Архивист

   Испытывали ли вы когда-либо ощущение абсолютной свободы и полного блаженного растворения в окружающем вас мире? Восхитительно ощущение! В такие минуты кажется, что где-то за спиной, вдоль позвоночника, на расстоянии полуметра от тела, проходит узенькая, плоская, тонкая как струна, ярко - синяя, светящаяся  полоса. Но плоской она только кажется, а на самом деле это свёрнутая, до состояния многометрового вертикального цилиндра, с диаметром в несколько миллиметров, дверь, которая является переходом в другое пространство. Меня всегда так и подмывает беспечно шагнуть одной ногой назад, и прижать пяткой к земле нижний конец этой «двери», так, чтоб она не смела ускользнуть. А потом сделать назад шаг другой ногой, и пройти через эту узкий объём, как через  неприкрытое расстояние в занавесе сцены и оказаться в небольшом замкнутом пространстве.
 В этом пространстве есть всё, что тебе нужно, всё, что ты хочешь. Это твой маленький мир, ты являешься единовластным владельцем этого мирка, и никто не может ни вторгнуться туда, ни отнять его у тебя, ни посягнуть на самодостаточность тебя в твоем, замкнутом только на тебе пространстве, существующем вне времени и вне законов твоего физического мира. Прекрасное место для отдыха, размышлений и рассуждений. Не смотря на то, что в этом мире ты находишься один, там нет одиночества, и  есть неоспоримые преимущества. Например, там есть двери, которые легко открываются, в зависимости от твоего желания, и, шагнув за их порог можно оказаться уже в другом мире, в новом пространстве. Всё это немного напоминает многокомнатную квартиру или дом.  Каждая комната - отдельный  мир. Ходить в этих мирах можно бесконечно. Можно только заглянуть краешком глаза, а можно войти и остаться надолго. В одни комнаты легко заходить, но трудно их покидать, а другие не хотят тебя впускать сразу, но буквально затягивают и не отпускают потом. Одни из этих миров маленькие, другие огромны, многие красивы, а другие безвкусные, есть  грубые и пресные, есть изысканные и утончённые. Таких обособленных миров существует большое количество, и они, каждый по-своему, вызывают самые разнообразные ощущения, потому что по-разному  дразнят и раздражают  человеческие чувства восприятия. Самое главное в этих путешествиях по разным комнатам, не увлекаться чрезмерно, и не уходить далеко от очередной двери, и, конечно же, необходимо запоминать последовательность пройденного пути, иначе можно заблудиться и никогда  не вернуться назад или вернуться слишком поздно.
 Путешествия по различным пространствам увлекательное действо, описать массу одновременных ассоциаций, что без всяких ограничений буквально сваливаются на тебя и шкалят восприятие, порой просто невозможно. Ах, если бы у меня была возможность ещё и манипулировать пространством, если бы была возможность контролировать его по своему усмотрению, но это  только мои  желания. Властвовать над пространством человеку непосильно. Пока.
Но заметьте,  ведь любой, совершенно любой человек, очень тонко чувствует пространство и время, и никому из нас для этого не требуются знания научных теорий и технические приспособления, у людей такое восприятие на уровне интуиции. Люди даже не замечают этих своих  уникальных способностей, что очень странно. Способность органично воспринимать  плотное переплетение большого объёма тонких энергий, которые называются временем и пространством, не случайно присутствует в природе людей. Не замечать таких способностей своего организма, просто беспечность любого человека. Всё в мироздании не случайно и такие осознанные возможности человека имеет свою обоснованность и целесообразность. Наверное, когда - то наступит день и интуитивное восприятие пространства перерастёт в  реальную, практическую, подчинённую силу, вложенную в руки людей.   
 А сталкивался ли кто-либо с явлениями связанными с изменениями пространства, с теми явлениями, которые возникают в результате взаимодействия и соприкосновения разноконстантных пространств?  С явлениями, которые возникают в результате непредсказуемых кульбитов и  взаимовлияния по непонятным правилам, разных пространств, которые взаимопроникают и воздействуют друг на друга.
  И это не где-то в фантазиях или в физических гипотезах, а в нашей реальной жизни? Изредка в эти проявления пространственных игр, вдруг, бывает втянут и человек, независимо от его воли. Втянут лишь только потому, что является одной из форм существования энергии и вещества.
  Мне «посчастливилось» это испытать ещё в детстве. Тогда я, конечно, напугалась, но поняла, что собственно тогда произошло, только став взрослым человеком. Это случилось за городом, где я, пятилетняя и самая младшая, была вместе с четырьмя взрослыми людьми и двумя подростками. Весенний приветливый лес, невысокая молодая трава, слабо распустившиеся по-весеннему времени, невысокие и негустые кусты. Моя отличительная черта -  непреодолимое любопытство, за которое всегда приходится расплачиваться. На осторожности никогда нет и малейшего намёка. Но мне, как правило, всегда везёт, там, где любой другой пропадает, я отделываюсь «малой кровью».
 Оказавшись на природе и свободе, я как нормальный городской житель, безотчетно подчиняясь инстинкту исследователя, отправилась изучать ближайшие окрестности, пока взрослые организовывали привал в уютном уголке редколесья. Место, как сейчас помню, было своеобразное. Негустой лесок, узкая полянка, покрытая сочной весенней травой, и невысокий покатый холм, метров в двадцать в диаметре у основания и метров пять высотой. Помню, привлекло меня то, что в отличие от окружающего пейзажа распускающейся весны, поверхность холма была почти голой, на нём ничего не росло кроме чахлых кустиков и жухлой травки. Не задумываясь, я стала подниматься по холму, и видела, что почва под ногами песчаная, жёлто- серая, покрытая мелкими буроватыми камушками. Поверхность была жёсткой и немного сыпучей, мелкие камушки так и катались у меня под подошвами. Вообще, если бы поверхности была более крутая, я вряд ли смогла бы идти по ней вверх. Меня окликнули взрослые, но я даже не обернулась, подняться вверх было захватывающе интересно. Оказавшись на плоской вершине, я прекрасно слышала голоса и шум, смех и говор своей семьи. Я стояла на месте и рассматривала  плоскую вершину холма, окружённого совершенно ровным кругом зеленеющего молодой листвой леса.
 Наконец мне это надоело, я решила вернуться. Но куда? Я чётко и ясно слышала голоса, любое слово, произнесённое людьми, даже треск хвороста, который ломали для костра, как будто это было от меня метрах в пяти, но целых шесть человек в яркой одежде, расположившихся на почти открытом месте, я не видела. Ни малейшего намёка на какое-либо человеческое движение, только голоса да чахлые неподвижные кусты и прозрачный, весенний лес. Хорошо помню, что в этот момент я напугалась, и естественно заревела и закричала.  Внизу все всполошились, стали меня звать. Но самым страшным для меня был тот момент, когда я поняла, что взрослые меня видят, но не понимают, что я не вижу их. До сих пор помню этот необычный страх. Интуитивно я чувствовала опасность. Чувствовала, что если не вернусь немедленно, если сделаю хоть шаг в сторону, то, скорее всего, перестану не только видеть, но и слышать остальных людей. Я могла потеряться совсем, на открытом месте, среди бела дня. Поэтому честно стояла на одном месте и орала. Наконец, что-то неладное заподозрили и взрослые. Мать хотела, было пойти за мной, но её решительно остановил отец, он громко сказал, что я вернусь сама. Как в глухом телефоне взрослые стали по очереди звать меня, и я шла на их голоса. Несколько шагов вниз, ещё несколько шагов. Один шаг вперёд, шаг мимо чахлого куста, и они передо мной, все встревоженные, отдалены ровно на два метра. Шаг назад, и вновь никого не видно.
