Забытое преступление

Рассказ по вселенной компьютерной игры S.T.A.L.K.E.R.


Из записок доцента Залежина, начальника лаборатории X-2:
«Наблюдения за испытуемыми животными дали совершенно неожиданные результаты! Мы и не думали, что мозг животных способен к таким серьёзным анализам, аналогичным способностям человеческого мозга! Очевидно, что нам нужно пересмотреть наши взгляды на природу испытуемых, ибо с логической точки зрения объяснить нам такую мутацию просто не удаётся. С научной точки зрения мы можем пока только строить гипотезы.

Эти собаки могут не только думать и принимать определенные решения, но и мыслить, осознавать, анализировать всё, что только можно! Но самое интересное, эти собаки умеют создавать своим сознанием образы и передавать их собеседнику, словно слова. Это объясняет тот факт, что собаки получились телепатами. А телепаты по умолчанию «умнее» тех, кто таковым не является.  «Умнее» – в кавычках, ибо эти собаки всё же не могут общаться и даже думать как люди. Отличие нас от собак заключается в том, что люди могут создавать определенные образы в мозгу, но передавать их умеют лишь устно, посредством слов. У собак, естественно, гортань не приспособлена к разговору, и они так же говорить не умеют. Но зато они умеют нечто большее, а именно – посылать образы, словно слова, прямо в сознание собеседника! Причём, совершенно неважно, кто это будет – собака или же человек. Это является своеобразным способом общения. Собаки так разговаривают. Также «продвинутые» собаки могут считывать образы, создаваемые существами, не имеющими телепатические способности, однако это у собак получается только тогда, когда собеседник специально создает такие образы. Это подтверждает тот факт, что способности собак не безграничны. А значит, есть куда стремиться!

После того, как мы получили такие данные, мы решили провести лабораторные исследования мозга собак. К голове собак подключали прибор для анализа сигналов мозга, и транслировали на экран, перед которым они находились, различные изображения, которые собаки могли или не никогда не видели в своей жизни, следя за их эмоциями и сигналами мозга. И мы обнаружили во время процедуры подобные человеческим сигналы, когда собака видела изображения, демонстрированные ей. Эмоции собак стали гораздо богаче, чем эмоции обычного пса.

Одной испытуемой собаке мы дали поиграть с обычным человеком (хочу отметить, что и здесь собака показала себя очень умно, она анализировала происходящее и принимала правильные решения), естественно, собака была в очень хорошем настроении. А другой – с нашим охранником, который применял к собаке силу и грозно кричал на неё, заставив её сильно испугаться, а потом обозлиться на обидчика. После такого общения животных впустили в одну комнату, где, будь они людьми, пообщались, и рассказали бы, что нового они увидели. Каково было наше удивление, когда собаки стали вести себя, как социальные животные! То, что раньше мы видели только у человекоподобных приматов, мы смогли увидеть у собак! Они явно друг с другом общались, что-то рьяно обсуждая, подтверждая слова-образы жестами, дружескими объятиями, выражая таким образом радость или огорчение за товарища! Всё это увидели наши психологи.

После такого общения мы запустили собак в разные камеры, где находились телевизионные экраны. Собаке, которой довелось жить с охранником, показали человека, который общался с её партнером, а другой испытуемой мы показали того злого охранника. И что бы вы думали? Собаки отреагировали каждая на свою картинку так живо, словно не её подруга, а они сами пережили начало нашего эксперимента! Собака, увидевшая охранника на экране испугалась почти так же, как и ее подруга. И наоборот, другая испытуемая была рада увидеть лицо нашего психолога. Мало того, я хочу отметить, что собаки отреагировали пусть и похоже, но всё же уникальным образом. Это значит, у них сформировалась индивидуальность! Это потрясающе!

Как это объяснить, мы пока не знаем. Однако у нас есть догадки, что собака начала использовать почти девяносто процентов мощностей своего мозга! Для сравнения, по последним данным, человек использует лишь десять процентов мозга. Из этого можно строить несколько предположений. Я думаю, что если нам удастся довести работу собачьего мозга до ста процентов, то собаки станут умнее человека в каком-то смысле! И обратная сторона, если нам удастся привести в действие хотя бы еще десять процентов потенциала человеческого мозга, то можно получить еще более разумное существо.

К сожалению, это невозможно сделать тем же способом. Мой хороший друг, кандидат биологических наук, Андрей Волков решил протестировать на себе воздействие пси-излучения. К сожалению, процесс пагубно подействовал на его мозг. Он мутировал в неизвестное нам существо, которое мы окрестили контролером. Конечно, это не научное название. Так вот, этот контролер смог сам создавать образы, и он может «залезть» в чужое сознание и чувствовать себя там хозяином. Проще говоря, это существо может думать за других. Однако все мысли этого существа сконцентрированы на естественных потребностях. Мыслить, осознавать, анализировать это существо не умеет.
Впрочем, я несколько отклонился от темы. Ведь есть ещё одно открытие, которое мы сделали. С помощью масштабной системы наблюдений, мы выяснили, что собака способна не только запоминать увиденные образы, но и давать им «названия». Сигналы, подаваемые мозгом, отличались друг от друга, после какого-то времени, в течение которого собака оценивала увиденное. Проще говоря, её орган мышления действует подобно человеческому мозгу. Стоит человеку дать неизвестному предмету или явлению название, как человеку становится легче понимать его природу, пусть и на подсознательном уровне. Аналогично, эти собаки. Это, естественно, имеет под собой отличную базу для изучения природы сознания собак и применение этих знаний на практике».

Профессор Сахаров, глава исследовательской станции «Янтарь», закончил читать.
- Итак, этот документ объясняет почти все наши открытия. Но давая сразу столько ответов, документ порождает немало вопросов. Одним из них является такой: «так что же происходит в мозгу таких собак, и чем они могут быть опасны?». Очевидно, что таких собак в ЧАЗ не больше одной на три сотни особей, но их потомство получает такие же способности. Впрочем, есть и некоторые нюансы.

