Медведев, Путин, Ельцин и Великая монгольская импе

С тех пор, как Великий Чингиз-хан и его потомки, чингизиды, основали самую огромную империю в истории человечества, минуло уж больше пяти веков. За эти столетия человечество изменилось до неузнаваемости. От оружия, служащего для убиения себе подобных, но чуждых по духу, до восприятия границ мироздания.
Единственное, что не изменилось с тех пор, как и с самых древних времен до этого, так это природа самого человека.

Основывая свою Империю, Чингиз-хан не мог знать ничего о том, что империи рождены для того, чтобы распадаться. Что существует просто философский масштаб границ империи, когда она уже не в силах удержать свое собственное строение. Ни политикой управления, ни элементарными способами взаимосвязи территорий, как то способностью обеспечивать власть на всей территории империи, читай, чтить единый закон, а также просто способностью защищать ее границы.
Во времена Чингиза не было уже возможности поддерживать власть на всей территории ни скоростью продвижения войск, ни политикой слежения за лояльностью к власти отдельных территорий. Вся власть обеспечивалась лишь преемственностью крови Чингиз-хана, когда у власти территорий находились его сыны и внуки, непременно крови самого Великого Хана, чингизиды.

Но Империи все равно разваливаются. Если не по краям, то внутренне. Из-за тех самых мотивов власти, ведь власть не может сочетаться с подчинением, особенно, если теряет преемственность.
Так из Великой Монголии образовалось Золотая Орда, а потом из нее Большая Орда и Ханства. А после перестала существовать и сама Орда.

В современном веке технологии войны и коммуникаций могут поддерживать империю, границы которой не только превосходят границы Монгольской... или Римской (которая прошла тот же путь развития), но и могут превосходить границы всего ареола существования человечества на сегодня.
Но если империи крошатся по краям и этот процесс по границам одновременный, то удержать границы империи не в силах никакая власть. Даже в современном мире ей не хватит ни сил, ни способов коммуникации, чтобы это остановить. А самое важное, что империи рушатся, когда этому пришло время. Как в любой системе, этот процесс можно или ускорить, или незначительно приостановить, но остановить невозможно.

Так рухнула Великая империя Социалистов. Так закончил свое существование СССР.

Я не буду обсуждать, много ли сделал Первый президент России для людей, живущих в нем. И готовы ли они были к тому, чтобы принять это. Но для меня несомненно, что мотивы многих свершений в то время были продиктованы именно внутренней политикой и несли если не благо, то свободу.

"Ельцин дал нам с вами свободу. И несмотря на то что Путин пытается ее заменить цензурой, ему это удается с трудом, хотя и удается. Ельцин заложил основы многопартийности и терпел критику. И хотя нынешний его преемник все это ненавидит, тем не менее, люди, которые не согласны, существуют, и о них пишут СМИ. Ельцин заложил основу федерализма, поддерживал регионы. Хотя Путин назначает губернаторов, тем не менее, неистребимо желание миллионов жить, не смотря в рот начальству. Путин хочет вернуть ситуацию к СССР, но ему не удается, и это тоже заслуга Ельцина..." - выдержка с персонального сайта Бориса Немцова.

Я вовсе не сторонник Немцова, скорее наоборот, но с этими слова не могу не согласиться. А целиком они мне нужны потому, что очень многие слова мне будут нужны в дальнейшем.

Из чего состояла некогда Великая Российская Империя?

Из завоеванных за века и подчиненных территорий, которые не были связаны с центром ни убеждениями, ни, о, самое важное слово, верой.
Когда, сотни лет до этого, Александр Невский, отбив немало атак литовцев и тевтонцев, за что и стал Великим, на письмо Папы о предложении защиты и благосклонности немцев, взамен же требования принятия католицизма, ответил, что мы сами знаем, во что нам верить (и это при фактическом вассалитете Золотой Орды, и постоянных войнах на юге ко всему прочему!), тогда он и стал святым.
Верой могут держаться долго многие империи.
А в 20-ом веке распались даже однозаключенные в клетку безверия коммунизма страны. Потому что нельзя насадить власть. Для властителя жизнь, для цивилизации - минуты.
"Свободу будут желать больше, чем жизнь. Даже не понимая, зачем им она нужна..."

Но вернемся к Ельцину и свободе.

Несомненно, он нес свободу. Свободу самоопределения, свободу власти.
Во что эта свобода превратилась в 90-е?
Государство, все еще огромное и обладающее огромным потенциалом государство, готово было распасться на аналоги монгольских уланов, на области со своей властью, со своим, ну чуть ли не войском. И при этом, никакой преемственности. Каждый, кто власть обрел, хотел быть бы независим, чтобы быть богаче. Появились князья, а не правители.

Никакая свобода не справится с хаосом.
Ельцин это понимал. Во всяком случае, знал, что дальше будет поздно.

Немножко о Путине?

Что такое вертикаль власти?
Способ подчинения центру разрозненных территорий. Так делает любой правитель, когда видим что объединенные кровью, читай территорией, племена готовы распасться. Так поступал в свое время и Чингиз-хан. Время не то, чтобы делать это силой. Но и любых других способов в наш век, хватит не только на пространство России.

Самое худшее из вариантов развития событий - это подготовка к войне.
И хоть война фактически была (да и есть), но не объявленная, на расчленение власти, на обособление вассалитета (Кавказ, Дальний Восток), она не была выиграна.

Но, мне все так же не понять, если все было сделано так глобально правильно, то почему же нельзя было сделать хоть немножко правильно для простого человека в этой стране, который не только гордиться ей должен, но и просто жить?

Видимо на Руси повелось... о людях не думать.
Традиция.

О Медведеве, как всегда, совсем немного.
Считаю его политиком именно внутреннего склада.
Он понимает и видит, что то, что происходило в эти годы, хоть и имело цель, но скоро уже перешагнет всякие границы.
Коммунизм не спас империю от распада, так почему новопартийность спасет ее от этого?

Линии жизни порою очень изменчивы и нужно уметь БЫТЬ политиком. А не только правителем, тем более властителем.

Но готовы ли мы к свободе, и не умрем ли мы в свободе, как государство? На этот вопрос  я не могу сейчас ответить.