 Невидимая черта, как занавес в театре, разделяет два похожих, но, по-видимому, разных пространства. Непостижимое в своей простоте явление. Происшествие приписали бы моей детской глупости, но отец, выросший в лесной местности, видимо сталкивался с подобными явлениями, и пока все кушали, сам залез на этот злополучный холм, достаточно долго отсутствовал, прибежал обратно с совсем другой стороны холма, взъерошенный и встревожено сказал: «Пошлите отсюда скорее». Всю обратную дорогу меня несли по очереди на руках, а отец, молчун по натуре, смотрел на меня как-то пристально и удивлённо.
 Сегодня я проснулась и поняла, что что-то произошло, что-то изменилось, не могу только понять где, внутри меня или в окружающем меня мире. Скорее всего, вокруг меня, а я лишь реагирую на изменения. Мысленно шаг назад через узенькую, бесконечно вытянутую вверх и вниз, вертикальную ярко-синюю полосу. Она расположена в полуметре за спиной, вдоль позвоночника. Шаг назад, туда, в замкнутый на мне мир, вздох. Как занавес на сцене, тихо раздвигается пространство за спиной на две половинки и следом тут же мягко смыкается перед моим лицом. Разворот на 180 градусов и вот объёмное пространство открывается передо мной во всей своей полноте и всевозможными степенями свободы.
 Но не ведомо мне, сплю я или грежу наяву. Но, если это сон, тогда что же явь? Разве во сне можно так явно ощущать этот жаркий, неподвижный, тяжёлый и очень влажный воздух. Разве во сне можно растирать на ладонях неровные крупинки колючего, влажного, липкого, совершенно белого песка. Чувствую упругий объём, и даже вес этого песка. Но где же, я нахожусь?  Смотрю себе под ноги, оглядываюсь по сторонам и вижу всё тот же песок. Он кругом. Его даже можно перепутать со свежевыпавшим снегом, тот же ярко- серебряный блеск на солнечном свету. Так много красивого песка может быть только на побережье, какого-нибудь очень красивого океана, или уж моря, точно. Но запаха морского нет (тогда я не знала, что при путешествиях в пространствах, не сохраняются обонятельные реакции). Я оглядываюсь по сторонам, но везде до боли в глазах, только блеск песчаных россыпей. И над этой ровной поверхностью глубокое, нежное, бледно - синее небо, с лёгкими облачками и с небольшим, ярко- белым диском Солнца в зените.
   Я делаю несколько шагов навстречу Солнцу и едва- едва не падаю вниз с обрыва, который оказывается у меня почти что под ногами. Одна нога покатилась по обрыву, но я устояла, только песок шуршащей струёй скатился до самого низа откоса. Я наклонилась и заглянула вниз. Тотчас снизу, из-под обрыва на меня налетел сильный плотный поток горячего воздуха. Оказалось, что я стою на карнизе, который на высоте одиннадцати метров нависает над широким плоским берегом моря, покрытым всё тем же белым песком. Гладкая, спокойная  морская  поверхность была разлита далеко внизу. Только это море было каким-то необычным. Кроме того, что оно имело необыкновенно ровный и насыщенный цвет, его вода была неподвижная, почти стоячая, присутствовали лишь совсем небольшие колыхания поверхности, при этом, почти совсем не было прибойной волны. Весь пейзаж не содержал мелких и отвлечённых элементов, только, уходящая вдаль, длинная, резкая граница между белым, блестящим песком и тёмной сине- зелёной, с атласным лоском свинцового цвета, водой. И над всем этим, высокая, насыщенная голубизна неба, да небольшой, ярко - белый диск материнской звезды.
 Я хочу спуститься вниз, но обрыв слишком крут, слишком высок. Наконец решилась и, зажмурив глаза, шагнула вниз, надеясь скатиться по сыпучему песку. Но прикоснулась к песку только один раз, потому что просто пролетела над обрывом, и мягко, но неловко приземлилась на одно колено у самой воды. Песок скрипел под моими ногами (тут я увидела, что босая). Я подошла к воде, почерпнула её в ладонь, попробовала на вкус, понюхала. Вблизи вода была ещё темнее, но одновременно и прозрачнее, совершенно без запаха, очень солёная, а главное, вязкая и очень тяжёлая. Где же это я? Куда я попала? Я стала озираться по сторонам, в надежде увидеть хоть одного человека и спросить. Кругом не было ни души, тишина и покой.
 И вот тут- то мне стало понятно, что это не мой дом. Я нахожусь в каком-то другом месте. Здесь другое солнце и другой свет, другой воздух и другой ветер, другая температура, другая вода и другой песок, меньшая, наконец, сила тяжести. Я встревожилась. Как сюда попала неизвестно, и неизвестно как отсюда возвратиться. О, наверное, это сон, только сон, но почему же, он не кончается? Видимо я тут не случайно, я не могу контролировать ситуацию.  Вот она опасность, когда ты теряешь контроль и власть над своими приключениями. Надо поискать вокруг, должен быть выход, обязательно должен, это, неписаные правила «игры», в переходах пространства.
  Я пошла вдоль побережья, так, чтобы  яркий свет не слепил мне глаза. Обрыв, с которого я так, неожиданно смело для себя, шагнула, оказывается, плавно опускался до линии морского побережья и переходил в нечто, напоминающее дорогу, ведущую прочь от воды. Эта дорога, была насыпное сооружение из того же белого песка, перемешанного с раскрошенным белым, мелким ракушечником. Раз есть дорога, значит по ней нужно идти. Дорога не была ровной, прямо посередине её тянулся узкий достаточно высокий хребет, по бокам которого были ямы. Всё это, было похоже на калию, сделанную  транспортом, у которого были огромные колёса. Дорога, это хорошо. Я  уверенно зашагала по дороге, потому что любая дорога, куда- либо, но неизбежно приведёт. Не помню, сколько я по ней шла, но пришла к трёхэтажному зданию, построенному тоже из белого камня, с широким, застеклённым крыльцом. Я страшно обрадовалась, хоть что-то человеческое. Возле крыльца прохаживались несколько людей, в основном мужчин. У них был тупой, безразличный вид и они, постоянно бросали какие- то алчные взгляды на прозрачные входные двери, будто бы, чего-то или кого- то ждали с большим нетерпением. А двери не были заперты. Я увидела, как туда вошли два человека, как вышел мужчина. Я подошла ближе и заговорила с теми, что прохаживались рядом. Но они меня, то ли, не видели, то ли не хотели замечать. Неожиданно из здания вышел бойкий, весёлый молодой парень, и удивлённо подняв брови, спросил: «Зачем ты с ними разговариваешь? Они тебя всё ровно не видят и не слышат. Пришли сюда незваные, и им нет доступа, а они глупые надеются проскользнуть мимо охраны». При этом весельчак кивнул куда- то в сторону. Я невольно глянула туда и обомлела.
 Оказывается, позади  здания стоял человек, и зорко наблюдал за всем, что происходило вокруг, особенно у него под ногами.  Делать ему это было просто, потому, что его рост был метров двадцать. Он стоял за домом, возвышался над всем вокруг и был так огромен и малоподвижен, что я, неосознанно, приняла его за часть окружающего меня пространства, нечто вроде большого дерева или пристройки к зданию. Шустрый парень засмеялся, увидев моё изумление и вытаращенные глаза: «Это называется: «А слона- то я и не приметил». Похоже ты тут впервые? Войди в здание. Наверняка тебя там ждут». И я вошла. Это было моё первое посещение Архивиста, пожилого хранителя Базового Банка Информации.

