ЛЮДИ ИЗ ЛЕСА

Я стоял на обочине дороги в Старом Крыму. Это была развилка на Судак, трасса Симферополь–Керчь у села Грушевка. Ночь наступила быстро, как это бывает в горах. Звезды были необыкновенно яркие и близкие. Я разглядывал созвездия, запрокинув голову к небу. Иногда падали запоздалые августовские звезды. Ночные птицы своими криками нагоняли страх, а вечерняя роса принесла прохладу и заставляла меня ёжиться, переминаться с ноги на ногу, чтобы хоть чуть-чуть согреться. По времени года это было конец сентября. Я заскучал за своей девчонкой, с которой мы встречались, и решил приехать к ней в село, куда они прибыли на осенние уборочные работы из керченского медицинского училища, как это было принято в те советские годы. Мобилок тогда не было, но я знал, что она должна быть в селе в пяти километрах от Грушевки в общежитии. Когда я нашел общежитие, то был уже вечер. Соседки и подруги мой Татьяны сообщили мне, что она поехала со своим новым парнем на мотоцикле в Судак на танцы. Конечно же, мне стало грустно, щемило и ныло в животе от обиды и понимания того, что Татьяну я сегодня не увижу и, скорее всего не увижу никогда…  А завтра утром мне обязательно нужно быть в мед. институте, чтобы сдать коллоквиум по органической химии. Чувство обиды перекрывало чувства голода и жажды. В кармане у меня было 4 рубля. Один рубль на еду и три – на попутку в Симферополь. В 1975 году на ночной трассе ни о каких кафе, работающих круглосуточно, не приходилось даже и мечтать. Согревала мысль, что завтра утром, когда доберусь в Симферополь, на ж/д вокзале куплю горячих с пылу жару пирожков с горохом , картошкой и печенкой, которые стоили от 2 до 4-х копеек за штуку.
А между тем я начинал волноваться, ведь уже 22:00, а за 2 часа моего ожидания на трассе мимо проехало две легковушки – «Москвич» и «Волга» , и один грузовой ГАЗ. Никто не остановился. Машины пролетели мимо, выхватив светом фар на изгибе дороги кусты, ветви деревьев, ослепив на мгновение меня, вспугнув ночную птицу. Машины удалялись и красные габаритные огни, постепенно уменьшаясь, сливались в одну точку, затихал шум мотора, и опять возникала звенящая тишина. Другого выхода у меня не было, и я решил стоять до конца, надеясь на чудо.
- Сынок, ты сегодня никуда не уедешь,. Только утром на грузовом или автобусом. Да и опасно здесь стоять. Местные с танцев приедут, попадешь под горячую руку. Ты не местный. Я наблюдала за тобой, - голос звучал совсем рядом. Но глаза, уже привыкшие к темноте, не видели, кто говорит.
- А ты кто? – спросили меня
Я сказал, что я студент, приезжал по такой-то причине. Из кустов вышла невысокая женщина и подошла ко мне, переваливаясь с ноги на ногу, как утка.
- Пойдем, сынок, переночуешь у меня. А утречком раненько я тебя разбужу. Не переживай, сынок. Ты, наверное, и кушать-то хочешь, конечно. Стоять тут столько , ни воды, ни хлеба. Пойдем, пойдем, – она взяла меня за запястье своей крепко кистью и вошла в лес, потянув меня за руку. Глаза в темноте ничего не видели, но я шел за ней по слуху, по шороху её ног в траве и опавших листьях. Приятно пахло сыростью и прелыми осенними листьями. Глаза стали привыкать к темноте и я начал различать её маленький силуэт, качающейся из стороны в сторону , ловко пробирающийся между кустами и стволами деревьев. Под ногами похрустывал валежник, а ладонь, касающаяся стволов деревьев, ощущала шероховатость и влагу. Шли мы минут пять или семь.
- Ну, вот мы и дома, - сказала женщина и остановилась. В свете луны я различил поляну и небольшой домик. Из дома раздалось приглушенное блеяние козы.
- меня зову тётя Оля. А я тебя познакомлю с моим Коленькой. Сын это мой, – она открыла скрипучую дверь и вошла в темноту дома. Из проема двери меня обдало теплым воздухом с примесью запаха керосина, печного дыма и животного.
- сейчас, Машка, сейчас, - обратилась она к козе. – Подожди, сынок, я свет зажгу.
Через несколько минут в сенях появилась тетя Оля с керосиновой лампой.
