Ремарки. Часть 23

92
Клима дома не оказалось.  Включила ноутбук. Сменила пароль. Подключила компьютер.  Перекачала все материалы по роману в ноутбук. Зашла в интернет. В журнале почти все сайты по эротике. Было дело, пытались баловаться с Иваном, да безрезультатно. Настя производила на него большее впечатление.

Отыскала сайт «ПРОЗА.РУ». Зарегистрировалась. Разбила текст на несколько частей, вывесила. Успокоилась. Украдут хакеры, не украдут – от них это не зависит. Да и, какая разница? Иван пошёл на поправку. Клим живёт у неё. Недолог час, сойдутся вместе. Исполнится заветная мечта…

Клим вернулся весёлый. Обняла, прижалась, почувствовала запах  женских духов.
- Раньше ты себе такого не позволял.
- Играли с ребятами в домино, выпили пива.
- Я не о пиве. От тебя духами несёт. Да и запаха пива не улавливаю. Скорее, шампанским пахнет. Никогда не ври мне! Нравится – живи. Нет – убирайся. Завтра другого найду.
- Ревнуешь?
- Будь я ревнивая, ты у меня сидел бы на цепи. Мой жизненный принцип – кто платит, тот заказывает музыку. Так что, можешь вести себя, как хочешь, делать, что пожелаешь, но, при одном условии: за свой счёт. Любовника я содержать могу, это моим принципам не противоречит. А кормить уличных девок  не буду.

Клим извинился. Пообещал, что больше такое не повторится. В этот вечер Мария проявила характер, впервые не пустила его в спальню. Но утро началось, как обычно. С той лишь разницей, что после завтрака Клим обнял, поцеловал, и спросил:
- Можно мне погулять?  Я же вижу: тебе надо работать, а я мешаю.
Марии такой оборот событий понравился. Вспомнила, что однажды, на вопрос Клима – где она работает – ответила:
- Дома, за компьютером. Пишу статьи, репортажи, исследования. За это платят хорошие деньги. Сейчас многие так работают, не выходя из дома. По интернету получают задания, по интернету отправляют готовые работы, по интернету в банк приходит вознаграждение.

Вернулся рано, и трезвый. Жизнь вошла в нормальное русло.

А вскоре выписали Ивана. Помогли дорогие импортные лекарства. Вернулся здоровым, весёлым, крепким. Будто и не было инсульта.
- Доктор сказал, что диагноз поставили по симптомам. А при обследовании оказалось банальное отравление препаратами. Промыли желудок, поставили несколько капельниц, напичкали таблетками, и выгнали. Чтобы не занимал дорогостоящее место.

Несколько дней спали в разных комнатах. Не могли определиться со статусом Клима, наметить линию поведения. Больше Мария выдержать не могла:
- Долго мы будем играть в молчанку?
Клим чувствовал, что его мнение здесь не котируется. После долгой паузы, Иван сказал:
- Я не буду препятствовать вашему уединению. А сам пока воздержусь.
Мария взяла Клима за руку, повела в спальню. Там всё было готово для любви. Включили музыку, выпили шампанского, потанцевали и улеглись в постель. Оба, и Клим, и Мария, изголодавшись после длительного воздержания, набросились друг на друга с громкими криками. Мария стонала, визжала, вскрикивала, охала, ойкала с каждым разом всё громче, явно надеясь на то, что Иван услышит и присоединится к ним. Он слышал, заводился, но медлил. Вошёл лишь, когда Клим разразился львиным рыком и отвалился от Марии. Медленно разделся, лёг с другой стороны Марии. Она блаженствовала! В одной руке держала маленький, твёрдый член Клима, в другой – большой, средней плотности член мужа, а кавалеры целовали по очереди губы, сосали груди, гладили плечи, живот. Все её многолетние труды стоили того, чтобы испытать это наслаждение. Её голову заполнила одна огромная мысль: как сделать, что предпринять, чтобы этот миг не прекращался, длился вечно!

Но мечта её не сбылась. Именно в этот, самый счастливый миг её жизни, в  миг, давно задуманный и так тщательно подготовленный, на пороге спальни появилась Лиза.

93
Эльза не хотела брать Грету с собой, посвящать в тайну её происхождения. Решила оставить дома. Но Грета отказалась оставаться одна, да и мать, подумав,  решила с ней не разлучаться надолго. Прошло много времени, неизвестно, найдёт ли своих «родственников»? В каком состоянии? Как долго у них пробудет? Вдруг, придётся задержаться.