Нам стало известно, как такие собаки развиваются ныне. Их щенки сразу обладают такими серьезными способностями к восприятию мира, и они способны к такому умственному развитию, что человек покажется глупой улиткой. Но природа Зоны всё же держит такое развитие под определённым контролем. Дело в том, что такие щенки поначалу не способны понять свои способности. Они ещё не осознают, что именно они умеют. Однако к двум годам, когда мозг собак становится более простым, собаки начинают понимать и осмысливать свои действия и мысли уже осознанно. В течение всего лишь трех-четырёх месяцев такие собаки становятся умнее любого человека на земле! Однако после примерно двух лет и трех месяцев с момента рождения, начинается резкая деградация. Мозг собак попросту умирает и начинает разлагаться раньше времени. У обычных собак такая деградация отмечается к пяти годам. И получается, что такие «умные» собаки к трем годам становятся глупее зомбированных. Это означает, что за такой короткий срок вряд ли псы смогут что-либо сделать, навредить людям, работающим в ЧАЗ или даже навредить науке. Однако таких экземпляров нужно отлавливать и изучать.

 Но я отошел от темы. Вопрос в том, нужно ли беспокоиться дальше или же нет. Умные собаки, даже в возрасте пяти лет, могут дать потомство, в котором будет один-два щенка столь же умных. Это беспокоит, однако мы отмечаем, что возраст, по которому мозг собаки начинает разлагаться, постепенно смещается в сторону даты рождения. Эксперименты, которые показаны в записях Залежина, проводились в 2003 году. И эксперименты эти проводились над пятилетними собаками. Их потомство начало деградировать в возрасте четырёх лет, а их правнуки в возрасте трех. По подсчетам, такие собаки вымрут примерно через шесть-семь лет. Собаки же, способные к осознанию своих умений исчезнут уже через год-два. Это радует и огорчает одновременно. Радует, что одной проблемой вскоре будет меньше, огорчает потому, что нам нужно изучить этих собак как можно раньше.

Одним из главных вопросов, которые нам необходимо решить, звучит так. Слепые с рождения псы умеют создавать образы не только того, что слышали или чувствовали иными органами чувств (пусть это получается у них не очень хорошо), но они также способны создавать образы-изображения! И теперь два вопроса, во-первых, откуда они знают, как выглядит какой-либо предмет, который им не довелось увидеть? А во-вторых, почему они умеют посылать образы, мало-мальски считывать, но при этом не могут противостоять даже чернобыльскому псевдопсу?

У нас есть гипотеза, что собаки помнят некоторые знания предков. Проще говоря, то, что видели их предки, над которыми ставили эти эксперименты, то знают и их нынешние потомки. Возможно, это запоминается на уровне инстинктов. Это вполне возможно, если принять во внимание тот факт, что собаки не способны достоверно создать образ-картинку чего-либо, не виденного их предками. Например, они не могут воспроизвести хорошо бойца какой-либо из группировок. Звучит глупо и фантастично, однако ж никто не может заявить, что это невозможно. В общем, поручаю вам выяснить этот вопрос, рассмотреть все аспекты, связанные со слепыми псами и доложить о сделанном лично мне. Заседание окончено!..

***

«…Ходит предание, что души погибших в Зоне вселяются в сердца живых, и живые узнают то, что когда-то знали мёртвые. Двуногие говорят, что все существа Зоны гораздо умнее, чем животные Большой Земли. Двуногие говорят, что мы, слепые псы, умеем уходить от огня из их орудий, словно мы видим их. И возможно, мы действительно овладели таким умением, потому что нас учат души мертвецов? Кто знает, братишка, кто знает?»

Слепой пёс закончил свой рассказ и повернул морду к своему брату, ещё маленькому щенку, с нескрываемым интересом наблюдая не видящими глазами за его восторженным личиком. «Скажи, а откуда ты это знаешь?» - поинтересовался малютка. «От нашего прадеда», - чуть улыбнувшись, ответил старший брат. «Но ведь он давно умер!» - «Да. Умер», - вздохнув, подтвердил старший, но тут же задумчиво продолжил: «А может быть, это предание вовсе не легенда?..»

Младшенький не ответил, задумавшись о чём-то своём. Так они и просидели весь вечер. А когда ночь окончательно вступила в свои права, братья подняли мордашки к беззвездному, серому, но такому далёкому и недоступному небу, и над окрестностями разнёсся совсем не тоскливый, а даже немного загадочный вой двух собак.

***

Я не могу видеть, ибо природа лишила меня глаз. Я уродлив: на мне почти нет шкуры, а моё тело покрыто открытыми ранами и радиационными ожогами. Но сам я из-за этого не особенно страдал. То, что я не могу видеть глазами, ещё не значит, что я действительно слепой. Всё-таки это разные вещи. Все, у кого не работают глаза, тоже могут видеть мир в своём воображении и в своих снах. А вот те, кому природа подарила работающие глаза, часто не видят дальше собственного носа.

…Двуногие. Вы можете смотреть глазами, но видите ли вы истинное положение вещей? Вас водят за нос, показывая иллюзию, а вы ей верите. Вы думаете, что вы разумны, но не можете доказать это на деле. Почему же?

Эх, сама моя жизнь всегда казалась мне прекрасной! Я думал, что эта гнилая вонючая помойка, где мы с моей стаей живём, – лучший дом для всех существ, и что более пригодного для жизни места не найти во всей Зоне, а может и за её пределами. Но то, что мне довелось увидеть, не идёт ни в какое сравнение с этим поганым и уродливым миром, в который так стремятся попасть почти все двуногие!

Зоной я называю свой Дом. Это весьма немаленький кусок территории, который делят между собой все существа Зоны: мы, чернобыльцы, двуногие, контролёры, кровососы, плоти, кабаны и ещё очень многие! Собственно, Зона – это не просто однообразный клочок Земли, а целый мир – опасный и удивительный.

Родился я на Свалке, неподалёку от окраины Зоны. Здесь практически нет растительности, где можно было бы укрыться, но это не значит, что спрятаться или поохотиться тут нельзя. Ведь Свалка - не пустырь, а огромные кучи радиоактивного мусора, который много-много поколений тому назад сюда свозили двуногие с загадочного и опасного Севера. Каждая куча является замечательным укрытием, но не на каждую из них можно забраться: одни кучи (обычно металлические) проржавели настолько, что на них просто стоять нельзя – когти скользят, а другие столь сильно пропитаны радиацией, что вмиг можно изжариться до кучки пепла. Ну, до пепла – это я шучу, а вот погибнуть за считанные секунды от огромной дозы – вполне возможно. Правда, такие «радио-кучи» опасны только в некоторых местах, и если их знать, и не соваться туда, то можно назвать себя настоящим Королём Свалки. Ведь охотиться на кабанов-одиночек гораздо проще и эффективнее, прыгая на них сверху, прокусывая незащищённую жёсткой шкурой шею. Так что, зная Свалку как свои когти, можно всегда полакомиться и отразить атаки возможных врагов.

