Поговорили...

Было начало февраля. Первый день неожиданных и сильных морозов. Я стоял на автобусной остановке.  На плечах у меня была легкая демисезонная куртка, которую я  одел утром, не посмотрев на градусник. На ногах легкие ботинки, перчаток не было вообще. Легкий озноб, уже начал переходить в мелкую дрожь. Мне оставалось только клясть себя за свою неразумность, и вытягивать шею, пытаясь разглядеть вдали автобус.

На часах было, часа три, кажется. Это то самое время, когда на улице появляется очень много энергичных и спешащих по каким-то своим делам бабулек. И на этой остановке рядом со мной стояли именно они. Сбившись в кучку, они о чем-то беседовали. Автобус все еще не появлялся и я, поневоле, прислушался к их разговору.

В основном говорила одна из  них - худенькая, невысокая, на вид лет 75, в коричневом пальтеце и в вязанной бесформенной шапочке-мешочке на голове. Бабуля сидела на скамейке, как-то уверенно и независимо положив ногу на ногу, руками она опиралась о свою тележку, нагруженную  какими-то вещами. Смотрелось она довольно забавно, но голос у нее был решительный  и взгляд твердый.

Говорила она с напором. В своей допенсионной жизни бабуля вполне могла быть каким-нибудь начальником. Ее собеседницы слушали и согласно кивали головами. Возможно, они и не были с ней во всем согласны, но противостоять такой энергии, наверное, не могли, а может, и мороз сказывался на их активности.

Потом ораторша перешла к обыденным вещам и сообщила, что ждет 191 автобус и едет в баню, на Чкаловский проспект (а это надо сказать на другом конце нашего немаленького города). Рассказала, что  жила там раньше, и вот теперь, уже много лет только туда и ездит. Потому как хороших бань в городе больше и не осталось. Все продолжали молча кивать. Разговор как-то не клеился.

Бабуля-начальник посмотрела на своих товарок, и сама выбрала себе собеседницу.  Это была ее ровесница. Покрупнее ее, правда, и повыше ростом. Одета она была в какую-то нескладно-просторную, как с чужого плеча коричневую шубу. В этой шубе, несмотря на свои крупные размеры и пожилой уже возраст женщина напоминала  неловкого медвежонка-подростка. На голове у нее была  шапка из белого меха, на манер папахи похоже, что самодельная. За плечами большой черный рюкзак.

- Ты какой автобус ждешь? – спросила бабуля-начальница, свою новую собеседницу.
- Я 191.
- Тоже в баню едешь?
- Нет, я не в баню.
- А ты, что же в баню совсем не ходишь?
-Да, я дома, в душе - как-то робковато, оправдываясь, ответила бабуля-медвежонок.
- Дома под душем грязь не отмоешь, в баню ходить надо, я каждую неделю езжу. А куда ж ты тогда направилась?
- Я к сестры своей еду.
-А в рюкзаке, что? Пожрать  везешь?
- Да нет так, просто вещички.
- А она чего, ждет тебя?
- Да нет, сестра сейчас на работе.
- Так ты что, приедешь и будешь у двери стоять?
- Нет, у меня ключ есть.
- А как она придет, что делать будете?
- Посидим, чайку попьем.
- А потом, что, на ночь, глядя, домой?
- Да нет - совсем уже смущаясь, отвечала бабуля-межвежонок - переночую у нее.
- Постой, постой а, сколько ж лет сестре, что она у тебя работает?
- 54
- А тебе сколько?
- 71
- Так, так, так - ей 54, тебе 71. Значит разница у вас – тут бабуля-начальник замерла ненадолго, подняла глаза вверх, зашевелила губами - кажется, у нее закрутились в голове колесики и шестеренки, как в арифмометре – Так, значит она младше тебя на 17 лет. Нет, так не бывает. Не может сестра быть младше на 17 лет.

Бабуля-медвежонок попыталась, было возразить, привела разумный аргумент,  что раз у них мать одна, то они наверняка сестры. Но ее собеседница подтвердила свой приговор  - Нет, так не бывает!

За бабулю-медвежонка постарались заступиться и  другие женщины. Вспомнили даже историю, как мама с дочкой вместе в одном роддоме рожали.
- Нет, так не бывает - еще раз повторила бабуля-начальник. - Да она и не сестра тебе вовсе!
- А кто же? - опешила  бабуля-медвежонок.
- Да так, просто знакомая!

Тут, к сожалению, подкатил сто девяносто первый, куда вся компания и села. Чем эта дискуссия закончилась, и куда разговор завернул дальше, наверное, знают только пассажиры того самого автобуса. Мне же на Чкаловский в этот раз не надо было.
Я ведь тоже моюсь в душе!