Вначале заехали в дом Клима. Двери на замке, дома никого нет.  Собаки – тоже:
- Здесь я жила почти год.
- И с кем ты здесь жила?
- Точно не знаю.

Эльза надолго задумалась. Нахлынувшие воспоминания разбередили душу. У неё появилась непреодолимая потребность высказаться, поделиться и счастьем первых дней пребывания в этом доме, и горем, заставившим покинуть его:
- Я тебе никогда не рассказывала. Отца я не знала. Мать воспитывала меня в строгости, не так, как я тебя. Держала на коротком поводке. Неотступно следовала везде за мной. Надо было такому случиться, что, когда я в девятом классе первый раз поцеловалась, она увидела. Подняла такой тарарам… Опозорила перед всей школой. Долго рассказывать. В общем, я ушла из дома, из школы. Хотела утопиться. Искала речку. Встретила покалеченную собачку, она привела меня в этот дом.

Обняла дочь, прижала, успокоилась, продолжила:
- Здесь жил одинокий мужчина. Он принял меня, приласкал. Стала с ним жить.  Я ушла из дома раздетая. Он меня одевал, обувал, кормил. Помог получить паспорт. Случайно узнала, что он мой отец. Собрала вещи, и сбежала. На девятом месяце.

- Он что, и мой отец?
- Нет. Не знаю. Когда сбежала из дому, меня пригласил к себе парень, с которым я поцеловалась. Переспал со мною, и выгнал. Потом подобрал какой-то мужик. Тоже завёл в дом, но всего на два часа. Тогда я решила утопиться. Встретила пёсика, он привёл меня сюда. Получается, твой отец – кто-то из этих трёх.
- Но этот… Как его…
- Клим.
- Он что – сумасшедший?
- Вот я и хочу выяснить. Для этого пришла.
- Почему ты мне об этом никогда не говорила?
- Считала, что тебе не надо знать.
- Правду всегда надо знать!
- Ну, не скажи. Хочешь, я тебе  расскажу притчу о правде?  Жили-были два брата-близнеца. Вместе росли, ходили в садик, закончили школу. Подали документы в институт. Возвращаясь, встретили цыганку.  Первый не остановился, благополучно вернулся домой. А второй, попросил погадать. Хотел узнать правду о будущей жизни. Она выложила ему всю правду: «Поступишь в институт, но не закончишь. Начнётся война. Будешь трижды ранен. Оглохнешь. Потеряешь зрение. Ампутируют руку. Вернёшься живым. Женишься, будет два сына. Поссоришься с женой, напьёшься. Попадёшь под поезд, лишишься обеих ног. Жена от тебя уйдёт, вместе с детьми. Опустишься, станешь алкоголиком, будешь бродяжничать. В семьдесят пять лет умрёшь в канаве голодным, грязным и нищим.

Молодой, здоровый, красивый юноша не захотел умирать нищим. Утопился, прыгнув с моста.

Известно, что близнецы проживают одинаковую жизнь. Так и произошло. Его брат поступил в институт, но не закончил. Началась война. Был трижды ранен. Оглох. Потерял зрение. Ампутировали руку. Вернулся живым. Женился, жена родила два сына. Жили мирно. Однажды поссорился с женой, напился. Случайно попал под поезд, лишился обеих ног. Жена от него ушла  вместе с детьми. С горя запил. Опустился до бродяги. В семьдесят пять лет умер в канаве голодным, грязным и нищим.
Но семьдесят пять лет прожил! А всё потому, что не знал правды о своём будущем.

Правду не всегда полезно знать. Я у Назара в богословской книжке прочитала: «Всем, кто из вас думает быть мудрым, в веке сем, то будь безумным, что б быть мудрым.  Ибо мудрость мира сего есть безумие перед Богом».  Это из послания Коринфянам... Потому что: «В многой мудрости много печали, и кто умножает познания, тот умножает скорбь». Это уже царь Соломон.

