лорри сама приготовила гостевую комнату. Убедившись, что Лео наконец уснул, она пошла к Максу. Тот сидел в кресле и хмуро смотрел в камин.
   - Смотрю, вы тут все переделали. Раньше это была моя комната. – улыбнулся он.
   - Я бы не смогла заходить сюда чаще, чем к гостям. – устало улыбнулась Лорри и присела напротив Макса.
   Он внимательно следил за каждым ее движением. Его любимая почти не изменилась. Разве что, лицо, обрамленное каскадом коричневых локонов, стало бледнее и старше. Это уже была не маленькая Лорри, когда-то пленившая его сердце. Она стала настоящей миссис, хозяйкой, женой… Матерью?
   - У тебя есть дети? – спросил Макс.
Лорри кивнула.   
    - У нас дочь.
Макс сжал кулак и посмотрел куда-то в сторону.
   - Как родители? Как близняшки? – спросил он непринужденным голосом.
   - Папа умер еще во время войны, а мама в 1947. Сердце остановилось во сне. – при этих словах Лорри показалось, что по щеке Макса блеснула слеза. Он сделал едва заметное движение рукой и она исчезла. – А близняшки обзавелись мужьями: одна теперь живет в Торонто, а вторая – в Лондоне.
   Все эти сведенья казались важными и в то же время незначительными. Они были лишь прелюдией к основному разговору, к которому, подсознательно, Лорри готовилась уже давно.
   - Мне нужно кое-что рассказать тебе. – начала она. – И в первую очередь это касается именно тебя. Не знаю, как ты отреагируешь… Прошу, только не перебивай меня!
   Парень кивнул. Он и так был довольно молчаливым. Лорри высказала свою просьбу скорей от волнения, чем от реальных причин.
   - В тот день, когда Лео сделал мне предложение, я была в растерянности. От тебя не было никаких вестей, но я продолжала ждать. Мне было сложно отвечать на вопросы мамы и сестер, отчего я, не имея других вариантов, отказываюсь от столь выгодного предложения. Близких друзей у меня не было, обращаться к маме казалось бессмысленным и я отправилась к Мадлен. Я рассказала ей о нас. Впрочем, нет. Стоило лишь мне заговорить, она все поняла сама. – Лорри улыбнулась. – Она решила, что я  влюбилась в тебя и настроила себе сказок! А когда все поняла – мне казалось, что она поняла – то просто испугалась. Стала говорить мне, что я жду призраков, что ты уже не вернешься… А потом она призналась. Мадлен сказала, что ты ее брат. Только ее.
   - Ты имеешь ввиду… - стал понимать Макс.
   - Когда вы с ней были маленькими, ваши родители погибли. Папа и мама взяли вас к себе. Ты был совсем мал и не можешь этого помнить.
    Макс встал с кресла и стал мерить комнату шагами. Затем он остановился у окна и перевел взгляд на Лорелайн.
   - Мы могли пожениться еще тогда, в 39. – только и сказал он. – Мы могли быть вместе.
Он говорил без тоски, без разочарования, без грусти. Его слова становились прозрачными и как только были произнесены, испарялись, не оставляя следов.
   - Когда я узнала, то … - Лорри хотела что-то сказать, но ей перехватило дыхание. Справившись с собой, она продолжила. Но сказала совсем не, что собиралась. – Прости меня, если сможешь.
   - Простить? – удивился Макс. – За что? За то что молодая девушка не захотела дожидаться своего распутного брата что бы продолжить свои мучения с ним? За то что вышла за благородного и верного, как пес, Лео? За…
   - Замолчи! – не выдержала девушка. – Как ты можешь! Я любила тебя! Мы любили друг друга, а теперь ты так отзываешься об этом!
   - Ты все правильно сделала. – отрезал Макс.
   - Почему тебя не было так долго? – тихо спросила Воробушек, когда поняла, что он спокоен.
   - После войны я стал заниматься не самым благочестивым делом. Позволь, я даже не буду объяснять тебе о нем.
   - Ты можешь угодить в тюрьму? – совсем понизила голос девушка.
   - Твой Лео был бы этому рад, не правда ли? – рассмеялся холодным смехом Макс. – Вряд ли. Я работаю профессионально.   
