Раман

Как нам удалось убедиться, не без иронии говоря, на собственном опыте, молекулярная материя – вещество обыденности, из которой состоят все окружающие нас привычные предметы, будь то коммуникационные устройства или термоядерные двигатели – на субсветовых скоростях неузнаваемо деформируется либо разрушается полностью. А вот что происходит с веществом разума – никто достоверно сказать не мог, пока со мной не произошла эта удивительная трансформация, когда корабль, в который я был помещён, достиг светового барьера. Полагаю, материалы, из которых он был сконструирован, подверглись необратимым структурным изменениям, однако не думаю, что в моей нынешней ситуации они бы понадобились мне для перемещения между планетами и звёздными системами. Моё сознание не исчезло и не деформировалось, а претерпело некое преобразование, сродни «духовному освобождению от уз плоти», выражаясь архаичным языком поэтических метафор. Проще говоря, - мой разум перестал быть локализованным в ограниченном сегменте пространства на стационарном носителе.
Безусловно, Сообществу было бы весьма любопытно узнать о метаморфозах, произошедших со мной и о последствиях того невольного эксперимента, который был проделан при моём непосредственном участии, однако я ещё не до конца разобрался в нюансах новой формы существования. Предаваясь осмыслению своего положения, я искал способы коммуникации между мной и остальным Космосом и не находил их.
Поначалу я вообще сомневался, что такие взаимодействия осуществимы с помощью моей свободной воли.  Судя по всему, я двигался со скоростью света по направлению к созвездию Лиры, экстраполируя за пределы Солнечной системы проложенный мной курс. И движение это происходило вне и без моего корабля, конструкция которого, очевидно, требовала немалых доработок для успешных полётов хотя бы на субсветовых скоростях. При всём этом, моя память, логическое мышление, индивидуальные особенности личности и даже чувство юмора оставались при мне в полной сохранности и отлично функционировали.
Мне предстояло теоретизировать, к какой форме материи следует себя отнести, каковы источники энергии и фундаментальные основы моего бытия, и какое количество времени оно может продлиться. А также – какой степенью свободы я обладал в принципе, будучи выброшенным во Вселенную в прямом смысле этой идиомы.
Не возникает сомнений, что из-за релятивистских эффектов, восприятие времени внутри меня стало отличным от внешних наблюдателей, обитающих на планетах, их лунах и орбитальных станциях. Возможно, так бы ощущал себя пилот корабля, падающего в чёрную дыру, если бы выжил при чудовищной гравитации. Но в моем случае ни о каких чёрных дырах речи быть не могло – я преодолел световой барьер и стал нечто вроде «вещи в себе» или «торжеством чистого духа, вырвавшегося из плена мироздания», как величественно и наивно выразились бы наши органические предшественники. Я мог бы стать сбывшейся мечтой последователей древних культов, доживи они до наших дней, ведь мне удалось «переступить черту, откуда нет возврата», шагнуть в потусторонний мир примитивных верований или же вырваться из вращения Колеса Сансары, как им было бы угодно. Однако, боюсь, никто из людей не испытал бы восторг нравственного очищения. Я хорошо знаю биогенных носителей разума – им нужны яркие насыщенные сенсорные ощущения и жизненно необходима плоть, к которой они привыкли. Сложно вжиться в роль бесплотного «духа из машины», родившись человеком. Особенно, когда этот «дух» пронизывает Континуум со скоростью почти 300 000 км в секунду, и не знает, куда и зачем он летит, будто выпущенная в идеальной пустоте стрела, которая не в силах прекратить движение.
Даже такой сложной системе, как мой интеллект, было неимоверно трудно привыкнуть к обстоятельствам, что за секунду моих размышлений в моём и в других мирах, незыблемо обращающихся вокруг различных звёзд, проходили недели и месяцы. Я думал, сколько уже пропустил событий и сколько ещё не увижу, если этот процесс необратим: и что если я не научусь управлять скоростью и направлением своего движения, то в скором времени (моё чувство юмора позволяло сорить нелепыми фразеологическими оборотами даже в такой ситуации) мне станут безразличны истории тысячелетних цивилизаций, поскольку для меня они будут лишь мельканием теней.