Кого больше всех на нашей помойке, так это двуногих: их тут, по-моему, больше мусора, но это неудивительно – они ж сами эту помойку создали, а значит им здесь комфортнее. Хотя, я за это не против даже «спасибо» им сказать, Свалка-то – мой дом, моя Родина, как ни крути…

Двуногие тут разделились на группировки. Вероятно, для того, чтобы легче было уничтожать друг друга. Видать, им мало того, что все животные в Зоне охотятся на них. Точно по центру Свалки находится большое здание, где стоят небольшие «домики на колёсах» на железных «путях». В этом здании обычно находятся двуногие, вооружённые «камневиками» (это такая сдвоенная палка, из которой с оглушительным хлопком вылетают мелкие камешки, пронзающие всё на своём пути). Плащи их пахнут кожей, а сами они воняют либо железяками, либо какой-то отвратительной гадостью, которую они очень любят употреблять внутрь. У-у, те ещё бандиты!

С ними постоянно воюют прекрасно обученные бойцы, тоже пахнущие железом. Воюют они, по правде сказать, со всей Зоной. Кого они только не уничтожили за всё время существования! Встреча с ними сулит только смерть и ничего больше. Они убивают с таким фанатизмом, будто они кому-то что-то должны, и они пытаются отдать этот долг. Все они ходят в одних и тех же костюмах, вооружены либо оружием, стреляющим часто, но помаленьку - «краткомётами», либо чем-нибудь покрепче, позвучнее – «быстромётами».

Но помимо этих «вояк» (такие, кстати, тоже есть, но хорошо, что не на Свалке) в Зоне ещё много двуногих, но больше в этом более-менее тихом месте кроме мной описанных и ещё одиночек никого нет. Одиночки – это особый вид двуногих, ибо это все, кто не присоединился ни к одной группе. А значит, они подписали себе смертный приговор, ибо вместе противостоять опасностям гораздо легче. В чём они только не ходят и чем не вооружены! Одни вообще чуть ли не в тапочках заявляются – они в первую попавшуюся аномалию суются, другие же в огромных, шумно гудящих панцирях ходят – эти половину Свалки перебить могут и даже царапинки не получат.

Вооружение у них очень различается. «Голые» вооружены крохотным пистолетиком, как у глазастиков (эти тоже по аномалиям ползают, причём это им не то, что нравится – это им, оказывается, «жизненно необходимо»), но с ними всегда ходят одиночки, облачённые в железные, непробиваемые шкуры. Такие двуногие вооружены либо относительно тихими краткомётами, либо мощными камневиками.
 
Жалко мне моего старшего братишку: попал он однажды под огонь камневика. Ох, и мучился он! Ходить вообще не мог, только лежал на спине. А когда он дотрагивался лапами до земли, орал так, словно ему лапы резали. А если б ещё и Выброс!.. Да ну это всё к чернобыльцам! Не хочу вспоминать: страшно было.

Живу я в стае слепых псов, в которой обычно царит мир и покой. Есть, конечно, кое-кто не любящий такой порядок. Это, например, псы-ворюги, которые могут двуногим отдать даже родную бабулю только для того, чтобы сожрать лишний кусок мяса. Но наказываем мы таких очень простым способом – разрываем на части. И вкусно, и полезно. К тому же это самое доброе наказание. А вы как думали? Наша стая только потому так долго и живёт, что на рожон не лезет и жёсткую дисциплину поддерживает. Бывали случаи, когда стая только образовывалась и сразу же лезла под смертоносные шарики из оружия какого-нибудь боевика. Естественно, через какое-то время от стаи ничего не остаётся. Вот так-то!

В моей стае у меня родственников почти не осталось. Почти все братья и сёстры умерли сразу после рождения. Отец погиб во время Великого Гона, а что сталось с матерью, я вообще не помнил. Единственный мой брат (он меня на два года старше) жил дольше остальных. Он-то меня и выходил, отобрав из лап взрослых, когда они меня хотели сожрать за ненадобностью (кто ж меня кормить будет, раз все остальные погибли?).

Мы вместе с ним охотились, он мне говорил, как надо со стаей нападать на кабана, чтобы тот не оказывал сопротивления, а по вечерам он любил рассказывать интересные истории о наших с ним предках. Он говорил, что когда-то собаки не были слепыми, что не было раньше никакой Зоны. Сначала я пытался узнать у него, откуда он это знает, но он лишь отмалчивался, и постепенно я стал принимать рассказы брата за легенды или сказки на ночь. Зато после его рассказов мне снились чудные, волшебные миры, где собаки действительно не были слепыми. К тому же, я мог видеть во сне. Я видел своих родителей, брата, Зону. Она мне казалась красивой, будто цветок (что это такое – я не знал; но, похоже, эти растения мне тоже снились). Однако у меня всегда было ощущение, что всё, что я видел на самом деле реально! Глупости? Может быть. Неважно это...

Стая без вожака не существует. Вот и у нас был «вожак», пришедший откуда-то с Севера. Вот только по своей воле ему мало кто подчиняется. Причина в том, что вожаком он сам себя объявил, управляя нами на расстоянии. Как это может быть – до сих пор понять не могу. Но знаю, что так он нами управляет – силой мысли, а потом мозги болят столь сильно, словно голову в «трамплин» засунул. Трамплин – это аномалия у нас такая весёлая.

А встретили мы его так. Напала наша стая на след какой-то зверушки, чтобы её поймать и съесть. Засели в засаде, и уже было обрадовались, заметив, что зверушка шла точно к нам в лапы, но тут со стороны Северного леса выскочили несколько здоровенных чернобыльских псин, напали на нашу жертву, вмиг сожрали её и… исчезли. Мы конечно же запаниковали, не поверили своему нюху – только что мы явственно чуяли их запах, а теперь вообще не чувствовали их присутствия! Внезапно я ощутил лёгкое покалывание в затылке, развернулся и прислушался: сзади стоял ещё один пёс, но он был настоящим, живым, и всё, что слопали те исчезнувшие собаки, оказалось в его желудке! Много странностей я знавал в Зоне, но животные-«фантомы» и «поедание на расстоянии» мне до этого случая не были известны. Ну что ж, как говаривал мой брат: век живи – век учись. А через некоторое время покалывание усилилось, и я перестал осознавать то, что происходит вокруг. Я пошатнулся, потерял координацию и упал, провалившись в забытье. То же самое произошло со всеми.

