Урок Истории

               
                Историю пишут захватчики...
                те, кто выжил...
                победители, короче...



УРОК ИСТОРИИ
 - Мам, я гулять пойду!
 - А уроки кто делать будет? Что по истории?
 - «Повесть Временных Лет»
 - Ну, вот и учи!
 - Не учится.
 - Тогда зубри…
 - Зубов не хватит…
 - Грызи, давай. О гранит науки зубы не обломаешь…
 - Сама ж против зубрежки!
 - Наизусть! Голова сама разберется. Если там не пусто...
 - Запомнить легко только то, что понятно.
 -  Лень – так и скажи. Хоть честно будет. Иди, давай, учи. Хватит отлынивать.
 Сын тяжко вздохнул и поплелся в детскую – что могло быть хуже рухнувшей, хоть и призрачной, надежды поноситься по двору, сменившейся унылой перспективой продираться сквозь корявый язык старой летописи? Не то, чтоб он был сильно послушным, но нарываться… Как – то не хотелось. Все едино взрослые так дело повернут, что правы окажутся, а – нет, так скажут, что мал еще, потом поймешь. Когда потом? Неясно…
 
 Отец пришел поздно, мама собрала на стол, и только за чаем до него дошло, что в квартире непривычно тихо.
 - А сын где?
 - У себя. Историю учит. Ой! Так ведь пятый час уже не выходит!
 Заподозрив неладное, отец кинулся в детскую, но страхи оказались напрасными: сын сидел коленями на стуле, локти на стол, на столе книга. Та самая, учебник истории, а не «Одиссея капитана Блада».
 - Ну как? Грызется? Вопросы есть?
 - Один. Что такое земля?
 - Поконкретнее. Что учишь?
 Отец заглянул сыну через плечо, и увидел текст великого творения  монаха Нестора. Сын подпер мизинцем строчку: «…прозва ся русская земля…»
 - Аааа. В те времена слова имели чуть другой смысл. Здесь можно перевести как «Провозгласили Русское Государство»
 - Не страну?
 - А какая разница?
 - Не знаю… Наверное, какая – то есть…
 - Это тонкости. В шестом классе они ни к чему. Выучил?
 - Вызубрил.
 - Все тогда. Хватит на сегодня. В ванную, и – спать!
 - Ну, спать, так спать…
 Он лежал на спине в темной комнате, за окном шелестела листва, и белесый потолок темнел, распахиваясь в звездное небо, но звезд увидеть так и не удалось – их закрывала треугольная ряса какого-то странного монаха… Потом накрыла и мальчишку и он беспокойно заснул.

