История троих

В дни, когда я стоял и наблюдал вместе с матерью в окно, смотрел как она в беспокойстве выглядывала отчима, меня охватывала злость и ощущение мести. Каждый раз, когда он шел покачиваясь, и его все видели,  все мои  надежды на приятный семейный ужин исчезали.  Он опять ее будет бить. Когда он заходил, я также исчезал из под его взгляда как и ожидаемый ужин.  Мне противно было видеть его: засохшая слюна в уголках рта, черная шахтерская щетина и перебитый сплющенный  нос как у боксера. Входил он грузной походкой, ростом был чуть больше пяти футов и не нагибался в дверном проеме, а злости  было на все семь.

Были времена, когда он пытался быть отцом. Хотел меня научить своему хобби – авиамоделизму.  Мне не нравилось возиться с клеем, бумагой, пластиком и прочими материалами для постройки самолетов. Работать я не любил. Но нравилось смотреть как работает двигатель, и когда он запускал самолет в небо, хвастаться друзьям. Однажды я сломал одну из его моделей, и этот ****атик врезал мне подзатыльник и отвесил пинка под зад, да так что мне позвоночник в голову уперся. С этого момента мне вообще не нравилось все что он делает.

Когда мать узнала о том, что он меня ударил, они очень громко ругались, точнее я слышал только истерический голос матери. Так  отчаянно, наверно только самка защищает своего единственного детеныша.  Отчим молчал.  Одиночества боятся все, даже такие мудаки как он, особенно такие.  С тех пор он меня не трогал, только поглядывал на меня и все. Не дала она ему воспитывать меня и родного не родила. Жестоко.  Говорили мы только по необходимости. В доме я чаще всего молчал или плакал.

Отношения наши теплели когда он, давал мне посидеть за рулем мотоцикла. У меня шли слезы, но то были слезы от встречного ветра и детской радости. Я любил его чертов мотоцикл. Иногда он отцеплял коляску, усаживал мать назад и куда-то с ней ездил. Как завоеватель  на своем белом коне.


Мне было восемнадцать, когда я впервые бросился защищать мать по-настоящему. Я думал что насую ему сейчас: он таскал мать за волосы, ездил на ней верхом, раздавая ей сильные пощечины.   Мне удалось провести ему прямой левой в его помятый нос, и заехать в ухо боковым справой. Чертов ублюдок был крепкий. Он начал колотить меня что было ненависти. Мать оттащила его тогда, и я убежал из дома. Больше я не возвращался, и с тех пор  жил самостоятельно. С тем всем наследием что мне дала жизнь.

Спустя несколько месяцев она ушла от него, не выдержав давления. А еще спустя год, мы узнали что он умер от сердечного приступа.