Если начистоту, то под контроль он брал либо тех, кто пытался убежать, либо всех, когда надо было поохотиться. Но всё равно я его ненавижу, ведь он управляет нами против нашей воли, а даже если я самостоятельно нападу на него, он успеет взять меня под контроль, причём так, что мне потом весь день нужно в себя приходить. Но если бы он нас использовал для охот, то в этом ещё нет ничего страшного, но он съедает один почти всё, что мы поймали, а мы в это время в отключке валяемся. Чернобылец, одним словом, что с него взять? Естественно, можно понять, что все друг другу глотки перегрызут, дабы съесть один единственный объедок, оставшийся после его трапезы. М-да, много наших полегло во время таких «контрольных охот».

Но в конце концов он меня, прямо скажем, достал - он нас уже целый год мучил. Однажды после очередной охоты он как обычно вырубил нас и пошёл есть нашу добычу. Уже привыкнув за время его управления нашей стаей к головной боли от пси-атаки, я изо всех сил сопротивлялся его контролю и, в конце концов, одержал верх. Он не сразу заметил меня, будучи занятым едой, но всё же успел среагировать и попытался меня прижать, но стая у нас большая, и он не мог переключить на меня всё своё внимание, не выпустив из-под контроля остальных. А когда я бросился на него, ему ничего не оставалось, как переключить своё телепатическое внимание на меня. Что-то скрутило у меня в голове, причиняя зверскую боль, но я знал, что мне придётся продержаться до тех пор, пока остальные не очухаются и не придут в себя, чтобы растерзать гада.

Но мои товарищи как назло в себя не приходили. А потому мне приходилось терпеть такую адскую боль, какую я могу пожелать этому чернобыльцу лично, но больше никому, даже двуногим. Мои лапы подкосились, не выдержав вес ставшего железным тело, голова рухнула на землю, будто пытаясь оторваться от шеи, не выдержавшей столь мощного напряжения. Мой мозг плавился в буквальном смысле! И когда у меня из ушей потекло что-то тягучее, я подумал о самом страшном. Но это оказалась моя кровь и ничего более, правда, в этот миг я этого не понимал.

Превозмогая невыносимую боль, я еле-еле поднялся на ноги и поплёлся подальше от него, лишь бы выйти из зоны его атаки. А он ещё больше усилил натиск. Теряя на ходу сознание и сжав до боли зубы, я упрямо плёлся от него. Казалось, я молил Хозяина помочь мне, но он никогда не отзывается, потому что никто не помогает ему. В глазах двоилось, какие-то монотонные голоса проникали внутрь меня. Казалось, что я попал в центр пси-поля (это сгусток энергии, плавящий мозги всех существ, из-за чего они становятся зомбированными, особенно это работает на двуногих). Чернобылец сдаваться не собирался, и, когда я уже почти потерял контроль над собой, в себя пришёл первый пёс и с громким лаем бросился на новоявленного контролёра. Чернобылец сразу же меня отпустил, но ударить мысленным ударом пса не успел, потому что в это же время проснулись остальные и растерзали его на мелкие кусочки. Только я этого уже не знал.

Уходил я куда-то на Север, совершенно не задумываясь над смыслом этой прогулки. Иду себе – и славно. Мысли мои были совершенно опустошёнными. Казалось, будто даже инстинкты оставили меня одного плестись вперёд, к кошмарному Северу. Но мне, можно сказать, повезло. Я доплёлся до какой-то коряги, и силы окончательно покинули моё тело…

Сколько я пролежал без сознания – не знаю. По счастью, меня никто не растерзал, и я, ещё чуть полежав, поднялся. Ох, как же болела у меня голова! Наверно, точно так же как и во время атаки чернобыльца, только теперь я почему-то не мог снова провалиться в спасительную бездну сна. Память у меня будто отняли. Я совершенно ничего не помнил. Как я здесь оказался, где моя стая, и почему рядом нет чернобыльца? Если уж стаю убили, то наверняка наш вожак погиб бы самым последним.

Впрочем, что-то звало меня на Север. У меня было такое чувство, что во мне проснулся некий инстинкт, который призывал меня двигаться к Центру Зоны. А я не мог не подчиниться своим инстинктам, потому что они меня никогда не подводили. К тому же, мне было совершенно неизвестно, как я оказался около этой коряги, и выбираться всё равно придётся хоть куда-нибудь. Более не раздумывая, я направился к Северному Лесу. Только приключений там будет навалом. Я не большой любитель приключений на свой радиоактивный зад. Но если они не опасны (что в Зоне большая редкость), то испытать их я не против. Вот только прогулка на Север неопасной, мягко говоря, не была.

Ветер вертел вокруг меня карусель из листьев мутировавших деревьев, а накрапывающий дождь тихо шумел о своём одиночестве. Где-то вдалеке затянули свою печальную песню мои собратья, слепые псы, уставив морды в пустынное и безжизненное небо Зоны. Неподалёку радостно завизжала плоть, но тут же умолкла так резко, будто оружие людей замолкает, когда прекращает убивать. В кустах позади меня заворчал разбуженный хрюкающими поросятами старый кабан. Зона жила, но мёртвой, извращённой жизнью. Незаметная обычному нюху дорога вела меня к Северному лесу, где, кстати, кроме чернобыльцев водились звери посерьёзнее. Сам лес издавал враждебные запахи – там явно можно нарваться на опасность, вроде аномалий, но гораздо опаснее было двигаться по открытой местности, в чём я скоро убедился.

