Золотые горы

К концу обеда, когда интернатовцы тарелки со стаканами на мойку относили, Юрка с Серёжкой оставшиеся хлебные куски по столам собирали, судорожно совали их в карманы, за пазуху, чтоб не заметила воспитательница Анна Ивановна, следившая в столовой за порядком.

В углу интернатовского двора, среди высокой сорной травы, где по ночам визжали дикие кошки, поставили сплющенную флягу из-под краски – в ней и накапливались хлебные куски, необходимые друзьям для побега.

В середине сентября соблазнил Юрка Серёжку пойти путешествовать по России: разные города и населённые пункты посмотреть, а главное, от Волги дойти до Урала и там намыть себе побольше золота, чтоб вафли с конфетами каждый день лопать, мороженым до рези в животе объедаться.

- А ещё могут быть золотые жилы, - рассуждал Юрка, выкладывая все свои знания о полезных ископаемых. – Идёт такая жила на три километра, подходи и откалывай молотком, сколько упереть можешь. Надо только чёртову жилу эту обнаружить.

А Серёжке представлялось, будто он, как ковбой, бросает золотой самородок на прилавок в молочном магазине и повелительно говорит: «Покупаю всё мороженое! Что не съем – отдать сиротам из интерната!» Ради только этих благотворительных побуждений стоило избить ноги в кровь и заполучить пупочную грыжу от мешка с золотом, взваленного на плечо.

В начале октября вроде бы всё было готово к путешествию. После завтрака, когда одноклассники из спальни уходили в учебные кабинеты, Юрка со своей подушки снял белую наволочку, из-под матраса достал складной ножик, коробок спичек, соль в полиэтиленовом мешочке и кусок бельевой верёвки для вещмешка.

Тем временем Серёжка набрал воды в двухлитровую бутылку из-под газированного напитка.

Через двор, залитый солнечным светом, прошли быстро, пока ещё не дали звонка на занятия. В траве, приседая, набивали наволочку хлебом, привязывая к ней верёвки. Когда перемахнули через забор, сразу же задышали сладким воздухом свободы: математичка к доске не позовёт, учительница по русскому не будет приставать со своими «жи-ши» да «чу-щу».

Поглядев друг на друга, они улыбнулись и нырнули в переулок, выходивший на «мёртвую» улицу, по которой ежедневно возили на кладбище покойников. Бутылку с водой Серёжка нёс так, будто в ней была зажигательная смесь для подрыва танка, если бы он встал на их пути. Всю Юркину спину загораживал вещмешок из белой наволочки с крупным чёрным клеймом «Интернат № 1».

Навстречу им неожиданно вышел Иван Николаевич, руководивший кружком «Умелые руки».

- Это вы куда, сорванцы, направились?
Друзья остановились. У Серёжки задрожали коленки. Юрка мучительно думал, как бы подостовернее соврать.

- Ну, что языки проглотили?
- Здравствуйте, Иван Николаевич! – выпалил Юрка голосом командира, рапортующего главнокомандующему. – В поход идём всем классом! В сосновый бор! Остальные щас вывернут из-за угла!

- Ну, ну, походники! Корней интересных принесите – осьминогов каких-нибудь наделаем.
- Конечно, Иван Николаевич! Мы и шишек сосновых принесём, и ивовых прутьев для корзин, и… - Юрке трудно было представить, что ещё на радостях можно принести, и он оставил руководителю кружка возможность додумать.

Минув кладбище, они вышли в поле, откуда хорошо просматривалась местность, испещрённая оврагами и покрытая гигантскими чёрными пятнами пашен. У самой кромки горизонта тянулся изогнутой расчёской лес, отливая тёмной синевой.

Спустившись в овраг, друзья расположились у родника на первый свой привал. Юрка сбросил вещмешок и снял рубашку – на плечах отпечатались красные полоски от лямок. Он шлёпнул пальцами по воде, чтобы отогнать лягушку, пучившую глаза на нежданных пришельцев, напился, черпая невидимую воду ладошкой, и умыл потное лицо.

Серёжка встал на колени, руками упёрся в сырую землю и стал по-собачьи шумно хлебать. А Юрка сам себя не понял, когда ради шутки дал другу лёгкого пинка. Серёжка не удержался и соскользнул в родник, истошно закричав от ледяной воды.

Когда Юрка, чувствуя себя виноватым, ополаскивал в роднике измазанные грязью штаны пострадавшего, то приговаривал:
- Жаль, что стирального порошка или хозяйственного мыла нет, а то бы я тебе так постирал, что стали бы лучше новых. – Он потёр места на коленках пучком травы, да остались зелёные разводы, вывести которые было ещё труднее, чем прежнюю грязь. – Да, жаль, что нет пятновыводителя, а то ватку смочишь, два раза проведёшь – и готово! Помнишь, Людмила Павловна какую-то вонючую жидкость давала, чтоб блеск на заднице у штанов убирать? Это – ацетон! Или авиационный бензин. А может, и керосин. Они все зловоньем отдают!

