***

За эту неделю я съежился, как сушеный финик. Жара и духота добили мой организм февральского ребенка. Каждую ночь открываю балконную дверь и курю, сплевывая с третьего этажа в пропыленную за день траву. Звёзд не видно. Каждый вечер она оставляет своего дитенка мне на попечение, а сама уматывает на старой «восьмерке» искать приключений на задницу. Мальчик просит рассказать ему сказку, а я ничего не помню из народного эпоса. Поэтому развлекаю его отрывками из Керуака. Американский запад также далек от него, как и от меня, но нам нравится. Он даже переспрашивает меня о чем-то, до чего не может дойти своим шестилетним умом. А я на правах старого, закаленного боями солдата, честно стараюсь объяснить ему вещи, не раскрывая при этом их сути. Он засыпает.
Вентилятор медленно перемалывает квартирную пыль, а я рассматриваю потолок и слушаю шум проезжающих ночных машин.
Около трёх часов она возвращается, стараясь не хлопать дверью, наивно полагая, что никого не разбудила, быстро моется, юркает в комнату и укладывается спать. А утром за чашкой кофе я, не разлепляя глаз, слушаю ее трёп о том, где она была со своими, такими же тупоголовыми подружками, что и кто кому сказал, кто на кого как посмотрел и кто из парней классный, а кто просто лох.
Рубашка липнет к телу, а мозги к черепной коробке. Пора перебираться жить в машину. Там по крайней мере, есть кондиционер