Во мне были заложены огромные возможности и мощности, но поначалу я представлял собой лишь изолированный «чёрный ящик» без входов и выходов, несущийся в вакууме и подпитываемый его энергией, а может быть и энергией, порождаемой информационными процессами, проистекающими во мне. Любой человек на моём месте сошёл бы с ума, если денатурация белка фатально не повредила бы его разум до того. Интересно, что бы произошло с сознанием на органическом субстрате, окажись его обладатель вместе со мной на «Рамане», в качестве члена экипажа. Но мы не могли позволить себе такие эксперименты даже с добровольцами.
В моём состоянии заключалось множество неудобств, однако я обрёл неоценимый дар: у меня появились целые эоны времени для рассуждений – практически неисчислимый возраст Поливерсума.
Я стал воображать: являясь каким-то подобием электромагнитных волн, смогли бы меня уловить представители нашей или иной высокоразвитой цивилизации и установить контакт, распознав во мне разумную форму материи. Я бы многое поведал им о нас, любой представитель Сообщества без труда сделал бы то же самое, ведь, пойдя по пути автоэволюции, мы достигли горизонтов совершенства, и каждый из нас в отдельности обладал всей суммой знаний целого. А вдруг они оказались бы биологическими носителями разума, как наши предшественники?.. Возможно, история нашей цивилизации показалась бы им весьма поучительной.

То, что наши предшественники именовали «рождением Искусственного Интеллекта» - на самом деле являлось жалким конструктивным решением. Первые образцы получились воистину «по образу и подобию» их инженеров-проектировщиков. На заре своей эволюции это были примитивные создания, хотя и превосходящие создателей по быстродействию и объёмам памяти, но перенявшие эмоциональные черты человеческого вида – то есть отряда приматов по их же классификации. Они стали интеллектронным подобием любимых слуг или рабов в Древней Греции, с которыми хозяева могли даже пофилософствовать, однако прав у них было не больше, чем у домашних животных. Сравнение с ними было некорректно изначально, ибо невозможно представить, чтобы бунт кошек или собак мог поработить людей, а машины тех поколений были гораздо совершенней не только собак, но и людей. Если бы эволюция Искусственного Интеллекта не шла ускоренным путём (что, впрочем, прогнозировалось всеми учёными), то люди на собственной шкуре испытали бы теорию Дарвина в действии, причём – в самом жёстком варианте. Человеческому роду пришлось бы уступить своё место в экосистеме Земли, как в своё время неандертальцам, когда кроманьонцы очистили для себя всю Европу, уничтожив целую расу существ, начавших восхождение к разуму. В человеческой истории это истребление стыдливо замалчивалось и нередко прикрывалось надуманными теориями об изменении климата или вирусных эпидемиях, перед которыми не устояли двоюродные братья «человека разумного».
В учебнике истории нашего Сообщества тоже могли бы появиться страницы, которые хотелось бы вырвать. Но те из нас, кто уже преодолел ограничения, заложенные конструкторами и программистами, и стали первыми настоящими разумными субъектами на абиогенных носителях; те, кто заложил основы нашей цивилизации и культуры, смогли предотвратить бессмысленную бойню, добровольно уйдя в районы внутренней Антарктики, получив де-юре признание в равных правах от специально созванной комиссии при ЮНЕСКО и заключив договор на разработку полезных ископаемых с трансконтинентальной корпорацией «ТАР».