- заходи, сынок. Вот сейчас я Машку подою, и попьем молочка с хлебушком. Коленька, иди, познакомься, гость у нас, – из темной комнаты в сени вышел парнишка лет 14-15, невысокого роста, коренастый, с прыщавым лицом. Волосы на голове у него торчали в разные стороны. Глубоко посаженные глаза внимательно смотрели на меня, как из засады. Он был насторожен. Я протянул ему руку, поздоровался. Кисть у него была крепкая, натруженная, ладошка грубая.
- ты займи гостя, пока я тут всё приготовлю.
- пойдем, я покажу тебе свое место, - сказал Коля и повел меня опять в лес.
Я очень устал, глаза пекли, веки закрывались от усталости и желания уснуть, очень хотелось есть. Но странно, ситуация была необычная и мне было очень интересно, что будет дальше. Ведь я для этих людей совершенно чужой человек, но было видно, что мне рады и они хотят сделать мне приятно и хорошо.
Коленька вел меня по ночному лесу. Опять хруст веток, мокрые стволы деревьев, силуэт впереди меня. И вдруг я увидел небольшое горное озеро, поверхность которого отсвечивало жемчугом и серебром в свете луны. Ощущение сказки. Я вспомнил картину Васнецова , которая в детстве висела над моей кроватью. Засыпая, я часто её рассматривал. На ней огромный волк с доброй мордой нес на своей спине царевича и красивую царевну и все это в лесу , похожем на этот, в котором я находился сейчас.
- В этом озере я ловлю рыбу, - сказал Коля и достал удочку из тайника. Удочка эта представляла из себя узловатую ветку дерева с леской и рукодельным поплавком, – жаль, что клева сейчас нет, а то может, попробуем?
- да поздно уже, - сказал я, - пойдем, ведь мне сегодня рано утром обратно.
Когда мы вернулись, то нас ждал ужин: парное козье молоко, домашний хлеб и жареная рыба. Было тепло от протопленной печи, уютно в этой маленькой комнатке. Мы сидели за самодельным столом, который был покрыт старенькой , протертой , когда-то цветной клеенкой. Клеенка была затерта и потрескавшаяся, и под отслоившимися чешуйками её верхнего слоя было много хлебных крошек.
- А этих карасиков я наловил, - с гордостью сказал Коленька
Рыба была пережарена на старом подсолнечном масле и очень соленой. Но до сих пор я вкуснее рыбы не ел. Она так приятно хрустела и вместе с домашним хлебом и козьим молоком во рту развивалась вкусовая симфония. А потом меня уложили спать на лоскутную простынь, укрыв лоскутным покрывалом. Постель пахла хозяйственным мылом и свежестью. Сверху меня укрыли старым пальто или шинелью. Веки стали свинцовыми, и я провалился в сон. Мне снился серый волк, который нес на себе меня, тетю Олю и Коленьку. Волк бежал, не касаясь травы, а потом оказалось, что мы парим над лесным озером, из которого выпрыгивали огромные рыбы и пытались ухватить своим ртом волчьи лапы, а тетя Оля постоянно кричала: « Хватит! Хватит! Хватит!» Я проснулся оттого, что тетя Оля легко трясла меня за плечи и шептала на ухо: «Хватит спать, пора вставать» Глаза не хотели открываться, веки были тяжелыми, я с трудом сел на край кровати. Тетя Оля полила мне из ковшика холодной водой над миской, чтобы я умылся. Она накормила меня молоком и хлебом. Коленька спал, свернувшись калачиком на полу около печки.
- Пора, - сказала тетя Оля, и мы пошли по лесной тропинке к трассе. Предрассветный туман лежал на земле местами, как огромные куски ваты. Тетя Оля остановила бортовую машину, и водитель указал мне, чтобы я залезал в кузов и сел на доску-сиденье. Я извинился перед тетей Олей, что мне нечем ее отблагодарить за ее гостеприимство и доброту. – Бог мне помогает , а я людям . Езжай с Богом . Мы обнялись. Забравшись на грузовик , я сел на доску , ухватился руками за борт. Машина зарычала, дернулась, меня качнуло назад, и я поехал. Тетя Оля махала мне рукой, и я тоже отвечал ей взмахами своей руки.
Вот и всё, моё приключение закончилось, дальше был вокзал, пирожки, общежитие, тетради, коллоквиум…
Прошло много лет, а я до сих пор с теплотой и нежностью вспоминаю тетю Олю, её сына Коленьку, которых больше никогда не видел. Добрые лесные люди . 


                2011 год. Днепропетровск