 Он шел из школы, специально шаркающей походкой, чтобы шуршать осенними листьями, ранец казался совсем не тяжелым, в нем был дневник с пятеркой, одноклассники сегодня не дразнились, страшно и противно почему – то не было, и он время от времени подмигивал нежаркому солнцу. Бывают такие дни, редко, но бывают – когда жизнь поворачивается к тебе теплым бочком. Вызубрил урок, и, надо же, к доске позвали. Обычно – то – наоборот. Так и норовят вызвать, когда не выучишь. Или не зовут, а ты весь вечер сидел, учил – обидно. Зря сидел. А сегодня – без свинства. Хорошо…
 Когда он вошел домой, то почуял не осень, а стужу. Что-то было плохо – отец сидел на кухне, прислонившись к стене, и смотрел в потолок, весь какой – то деревянный, а мама без всякого смысла перебирала ложки и вилки.
 - Что случилось?
 Мама всхлипнула, глубоко вздохнула и пошла в спальню. Отец обвел взглядом стены и, глядя в стол, нехотя проговорил:
 - Соседи вернулись. Сверху.
 В памяти калейдоскопом замелькало все, что было три года назад, и сердце мальчонки прыгнуло в горло. Соседями сверху были трое здоровенных дядек – Рома, Сема и Толик, и их мама – старушка, властная и маленькая, неясно даже было, как ей удалось таких громил на свет произвести. Мальчику мало что было понятно, но, обрывки криков, разговоров, и сама атмосфера в подъезде и во дворе была натянутой и тоскливой – маленькая бабуся всех упрекала и поучала, а спорить с нею как - то не решались – за ее спиной постоянно маячили сами сыновья или их тени.
 Когда он услышал в воскресенье плач и заунывную музыку, он вскарабкался на подоконник, но совсем не испугался, увидев, как из подъезда выносят к автобусу гроб  с лежащей в нем соседкой. А потом поймал себя на том, что улыбается – тихонько, краешком рта. Ему стало стыдно, и он спрятался под одеялом, казнил себя, мучился, но по – настоящему стыдно ему так и не стало. Он с разочарованием понял, что нисколько не походит на своих любимых героев книг – хоть и смелых и решительных, но добрых и сострадательных…
 А потом сверху слышался звон и топот, по ночам гремела музыка, и стал подкрадываться непонятный страх. Даже на лестницу не хотелось выходить. Однажды, часов в десять вечера, в дверь даже не позвонили – забарабанили, отец открыл, на пороге стоял дядя Толик.
 - Слышь, профессор, одолжи червонец, не хватает.
 - Нет у меня.
 - Да врешь ты все, есть. У нас горе, а ты…
 - Вы уже третью неделю пьете. Да весело так. Какое горе? Может, хватит?
 - А тебе что – жалко?
 - Нет. Но я работаю не для того, чтоб вас поить.
 - Ах ты, пес!!!
 Дядя Толик откинулся для удара, но отец неуловимо шевельнул плечом и на лестнице раздался короткий крик и долгий грохот – сосед полетел с лестницы к мусоропроводу. Мама стояла у стены, прижав к груди кулачки, бледная и какая- то обиженная, отец прошел в ванную, вымыть руки, и на ходу бросил:
  – Спокойно, минут пятнадцать у нас есть – пока выпьют, пока храбрости наберутся… Да и этот  не сразу встанет.
 Выйдя из ванной, он постоял с минуту, потом пробурчал:
 - Трое… Много… Довели все – таки.
 И пошел к телефону – вызывать милицию. Им крупно повезло – братьев успели взять до того, как они взломали дверь, топор и лом они в ход пустить не успели, но сержанту из группы захвата по шее все ж таки попало, следствие и суд были короткими – соседи сели на три года за хулиганство.

  В кухню вошла мама и прислонилась к косяку. Она посмотрела в пол, потом подняла глаза и спросила:
 - Что ж теперь делать?
 Сын обвел взглядом кухню, задержал его на лице отца, потом посмотрел маме в глаза.
 - А вы их к нам пригласите. Сами.
 - Чтоооо???
 - Я, бывает, мусор не вынесу. Папа, бывает, не подметет. У мамы не всегда обед готов. Ругаемся из-за этого. Порядка у нас нет. Вот и пусть они его наведут и всем владеют – дядю Рому – в гостиную, дядю Сему – в спальню, дядю Толика – в детскую. А дух их матери на кухне будет витать.
 Тут мальчик завел глаза к небу и стал читать тщательно зазубренный текст – так, как отвечал сегодня у доски – ясно и отчетливо, совершенно не путаясь в древнеславянских оборотах:
 - …Въ лето 6370. изъгнаша варягы за море. и не даша имъ дани. и почаша сами в собе аладети. и не бе въ нихъ правьды. ивъста родъ на родъ. и быша усобице въ нихъ. и воевати сами на ся почаша. и реша сами в себе поищемъ собе князя иже бы владелъ нами и рядилъ по ряду и по праву. и идоша за море къ варягомъ къ руси. сице бо зъвахуть тьи варязи русь яко се друзии зоветь ся свее. друзии же урмани. англяне. инии и гъте. тако и си. реша русь. чюдь.ильменские словене. и кривичи. и вся. земля наша велика и обильна. а наряда въ неи нетъ. да поидете къняжитъ и владети нами. и избраша ся 3 братия съ роды своими и пояша по собе вьсю русь. и придоша къ словеномъ. первое и сърубиша городъ ладогу и седе стареишии в ладозе рюрикъ. а другыи синеусъ на белеозере. а третии трувор въизборьсце. и от техъ варягъ прозва ся руская земля…
 Мама что – то кричала, всхлипывала, теребила сына, а отец смотрел на него расширенными глазами, как будто видел его в первый раз, потом тряхнул головой, встал, и пошел в комнату. Оттуда он вышел с ружьем и патронташем, загнал в подствольный магазин пять патронов, повесил за ремень на вешалку, рядом пристроил патронташ, и положил на ящик для обуви кобуру с охотничьим тесаком.
 - Прав ты, сынок. Наврал Нестор, как пес набрехал с чужого голоса. И Старой Ладоге – как минимум три тысячи лет. Археология… Ее не обманешь. А история…
 Историю самому писать надо…