Буквально через сто шагов я почувствовал, что за мной следят, причём явно с недобрыми намерениями. Понюхал воздух – вроде всё нормально, так почему же мне кажется, что кто-то ко мне подбирается всё ближе и ближе. Может, этот субъект против ветра идёт? Так, спокойно, спокойно. Ни в коем случае нельзя волноваться, если, конечно, мне ещё жить охота. Я ускорил шаг и вскоре сорвался на бег, ибо нечто с громкими звуками пересекало мне дорогу, ломая заросли высокой травы. Я уже понял, что это. Кусок вкусного мяса на твёрдых ножках, который сам не прочь полакомиться мясом одинокого слепого пса. Я ускорился и, насколько я знал этих существ, побежал раза в два быстрее. Но каким-то непонятным образом «плоть» выскочила передо мной мордой ко мне, угрожающе захрюкав. Точнее, ей казалось, что её можно испугаться, но мне просто стало смешно. Но плоть действительно была настроена очень агрессивно. Она плашмя ударила меня своей клешнёй, отбросив далеко в сторону. Ой, как челюсть заломило! Ух, я тебе покажу! Но мне даже не дали подняться: вторая плоть, которая как раз пыталась бежать наравне со мной, придавила меня тупым краем одной клешни и занесла надо мной вторую. Мяска ей, значит, захотелось, а сама мясом не пробовала стать?! Я вытянулся, насколько мне позволяла её клешня, и укусил плоть в шею, и вгрызся настолько, насколько смог. Плоть, похоже, ничего не почувствовала, тогда я дёрнул головой, вырвав небольшой кусок мяса. Плоть с протестующим хрюканьем ослабила хватку. Этого хватило, чтобы освободиться от зверюги, и после этого я что есть мочи рванул в сторону леса. Воевать с ними не было смысла, я один против их не сумею выстоять. И к тому же вторая плоть за мной не побежала, а, судя по чавкающим звукам, преспокойно подошла к своей ничего не понимающей от боли подружке и принялась её, ещё живую, есть! Ну, что ж - мне же лучше. Только теперь нужно лучше прислушиваться к живности Зоны. Понял я, почему плоть радостно хрюкала – она меня учуяла.

Я уже было обрадовался, что мне больше не встретились враги, но вдруг мне почувствовалось, как воздух вокруг начал едва заметно дрожать с характерным бурчанием. Последовавшая за движением воздуха встряска земли дала мне понять, что затевается жестокая буря. Она почему-то не наращивала свою мощность, и я даже подумал, что это была ложная тревога, как вдруг со стороны Северного леса накатила Волна. Каждое существо знает, что это такое. Невероятный ужас вырывается из самых тёмных и кошмарных глубин Зоны, где сидит кто-то, заключенный тысячи лун назад и не имеющий возможности вырваться на свободу. Этот кто-то – ХОЗЯИН. Он заставляет всех животных, паникуя, бежать к границам Зоны, не обращая внимания на аномалии, на военных, на прочих двуногих и даже на самих себя. Если кто-то во время этого забега споткнётся или ещё из-за чего-то остановится, то он будет мигом раздавлен надвигающейся толпой. Все называют происходящее Великим Гоном.

Спастись от ЕГО Волны невозможно практически никогда, кроме тех случаев, когда ты будешь один. Почему-то Волна столь жестоко расправлялась только с группой животных, например, со стаей собак или кабанов, бывает даже со снорками или с семьёй кровососов. Про бюреров не скажу – не знаю, ведь они в подземельях живут. Волна не действует только на двуногих.
Но я один тут, а потому я имел шанс не ломануться подальше от одной смерти, поближе к другой. Но самое страшное то, что Волна – это предвестник Выброса, и всё указывало на то, что я сейчас окажусь в гуще не очень приятных событий.

Что ж придётся срочно найти хоть какое-нибудь укрытие. Земля вновь вздрогнула и мелко затряслась, и это мешало сосредоточиться. Понюхав воздух я почуял, что неподалёку была небольшая пещера, в которой прежде жили кабаны (запах говорил сам за себя). Именно в эту пещеру я и прибежал. Забравшись внутрь, я уполз в самый дальний угол, прижался к полу и закрыл незрячие глаза. Мне стало очень страшно.

Как обычно во время Выброса мне стало не по себе. К этому страху привыкаешь, но избавиться от дрожания лап никому ещё не удавалось. Потому пережидать Выброс приходится, трясясь, как бешеный, без возможности успокоиться.
 
Только в этот раз ужас был почему-то сильнее, и я уже искренне испугался. Такого ещё не было. Что-то мне подсказывало, что это не обычный Выброс, а гораздо более сильный. Что ж, чего я только не переживал. Справлюсь как-нибудь…

Мелкий дождик в одно мгновение усилился до проливного дождя. Вода потихоньку заливала мою пещерку, угрожая вынести меня наружу, или же утопить прямо на месте. Тихий гул прошёл под землёй. Затем удар, от которого меня подбросило к потолку. А затем снова гул. Только громче. В голове началась карусель из мыслей. Во время Выброса мозг начинает изменяться, самоуничтожаться, а сознание расслаиваться. Я не мог собрать свои мысли в кучу, они разлетались, и я оставался один-одинёшенек посреди Выброса, не имея возможности принять какое-нибудь решение.

 А гул всё нарастал. Мою пещерку тихонько затрясло. Дождь вдруг прекратился так внезапно, словно и не шёл, а в голове поднялся странный шум, какие-то тяжёлые звуки, и зазвучали чьи-то голоса. Они всё нарастали, сливались в один гул или расслаивались на разные лады. От голосов нельзя было скрыться, нельзя было закрыть уши: они звучали у меня в голове. Вскоре они стали что-то петь, стараясь звучать под странный и пугающий ритм. Голоса оглушили меня, хотя и звучали относительно тихо.

Иногда все псы, повинуясь какому-то инстинкту, начинают выть по ночам. В этом многоголосом плаче невозможно услышать отдельные нотки, но легко можно понять, что творится на душе у псов. Они как будто молятся неведомо кому или оплакивают ушедшего на тот свет собрата. Любые другие животные, в том числе двуногие, не могут спокойно слышать этот вой. Он вселяет в них такую же смертельную тоску, что остаётся только два выхода: тоже выть вместе с собаками, либо заткнуть их, боясь неизвестного ужаса, что насылает собачий вой.

Но на деле каждый пёс изливает свою душу безразличным небесам. Каждое существо хочет жить, не беспокоясь о своей безопасности, хочет быть вместе со своей семьёй. Каждое существо, в том числе и псы, пытается что-то оставить после себя. Но что мы можем сделать?