   Сегодня Архивист вызвал меня. Он иногда делает так, когда у него есть для меня интересная информации. Как всегда подхожу к белому зданию. Как всегда, прохожу мимо огромного охранника, мимо толпы, безнадёжно желающих быть внутри, я оказываюсь в широком светлом фойе. Прямо передо мной широкая центральная лестница с золотой инкрустацией, белая, красиво освещённая. Но мне не туда. Для меня, как правило, всегда открыта боковая маленькая, служебная дверка. Я здесь бывала не один раз, поэтому смело открываю дверцу и ныряю в темноту небольшого коридора. Передо мной железная винтовая, узенькая лесенка. Ступени у неё широкие, металлические и гремят под ногами от шагов. Поднявшись на второй этаж, я шагаю по плохо освещённому этажу, если так можно назвать подвешенные в пространстве тёмные, грубые, металлические, площадки, скреплённые широкими болтами. С одной стороны этажа находится высоко поднятая, частая, ромбическая сетка, а с другой громоздкие, потёртые, старые, но основательные, надёжные и крепкие двери. Я шагаю по гремящим, железным листам коридора вдоль этих дверей. В основном они закрыты, на некоторых даже весят здоровые амбарные замки, некоторые же двери, наоборот, открыты. Несмотря на мрачное окружение, я точно знаю, куда мне идти.
 Наконец-то дверь, которая мне нужна. Глубокий вздох, я отрываю старую, возможно даже, что самую старую из всех, дверь. Она очень плотно пригнана, но открывается легко, бесшумно и широко. Как всегда меня здесь ждут. Передо мной обширная, но заставленная комната. Заставлена комната огромным количеством полок полных самых разнообразных книг. Книги разных форматов, размеров, толщины, а главное возраста. Одинаковым для них является только темный  цвет, потому что все книги либо очень старые, либо зачитанные до дыр.  Вряд ли существуют более древние источники информации, чем эти книги. В них можно найти ответ на любой вопрос. В этой старенькой закопчённой комнатке хранится информация обо всём.  Что было, что есть, что будет. А властелином этого хранилища и является Архивист -  маленький, сутуловатый, почти лысый, невзрачный старик в толстых очках и тёплой жилетке. Он такой же замшелый и запорошённый пылью времён, как и всё помещение и все доверенные ему книги. Как всегда старик сидит в самом конце длинного стола, что тянется вдоль комнаты. Он наклонился и худенькими, узловатыми пальцами  перелистывает очередной нумизмат. Я не вижу выражения его лица из-за слабого освещения, в комнате лишь одно маленькое,  зарешеченное окно, где - то под потолком, за спиной сидящего старика. У Архивиста посетитель, старик занят, но меня он явно поджидал. Перехватываю его внимательный и настороженный взгляд из-под стёкол очков, слышу недовольный голос из-за двери какой- то очередной посетительницы, которую я опередила, но, плюнув на вежливость, решительно, сажусь на крайний стул за столом. Архивист засуетился, быстренько выпроводил своего посетителя, плотно закрыл дверь и, обернувшись, с некоторым раздражением, спросил меня:
 - Не торопишься на встречу? – Попенял он мне. - Я уже занялся другими людьми.
 - Так получилось. Отвлекали, не могла настроиться.
 - Хочу попросить тебя. -  Старик как-то замялся, будто испытывал какую - то неловкость, сделал паузу, даже, кажется, смутился, хотя для него это было совсем нехарактерно. Наконец он решительно поднялся  со стула и стал вышагивать вдоль длинного стола, специально притопывая ногами. Он начал разговор издалека:
 - Скажи-ка, а ты не помнишь, случайно, как появилась здесь, у меня, впервые?-  Старик остановился возле меня, наклонился и в упор заглянул острыми, карими глазками в моё лицо. Я растерялась, он никогда не смотрел на меня так близко и пристально.
- Нет, что-то не помню…
- Так и думал.- Архивист выпрямился. -  Впрочем, в этом нет ничего удивительного. После твоего первого посещения нам пришлось менять двери в нашем старом хранилище.
- Что же я такого тогда натворила? -  Я ощутила себя виноватой.
- Ничего особенного. Ты просто была похожа на взбесившееся животное. Пронеслась по всем этажам, с грохотом, буквально, вламывалась во все подряд двери (они у нас не очень новые) и орала благим матом: «Может мне кто-нибудь, в конце концов, объяснить, что происходит, где я нахожусь?» Далее были некрасивые слова.
- И что потом? – Мне стало стыдно.
- Пытались тебя выпроводить, но это оказалось не просто, поэтому тебя для начала решили успокоить и послали ко мне, как к одному из самых старых и самому уравновешенному. Вот только связавшись с тобой, мне пришлось временно отказаться от привычек спокойного и тихого старика. Ты очень беспокойный посетитель. Люди нередко приходят сюда, но они приходят с какой-то целью, что-то просить, что-то узнать, что-то выяснить, и очень редко врываются столь спонтанно, буйно, и главное - совершенно бесцельно! Поэтому мне стало просто любопытно, зачем ты к нам пришла, как тебя к нам, вообще, занесло, и я решил пообщаться с тобой. На этом моё спокойное существование собственно и закончилось.
 Я понимаю, что для тебя, всё происходящее, до сих пор, лишь любопытная игра, развлечение, какого просто нет у других, забава. Невероятно интересное время провождения, разнообразие суетной и порой бесцветной и однообразной человеческой жизни. Не знаю, осознаёшь ли ты, где собственно, находишься, сознаёшь ли ты, насколько это серьёзно. Мне кажется, ты объективно не оцениваешь и не осознаёшь того, что тебе предоставлено, уж  и не знаю, с какой целью и за какие заслуги.
  Да по большому счёту, это и не нужно, и совершенно, не важно для тебя, как впрочем, и для любого другого существа, имеющего абсолютную степень внутренней свободы. С другой стороны, хорошо, что ты не заостряешь внимания на происходящем, а просто плывёшь по течению, как ребёнок. Говорю так, потому что знал многих, кто много думал и пытался разобраться, а в итоге они просто сходили с ума.
Я хочу сам показать тебе, где ты находишься. Приготовься.
 Я не выдержала:
- Ха, старик, милый старик, если ты думаешь, что я столь впечатлительна и утонченна, то очень ошибаешься. Если ты полагаешь, что я испугаюсь или умру от изумления, то очень ошибаешься. - Мне даже стало смешно, чем меня можно удивить, тем более испугать. –  Валяй, выкладывай. -  И я с вызовом, развязно, откинулась на стуле.
 - А если не сможешь усвоить весь объём информации? – Осторожно заметил старик, взглянув на меня поверх очков. - Это очень тяжело для неискушённого человека. Некоторые не выдерживают.
 - Ничего как-нибудь постепенно переварю.
 - Ты, всё-таки, очень легкомысленна. Мне это не нравиться. Может быть, отложим пока?
- Раньше или позже, какая разница. – Я только беспечно махнула рукой.
Старик  недовольно отошёл от меня, отвернулся, замер, помолчал несколько секунд, а потом резко повернулся в мою сторону. Ухмыльнулся, как-то недобро, что на него совсем было не похоже, и сказал:
 - Хотел немного  мягче дать тебе информацию, но ты всё же такая наглая.  Получай же и не жалуйся!