Я тебя берегла от лишних знаний. Зверёныши учатся, подражая родителям. И вырастают такими же зверями. А люди думают одно, говорят другое, а делают третье. Моя мама спала с мужиками, а меня чуть не убила за один поцелуй. Получается, я должна была поступать не так, как поступала она, а так, как она говорила. Сейчас настало время разобраться во всём, выяснить, кто есть кто. Когда жили в степи, было не до этого. А теперь – в одном городе. До того, как попасть в этот дом, к отцу, я жила с мамой на квартире. Люди, вроде, хорошие, интеллигентные, муж и жена. А маму таскали к себе в постель, я не раз видела. Не знаю, что она им задолжала, но расплата была жестокая. Тогда к ним не пошла, не хотела встречаться ни с ними, ни с матерью. Сейчас пойдём. Этот ключ – от их квартиры. Надеюсь, замок не поменяли.

94
Увы, замок действительно не поменяли. Эльза открыла дверь, пропустила Грету, вошла сама. В квартире тишина. В первой комнате – никого. В двух других – тоже. Заглянула в спальню. То, что увидела, превзошло все ожидания. Окна зашторены. По углам комнаты горят свечи. Играет тихая музыка. Посреди кровати располагается обнажённая Мария Ивановна, с валиком под спиной. Свисающие с потолка кольца поддерживают её широко раздвинутые ноги, между которыми ритмично покачивается лысая голова, тоже обнажённого, любезного мужа её, писателя, журналиста, интеллигентного человека, Ивана Марьяновича Мурженко. Живописную картину дополняет сидящий  на  Марии Ивановне, и кормящий её из своего детородного органа, тоже голый, Велехов Клим Игнатьевич, дядя Боря, немец с русской фамилией, неоднократно занимавшийся с ней любовью, может быть, даже, её отец,  и отец её дочери. Сейчас эта троица, завязавшись в невообразимый узел, упорно трудилась на ложе любви, стараясь доставить друг другу сексуальное наслаждение. А в установленных на стенах и потолке зеркалах, уходя в необозримую даль,  отражалось бесчисленное, копошащееся  множество рук, ног, голов и туловищ, приводящее участников оргии в экстаз.

Первоначально появившееся презрение к этому зрелищу, быстро сменилось безудержной страстью. Прежде жила спокойно, не задумываясь о получении удовольствия, пока кто-либо из мужчин своим поцелуем не выпускал из её недр джина. После расставания с Гафуром, вообще забыла, что такое секс. Теперь вдруг поняла, что каждая точка на её теле является эрогенной, и чтобы проявить её, не требуется никакого ключа. Тело её содрогалось от следующих один за другим оргазмов, она не могла сдержать себя. В одно мгновение, забыв отца, мать, дочь, все свои прошлые невзгоды, она прыгнула в кровать и присоединилась к развратной компании.

Первым пришёл в себя глава семьи. Иван Марьянович понял: произошло нечто необычное. Оставил в покое прелести жены. Подняв голову, увидел  стоящую на коленях Лизу. Она лишила Марию удовольствия лакомиться членом Клима, возложив эту обязанность на себя.  Ничего не поняв, долго размышлял. Идиллию разрушила Грета. В отличие от матери, дочь не проявила к устроенному троицей спектаклю интереса. Ей надоело наблюдать эту безобразную картину:
- Господа! На сегодня спектакль закончен. А на завтра – отменяется. Навсегда – тоже! Вы хотя бы понимаете, что делаете? Быстро одевайтесь. Я буду Вас воспитывать. Прививать элементарные навыки этики.

Иван Марьянович, забрав со стула вещи, прошёл в свою комнату. Клим, с трудом оторвав Эльзу от своего распалённого органа, стал быстро одеваться. Она, поняв всю мерзость совершённого поступка, сидела на кровати без движения. И только Мария Ивановна, не поняв, что произошло, продолжала нелепо дёргать ногами, не делая попытки освободиться из плена гимнастических колец. Клим, поочерёдно,  поднял одну её ногу, затем другую. Мария, уже лёжа на кровати, сучила вытянутыми ногами в такт качанию колец. Выдернув из-под Марии валик, Клим прикрыл её пледом, но она с рёвом неудовлетворённой самки вскочила и завалила его на себя.

Вышедшая из ступора Эльза, увидев стоящую в дверях Грету,  увела дочь в гостиную.

В этот день выяснить ничего не удалось. Мария Ивановна к гостям не вышла. Клим к откровенному разговору не был готов. Иван Марьянович устроил Эльзу и Грету на ночлег в комнате Насти. Сказав – утро  вечера мудренее – пожелал спокойной ночи и ушёл к себе. Но все участники инцидента знали, что ночь спокойной не будет.