Я всегда хотел попасть в прошлое, в котором жил мой прадед, в тот мир, где есть только тепло и свет, где я нужен хоть кому-то. Я изливаю свою тоску, пытаясь сообщить кому-нибудь о своём желании, найти тех, кому тоже надоели выкрутасы Зоны, кто не хочет быть слепой собакой, кто хочет увидеть настоящий мир. Идеальный мир.
Но в тоже время я понимаю, что это всего лишь мечты, что никогда мне не суждено увидеть рассвет, когда Солнце восходит над горизонтом. Я никогда не смогу покинуть Зону, чтобы увидеть то, что за её пределами. Я – ничтожество, которое должно прожить свою жизнь слепым псом. И тогда я изливаю своё горе небесам, я вкладываю в свой плач всю свою тоску и ужас, что я просто радиоактивное мясо. Никому не нужное мясо…
Но голоса, звучащие у меня в голове были мёртвыми. Они ничего не выражали. Им ничего не нужно, кроме того, чтобы доставить ужас в сердца своих мучеников. Я боялся и ненавидел эти голоса: что им от меня надо?! Но в тоже время, если я их слышу, то значит, я всё ещё жив…

Пещерку резко тряхнуло. Я больно ударился головой в потолок. И всё стихло. Даже голоса умолкли. Замерла вся природа, ожидая своего палача. Я сильнее прижался к земле, стараясь даже не дышать от страха. Снова хлынул ливень, но звучал он приглушённо, будто лился где-то далеко. Что же сейчас будет? Земля вдруг мелко затряслась, тяжёлый инфразвук, негромкий, но вызывающий боль, опустился на уши, мне стало плохо, и я заскулил от ужаса.
Это не обычный Выброс – это Выброс-Проводник! Такие случаются очень редко, и его невозможно пережить – он убивает всё живое, встретившееся на пути, он расширяет Её. Зону. И вот я лежал в маленькой пещерке, провонявшей кабанами, и трясся от ужаса перед неминуемой Смертью.

Началось настоящее землетрясение. Пещерка не выдерживала рвущейся снизу энергии, разваливаясь на части, и вдруг осыпалась на меня мелким песком… Всё, мне конец! Но нельзя лежать на земле, ничего не делая, нужно спасать свою жизнь! Инстинкты призывали меня действовать. Только я даже подняться не мог, лапы разъезжались. Земля вокруг разверзалась, покрывалась трещинами, и из этих щелей выходил нескончаемый поток диких энергий! Оглушительный стон умирающей земли разрывал моё сознание на части! Как же больно и страшно! Не выдержав такого напора, моё сознание начало потихоньку расслаиваться, и мне стало казаться, что я нахожусь в нескольких местах сразу! Мир вокруг меня определённо менялся. Звуки перемешивались, запахи изменялись, мои ощущения менялись каждую секунду. То мне было жарко, то холодно, то приятно и спокойно, то больно и страшно. Даже моё тело то принадлежало мне, то кому-то другому, то находилось в одном каком-то месте, то оказывалось в совершенно другом мире! Выброс чертил собственные границы, сам строил свои миры.

Вскоре я заметил, что во всех мирах, куда меня перебрасывал Выброс, находится кто-то ещё, где-то рядом со мной. И этот кто-то совершенно не обращал внимания на творившийся хаос. Мне почувствовался знакомый запах. А может мне показалось… Нет, это невозможно, его тут не может быть!.. Он умер!.. Но!.. Он был тут – мой брат. Братишка! Я повернулся было к нему, но меня вдруг что-то швырнуло, и я покатился с какого-то обрыва. Рядом бежал мой брат, даже не пытаясь остановить моё падение. Помоги меня, братик!

Удар. Боль. Снова удар. И снова боль. Одни и те же чувства наполняли меня в то время, пока я куда-то катился. Мне казалось, что падение будет бесконечно долгим, но вдруг всё прекратилось. Я очутился в одном-единственном мире, не знаю в каком. Но хорошо, что я не застрял где-то по воле Выброса-Проводника. Мой брат стоял рядом и будто ждал, когда я полностью приду в себя. В нём что-то изменилось, но что именно, я ещё не мог понять.
Вдруг тёплый мягкий свет коснулся моих плотно закрытых век. Он разгорался всё ярче, но на глаза не давил. Что? Что это такое? Я потихоньку приоткрыл глаза и почувствовал, как кто-то сначала мягко, а вскоре сильнее мне мнёт бока, а потом вдруг я снова ударился о камень (он-то здесь откуда, они разве не закончились?!) и снова куда-то покатился. От неожиданности и проснувшейся боли я открыл глаза – мир переворачивался то, сливаясь в одно белое свечение, то разделяясь на явственные картинки.

Мама!.. Кувырки закончились, всё тело болело, стонало, кряхтело и даже сопело, но глаза чувствовали себя вполне комфортно. Я чуть-чуть приоткрыл их, и резким и ясным движением свет «влился» в меня, ослепив на некоторое время. Я впервые видел! Вокруг меня был совершенно другой мир. Он был божественен! То, что я видел в своих снах, оказалось серой, мёртвой массой по сравнению с этим волшебным, красочным и по-настоящему живым миром!

Светило ослепительное солнышко, лучи которого ласкали мою редкую шкуру, успокаивая тело и наполняя дивной энергией всего меня! И эта энергия была столь сильной, что я еле удержался, чтобы не завопить во всю глотку от нахлынувшей радости! Внизу, под горой, на которой я находился, текла быстрая речка, срывавшаяся с высокого обрыва настоящим, оглушительным водопадом. Один берег был крутым склоном, на котором я сейчас находился, а другой берег зарос огромнейшим зелёным лесом, в котором росли гигантские деревья. Несмотря на внушительные размеры, лес не внушал беспокойства и страха, а наоборот поселял в душе спокойствие и расслабленность. Надо мной до самого горизонта раскинулось чистое голубое небо. Я обернулся… Ничего себе горка. Это я с неё что ли свалился? Как не убился ещё?..

Внизу, рядом с водопадом, бегали такие существа, о которых я даже не подозревал! Хотя нет, с некоторыми животными я всё-таки знаком, то есть они вроде бы похожи собак, живущих по соседству с моей стаей, только эти незнакомы мне животные были не слепыми. В лесу бегали почти такие же, как у нас, кабаны. Какие-то животные с рогами на голове выбежали из леса, убегая от кого-то, похожего на собаку, но вызывающего какую-то инстинктивную агрессию. Да это волк! А… а откуда я знаю это?