   
Ощущение движения вверх.  Выше, выше.  Туман.  Рассеивается.  Тишина. Объёмная картина перемещающихся, плывущих, как живые, пёстрых, разновеликих, узких и широких, длинных и коротких лоскутьев. Они  сделаны из чего-то непонятного, то ли эластичного, то ли тянущегося, но они мягкие, тёплые, пульсирующие, кажется даже, что живые. Невероятно количество их нежных цветовых оттенков. Моя невольно протянутая рука проходит сквозь метущиеся лоскуты, я их чувствую, они приятны, а через некоторое время, их становится всё больше и больше вокруг меня. Объём их уплотняется, между ними исчезает свободное пространство, и вот я уже ничего не вижу, кроме мелькающих цветных полос и  ничего не ощущаю, кроме их нежного прикосновения. Ленты - лоскуты обвивают, обматывают руки,  сливаются с ними в одно целое, проходят насквозь. То же происходит со всем моим телом, определённые, чёткие, конкретно фактурные и светящиеся лоскуты окутывают меня, сливаются с моим телом, проходят сквозь меня. Самое интересное, что это очень приятно по ощущениям. Постепенно я сама превращаюсь в эту непонятную, неописуемую материю, то ли физическую, то ли нереальную. Растворяюсь в ней, становлюсь частью её. С этого момента, я начинаю чётко сознавать, где нахожусь.
 Я нахожусь в главном Банке Информации нашей Галактика. Именно  нашей Галактики. Потому что существуют Банки других галактик, в них существует другая информация, своя.  Впрочем, между Банками Информации разных Галактик существует  связь.
  Здесь, в Банке, в совершенной компактной форме, как в одном большом замкнутом сосуде, собрана вся существующая информация. Здесь хранятся все сведения о прошлом, настоящем и будущем нашей Галактики. Все эпохи в одном объёме. Именно здесь, собранны и соединены коридоры разных пространств, из которых состоит и наша Галактика и некоторые материальные объекты, которые находятся в ней. Именно здесь находится матричная информация о распределении энергии по времени и пространству внутри нашей Галактики.
   А мой старый Архивист является стражем этого сложного, серьёзного, важного, но старого и отлаженного хозяйства. Поэтому к нему стремятся и рвутся предсказатели, пророки, ясновидцы. Кому - то доступ до информации есть, кто-то «платит» за посещение, кого-то приглашают туда, чтобы помочь или вознаградить.
   Конечно, образ старика в библиотеке – это лишь моё, индивидуальное восприятие. На самом деле, по-видимому, то, что воспринимаю я сейчас, находясь в плотном объятии  этих разновеликих кусочков энергии или материи, именно это и является настоящим. Или опять это только моё восприятие, на большую фантазию мой интеллект, возможно, не способен. Однако! Может быть всё несколько иначе, ещё более сложнее или наоборот, проще, кто знает, как всё выглядит на самом деле? Что-то я слишком далеко залезла в дебри этих тонких рассуждений и сомнений, так ведь можно совсем запутаться, заблудиться в этих цветных лоскутах, и не вернуться назад. Кажется, это уже становиться опасным! Стоп, старик, хочу домой!
 Немного погодя я сижу за длинным столом в комнате Архивиста. Я совершенно подавлена, обескуражена, разбита и не чувствую своего тела. Старик сидит поодаль от меня, спокойный и величественный. Мы молчим.
- Ну, как? – Спрашивает он, наконец, взглянув поверх очков, заметив, что я немного «протрезвела» и зашевелилась.
- Могло быть и хуже. -  Уклоняюсь от ответа, а сама думаю: «Вот это да, неужели такое возможно»!
 - Всё что тебе было показано, только то, что лично тебе доступно к восприятию. Хочу настоятельно предупредить, если случайно или неслучайно опять окажешься в такой ситуации, будь предельно осторожна в пространстве  Информационного Банка.  Ведь я могу не оказаться рядом. Потоки энергии напоминают огромную реку. Если ты приближаешься к ним, чтобы получить знания, то стой на берегу и только слегка прикасайся кончиками пальцев к этому потоку, не рискуй. Но я собственно, ведь позвал тебя для несколько другого дела. – Продолжил Архивист. -  Мне несколько неловко, потому что ты очень неопытна, но я, всё же, хочу попросить тебя о помощи.  - Архивист немного замялся. – Поэтому я и показал тебе всё, что мог показать, подумал, что если ты будешь лучше понимать ситуацию, то сможешь помочь. – Понимаешь, так получилось, что в данный момент необходимо поддержать одного человека. Он обратился сюда, но думаю, что ему более подойдёт единовременное вмешательство другого человека. Если, вдруг, что – либо пойдёт не так, я обязательно помогу. Ну, как, возьмёшься помочь? Я могу перенаправить его к тебе? Можно на тебя рассчитывать?
 - Пожалуй. Ведь мне тоже когда – то помогли. А что я должна сделать? – ответила я несмело, так как не знала, что мне предложат и сомневалась.
 - Это очень просто. К тебе  на встречу придёт мужчина, встреча будет где-нибудь в тихом месте, он отдаст какую-то вещь или предмет. Ты должна будешь этот предмет принять. Заметь – принять, а не взять! Ни в коем случае нельзя прикасаться руками к тому, что он тебе принесёт! Нельзя прикасаться к этому человеку! И ещё, не смотри ему в лицо!
- А что потом?
- Ничего. Это всё. Дальше не твоя работа и забота.
- Что же он такое хочет отдать?
- Образно говоря, излишнюю энергию. Только вот немного опасаюсь, в какой форме он тебе её передаст. Надеюсь, что это не будет что-то очень уж сумасшедшее. Надеюсь, что это не будет граната или взрывчатка.
У меня глаза полезли на лоб. Не хватало ещё, чтобы меня взорвали.
 - Да, ты, Архивист, умеешь уговаривать. Что же это за излишняя энергия его докучает?
 Старик как-то криво усмехнулся. Искоса посмотрел на меня из-под очков.
- Этот человек, «вдруг» «совершенно внезапно» начал предвидеть некоторые события. В основном негативного плана. Совсем с этим замучился. Надо помочь человеку, ему очень тяжело переносить эти знания, не всем людям это нужно, для некоторых это даже опасно. Ты будешь только проводником.  Главное, чисто символически, принять предмет, который тебе передадут. Далее уже будет работа, которую выполнят без тебя. Но  главное, ничего не трогай руками, что бы он ни давал, не прикасайся к этому и не смотри ему в лицо.
 Прошло несколько дней. В суете будней, я и думать забыла о том моём приключении и разговоре у Архивиста. После этого посещения Информационного Банка, у меня осталось ощущение чего-то приятного, положительного. Всё хорошо и замечательно. Но…
  Я захожу в какое-то здание, большие коридоры, пустота и никого нет. Иду вдоль коридора. Это же школа. А где дети? Подхожу и смотрю в окно - там лето. Значит дети на каникулах. В здании никого нет и очень тихо. Похоже, что мне предстоит встреча, о которой просил меня Архивист, именно здесь, трудно найти более спокойное место, чем школа на каникулах.
 Я запахиваю летнее пальто, что надето на мне, и поднимаюсь на какой-то этаж по широкой лестнице, захожу в какой-то кабинет, сажусь в пустом классе на учительское место. Жду.
 Проходит минут пять. В пустом коридоре гулко раздаются шаги. Тяжёлые, широкие. Я опускаю глаза вниз, помню, что говорил Архивист, не смотреть в лицо. Входит человек. Я вижу огромные, туго зашнурованные, высокие чёрные ботинки. Заправленные в ботинки чёрные брюки и широкий ремень, футболка с коротким рукавом, защитной раскраски. Здоровый мужик, белый, наверное, какой - то военный. Теперь всё понятно. По-видимому, где-то воевал и там попал в экстрим, а чтобы выжить, сам того не зная, перешёл порог допустимых возможностей. Он подходит к столу, за которым я сижу, и протягивает мне несколько исписанных листочков из тетради. Там какие-то формулы, пояснения к ним, написанные неровным почерком, маленькие чертежи. Я вижу его огромные руки, короткие рукава трикотажной  футболки. На запястье непомерно большие, с блестящим браслетом, часы, а на поясе, то же до безобразного огромная, начищенная пряжка на ремне, в форме орла.
