Ревность
1.
– Нет, я так не могу, – сказал он, оттолкнув её в сторону. Разметав руки, он откинулся на спину, заполнив собой сразу всю кровать.
– Ну почему же, почему? – она горячей змейкой заползла ему на грудь и своими тонкими и нежными пальчиками стала его ласкать.– Почему ты не можешь сказать, что это он во всём виноват? Ты хочешь расстаться со мной? Ты хочешь сидеть в тюрьме?
– Да! Да! Хочу! – сказал он и резко поднялся, снова оттолкнув её уже довольно грубовато.
И уже сидя на краю кровати, он с ожесточением пятёрней почесал свою мохнатую, как медвежья шкура, грудь и проговорил с ноткой безнадёжности в голосе:
– Одно дело, когда ты наставляла рога своему мужу, встречаясь тут со мной. Я только посмеивался над ним. Но другое дело, когда он пойдет в тюрьму за убийство вместо меня. Согласись, это совсем разное.
– Ты пожалел моего мужа? – усмехнулась она.
– Да нет, – сказал он и посмотрел на неё.– Всё равно мне не отвертеться. Рано или поздно, а сесть придётся.
– Так никто на тебя и не думает. Все, понимаешь, все считают, что это мой муж убил Славку. Убил из ревности. Тем более, что нож для него – его профессия. Он ведь резчик по дереву. Ты знаешь, как он ловко управляется режущим инструментом! А про тебя вообще никто ничего не знает. Ни следователь, ни люди. Ведь Славка был твоим приятелем.
– «Никто не знает!» Но ты-то знаешь! И я знаю! – Он повертел по сторонам головой и сдернул со спинки кровати свои брюки.
– Пошёл с повинной! Сдаваться пошёл! – сказала она насмешливо.
– Да, пошёл, – сказал он.
– Расскажешь, что убил Славку, приревновав меня к нему?
– Да, так и скажу.
– Думаешь, буду приносить тебе передачки в тюрьму? Чего молчишь? И думаешь, буду тебя ждать все эти десять лет? Ждать и сохнуть? Возьму иголку с ниткой, зашьюсь и буду тебя ждать?
– Ничего я не думаю! Я только знаю, что ты изменила мне со Славкой, и что я убил его. Я убил человека! И я в тебе разочаровался. Так что мне фиолетово – будешь меня ждать или нет. Отсижу свои десять лет, а может и меньше дадут, если сам с повинной приду…
– Дурень ты дурень! – сказала она ласково и погладила его нежно по широкой спине.– Я ведь тебя только люблю, а со Славкой я тебе не изменяла.
– Не изменяла! Лежали голые на диване в обнимку – решили воспользоваться по быстрому, пока я дрых в соседней комнате.
– Я? Лежала голая?
– Ну да, ты.
– Так сам же знаешь, как жарко было! Славка как безумный кидал в печку дрова и кидал. У него же с первой рюмки переклинивает.
– Ну, так зачем же от меня убежала к Славке. Лежала бы со мной рядом, и ничего бы не было.
– Так я это, во двор ходила. По нужде. А вернувшись, спьяну и легла на тот диван. Ты же сам мне наливал и наливал. Говорила я тебе, что мне больше не наливать? Говорила?
– Ну, говорила.
– А Славка-то ведь на другом диване спал. Как он оказался рядом со мной – и не знаю. Тоже, наверное, ходил во двор и потом спьяну перепутал диваны. А ты уж и наплел себе семь вёрст до небес.
– Может быть, всё так и было, как ты говоришь, но я же видел сам своими глазами, что вы там творили!
– Ну что? Что творили? Ты что, Славку что-ли не знаешь? Он ведь с первой рюмки уже не человек, а ты ведь сам знаешь, сколько он в тот вечер выпил. Как всегда надрался как свинья! Не человек, а полено, чурбан! А ты говоришь – творили! Просто жарко ему было, вот он и разметался во все стороны во сне. Видать, нечаянно и положил на меня руки…
– И ты тоже – нечаянно?
– Ну а я, может быть, думала со сна, что сплю рядом с тобой. Просто положила руки на него и всё, а так – ничего не было, дурашка! Зачем меня напоил, а?
– Зачем! Зачем! Так что? Получается я ни за что человека заколбасил?
– Ну, почему ни за что? Ты разве Славку не знал? Дерьмо, а не человек. Помнишь, ты ему пятисотку дал? Говорил – сбегай за водкой. Помнишь?
– Ну!
– Так вот. Он эту пятисотку взял, а в магазин сразу не пошёл. Болтался по дому чего-то. А ты наткнулся на него и вместо того, чтобы наорать на него – чего это он без спиртного, ты снова дал ему пятисотку, и снова послал его за спиртным. Вот так он у тебя зажилил тогда одну пятисотку. Потом, уже без тебя, он притащился ко мне с дорогим коньяком – хвастал, на ту твою пятисотку купил, дескать. Пытался меня напоить и соблазнить. Но я, конечно, пить с ним не стала…
– Вот собака!
– И сейчас считаешь, что ни за что его убил? – она обвила руками его сзади за шею и увлекла на постель.
– Да нет! Поделом гаду! Пятисотку зажилил! Я его с самого первого класса не любил. Уже тогда он норовил с тобой за одну парту сесть!
– А я к тебе убегала и всегда просила учительницу садить меня за одну парту только с тобой!
– Да, было дело! – улыбнулся он самодовольно и, крепко обняв её, поцеловал нежно в губы.
– Уговорила, остаюсь!
2.