Вокруг была жизнь – самая настоящая, быстрая, текучая, сильная и волшебная. Неописуемая красота здешней жизни накрыла меня с головой. Всё это великолепие казалось мне совершенно реальным, и в тоже время было чувство, что всё это просто мои фантазии. Вроде бы вижу эту красоту впервые (что, кстати, правда) и одновременно мне она что-то напоминает, только что?..

Да ведь это моя Родина! Это та же самая земля, но в другом, гораздо более красивом мире. Неужели эта земля может быть такой волшебной, такой уравновешенной, и такой «жизненной», хотя «жизнь» и «Зона» плоховато сочетаются друг с другом.

Кто-то мечтательно вздохнул рядом со мною. Я испуганно повернулся. Но это был мой брат. Я взвыл от счастья (животные из-за шума водопада меня просто не услышали): это мой брат! Он хитро поглядел на меня. Я подскочил к нему, поприветствовал его, положив ему голову на плечо. Он потрепал меня по уху. Как же ты здесь оказался? Он оставил в покое моё ухо, пристально посмотрел на меня и зачем-то дохнул на меня. От него ужасно несло мертвечиной… Он вдруг улыбнулся, а я испуганно попятился от него, кое-что поняв.
Он был мёртв. Да, мой брат жил только здесь, но он был мёртв в других мирах. Значит, этот мир тоже умер, осенило меня, его больше нет в реальности, но он не может исчезнуть, ибо природа его задумала первоначально. Именно этот мир больше всего нужен для жизни, именно этот мир идеален. И он настолько притягивает, что хочется остаться в нём навсегда, даже став живым мертвецом. Но, несмотря на то, что мой брат как раз является таковым, он выглядел куда бодрее и лучше меня. Даже если забыть про мои падения, а вспомнить, какой я был года два назад, то я всё равно выглядел довольно печально. Он же был в полном расцвете сил. Он был вожаком этого мира.

Он прервал мои размышления, дав лапой по морде. Укоризненно посмотрев на меня, он развернулся и побежал вниз по узенькой тропке, с одной стороны которой была эта высоченная гора, а с другой тот крутой обрыв, с которого я чудом не упал. Я рванул следом.

Мы бежали вокруг этой горы, а нам открывались ещё более красивые виды. Такого я не мог даже представить себе, даже если б очень захотелось. Здесь не нужно бояться сталкеров, аномалий, Выбросов и прочего ужасов, несущих с собой только смерть. Да, здесь тоже кто-то на кого-то охотился, но не для того, чтобы просто развлечься, а для того, чтобы сытно покушать и накормить своих детёнышей. Здесь была гармония, золотая середина, точнейшее равновесие. Добро и зло, жизнь и смерть – всё здесь было гармонично и ровно.
Мы сбежали с горы и рванули по гигантской равнине, простиравшейся во все стороны до самого горизонта. Мы, словно на крыльях ветра, мчались мимо существ, населявших эту равнину. Но я их не смог хорошенько рассмотреть: до меня дошло, что гораздо лучше не глазеть по сторонам (хотя очень хотелось), а держаться следом за братом.

Вскоре я догнал его, хотя он старался даже ветер обогнать. Он был самим воплощением скорости, движения и радости. Теперь я узнал его! Он вновь стал тем же весёлым, жизнерадостным псом, каким он был два года назад. Да, это была всего лишь маска: всё-таки он мёртв, но я уже и забыл об этом. Нас перестали разделять бесконечные миры, и мы взвыли от счастья на всю равнину! Наш радостный вопль тут же подхватил ор – оказывается, мы тут не одни когти рвали: наверно, все собаки равнины бежали рядом с нами. И все мы наслаждались полётом свободы и неудержимой скоростью!

Мне казалось, что есть смысл бежать по этой равнине бесконечно, не обращая внимание на время. Эта равнина питала меня своей энергией. Именно эта равнина должна стать моим домом, хотя в другое время я бы не захотел здесь оставаться. Но это другое время – моя жизнь в Зоне, к которой я начал питать серьёзную злость, когда увидел. Насколько прекрасен настоящий мир. Я больше не могу жить там, а здесь – запросто. Здесь я был кому-то нужен, хоть мне и не приходило в голову, кому именно я понадобился.
А сколько ж красот я видел, пока бежал по равнине! От такого изобилия у меня даже чуть заболела голова, но меня по-прежнему переполняла радость. Это ж когда я ещё смогу увидеть эту красоту! Я ж был слепым!

Сколько мы с братом так бежали по этой равнине и орали благим матом, не знаю. Но наверно, довольно долго, ибо я успел сорвать голос до такой степени, что даже себя не слышал. Но вскоре равнина закончилась, по крайней мере, мы (остальные собаки давно отстали) уже плелись куда-то в горку, валясь от усталости из-за многочасовой беготни.
Взбирались мы мучительно долго. Сопка была вроде бы пологая и невысокая, но возникало чувство, будто мы будем подниматься всю оставшуюся жизнь (к сожалению, а может и к счастью, к брату это не относится). Но ничего бесконечного нет, и мы, в конце концов, одолели подъём.

Брат уже стоял наверху мрачнее тучи. Собственно, самих туч на небе было, как перед Выбросом. Последние метры я подымался с очень медленной скоростью, потому что мне стало страшно, что же такого брат увидел. Открывшийся вид мне абсолютно не понравился. Здесь уже не было того, что я видел на равнине: здесь царили страх и ужас, смерть и зло. Там внизу тоже были животные, причём точно такие же, как и у водопада, и на равнине, откуда мы прибежали, вот только здесь все как будто готовились умереть. А вдалеке качал ветвями лес… смутно знакомый… Да это же тот самый лес, в котором я хотел укрыться от Выброса-Проводника! М-да, братик, получается, что ты меня столько времени гонял, чтобы я узрел мир, который я больше всего не хотел видеть? Хотя, сей поганый мир я вижу впервые, а посмотреть на землю, являющуюся моей родиной всё-таки есть смысл. И всё-таки – для чего надо было столько времени обгонять ветер, чтобы увидеть это? Спасибо большое, но мне хватило того, что я просто жил здесь и…

