В дороге

От Нальчика до Черкесска путь неблизкий. Хотя и не такой уж далекий, если честно.
Нас было пять почти не знакомых друг с другом людей. По крайней мере, я своих попутчиков в этот день увидела впервые. С троими из них я всего один или два раза до этого созванивалась, чтобы уточнить какие-то дорожные мелочи. Но это ведь не считается. Не важно.
Важно то, что мы заняли места у окон по одному. Лично у меня не было никакого желания завязывать знакомство в транспорте. Страшно не хотелось обременять свой речевой аппарат лишней нагрузкой. Вообще, большую часть времени, которое я провожу в сознании, мне не очень-то необходим собеседник. Когда приходится много говорить, я сама себе надоедаю… А уж если есть наушники и чистое окно автобуса, для полного счастья нужен только приличный водитель, чтобы не валиться на колени к рядом сидящему не очень приятной наружности типу, когда на дороге будет резкий поворот.
Возможно, мои попутчики (хочется сказать «волей судьбы попутчики», но они оказались таковыми волей вполне реальных людей, которых, правда, я никогда не видела и, вполне возможно, никогда не увижу) придерживались той же линии поведения, уж не знаю, какие внутренние/внешние причины тому служили. Но в результате все три часа пути я внимательно смотрела на открывающиеся – не всегда захватывающие – виды за окном.
В какой-то миг из-за утренней дымки на горизонте выпрыгнул Эльбрус. Я была рада ему, как старинному знакомому. Сердце сладко замерло. Смешная реакция, как на нее ни посмотри. Ну, какая уж есть… Я, сворачивая голову, следила за ним, пока он не исчез в облаках пыли, ежедневно поднимаемой задыхающейся цивилизацией в ни в чем не повинный воздух. Даже шея немного затекла. Ему, не имеющему возраста, должно быть, забавно смотреть на нас с высоты… а, может, грустно… или даже противно… вряд ли у меня когда-нибудь появится возможность уточнить… Я написала другу: «Смотрю в окно и вижу Эльбрус!». «Помаши дяде ручкой!», - последовал ответ.
На сидении, соседнем с моим, сменилось несколько пассажиров (внезапно вспомнилось, что по-французски это слово означает еще и «мимолетный, проходящий»). Удивительно, сколько людей проходят мимо наших жизней, судеб, едва коснувшись или не коснувшись их вовсе… а я ведь и не вспомню ни одного из них. Даже если столкнусь где-нибудь нос к носу, даже если, по какой-то нелепой иронии того, кто прикидывается нашей судьбой, я познакомлюсь с кем-то из этих людей, даже если мы вдруг полюбим друг друга, поженимся и нарожаем детей, скорее всего, тот факт, что когда-то в течение полутора часов нашей жизни мы ехали бок о бок в автобусе, никогда не всплывет.
Я все же перекинулась парой замечаний с сидевшим впереди молодым человеком вполне мизантропического – то есть именно такого, который меня не только не отталкивает, но и даже успокаивает – типа. Хорошо, когда поблизости есть человек, умеющий ценить тишину и дистанцию с другими людьми.
Наверное, дорога всех настраивает на философский лад. Со мной, по крайней мере, она так поступает регулярно. Стоит мне забраться в какой-нибудь автобус, поезд, маршрутку, электричку, как в голове включается механизм, который моя не в меру мудрая и ироничная прабабка назвала бы «думки за жизнь». Плодов от работы этого механизма бывает не так, чтобы чересчур много, но все же это гораздо лучше пустой болтовни, на мой взгляд.
В Черкесск мы въехали с не самой привлекательной его стороны. Во всяком случае, хочется надеяться, что у него есть более симпатичные въезды. Нам же посчастливилось лицезреть какие-то полуразваленные заброшенные заводские строения. Зачем люди едут в Припять? У нас тут не хуже. Еще и фона радиационного нет…
- А люди зачем-то в Припять едут… - заметил сидящий впереди мизантропический юноша. Я невольно улыбнулась такому совпадению мыслей. Он тоже приветливо улыбнулся. Да уж… мизантроп мизантропа…
Возле автовокзала стоял великий вождь, указывая путь уже не существующему в привычном ему виде пролетариату. Памятник архитектуры? Пережиток прошлого? Показатель ленивости и жадности местных властей? Не знаю. У нас почти такой же вождь стоит перед домом правительства. Спиной к народу, но лицом к властям… а в указующей – протянутой? – деснице продукт пищеварения какой-то вороны, видимо, не очень положительно относящейся к былому политическому строю.
После практически безмолвной трехчасовой поездки в нашей делегации наметилось чуть ли не единение. Уж не знаю, чем это объяснить. Может, тем, что никто никому не успел надоесть?
Нас усадили в несколько сомнительного вида газель, следующую на Домбай.
- Эта тарантайка до Домбая-то доедет? – с натянутой улыбкой поинтересовалась я. Как выяснилось позднее, я не зря беспокоилась.
Через несколько минут к нам присоединились две парочки. Странного вида парочки. Седой дяденька в очках и кепке с красивой молодой черноволосой девушкой. Они так перешептывались и переглядывались, что создавалось четкое ощущение – эти двое вместе. В смысле – вместе-вместе. И двое худых немного нелепых на вид ребят. Худая девушка почти всю дорогу томно ела чипсы, запивая их каким-то соком. А худой молодой человек безрадостно смотрел в окно, а потом и вовсе уснул, неудобно уткнувшись лицом в пыльные занавески и взъерошено торча не слишком мытыми волосами.