В переполненном зале ожидания следственного изолятора она потерянно переходила от одной очереди к другой. Многолюдно и тесно было у каждого из трёх служебных окон, где женщины в зелёной военной униформе принимали через узкую амбразуру окон заявления на свидание, продуктовые и вещевые передачи от матерей, отцов, жен, невест, детей у которых родственники томились в следственном изоляторе, кто в ожидании конца следствия, а кто – приговора суда и этапа в тюрьму или колонию.
– А копчёную колбасу принимают? Не знаете? –спрашивал растерянно кто-то. – А сало? А сколько можно?
– Так читайте! Вот же, на стене написано!
– И у вас тоже в Ленинском суде будут судить? – удивлялся другой. – А кто судья? Родионова? Нет у нас Пономарёва. Ничего не слышали про неё? Строгая? Много присуждает?
– А нашему наркотики подбросили! – говорила ей какая-то пожилая женщина, оказавшаяся рядом в одной очереди. – Пискунов просто приятелем у Васьки был. Васька только зашёл к этому Пискунову и тут же вышел, а милиционеры-то его сразу хвать! И подбросили ему наркотики. Курьер говорят. А у вас кто?
– Муж, – ответила она растерянно.
– Тоже наркотики?
– Нет, убийство.
– Убийство?! Статья сто пятая?
– Да.
– А за что убил?
– Из ревности.
– Ай-яй-яй!– женщина с сожалением посмотрела на неё и покачала головой. – А вы теперь будете ходить сюда, а потом ещё и ждать его?
– Да, буду ждать.
– Вот такие мы женщины, – вздохнула старушка и ещё раз глянула на неё.
– Вы извините меня, – раздался где-то рядом негромкий мужской голос, и к ней протиснулся невысокий мужчина средних лет в бейсболке. Он осторожно оглянулся, словно боялся «хвоста».
– Я случайно услышал, что у вас тут муж за убийство сидит. Просто я адвокат и мог бы помочь. Понимаете, убийство убийству рознь. За него суд может согласно уголовному кодексу дать двадцать пять лет и пожизненное даже, а может ограничиться и минимальным сроком, скажем шесть лет. Да и вообще, даже условное наказание дать. А если откроются какие-то новые обстоятельства – то и вообще могут оправдать и отпустить на свободу. Тут уж как адвокат поработает. Ну, мы с вами,– поправился он, – если вы заключите, конечно, со мной соглашение. Всё официально, разумеется – поспешил он заверить её.
– Нет, нет, не надо, у нас уже есть адвокат! – поспешно сказала она.
– Но ведь можно с тем адвокатом расторгнуть договор, а со мной заключить, я беру недорого, – не сдавался мужчина в бейсболке.
– Нет, спасибо, не надо, – отказалась она.
– Ну, смотрите сами, – сказал адвокат и снова нырнул в толпу.
Она сказала неправду. Она ни с кем не заключала договор о защите мужа. На следствие ему выделяли «бесплатного» адвоката. На суд, сказал ей следователь, тоже могут выделить «бесплатного» защитника.
Свидание с мужем ей дали на пятнадцать минут. Наверное, поэтому муж торопился.
– Света, слышишь? – говорил он, глядя на неё сквозь оргстекло и прижимая к уху телефонную трубку. – Здравствуй дорогая! Ты письмо моё получила? Получила, да? Ты к тому списку, что я в письме указал, пожалуйста, добавь ещё спортивные штаны. Мои уже старые, драные. Ты купи новые. Но, чтобы без лампасов. Хорошо? Светуля, дорогая, ещё, пожалуйста, пришли посылку с конфетами, карамелью, лучше такие которые долго сосутся. Ну, помнишь, типа советских, «Пилот»…
Он ещё говорил скороговоркой, говорил, боясь не успеть, не уложиться в данные им пятнадцать минут и глядел на ней с мольбой. А она думала, что это, наверное, первые пятнадцать минут за их пятнадцатилетнюю жизнь, когда он обращается непосредственно к ней и называет её по имени, да ещё так нежно: «Светуля», «Светочка». А раньше она всегда была для него пустым местом.
Она даже поверила уже, что он не знает, как её зовут. Для него существовали только лобзики, пилочки, ножовочки и дерево, которое надо художественно обработать. Он был профессиональным резчиком по дереву. Он жил только своей профессией, а всё остальное, включая жену, то есть её, он не замечал. И вот теперь она «Светочка», и он смотрит на неё с мольбой и, наверное, боготворит её. Как бы она хотела, чтобы эти пятнадцать минут длились вечность!
– Светочка, дорогая, любимая моя! Ты прости меня, пожалуйста! Я совсем не помню, как всё получилось! Как я убил твоего одноклассника.
Да, я тебя искал. Кто-то сказал мне, что ты на встрече с одноклассниками. Но как там получилось убийство – совершенно не помню. Да, наверное, я тебя ревновал. Переклинило, видимо, у меня в мозгах, да ещё на пьяную голову.Вот и случилось, то, что случилось. Ведь я же люблю тебя, Светуля. Простишь меня?
– Ну, конечно, милый!
–Ты ещё придёшь ко мне?
– Конечно, приду! Я буду к тебе приходить каждый день – как разрешат! Я поеду туда, где ты будешь отбывать наказание, и тоже буду приходить там к тебе каждый день!
Когда она уходила от него, то почувствовала, что, кажется, впервые за свою жизнь была счастлива. Теперь он её и только её. И никого больше.
Свидетельство о публикации №211073001103
Детектив - почти всегда чернуха с мокрухой. А у Вас свой стиль, где мистика, где философия. Иронический взгляд со стороны на скотское житье-бытье простого народа.
Нина Джос 06.05.2016 10:41 Заявить о нарушении
Николай Николаевич Николаев 07.05.2016 07:09 Заявить о нарушении