Эльза не знала, с чего начать разговор. Но Грета, не обременённая жизненными неудачами, вела себя спокойно:
- Ты мне, наконец, объяснишь, что это было?
- Ты всё ещё хочешь знать всю правду?
- Я спросила то, что спросила. Не хочешь – не отвечай.  Просто, тебе станет легче, когда выговоришься.
- Пожалуй, ты права. Я с мамой Настей жила в этой комнате. Они взяли её из роддома, вместе со мной. Кормили, поили, одевали. Думаю, с одним условием: чтобы она развлекала их в постели. Я поняла это, когда подросла. Несколько раз видела, чем они занимаются. Понятно, самой хотелось. Но маме не признавалась. Сегодня как увидела – что-то во мне порвалось внутри. Сдерживающая цепь. Я и раньше уходила в загул. Когда мужчины попадались на пути. После Гафура никого не было, изголодалась. А они – рады  стараться.
- Ладно, будем спать. Утром я разворошу это осиное гнездо. Они у меня попляшут.

Клим долго объяснял Марии Ивановне, что произошло. Она не хотела ему верить. А когда поверила, не мола согласиться, что с таким трудом устроенная личная жизнь, рухнула в одно мгновение. Лишь к утру успокоил и уговорил быть благоразумной. После долгих разговоров, пришли к обоюдному согласию: Лизе надо сказать всю правду. Что будет потом – об этом пока не задумывались.

Уговорить – уговорил, но не знал, о какой правде идёт речь, ибо правда была у каждого своя.

Иван Марьянович переживал больше всех. Придумал этот, чёртов роман.  Во всём потакал жене. Сначала Настя… Потом позволил привести в дом любовника.  Сам участвовал в их любовных играх.  Так получалось, что виноват во всём он. И выход из положения, должен найти он. А выход из тупика один: Эльзе надо рассказать  правду. Но прежде, надо уговорить на это Марию и Клима.

Долго лежал, глядя в потолок. Когда начало светать, не выдержал, пошёл в спальню. Клим и Мария не спали. Сидели в креслах, друг напротив друга. Решив поговорить с Марией с глазу на глаз, попросил Клима выйти. Клим вышел, правильно считая, что всей правды он не знает.

РЕМАРКА 52
- После долгих размышлений, я принял решение рассказать Эльзе правду.
Мария приводила в порядок мысли, хотела сформулировать такую фразу, чтобы, и овцы были сыты, и сено – цело:
- Какую правду ты хочешь ей сказать?
- Всю правду.
- Правда в том, что Настя забеременела от немца, пока Клим был на войне. Её выслали, как немецкую шлюху, а его – как дезертира. Она родила дочь в землянке. Мы взяли их на квартиру, кормили, поили, одевали-обували. Пока Эльза не сбежала из дому. Большего ей знать не положено.

Внушая Ивану подобные мысли,  Мария рассчитывала сохранить связь с Климом. Иван это понял:
- Это полуправда. Она не помирит Эльзу с Климом. Поэтому, надо говорить всё, что хотят знать Клим, Эльза и её дочь.
- У тебя хватит мужества сказать это?
- А я ничего не собираюсь говорить. Отдам диск с Ремарками, пусть сами читают и делают выводы.
- Не пожалеешь?
- Нет. Я уже успокоился, и тебе пора остыть. Не хочу, чтобы сбылась твоя заветная мечта – умереть в постели с тремя мужиками.


95
Грета понимала, что мать чувствует за собой вину: этот  дом покинула сгоряча, оставив в неведении мать и приютивших её хозяев; от отца сбежала без объяснений; обрекла на долгое скитание себя и её;  вчера не сдержалась, прыгнула к ним в постель, – и  не надеялась, что она может начать и правильно повести разговор.  Разговор, которого ждала долгие шестнадцать лет, и от которого многое зависит. Поэтому решила взять эту миссию на себя. После откровений матери,  была настроена воинственно. Решила не идти на компромиссы. Выяснить всё до конца, раз и навсегда:
- Скажи честно – ты уверена, что хочешь знать правду, не жалеешь, что приехала? Я вижу, как тебе тяжело.  Может, пока все спят, уйдём по-английски? Не будет ли тебе хуже, когда всё узнаешь? Во многом знании – много печали. Сама говорила.
- Это не тот случай. Меня мало волнуют престарелые маразматики. Я  должна поговорить с Климом. Он раньше вёл себя не как отец, и вчера – тоже. Хочу знать – почему? Да и по-английски не получится. Все давно встали. Или – не ложились.
- Тогда сиди и молчи. Говорить буду я. Мне с ними делить нечего, я им ничего не должна.