Серёжкина рубаха сушилась на траве, сам он ходил в мокрых чёрных трусах, постоянно сползающих из-за слабой резинки, и в чёрных ботинках, от которых отлетали ошмётки грязи.

- Ты мне зубки не заговаривай! А если бы это был не родник, а пропасть, и я бы туда шлёпнулся? Костей бы не осталось!
- Ничего страшного! – сказал Юрка, отжимая штаны и расставляя ноги, чтоб брызги не доставали. – На дне пропасти обычно речка протекает. Ты – бух в речку и поплыл! Пока плывёшь, в штаны форели набьётся, как в рыболовную сеть.

Муть в роднике опустилась, и на поверхности вновь показались любопытные лягушачьи глаза. Юрка кинул выжатые штаны на траву, ударил дважды ладонью о ладонь, будто смахнув прилипшую нечисть.

- Ты знаешь хоть, для чего лягушки в родниках живут?
Серёжка посмотрел на водоплавающую, словно надеясь, что та сама подскажет, для чего она тут жизнь свою гробит.
- Как для чего? Живёт и живёт. К воде приспособлена. Не будет же она, как воробей, летать, потому что крыльев нет.

- Запомни, друг ты мой сердечный! – На Юркином лбу отразилась глубокомысленность лектора из общества юннатов. – Родниковые лягушки очищают воду, поэтому она такая прозрачная и полезная.
- И как же они её очищают? Что-то я вот у этой жабы никакой чистилки не вижу!

Юркины естественнонаучные знания перешли в область фантастики:
- Лягушка (а не жаба, как ты говоришь) всю воду пропускает через себя. У неё внутри есть фильтры, которые задерживают песчинки и другие микробы.

Серёжка перевернул штаны, чтобы сохли равномерно.
- Значит, ты говоришь, воду лягушки через себя пропускают?
- А откуда она выходит, вода-то?
- Откуда, откуда? Вон оттуда. – Юрка наклонил голову, пытаясь у лягушки увидеть хоть какое-нибудь противоположное рту отверстие. – Вон она, струйка, под напором идёт, как из-под крана.

Пока друзья вели бестолковые беседы, солнце поднялось в зенит.
- Жаль, что часов нет, - сказал Юрка, подавая Серёжке высохшие штаны. – На, напяливай! Хотя я и без часов скажу, что обедать пора. У меня в желудке уже пусто, как в бочке.
- Скажи ещё, что темно, как у негра в желудке. Чем вот только обедать? Один хлеб ведь у нас.

- Был бы хлеб, вода найдётся! – Юрка развязал вещмешок и достал два одинаковых куска. – Люди вон без хлеба по лесам лазили! Один лётчик, когда его самолёт враги сбили, ноги переломал и десять дней полз по снегу, шишками сосновыми питался. В войну траву жрали, и ничего – с голоду не подохли.

Юрка сорвал несколько зелёных травинок и изжевал их вместе с хлебом.

Городскую, отдающую хлоркой воду вылили и набрали родниковой. Юрка почему-то перекрестил родник и сказал:
- А без воды и ни туды, и ни сюды!

Они пошли по дну оврага, ориентируясь по солнцу, на северо-восток, где был загадочный и состоящий чуть ли не из сплошного золота Урал.

Но случилась непредвиденная остановка: у Юрки расстроился кишечник. Серёжка сочувственно смотрел на муки, нарисованные на лице друга.

- Дураки! Чего же мы таблетки не взяли?! – бил себя кулаком по лбу Серёжка. – У нас в медкабинете, у врачихи, целая большая коробка, и написано ещё: «От поноса». Я их пил, горькие, правда, заразы! Может, ты полыни попробуешь?

Юрка застегнул пуговицу на штанах и сказал голосом безнадёжно больного:
- Давай хоть полыни!..
Серёжка помчался наверх, вскоре принёс веник иссиня-серой полыни вперемешку с какими-то другими травами.

Юрка изжевал два стебелька, приложил к животу ладонь, проверяя, надёжен ли рецепт.

Уже минут через пятнадцать по Юркиной улыбке и его убыстрённому шагу было понятно, что лечение травами более продуктивно, чем какими-то таблетками.

Овраг врезался в лес, наполненный загадочными звуками птиц и, может быть, страшных зверей. Зато казалось: кончатся лесные дебри, и сразу же откроется чудесный вид на Уральские горы, ослепляющие глаза золотым блеском.