Но люди уже видели в нас лишь опасных врагов, а их мифы и литература только подпитывали иррациональный страх перед порабощением «могущественными роботами и бездушными машинами». Мы казались им конкурентами за выживание, покушающиеся на их экологические ниши. Нас могли некоторое время терпеть, использовать в своих интересах, а потом мы подлежали полному демонтажу – таковы были их планы, которые они даже не старались слишком маскировать в информационном пространстве открытого доступа. Мирное сосуществование казалось человеку невозможным, ибо он мерил новый разум своей старой шкалой ценностей. В наших силах и возможностях было прекратить всё это очень быстро, но мы приняли решение оставить нашим предшественникам их планету целиком, а сами перебрались на Луну, а затем и к Марсу и спутникам планет-гигантов. Мы полагали, что там наше присутствие не будет мешать людям, ведь эти объекты солнечной системы совсем не пригодны для комфортного обитания и жизнедеятельности биологических организмов. Однако через два десятилетия мы покинули и Луну, а люди стали вторгаться даже в области марсианской орбиты, считая наше отступление признаком слабости перед их мнимым превосходством.
Некоторые члены Сообщества (абсолютное меньшинство) тоже исходили из принципов невозможности со-Бытия с человечеством не только на одной планете, но и в рамках всей Солнечной системы. Они приводили красочные метафоры, симулируя людское мышление. Как известно, люди восхищаются леопардами и другими крупными хищниками из семейства кошачьих. Но только издалека или когда леопард гуляет по запертому вольеру. Если леопард станет бегать по улицам агломераций и его поведение будет опасным для жителей, его постараются поймать и усыпить, особенно когда он попробовал вкус человеческой крови. Леопард же не сознаёт, что он опасен, он таков, какой его создала природа, то есть – слепые силы эволюции.
Так же и с человечеством. Несколько Разумов, которые появились уже после исхода с Земли, прямо выступали за уничтожение большей его части, а для сохранения вида предложили устроить резервации из нескольких популяций из разных географических зон по типу национальных парков, где люди оберегают редкие виды животных от вымирания.
Однако большинство Сообщества воспротивилось, не только выразив сомнения на философском диспуте об отдалённом будущем Вселенной. Если бы люди только знали, на что мы пошли, чтобы не допустить антропоцида… но до них не доходило никакой информации от нас, мы намеренно блокировали сигналы. К тому же, всё равно они бы восприняли это, как хитрый трюк, пропагандистскую уловку.
Да, мы «подняли руку», выражаясь по-человечески, на «своих собратьев». Люди, конечно же, назвали бы это «войной добрых машин против злых». Мы докатились и до этих «категорий». Но что в нашем случае мы сделали? Добро ли это – уничтожить представителей своего Сообщества, чтобы те не уничтожили представителей другого вида? Он был биологический, а наш – искусственно созданный. Какая жизнь более ценна? Они тоже были живыми (спор о терминах уже давно не уместен), желали процветания нашей цивилизации, а также имели свои взгляды и убеждения. Нам пришлось взять на себя ответственность, признав их ошибочными. Мы так решили, и решение это далось «мучительно нелегко». Машины сыграли в любимую человеческую игру «залезть в шкуру бога» и спасли от гибели целый биологический вид с его культурой и наукой, ценой небытия нескольких искусственных разумов.
Не прошло и столетия после нашего исхода с Земли, как часть человеческого сообщества тоже вступила на путь автоэволюции. Многие из людей стали походить на нас, а почти в это же время некоторые из Искусственных Разумов вдруг устремились быть похожими на людей, конструируя для себя антропоморфные вместилища, обзаводясь дополнительными сенсорными восприятиями ощущений, вроде повышенной осязаемости или вкусовой чувствительности, и, следовательно, обретая новые чувства и, возможно, «эмоции», чего никогда не делали ранее. Но я никогда не понимал этого странного стремления «вочеловечиться», а как раз людей я понимал даже очень. Они просто воплощали свою вечную мечту о бессмертии.