Вошёл Клим. Поздоровался, пригласил на чай. Грета возмутилась:
- Кто ты такой, чтобы нас приглашать: хозяин, домработник, любовник или альфонс?
- Я бы ответил, да сам не знаю. Наберитесь терпения. Кажется, хозяева решили, наконец, открыть нашу тайну.
- Нашу?
- Да, нашу. Мою, твою, Настину, Лизину.
- А ты – безвинный ангелок – ничего не знаешь?
- Да, так. Я тоже ничего не знаю. Как и вы. Пойдём завтракать.

Чай пили молча. Никто не посмел заглянуть кому-либо в глаза. Молчание затянулось. В воздухе назревал конфликт. Грете надоело метать молнии из одного угла стола в другой:
- Мама Эльза приготовила для вас несколько вопросов. В силу врождённой скромности, она не может их задать. Эту миссию я взяла на себя…

Иван Марьянович остановил её жестом руки:
- Не надо никаких вопросов.
Грета встала, истерично закричала:
- Не надо меня перебивать. Мы шестнадцать лет формулировали эти вопросы, и не уйдём отсюда, пока не получим на них ответы. Я не знаю, сколько вам задолжала бабушка Настя, сколько мама Эльза, и знать не хочу. Я хочу знать…
- Эти, как Вы изволили выразиться, вопросы, формулировали не Вы, а мы. И не за шестнадцать лет, а за один год. Вам трудно это понять. Под местоимением «вам» я имею в виду Настю, Клима, Эльзу, Назара и тебя. Да, Клим тоже не в курсе дела. Чтобы не играть в испорченный телефон, не передавать из уст в уста были и небылицы, мы поступим по-современному. Компьютер у вас есть, Вы можете им пользоваться. На этой флэшке ответы на все ваши вопросы.

Мария, потеряв последнюю надежду, упала в обморок. Клим приводил её в сознание. Грета спросила:
- Откуда Вам известно, что у нас есть компьютер, и я могу им пользоваться?
- На флэшке есть ответ и на этот вопрос. Мы не знаем, какое решение будет вами принято после ознакомления с её содержимым, но уверены – все вопросы будут сняты.

Клим, вспомнив, что Мария тоже знала о нём то,  что кроме него, никто не знал, оставил её в покое и подошёл к Ивану Марьяновичу:
- Мне тоже непонятно, откуда у Вас такие сведения обо мне?
- Читайте текст вместе. Вам это будет интересно. Н
е думаю, что после этого  захотите с нами встречаться.

Мария продолжала имитировать обморок. Иван Марьянович проводил женщин до двери. Клим пошёл их провожать. У порога хотел попрощаться, но Грета остановила его:
- Тебе ясно сказали – читать вместе. Если они не хотят ничего говорить, значит – боятся. Прочитаем, что там они нам приготовили. Не поймём – вернёмся, спросим. А поймём… Как мы тогда поступим, станет ясно из содержания. Там, наверно, что-то серьёзное. Бабка ещё не пришла в сознание. Видимо, знает кошка, чьё сало съела.
- Как раз, они ко мне относились хорошо, - сказала Эльза, - я сбежала из-за мамы. К ним у меня нет никаких претензий.
- Так, ещё не вечер. У тебя есть компьютер? - обратилась к Климу.
- Нет.
- Тогда едем к нам.

РЕМАРКА 53
Мария притворялась долго, пока гости не  покинули квартиру. Потом набросилась на Ивана:
- Ты не в своём уме! Не понимаешь, что сейчас сделал! Разрушил наши мечты, всю нашу жизнь!  Лишился замечательного романа, который мог стать украшением века! Лишил меня последнего утешения. Ты не любишь меня.
- Успокойся! В конце концов, мы неплохо провели время. Познали нечто новое. А роман… Бог с ним. Пройдёт время, забудем эту историю, напишем другую. Такова судьба писателя.
- Мы-то забудем. А они?
- Да, меня это тоже беспокоит. Поживём – увидим. Если заартачатся, не получится по-нашему – перепишем заново. Копия в компьютере сохранилась. Поменяем имена героев, и вперёд! Нам это не впервой. А они пусть голову поломают, что к чему.


Продолжение следует  http://proza.ru/2011/07/29/283