    Лорри закрыла лицо руками и сжалась на кресле. Макса словно что-то кольнуло. Сейчас она была так похожа на ту девочку, которую он когда-то окрестил своим Воробушком. Парень подошел к ней и встал на колени перед креслом.
   - Я бы многое отдал, что бы стать твоим псом вместо Уайта, Воробушек… - шепнул он, проводя по ее щеке.
   - Не рви мне сердце.
Лорри убрала руки от лица и посмотрела на него.
   - Ты все еще меня любишь?
   Он кивнул.
   - Ты стала моей частью много лет назад. Только не терзайся! Оставь меня. Я давно блуждаю в такой тьме, какой нет в самом аду, но даже грешники имеют право на ангела хранителя. Я счастлив, что просто могу в тебя верить. Знать, что ты есть, что ты счастлива. Я всегда хотел, что бы ты была счастлива. И если это может обеспечить тебе Лео, то пусть будет так.
   Макс легонько поцеловал ей руку.
   - Иди спать, уже очень поздно. – сказал Макс. Парень все еще был на коленях, когда ее подол задел его. Лорри улыбнулась на прощание.
   - Ты можешь оставаться тут, сколько угодно. Спокойной ночи.
 Хуже всего было то, что Лорелайн сама не поверила в свои слова. Что-то шептало ей, что она видит своего Макса в последний раз.

   Утро было пасмурное. Открыв глаза, Лорри посмотрела на часы. День давно начался, но события минувшей ночи не хотели отпускать девушку. Она уснула лишь перед рассветом.
   Набросив халат, Лорри встала и спустилась вниз. В столовой сидел ее муж, с чашкой кофе в одной руке и газетой – в другой.
   - Доброе утро. – сказала Лорри и поцеловала Лео в щеку.
   - Доброе. – пробормотал он, не отрываясь от газеты.
   - А Макс еще не встал? – слегка натянуто спросила миссис Уайт, налив чаю.
   - Твой брат уже ушел. – равнодушно бросил Лео, продолжая просматривать колонку новостей.
   - Ушел?!
   - Утром я видел в окно, как он покидает наш дом.
   - Почему же ты не остановил его? Или наоборот, ты наговорил ему что-то, из-за чего он был вынужден уйти!
   - Лорри, я бы никогда по доброй воле не стал разговаривать с этим человеком. Знаю, он дорог тебе за детские воспоминания, но пора взрослеть! Макс – не самая достойная личность.
   Лео наконец оторвался от газеты и посмотрел на жену.
   - Не говори так о моем брате! Если ты чего-то не знаешь, это не значит, что можешь об этом судить. – холодно сказала Лорри и вышла из столовой.
   Она поднялась в комнату, где еще не так давно был ее Макс. Там еще остался его запах.
Несколько минут девушка постояла на пороге комнаты для гостей. Что ж, возможно, так и должно было быть. Она понимала, что Макс вряд ли бы остался в ее доме хоть на день.
   Лорри вышла из гостевой комнаты и направилась в детскую. В своей маленькой кроватке мирно посапывала малышка Джинни, удивительно похожая на маму. Лорелайн улыбнулась при виде крохи и расправила детское одеяльце. Под тонкой шерстью ее пальцы ощутили нечто прямоугольное. Это был небольшой клочок плотной бумаги. До боли знакомым подчерком на нем было написано лишь несколько слов.
   «Она прекрасна. Очень похожа на тебя, Воробушек. Прости, что не попрощался».
  Лорри улыбнулась и убрала бесценную бумажку за книги на полке в детской. Лео о ней знать было совсем не обязательно.
   Совершенно спокойная, Лорри спустилась в столовую. Лео стоял у окна, наблюдая, как садовник подрезает кусты. Налив себе чаю, девушка устроилась в кресле, смотря в пространство и придаваясь смутным мечтаниям.
   - Знаешь, он был словно загулявший кот, который неожиданно вернулся к хозяевам на одну ночь, а затем так же неожиданно исчез под утро. – равнодушно, чуть растягивая слова проговорил Уайт.
   - Может, он и гуляющий кот, - согласилась Лорри, - но этот кот оставил в моей душе такую брешь, какую вряд ли кто-то сможет заполнить.
   Лео обернулся и недоуменно посмотрел на жену. А Воробушек лишь улыбнулась.