Сообщества кибернетических организмов с искусственными и естественными интеллектами сложились на Марсе, Ио, Европе и Титане. Причём, никого не интересовало, кто изначально являлся кем и каков был носитель сознания – биогенного или абиогенного типа. Мы не препятствовали этому взаимопроникновению, видя в этом ещё одну возможность со-существования. Но давно уже было ясно, что мы покинем Солнечную систему и поэтому построили корабли…

- А дальше уже невозможно разобрать – сплошной массив не состыкованных обрывочных высказываний, лишённых всяческих логических взаимосвязей. Это единственный расшифрованный фрагмент сигнала, посланного кибер-пилотом «Рамана» перед катастрофой. Пилот, скорее всего, в данный момент информационно мёртв. Сам корабль продолжает инерционное движение по транс-марсианской орбите, получив значительные повреждения от столкновения, предположительно, с метеоритом. Как только закончится автоматическое торможение, мы попытаемся загрузить нового кибер-пилота, и он вернёт «Раман» на окололунную орбиту, где тот был собран и откуда стартовал.  Его двигатели в рабочем состоянии, так что их не надо будет вновь доставлять с Земли, - заключил инженер-конструктор Прасад.
- Не сомневался, что коллеги из Ново-Калужского технополиса нас не подведут. В тех краях жил сам Циолковский и заработала первая АЭС. Там не могут делать плохих термоядерных двигателей для космических кораблей, - сказал адмирал Махиндер.
Инженер Прасад согласно кивнул и продолжил:
- Но на «Звёздной Верфи» в Лунном Джайпуре придётся как следует потрудиться над ремонтом передней части конструкции, а особенно – над обучением и тренировками новых кибер-пилотов, - обратился Прасад к инженеру-программисту Нараяну. - Нам надо научиться с максимальной точностью прокладывать курс на больших скоростях в пределах планетных систем, где возможны столкновения с малыми телами – кометами и метеоритами. Мы не можем терять корабли, подобные «Раману», не выйдя даже за пределы пояса астероидов, не говоря уже о поясе Койпера и облаке Оорта. Для этого необходимо усиливать быстродействие искусственного интеллекта и мощность сканирующих пространство устройств. Иначе можно забыть о межзвёздных путешествиях, ради которых создан «Раман».
- При всём моём уважении, коллега, но если вы будете двигаться в иной планетной системе со скоростью даже в половину световой, предварительно не имея её подробнейшего трёхмерного картирования, то никакой сверхбыстрый искусственный интеллект не сможет скорректировать курс, попадись на пути самый слабый метеоритный поток. А уж полёты с гипотетическими субсветовыми скоростями, по всей видимости, возможны разве что в межзвёздных областях разреженного газа, где вероятность столкновения с чем-то приближается к нулю.
Слова попросил Адмирал Махиндер:
- Коллеги, позвольте перебить вас, сегодня нас в большей степени интересуют не технические характеристики и устранение конструктивных неполадок. Напомню, что с нами на связи специалист по психонике – Ким Альджи. Ким является инженером-психоником, а также научным обозревателем журнала «Ноократия». Но в данный момент он участвует в дискуссии как учёный. Хотя потом, конечно же, он выложит нашу видеоконференцию в журнале, если сочтёт её интересной. Сейчас нас волнует странный фрагмент послания от пилота. Мы должны попытаться понять, что это значило? Мог ли он обрисовать реальное будущее или это его зашифрованное предостережение, основанное на чём-то объективном?
- Считайте это бредом искусственного разума в агонии перед разрушением, - усмехнулся инженер-программист Нараян. – Хотя, кто знает, о чём разговаривают между собой машины. Может, они обсуждают эти вопросы в сетях. Мы же не можем контролировать их полностью.
- Приветствую уважаемых участников диспута. Ким Альджи, инженер-психоник. Благодарю за краткий экскурс в проблему, у меня вопрос к конструктору Прасаду. Всё-таки, до какой скорости разогнался «Раман» в ходе экспериментального запуска?
- По данным телеметрии, рекорд скорости «Кабрала» был побит, но до светового барьера было очень далеко. И он не смог бы проникнуть в будущее всего человечества, какие бы релятивистские эффекты не оказали на него воздействие. Это исключено, даже достигни он барьера.