Интересно, а мы с этим мизантропическим парнем тоже выглядим парочкой? Так же ведь рядом уселись и перешептываемся… Даже забавно. Глядя в окно, я стала как-то совсем отрываться от реальности. Увидела кирпичного цвета скалы. Написала смс другу: «В Карачаево-Черкесии скалы строят из красного кирпича, а потом имитируют выветривание». Заразилась этой манерой записывать первую попавшуюся мысль о посещаемом новом месте у любимой писательницы.
Минут через тридцать нам устроили привал возле источника минеральной воды. Нарзан «из пола» - это моя большая слабость. Но полоскаться в источнике при таком количестве незнакомых людей, которые, бог их знает, как на это отреагируют, я не стала. Просто, обозвав свое занятие ювелирным идиотизмом, вылила минеральную воду, купленную в магазине, и налила вместо нее в бутылку нарзан. Страшно довольная этой подменой, я стала оглядываться по сторонам. Кто-то курил, кто-то фотографировался, кто-то мрачно оглядывал окружающих, будто думая: «О боги! С этими людьми мне еще неделю жить бок о бок!..». Я взяла мобильный и написала другу еще одно смс: «Да-да-да! Жидкие соленые тухлые яйца с газом! До чего же люблю нарзан!!!».
Следующую остановку пообещали сделать у памятника жертвам геноцида карачаевского народа. Мы должны были торжественно возложить к нему цветы. По одной штуке каждый.
Любая горная дорога, как бы она ни петляла, идет вдоль реки. О, как впечатлили меня реки Карачаево-Черкесии. Они вдохновили меня на очередное смс: «Реки в Карачаево-Черкесии ярко-голубые и пенятся так, будто вода в них газированная». Потом я подумала, что если пишу дурные смс, то пусть они будут совсем уж дурными, и добавила: «А на остановках большими буквами написаны их названия». От полученного ответа: «А берега у них не вафельные? Я очень люблю вафли с газировкой, ты же знаешь! Вот только ответь, какая связь между газированными реками и остановками? Никак в толк не возьму…» - я просто отмахнулась. Тем более что нас привезли к обещанному памятнику. Выглядел он вполне внушительно. И в месте находился весьма живописном. Цветы были возложены, как подобает – печально и молча. Все же геноцид – огромная трагедия, которая не забывается, как бы давно это не произошло.
Мы ехали себе и ехали, разглядывая покрытые лесом горы, небольшие села, темно-зеленую капусту на огородах. А потом вдруг кто-то сказал:
- Ой, а мы дымимся!
Видимо, дым – явный признак неисправности автомобиля… Оказалось, что нам еще полчаса ехать до места назначения. Природа поломки водителю была неизвестна. Так что мы застряли посреди «нигде» с прекрасным видом на пасущихся коров. Надо пойти к реке. Какая она вблизи? До реки идти было гораздо дальше, чем могло бы показаться. В этом вся прелесть перспективы в горах. Иногда просто невозможно угадать, сколько еще тебе ползти вон до того ручейка. И, о да! Она была очаровательно голубая.
Вернувшись к группе, я увидела, что народ разбился на небольшие кучки по половому признаку. То есть мальчики с мальчиками, девочки с девочками, а мужчина в очках со своей красивой дамой. Я пожала плечами и уселась в позу лотоса. Когда еще навестить астрал, если не в горах, пока водитель методично доламывает единственную надежду приехать в Домбай засветло? Вот именно, никогда.
Из астрала меня бессовестным образом выгнал собственный мобильный. Вернее тот, кто на него позвонил. «Извини, у меня зарядка садится, - на ломаном, так как плохо подбираю слова, сидя «в лотосе», русском сказала я. – К тому же тут роуминг!». И бессовестно бросила трубку. Но, очевидно, чакры мои обиделись на то, что я так безответственно к ним отношусь, и захлопнули дверь в просторы космического счастья, повесив табличку «НЕ БЕСПОКОИТЬ!!!».
- Что нового в астрале? – попытался пошутить один из членов нашей делегации.
- На западном фронте без перемен, - мрачно ответила я. Шутка ударила мимо цели и бесславно сползла в не слишком опрятную кучу прочего метафизического мусора.
Еще через час за нами приехала другая машина. И повезла нас в Домбай. Проехала мимо нашей гостиницы и через весь поселок привезла нас в совсем другую и от того непонятную. Мы, пылая энтузиазмом, дотащили по лестнице свои сумки в вестибюль только для того, чтобы узнать, что нас там никто не ждал. И поехали обратно. Наша гостиница обнаружилась практически на самом выезде из поселка. Вход в нее охраняли пингвины. Шесть штук. Они безрадостно выпускали из черных клювов струи воды в небольшой круглый бассейн, в котором плавали крупные камни.
- Чувствую, мне тут понравится, - сказала я, с подозрением глянув на эти самые камни. И принялась строчить еще одно смс: «В Домбае камни не тонут в воде…». Получив ответ «О господи! Куда тебя занесло?! Вернись, я все прощу!!!», я улыбнулась и пошла ставить штампы на бумажках. Как же не люблю всю эту бумажную гадость!!!

9-10 октября 2010 года