  - Вот, возьмите, -  говорит он мне, резко и сердито и суёт мне под нос, грубо и настойчиво, исписанные листы из тетради. Я не подняла головы и лишь вялым жестом показала на стол. - Возьмите, мне сказали отдать вам! - Он трясёт бумажные листы у меня перед глазами. Стремлюсь не потерять самообладания и уверенности, говорю ему:
 - Кладите на стол, я потом почитаю, это.
 - Нет, вы возьмите, я должен знать точно, что отдал вам всё, - он, кажется, разозлился. - Знаете, как мне было тяжело всё это написать. Я ведь не технолог, а военный. Мне легче было бы вам передать всё в виде какой-нибудь военной амуниции, но я старался вам угодить. Несколько дней мучился, чтобы придумать для передачи безобидный и привычный для вас предмет. Возьмите эти конспекты.
 И я, не выдержала, и взяла из его рук эти листы. Забыла, что говорил мне Архивист, как я могла устоять, ведь человек так старался для меня написать, какие-то технические расчёты.
 Освободившись от исписанных листов, мой гость сразу бодренько, радостно  расправил плечи, свободно зашевелился, о чём-то бесшабашно заговорил. Мне не было до этого никакого дела, моего случайного знакомца я уже не воспринимала, потому что всё моё внимание переключилось на листы бумаги. А настойчивый собеседник вышел из кабинета и задорно загремел ботинками по коридору.
 
 И тут началось. Не было печали.  Архивист говорил мне ничего не брать, а я взяла. Непонятные  и странные события начались почти сразу. И стали они происходить не в том изменённом сознании, не там, где Архивист, не в том огромном, многомерном подпространстве, а здесь, в реальной, физической и суетной нашей жизни.  Говорят, что эти неприятности бывают у каждого свои. Например, в моём организме, начала пульсировать и существовать по своим правилам и законам, некая ткань, сотканная из тонких, активных,  живых и пульсирующих энергий.  Организм с этим не справлялся и реагировал вполне конкретно, то есть реальным, болезненным состоянием.
 У меня стали болеть руки, причём в весьма экзотической форме. С этого момента, скажу честно, что возненавидела все религиозные праздники, какие только есть в мире. Любые массовые религиозные молебны и празднования приводили к обострению заболевания. Было такое ощущение, что всю дополнительную энергию, что люди вымаливали для себя, неизбежно стекалось ко мне. Эта энергия, совершенно излишняя, ненужная мне, рвала тело на части, горела огнём где-то в районе солнечного сплетения, постепенно стекалась к ключицам, ниже к плечам и кипятком оседала в локтях и предплечьях. Потом это утекало всё к кистям и начинало пульсировать в ладонях горячими волнами. Руки краснели и под кожей образовывались капельки крови, которые лопались и растекались мелкими синяками. Руки буквально «горели». Я не могло класть руки под одеяло, так они были разогреты. Казалось, что они сейчас загорятся огнём, кудрявым и ярким.  А на самой середине ладони, казалось, лежит раскалённый шарик, и он прожигает кисть насквозь. Чтобы уснуть, приходилось класть на руки лёд, чтобы они остыли и меньше болели. Пульсация крови в ладонях порой была нестерпимой, казалось, что лопнет кожа. Словом, далее терпеть становилось, просто невозможно, для того, чтобы хоть немного снять симптомы, приходилось плотно заматывать запястья и кисти рук. Внешне, конечно, всё выглядело не эстетично, зато помогало.
 Как назло мне никак не удавалось пробиться к Архивисту. Помочь мог только он. Но я попадала куда угодно, но только не к нему. Я просто бесилась от бессилия, но если раньше всё было легко и просто, то теперь мои усилия были бесполезны, будто специально путь был закрыт. Таким образом, промучилась я  примерно месяцев шесть, выжидая и подыскивая нужный момент. И  моё упорство, наконец, было вознаграждено, а может  быть, закончилось время запрета.
 Архивист смотрел на меня, измученную, с сочувствием. При этом он недовольно крутил головой. На мой вопрос: « Что со мной?», он с укором, уклончиво ответил:
 - Я ведь предупреждал, чтобы ты ничего не брала из рук моего клиента. Я тоже не могу забрать эту излишнюю энергию у тебя, и тем более не могу её контролировать и перераспределить. Это не в моих силах.
 - Что же мне теперь всю жизнь с забинтованными руками жить? Ведь это не моя энергия и она мне не нужна. Не может быть, чтобы ничего нельзя было сделать! – Я была просто в отчаянии.
 - Успокойся. -  Старик подошёл ко мне и взялся своей тёплой рукой за мою забинтованную кисть. - Давай-ка сходим в одно место. Наверняка, там знают, как помочь!
   Мы вышли из комнаты, и пошли по узкому, гремящему коридору. Потом по старой, мраморной, желтоватого цвета, широкой и пологой лестнице, с красивыми, витыми перилами, как во дворце. Вошли в какую-то большую, изысканную, с рельефным, старинным узором,  деревянную, золочённую, двустворчатую дверь. Потом прошли ещё какой-то изысканно красивый коридорчик, вроде как будуар, и вот оказались возле огромных, высоких, широких, резных, белых дверей. Эти двери бесшумно и быстро распахнулись, и мы с Архивистом оказались на пороге огромного, во всех направлениях, роскошного зала.
   Это было красиво как в сказке. Высокие светлые потолки, колонны, лепнина, ровнёшенький пол, свет и блеск. Мраморные стены, люстры, балюстрады. Огромное количество народа. Все одеты в какие-то необычные, изящные, разлетающиеся, просторные, богатые одежды из дорогих материй. Я не разглядела лиц, потому что Архивист быстро двигался к какой – то цели, через эту разноцветную толпу и тянул меня за руку за собой. Он буквально бежал мимо общающихся людей, мимо их разговоров, мимо их откровенных взглядов, мимо их тихого мягкого смеха, мимо музыки, что вкрадчиво звучала тут или там, мимо лёгкого шёпота и тихих возгласов, вздохов, смешанных с мягким шелестом одежд.
  Уж не знаю, как всё выглядело на самом деле, но, наверное, я просто не могла воспринять происходящее как-то иначе, поэтому всё вокруг меня походило на какой-то великосветский бал. Вообще-то всё было весьма банально, но невероятно красиво и лестно женскому восприятию.
 Мы буквально пробежали почти весь зал, и когда я, наконец, остановилась, то упёрлась взглядом в большое, монументальное кресло. Красивое такое, золочённое, с витыми ножками, атласными пуфами, основательное, но пустое. Я тупо, с минуту смотрела на этот большой, роскошный стул, пытаясь осознать, что я тут вообще делаю, и куда делся Архивист.
 - Вы, не меня хотите увидеть?- раздался сбоку голос низкого, приятного тембра. Я обернулась, сбоку от меня, возле изящной колонны, стоял невысокий, плотный мужчина, лет пятидесяти, приятной внешности, одетый в просторные, богатые одежды. Это явно был хозяин великосветского приёма. Он мило, приветливо, немного снисходительно, улыбался, потому что уже некоторое время незаметно наблюдал за мной со стороны и видел моё тупое замешательство. Архивист находился, рядим с ним, и, по-видимому, уже успел обо мне всё рассказать. Моё простоватое, растерянное поведение, явно забавляло собеседника Архивиста, он что-то отвечал  старику, слегка покачивая головой, не спуская, однако, с меня взгляда. Конечно, я всё это заметила, слегка рассердилась и заговорила, правда несколько резко и раздражённо.                - Да, видимо, я к вам должна обратиться с просьбой.