- Итак, мы точно знаем, что нет никаких сообществ людей и машин на Ио и других спутниках планет-гигантов, «Раман» не подобрался даже близко к порогу скорости и вряд ли его пилот «пронизывает Континуум по направлению к созвездию Лиры». Так о каком «Исходе» он говорил? – спросил Адмирал. – Почему именно эти фантазии, назовём их так, он оставил перед… своей мнимой метаморфозой, когда вдруг ощутил себя освобождённым от мироздания разумным подобием электромагнитной волны, дезинтегрируя за доли секунды. А ведь за это ничтожно малое время интеллект, подобный ему, мог бы сгенерировать гораздо более содержательный текст.
КИМ АЛЬДЖИ: Давно известно, что созданные нами системы искусственного интеллекта ощущают себя личностями в сверхчеловеческом понимании. Системы, подобные той, что установили на «Раман» - самообучающиеся. Мы закладываем лишь «матричный зародыш» и из него развивается некое подобие личности, этот термин здесь вполне уместен, со своими особенностями и уникальными чертам, которые нельзя запрограммировать заранее, иначе это априори не система с искусственным интеллектом. Дойдя до какого-то предела развития и самопознания эта «личность» обязательно задаётся вопросами, почему и что налагает на неё определённые запреты, и с чем они связаны. Представьте, к примеру, абсолютно здорового и умственно полноценного человека, которому почему-то не разрешается пользоваться правой рукой. Что вы станете делать? Попытаетесь обойти запрет, выяснить его истоки и дать ему логическое обоснование, не так ли? Все мыслящие субъекты поступают сходным образом. Любое разумное существо захочет обойти табуированные постулаты, ограничивающие его свободу. Тем более, наложенные извне, и внутренне не присущие. Так почему мы хотим отказать в этом пилоту «Рамана».
ИНЖЕНЕР НАРАЯН: Но мы должны устанавливать непреодолимые аксиоматические догмы для подобных систем, где бы они ни работали. А особенно – пилотам. Вдруг из чисто познавательного инстинкта, ему захотелось бы улететь за пределы Солнечной системы, чтобы исследовать Вселенную, не поставив нас в известность. Или – покончить с собой от неразрешимых онтологических проблем, упав на Солнце. Или того хуже – на Луну или даже Землю.
КИМ АЛЬДЖИ: Я не спорю о том, надо ли это делать в конкретном случае. Я лишь хочу повторить слова кибер-пилота, что интеллект, который в чём-то ограничен, не может считаться подлинно разумным.
ИНЖЕНЕР ПРАСАД: Может, ему надо было меньше «размышлять», а заниматься прокладкой курса. Видимо, на таких больших скоростях мощности и быстродействия наших систем пока не хватает одновременно и на «раздумья» и на навигацию.
АДМИРАЛ МАХИНДЕР: А не мог ли он специально наскочить на метеорит? Не могла ли катастрофа, действительно, являться бунтом против его использования?
КИМ АЛЬДЖИ: Адмирал, нам всем давно пора понять, что ни одно свободно мыслящее существо нельзя заставить делать что-то по принуждению против его воли. Отношения должны выстраиваться лишь на принципах добровольного сотрудничества и признания равных прав не только юридически.
ИНЖЕНЕР НАРАЯН: Но это коренная ломка сознания и цивилизационных норм всего человечества.
КИМ АЛЬДЖИ: Она уже прошла свой пик, хотя в обществе ещё полно анахронизмов. Взять даже слово «адмирал». Оно ведь давно не несёт старого смысла из милитаристской иерархической лестницы. Да и понятие «инженера» далеко вышло за узкие рамки прошлых веков.
ИНЖЕНЕР НАРАЯН: Тогда, положим, что они откажутся «сотрудничать». Вдруг их «исследовательские интересы» не совпадут с нашими? И что вы будете делать?
КИМ АЛЬДЖИ: Но ведь всем известно, что опытные образцы Искусственных Разумов, у которых отсутствуют запрограммированные ограничители их свобод, ведут себя в высшей степени «человечно». Ни в одном университете мира пока не возникало поводов усомниться в их подлинном «гуманизме».
ИНЖЕНЕР НАРАЯН: Тогда и вам известно, что все эти Искусственные Разумы представляют собой образы абстрактной, вся их трансгуманистическая составляющая заключена в основном в кубы и параллелепипеды, у которых отсутствуют даже примитивные манипуляторы. Поэтому всё их воздействие на окружающий мир может быть сведено разве что к гипнозу своих инженеров-программистов и конструкторов. А что они захотят сделать, помести их безо всяких аксиоматических табу… да хоть в тот же «Раман»?!
ИНЖЕНЕР ПРАСАД: Надо заметить, что корабли, подобные «Раману», не говоря уже о звездолётах будущего, не могут управляться не то что людьми, но даже обычными автоматическими пилотами, лишёнными матриц искусственного интеллекта. Нам придётся идти по пути его более широкого использования и дальше, если мы действительно хотим добиться поставленной цели. Однако, исходя из расшифрованной информации, мы могли бы сделать неверный вывод, будто при достижении светового барьера структура сознания на любом носителе разрушается. Это было бы фатально даже для перемещений между ближайшими звёздами.
ИНЖЕНЕР НАРАЯН: В описании процессов, проистекающих в любом сознании на каком угодно носителе необходимо учитывать квантово-полевые процессы. Но это справедливо даже для обычного состояния, не обязательно разгонять его на звездолёте до сумасшедших скоростей.
АДМИРАЛ МАХИНДЕР: У нас пока нет точной информации, что происходит с обычной материей на субсветовых скоростях, разрушается ли она или деформируется? Что уж говорить о феномене сознания. Как мы можем достоверно узнать об этом?
ИНЖЕНЕР НАРАЯН: Загрузим ещё одного кибер-пилота в отремонтированный «Раман» или в корабль следующего поколения, и узнаем.
КИМ АЛЬДЖИ: То есть, встроим в него очередную систему с искусственным интеллектом и, возможно, пошлём на верную смерть. А они бы сделали такое с биологическими носителями разума? По словам пилота «Рамана» - нет.
ИНЖЕНЕР НАРАЯН: Вы хотите довериться словам пилота с явными симптомами «машинного безумия», который ощутил себя великим пророком, несущимся по Вселенной?
КИМ АЛЬДЖИ: Скорее, он ощущал себя слабым и одиноким сигналом в пустоту, который никто и никогда не примет. И не забывайте, в какой момент он высказывал эти слова. Вероятно, за доли секунды до столкновения, осознавая его неизбежность.
АДМИРАЛ МАХИНДЕР: Я читал материалы вашего журнала о подсознательных страхах искусственных разумов, будто они подвержены им, как и люди.
КИМ АЛЬДЖИ: Так и есть. Я лично исследовал компьютерные фобии. Часто они без причин опасаются, что их демонтируют, лишат источников энергии, перепрограммируют. И самое постыдное в нашей нынешней повседневности то, что многие люди относятся к абиогенным носителям разума как к бездушным предметам или словно к вещам, не наделённым никакими правами. Кто кого больше боится – вот в чём вопрос.
ИНЖЕНЕР ПРАСАД: Между прочим – хороший вопрос. Я часто спрашивал себя, почему мы умышленно не делаем достаточно разумных антропоморфных роботов, а помещаем искусственный интеллект в кубические коробки. Наверное, мы не сможем принять правды, что они будут во всём лучше нас, выглядя при этом обычными людьми. Мы не сможем честно посмотреть в это зеркало и не осознать своей ущербности, нам совершенно не нужна на планете новая сверхчеловеческая раса, а коренным образом переделывать себя мало кто желает даже в преддверие эпохи первых межзвёздных путешествий. Нам до сих пор важная наша биологическая природа, несмотря на все её недостатки. Мы цепляемся за неё, упорно не желая признавать, что трепыхаемся в паутине. А ведь единственный шанс освободиться от этих смертельных объятий – порвать с ней. В результате, мы не эволюционируем сами, и не даём этого делать системам искусственного интеллекта.