- Видимо ко мне. – Хозяин снисходительно, с достоинством, прошёл мимо меня и величаво уселся в кресло. - Продолжайте.
 -  Я, видите ли,  немного больна, потому что не смогла чётко выполнить инструкции, данные мне Архивистом, и теперь мне нужна помощь.
Хозяин бала расхохотался, его, похоже, забавляла моя простота, а потом он  сказал:
 - Конечно же, нужно помочь. Ты, Архивист, проводи её к Альпинисту. У него как раз время посещения, и пусть он её захватит с собой. Естественно по моей просьбе. А там, с ней разберутся без нас.
Я не выдержала и спросила:
 - Альпинист?  Нужно опять куда-то идти, в горы? Там опасно? Что ещё я не знаю, это опасно?
 - Ничего особенного, не волнуйся, стандартная процедура. Только оденься  теплее, там холодно.  -  Потом Хозяин наклонился поближе ко мне и добавил так, чтобы слышала я одна. -  Пожалуйста, на этот раз, слушайте, что, вам будут говорить.               
 Ну, скажу я вам, то, что я насмотрелась потом, оставило мощное, яркое и неизгладимое  впечатление. Совершенно не помню, как я оказалась в этом диком и несовместимым с жизнью местом. Я стояла оглушённая и ничего не могла понять, где, что, когда? Воспринимать хоть что-то я начала, только потому, что замёрзла. Рядом со мной стоял человек, одетый в хороший добротный комбинезон и высокие ботинки альпиниста. Я не могла разглядеть его лица, потому что на нём была одета защитная маска. Меня же пронизывал не очень сильный, но холодный ветер, потому что на мне был только спортивный костюм и кроссовки. Я вспомнила. Это Альпинист, он проводник, к нему привёл меня Архивист. Альпинист проводит меня туда, где я смогу избавиться от болезни рук.
 Альпинист, наклонившись ко мне, что-то говорил и рукой, упакованной в перчатку, указывал куда-то вперёд. Но я его не понимала, потому что была как будто глухая. Постепенно, откуда-то издалека, звук прорезался. Человек в альпинистском снаряжении мне раздражённо выговаривал.
 - Ведь тебе говорили, чтобы тепло оделась. Здесь высокогорье. Здесь ветер, низкое давление и очень холодно.
 - Где мы находимся? – Я, буквально, как сумасшедшая, смотрела вокруг.
 - Я же сказал в горах. Если точнее, то в одной горной местности на Земле.  Сюда ты, конечно, попала через изменённое пространство, но главное, что это - Земля. Та планета, где ты живёшь. Реальность, конкретная реальность, ясно, поэтому так холодно. Именно поэтому и сказано было - одеться тепло.
- Да я и оделась! Видишь штаны и куртка, откуда мне было знать, что тут Антарктида!
 - Ну, наконец-то, кажется, стала соображать, заговорила. Тяжело, с такими  как ты. Вас закидывают в труднодоступные места через пространство  Информационного Банка, и вы, как правило, в первые минуты, шальные, не соображаете, что происходит. И хотя прийти в ЭТО МЕСТО можно и реальным географическим путём, но оно настолько труднодоступное и суровое, что попасть сюда значительно легче при помощи  свёрнутого пространства из Информационного Банка. Но нам нужно поторапливаться, не то ты и в самом деле промёрзнешь на этом ветру. Взгляни вокруг, где находишься-то, величавость и красота волшебная, вряд ли ты сможешь сюда когда- нибудь попасть ещё раз. Весьма редкая возможность побывать в этом, недоступном для людей месте.
   Я подняла глаза и огляделась вокруг. Огромные - преогромные скальные, острые породы горной местности, покрытые снегом, плотным, жёстким, ледовитым. Везде, куда хватало взгляда, были горы, тысячной высоты, покрытые неровным белым снегом и светящиеся всеми оттенками голубоватого, вечного льда. Более всего меня поразил блеск этого чистейшего снега, ведь он блестел не только близко от меня, но и на далёких пиках. Всё ледяными кристаллами покрыто, и эти кристаллы блестят одинаково, ярко – серебряно, независимо от расстояний, под огромным открытым небом, высоким, безмерным и плотно - голубым. Оно подсвечивается  прозрачным,  жёлтым светом откуда-то немного сбоку, под углом к поверхности гор. Это солнечный свет, хотя самого Солнца и не видно. И облака, беленькие, тоненькие, растянутые вдоль линии горизонта, прозрачные. Такое небольшое количество неярких, цветовых оттенков, и всё складно, гармонично и монотонно.
 Вижу, что под ногами узкая, протоптанная тропинка из прессованного снега на достаточно широком и крутом склоне, и длинные, резкие, уходящие вниз до невидимости, занесённые снегом, скальные обрывы с боков от тропы. Впереди вид закрывают скалы, тоже под снегом, высокие, в них упирается тропа, на которой мы стоим. На нас падает тень от скал, а над всем этим высокое небо, всё искрящееся, оттого, что постоянно, неизвестно откуда, сверкая под солнечным светом, сыпались острые блестящие кристаллики льда. Конечно немного жутковато от величественности вида, но впечатляюще красиво. Про опасность падения я даже не думала, потому что если бы задумалась хоть на минуту, то со страху не сделала бы даже и шага.     - Ну, как? Присмотрелась? Пошли? – Альпинист немного наклонился ко мне. Мы двинулись по склону вверх, к засыпанным снегом скалам и дошли достаточно быстро, я не успела промёрзнуть на горном ветру, потому что постоянно скользила, спотыкалась и боялась упасть.
 Прямо перед нами оказалась пещера. Альпинист остановился, положил мне руку на плечо и сказал встревоженным полушёпотом:
  - Я пойду вперёд, ты за мной, но не отставай, там есть охрана. Они меня знают, а тебя могут не пропустить, если отстанешь.
 - А что потом? 
 - Там сама увидишь. Главное, мимо стражи пройти, они там свирепые, жуть!
 «Успокоил». – Подумала я.
  Мы вошли в пещеру, где было совсем темно, и мой сопровождающий очень быстро стал двигаться вглубь пещеры, почти забыв обо мне. Он лишь покрикивал через плечо: «Скорее. Скорее»! Как будто я могла это сделать. Под ногами было совсем неровная поверхность, я то и дело цеплялась и  налетала на какие-то большие валуны, которые Альпинист, зная дорогу, легко обходил, не смотря на темноту. Конечно же, я отстала. И тут же услышала шелест чьёго- то движения вокруг меня. От неожиданности я просто застыла, таким зловещим был этот шелест.
- Скорее идём, - крикнул Альпинист. – Немного осталось!
  Но я уже отстала, попыталась двинуться вперёд и упёрлась в какую-то мягкую, вонючую кучу. Где-то сбоку появился неяркий свет. Это был оранжевый свет огненного факела. Всё  вокруг неярко осветилось оранжевыми, трепещущими полутенями.
 Поднимаю глаза от огромной, мягкой, вонючей кучи – человек. Крепкий, широкий, тёмно - смуглый, скуластый с большими вытянутыми чёрными глазами, с большим, широким ртом. На нём надета одежда, сшитая из лохматых звериных шкур, она-то и воняет. Его голову венчал жуткий, лохматый треух из такой же кошмарной шкуры.