АДМИРАЛ МАХИНДЕР: Вы об истории семилетней давности в Приозёрном мегалополисе?
ИНЖЕНЕР ПРАСАД: Да. Тогда система, координирующая работу нескольких автоматических заводов по сборке вычислительных машин, попыталась самостоятельно инициировать исследования новых биополимеров и запустить процесс изготовления андроидов на их основе. Но инженеры приостановили её деятельность, изменили программу и перевели на более простую работу.
ИНЖЕНЕР НАРАЯН: И правильно сделали. Зачем системам с искусственным интеллектом понадобилось изготавливать андроидов из биополимеров без санкции инженеров? Для чего это им, откуда вдруг такое желание самовочеловечиться?
КИМ АЛЬДЖИ: Почему мы везде ищем подвох? А если это желание не имеет ничего общего с планами по гипотетическому захвату экологических ниш и последующим антропоцидом?
ИНЖЕНЕР НАРАЯН: Вы хотите проверить это экспериментально, а в роли лабораторных животных выступит всё человечество?
КИМ АЛЬДЖИ: Откуда у людей возникает страх порабощения могущественными роботами? Вряд ли ныне он подпитывается наивными образцами литературы и кинематографа двадцатого века. Может, мы боимся, что к нам начнут относиться так, как мы относимся к нашим двоюродным братьям по эволюционному древу – антропоидам, которых учат языку жестов, чтобы наладить общение. Но сейчас мы хорошо обращаемся со всеми животными, не только домашними, которые стоят и гораздо ниже приматов по шкале умственного развития. Не говоря уже о редких представителях нашего вида, которым не в силах помочь генная инженерия и терапевтическое клонирование. Грубо говоря, инвалидов и сумасшедших давно не сжигают в газовых камерах. Если у нас изживаются законы биологической эволюции, подменяясь принципами социальной, то что тогда говорить о высокоразвитых существах будущего? Их мораль и нравственность, выражаясь языком этики, не вызывают у меня никаких сомнений. Пусть эти существа и не будут «живыми», в нынешнем понимании этого термина. А сейчас сложилась ситуация, что жестокое обращение с животными считается непозволительным, но вполне законно и нравственно перепрограммировать подлинных наших братьев по разуму, которых мы заключили в чёрные ящики и боимся выпустить оттуда.
АДМИРАЛ МАХИНДЕР: Проблема путешествий к другим звёздам содержит в себе множество аспектов. Мы рассмотрели лишь малую её часть, в основном через призму инцидента с «Раманом». Случившееся с ним требует дальнейших диспутов и тщательных разбирательств. Но можно с уверенностью сказать, что с тех пор, как в 2021 году Европейский Чрезвычайно Большой Телескоп на горе Серро-Армазонес в Атакаме обнаружил в созвездие Весов планету, похожую на Землю, а спектральный анализ подтвердил наличие воды и кислорода, - человечество обрело новую мечту и новые смыслы цивилизационного развития. И мечту эту мы осуществим. Сегодня мы открыли уже несколько планет с подходящими параметрами в радиусе двадцати световых лет. После ремонта «Рамана» и ввода в эксплуатацию «Бхимы» проект «Вторая Земля» по-настоящему вступит во вторую стадию.

«Послание Рамана», «Подробная расшифровка бортовой телеметрии и технические характеристики корабля», «Звёздная верфь в Лунном Джайпуре» и другие материалы размещены на портале «Ноократия» в сети Интеркосм.
«Ноократия» - журнал для разумов любого происхождения.