 Я обомлела со страха. Но страх стал ещё сильнее, когда я поняла, что он в этой пещере не один. Сбоку, сзади, из каких - то неведомых закутков и переходов пещеры, приближались такие же страшные, звероподобные люди с факелами в руках. Их было много, человек девять.      
 « Ну, всё. Мне конец ».- Подумала я, потому что сопровождающего рядом уже не было, он ушёл вперёд. От страха, я зажмурила глаза и попыталась, как всегда, спастись, уйдя через узкую синюю полосу за спиной. Вдруг получится исчезнуть. Я уже почти теряла сознание от страха, а главное от запаха шкур преследователей, их тяжёлого дыхания, когда почувствовала, что они, с лёгким ворчанием, отступают от меня.
 Осмелев, открыла глаза. Они стояли, отступив от меня кругом, и смотрели с немым почтением. Оказывается, это всё-таки люди, а не звери. Увидев, в свете факелов, что я смотрю на них, один вдруг сделал шаг вперёд и что-то очень быстро-быстро стал говорить, на неожиданно приятном, на слух, гортанном языке.
 Естественно, я совершенно ничего не понимала, но тут меня кто-то потянул за плечо и стал вытаскивать из окружения. Это был мой Альпинист. Люди в одежде из шкур стали что-то говорить ему, они двигались следом за нами и явно о чём - то просили, Альпинист отвечал им на их языке и тащил меня за руку вглубь пещеры.
 - Чем ты их так удивила, что они не тронули тебя? – Спросил меня сопровождающий, когда мы были уже в безопасности.
- Я хотела уйти отсюда, через пространственный коридор.
- Тогда понятно. Хорошо, что сообразила.  Если бы ты не сделала этого, они бы уже порвали тебя на кусочки.
 - А разве они умеют воспринимать, когда происходят пространственные изменения.
 - Конечно, они ведь стражи. Они обучены. Это совсем непростые люди, им очень многое доступно, такого, за что другие готовы душу продать. На службу стражей, не берут, кого попало. Эти люди живут в горном поселении намного ниже этого места. Жизнь здесь, в горах, суровая и непростая, но они никогда не уйдут из этих мест, далёких от цивилизации.
   - Почему?
   - Охранять эту пещеру для них великая честь. Они ни единожды бывали там, куда я тебя веду. Несмотря на их дикий вид, им известны сакральные тайны, но о них стражи никому и никогда не расскажут. Таковы условия службы, которая передаётся по - наследству из поколения в поколение. Простых исследователей и искателей города и самой страны, которая, по большому счёту и страной-то и не является, они безжалостно убивают. Здесь не бывает случайных посетителей. Либо враги, либо приглашённые. Другого просто нет. Этот туннель в пещере, единственный прямой путь в центральный зал главного дворца. Вот, мы пришли.
 Тёмный туннель, освещённый неровными  оранжевыми отблесками дымных факелов, вдруг закончился. Перед нами возвышались огромные преогромные двустворчатые деревянные ворота, очень добротно, но грубо сколоченные, я вижу плотно пригнанные, большие доски. Совсем неожиданно ворота бесшумно и легко распахнулись, и меня на секунду ослепил мощный поток света, который обрушился из открывшегося пространства.
  Машинально я заслонила рукой глаза и сделала несколько шагов вперёд. Постепенно глаза стали привыкать к  яркому свету, и я разглядела огромный зал. Он был метров сто высотой, его прямые своды, как рельсы, сходились на - нет, где - то в вышине, а потолка вовсе не было видно. Всё пространство было заполнено ярким, но рассеянным и одновременно прозрачным,  мраморным белым и нежно - голубым светом.
  Сослепу, я не смогла сразу определить, какого же размера зала по площади. Эта мысль буквально забила всё остальное в моей голове. И тут я поняла, что поднимаюсь над полом зала и начинаю парить где-то под потолком и вижу весь зал сверху. Мой сопровождающий стоял внизу, его комбинезон был виден мне сверху ярким пятном. Он махал рукой, что-то кричал, но я не понимала его слов.  Честно говоря, мне было наплевать на него, потому что я чётко сознавала, что двигаюсь по огромному помещению, во всех трёх измерениях, при этом, полностью контролирую свой полёт. Весьма приятное, надо признать, ощущение. Я посмотрела и обнаружила, что зала имеет  округлую форму, небольшой формы и её стены неправильной цилиндрической формы поднимаются вверх.  А пол залы весь покрыт невероятно красивым рисунком, в тёпло – коричневых, светло - голубых и серебристых тонах. Вертикальные стены, в основном, были сделаны из какого – то белого, плотного, на вид жёсткого материала, и на них везде, с низа до верха тянулись витиеватые выпуклые рисунки и сложные изысканные рельефы, которые были  разбросаны спонтанно и не были подогнаны друг к другу по теме. Набор разнообразных рельефных рисунков. Естественно всё это я стала ощупывать, стены были холодными, очень холодными были все эти резные украшения, созданные явно талантливыми руками и выдумкой человека. Сказать о каком – либо архитектурном стиле этого зала было невозможно, потому что, на мой неискушённый взгляд, там была смесь всего что возможно, плюс вписанные скальные породы естественного вида, и прямые, как стропила, узкие, длинные, вертикальные и горизонтальные, геометрически завязанные, неширокие выступы из природного камня и металла, напоминавшего бронзу. Всё было ловко пригнано, вплавлено и соединено. И вообще, очень приятное впечатление оставалось от созерцания этого зала с высоты. Одно неудобство, было очень холодно.
Когда я вновь посмотрела вниз, то поняла причину этого холода. В стенах круглой залы, кроме тех деревянных ворот, что предназначалась, кажется, только для людей, были ещё две. Это были огромные, высокие, метров в двадцать высотой, изысканно отделанные, запертые двери. Верх их арки был полукруглый, слегка вытянутый посередине. Белый свет струился  сквозь прозрачные части украшений дверей. Этот свет, объёмный, притягательный и завораживающий, ровными перекрещивающимися столбами падал на пол залы. Двери располагались напротив друг друга, а между ними, симметрично находилась открытая навстречу горному пространству, как балкон без перил, большая площадка, под которой вниз уходили отвесные, страшно опасные скалы. Через этот открытый, высокий, полукруглый проём пробивался слабый горный свет, оттенённый снежным высокогорьем, и тянуло холодом. От этого отрытого места, по красивому полу тянулись снежные позёмки, и гнался ледяной сквозняк. Очень это выглядело красиво, но почему – то, ощущение опасности не покидало меня. Неосознанный страх, буквально контролировал меня.
  Вдруг чей – то незнакомый голос буквально врывался в мой мозг:  «Спускайся вниз». Гляжу вниз, и из левых дверей выходит женщина. Но какая же она, огромная. Ворота строились явно для неё, под её рост. Это она разговаривает со мной. Я потрясена! Очень  мило! Мне придётся общаться с великаншей. Ладно, великанша так великанша. Круто спускаюсь вниз и ловко приземляюсь. Поднимаю снизу вверх глаза, и вижу за развивающимися фалдами её шикарного платья смеющееся, красивое, нежное, доброе лицо.
 - Плохо, что вы такая большая, -  говорю я ей, понимая, что наглею. -  Если бы вы были меньше, то мы могли бы с вами, хоть чай попить, согреться, наконец. Вы не замёрзли? А я, кажется, сейчас околею!
 Она ничего не ответила, только опять засмеялась (что такого смешного во мне? почему я у всех вызываю постоянные улыбки и смешки?). Внезапно какая-то тончайшая тенёта или вуаль опустилась на открытый балкон, тут же стало быстро теплеть.
 - Как теперь, согрелась? – Спросила меня великанша немного погодя. Могла бы не спрашивать, потому что согрелась я почти сразу, вот бы узнать, как  это делается так быстро при таком холоде. -  Теперь, ты, останешься здесь. А я уйду и заберу с собой Альпиниста, нам надо с ним переговорить. К тебе придёт мой смотритель, он тебе покажет, что нужно делать. Потом можешь Альпиниста не ждать, дорогу обратно ты знаешь, думаю, что сама найдёшь дорогу. И они удалились в правые ворота, оставив меня совсем одну в огромной высоченной зале.
   Конечно, всё хорошо, но как попасть обратно домой, я вообще-то не знала,  и меня это как-то немного беспокоило.  Но подумать на эту тему не успела, потому что почувствовала грубый толчок в спину. Отодвинув меня в сторону, мимо меня проходит хмурый, крупный, немного сутулый, крепкий пожилой мужчина, приличного роста, с какой-то тонкой, длинной, метра в три, палкой в руках. Он, не оглядываясь на меня, подошёл к  глухой вертикальной стене, украшенной изразцами, и стал тупо тыкать в неё палкой, сначала где-то на уровне своей груди, а потом всё выше и выше.      
 Тут я увидела, что вертикальная белая стена неожиданно становиться прозрачной, как стекло. Внутри неё я вижу нечто напоминающее вытянутые, вертикальные, прозрачные капсулы, в которых находятся неподвижные люди, большого роста. Их рост примерно раза в три больше моего. Они спят. Их окружает сияние, дымка, смутно видно какие-то трубки и провода. Непонятное чувство благоговения вдруг возникло у меня. Вид этих людей был  очень умиротворённый,  даже возвышенный.
 Смотритель ещё некоторое время повозился возле стены своим длинным «посохом», и я увидела, как у нас над головой зависла, внезапно выдвинутая из стены, одна из капсул, полупрозрачная и высокая. Потом она опустилась на уровень моего роста, и смотритель буркнул сердитым голосом через плечо:
 - Подойди сюда. Видишь?-  Указал на капсулу.
  - Вижу.- Ответила я и приподнялась на цыпочках.
  - Там находиться ОН.  Подойди вплотную к его дому и положи руки ладонями на стену корпуса, на уровень его глаз. Правую ладонь - к левому глазу,  левую - к правому. И так стой, пока он не отпустит. Делай, как говорят. А руки клади прямо на прозрачную стену, она прочная, не сомневайся.
 Так  я  и поступила. А смотритель ушёл, он не должен был смотреть. Он уходил и очень сердито ворчал: « Совсем его замучили, и отдохнуть никак не дают, чуть его ни  уморили, и к нему же ещё идут. Ему ещё лет двести отдыхать от вас надо. А будь моя воля, так никогда бы его вам не отдал. Неблагодарные».
 « Чего это он так разворчался?»  - Недоумевала я, а потом стала всматриваться за стекло капсулы.
Там, за стеклом был  мутный туман, но он стал быстро рассеиваться, и я увидела молодого мужчину, приятного, с благородной внешностью. У него был очень большой рост и соответственно росту  крупные пропорции тела. Необычной была его кожа, светло – белая, прозрачная, слегка сияющая голубоватым светом, казалось она светиться изнутри. Его глаза были закрыты и лицо предельно покойно, был заметен ровный  пульс крупных вен на шее, в такт бьющегося сердца. Он спокойно спал, мирно и глубоко.
 Несмотря на то, что он совершенно на меня не реагировал, я сделала так, как приказал смотритель, разместила свои ладони на уровне его глаз прямо на прозрачной оболочке, впрочем, ничего не ожидая от этого. Но совсем неожиданно большой человек за стеклом среагировал, он открыл глаза, это были большие, светлые и красивые глаза, с большими, круглыми, чёрными зрачками.  Это были глаза полные величия, силы, глубины, спокойствия, уверенности и одновременно тёплой доброты.
  Большой человек буквально вцепился взглядом в мои ладони, прямо в их середину, туда, где всегда болело сильнее всего. Кисти моих рук, будто прилипли к стеклу, я не могла их оторвать или сдвинуть. Тут я заметила, что его чёрные зрачки начали светлеть и на фоне радужной оболочки глаза, и вместо чёрного зрачка появилось изображение планеты Земля. Очень чёткое изображение. В этот же момент внутри моих ладоней, что-то стало колоться и шевелиться, так продолжалось некоторое  время, а потом, большой человек  неожиданно для меня улыбнулся, и закрыл глаза, замер, и, кажется, снова уснул. Мои руки теперь были свободны. Внутри капсулы, этого невероятного человека вновь окружил белёсый  туман, и потом она опять медленно втянулась внутрь стены, которая тут же закрылась плотным белым камнем.
  Время буквально остановилось для меня, было такое ощущение, что я прикоснулось к чему-то очень хорошему, прекрасному, невероятному. Я долго стояла в оцепенении посредине зала. Опять стало холодно. Появился смотритель и стал меня выпроваживать из зала обратно в пещеру.
 - Я не знаю, как возвращаться, -  взмолилась я, так как боялась идти в пещеру, где были дикие люди.  – Проводи меня.
 - Ладно, пошли, провожу.
  Как только я оказалась в пещере, ко мне тут же приблизились «лохматые шкуры». Они начали что-то говорить на своём языке, потом вышел вперёд один человек, и смотритель перевёл мне:
 - Он просит, чтобы ты сказала ему, что его брат здоров.
 - Какой брат? - Недоумеваю я.
 - Скажи, что он просит. У него болен брат, а ты видела ЕГО, большого человек, поэтому любое первое твоё желание, сейчас исполнится. Сделай доброе дело, попроси здоровье человеку, ведь тебе это ничего не стоит. А стражи потом проводят тебя дальше.
 - Твой брат здоров. –  Говорю я слух и не понимаю к чему. Ликующий крик людей в шкурах, звучит в ответ. Далее «шкуры» проводили меня до того места, где я встретилась с Альпинистом, дальше я не знала куда идти, а «шкуры» меня просто столкнули с обрыва. Сердце замерло от ужаса!
 Я просыпаюсь у себя на кровати и кричу от страха падения.  С тех пор, мои руки  больше не болели.
 
 Опять мне сниться сон. Большая, широкая, песчаная площадка, в форме вытянутого прямоугольника. Посередине стоит  женщина. Она приглашает всех желающих принять участие в конкурсе. Нужно выйти на площадку, и на время, на скорость вырыть круглую, широкую ямку. Побеждает тот, кто накопает больше и быстрее, аккуратных и ровных ямок. Неожиданно много людей выходит на эту площадку, буквально нет свободного места, и начинают усердно, обливаясь потом, старательно рыть песок. Мне это совсем не нравиться,  мне становиться страшно, я начинаю бегать среди  людей, пытаюсь их остановить, отбирать у них лопатки и совки, но меня просто никто не замечает, все пыхтят и упрямо роют. Конкурс заканчивается. Все встают по периметру изрытой площадки.  Я вижу огромное количество совершенно круглых ямок, расположенных ровными рядами в форме прямоугольника. Внутри этих ямок горят свечки, маленькие такие.
 Через полгода, по телевизору, я вновь увидела ямки со свечками. Опять большая прямоугольная песчаная площадка, и ровные ряды круглых ямок с маленькими свечками внутри. Поминки. Сорок дней после цунами.
 Ах, Архивист! Когда же закончится всё это!?