Брат дал мне по уху. Я обиженно посмотрел на него, но его яростный взгляд подавил во мне все обиды. Он с ненавистью смотрел вперёд куда-то поверх леса. Я нехотя повернул голову туда же…

Оно схватило меня. Обдало мёртвым холодом, вселило дикий страх! Что ЭТО?! Огромное сооружение, явно не природного происхождения, стояло там, за лесом. Чёрное здание, как будто покрытое сверху другим строением, с гигантским полосатым цилиндром на крыше приковало и не отпускало меня, как я не старался отвести взгляд. Казалось, что жизнь прекратилась, вот только одно существо, стоявшее рядом, жило, но своей собственной, мёртвой жизнью. И этим существом являлся мой брат. ОНО вдруг отпустило меня, и я как можно быстрее отвернулся и посмотрел на брата. Он как-то по-своему улыбнулся и вдруг взял меня под мысленный контроль, и в моей голове прозвучали его мысли: «Познакомься. С великим инкубатором нашей с тобой Зоны. С Чернобыльской станцией».

Значит, отсюда берёт своё начало моя Родина, догадался я. Из-за этой Станции в Зоне живут одни уроды. И вот почему двуногие, пробираясь через тысячи аномалий, убивая миллионы мутантов, и уничтожая себя убийственной радиацией, так рвутся сюда, к ней! Вот почему им на самом деле так хорошо здесь, в Зоне, около Станции! Ведь именно они её создали, хотя никто их об этом не просил. Но почему мы, обычные животные, из-за двуногих страдаем? Почему им так хочется испоганить природу? Почему им наплевать на свои жизни, на жизни своих детей? И почему они считают себя разумными существами, хотя они на самом деле глупее новорождённого щенка, ибо они не думают о том, что может случиться из-за того, что они натворили…

…Огромное красное марево разливалось над станцией. Странные молнии прочерчивали небо ослепляющей белой краской. Они были похожи на гриб: шляпка, из сложенных друг с другом ярких колец, и не доходящая до земли ножка. Тяжёлый гул прошёл под землёй. Затем удар. Снова проклятая боль в голове. А красное марево разгоралось всё больше, расползалось над станцией. Молнии били практически одновременно, чересчур громко грохоча, оглушая мои чувствительные уши до какой-то ужасающей тишины.

По небу, вытягиваясь от станции до горизонта, протянулась красно-зелёная полоса. Внутри неё переплеталось множество каких-то тонких нитей. В каждой нити бушевала сверхмощная энергия. Нити сами по себе не были неподвижными, а переплетались друг с другом внутри этой полосы.

Животным было очень худо. Они шатались, словно маленькие щенки, не соображающие, где они вообще находятся, и безвольно крутили головами, как будто им эти головы кто-то прикрутил, и теперь животные пытаются понять, что им такое нацепили на шею, и что с этим можно делать. У многих слезились глаза, а некоторые бились в агонии, но никак не могли умереть, и потому испытывали адскую боль. На меня же никакая боль больше почему-то не действовала.

Вскоре полоса исчезла, и перестали бить молнии. Свет погас, всё погрузилось в кромешную темноту. Я подумал, что опять ослеп, но вдруг всё вокруг опять расцвело, но уже тусклыми, безжизненными цветами. А те животные начали разлагаться, покрываться ужасными ранами, из которых била чёрная кровь! Раны открывались всё сильнее, и вскоре на их телах не осталось ни одного живого места! Их туловища превратились в одну большую рану! А потом они разложились до груды жёлтых, покрытых отвратительной плёнкой костей, но через некоторое время эти кошмарные скелеты ушли под землю, куда ушла и вся их кровь. Что же это такое тут творится? Как же мне было страшно наблюдать за такой ужасной гибелью этих бедняг!

Я посмотрел на брата. Он прикрыл глаза, и мне показалось, что он что-то шепчет. И вдруг он резко открыл глаза, лапой смахнул слёзы и резко рявкнул: «За мной». И мы, что есть сил, рванули к Станции. Но уже через секунду всё вокруг помутнело, расплылось, будто клякса, но вскоре картинка мигнула и плавно сменилась на совершенно другую. Мы словно переместились с этой горы в совершенно иное место. Мы с братом бежали уже не к Станции, а к каким-то сооружениям, около которых толпами ходили двуногие. Похоже, эти сооружения были домами этих существ. Солнце вновь ослепительно светило, но теперь оно как будто устало от всего и вся, особенно от двуногих. Яркий день не приносил радости, ведь было невыносимо жарко. Я представил водопад, который я видел недавно, и мне казалось, будто я окунаюсь прямо в эту стену воды, вот только рядом со мной были и двуногие. И мысли о водопаде перестали мне доставлять хоть какое-нибудь удовольствие. Эти существа в огромном количестве находились здесь. Они были как живые, но внутри меня поселилась уверенность, что их просто не существует. Мы бежали рядом с ними, а они нас словно не замечали.

Вскоре мы забежали в какой-то дворик, где вполне зрячие собаки играли с детёнышами двуногих. Пробежав через двор, мы заскочили в ближайшее сооружение. Воняло там ужасно, но и здесь мы надолго не задержались. Взбежав наверх, мы очутились где-то высоко-высоко, на самом верху человеческого дома, откуда открывался великолепный вид на город двуногих (это мы так называем огромные скопления их жилищ). Жаль только, что за эти несколько секунд, пока мы взбирались, день успел превратиться в ночь. Правда, свет всё-таки был – внизу горели маленькие звёзды (это что, мы выше неба забрались?). Здесь, наверху, дул жуткий ветер. Нас фактически сдувало. Вот только стояли мы очень крепко и ни разу не поддались его силе.

Мы посмотрели друг на друга. Снова он улыбнулся, мол, зрелище ещё не окончено. Я глянул вперёд. Снова она! Чёртова станция. Она выглядела совсем по-другому, чем во время начинающегося Выброса. Тогда она была как будто в огромном «саркофаге» (не помню, где узнал это слово, но наверняка от брата), будто её там замуровали. Эта станция была совсем другой, свободной от всяких саркофагов.

От станции донёсся глухой, но очень сильный звук, от которого даже заложило уши. Через секунду над станцией взметнулась огромная, даже по сравнению со станцией, круглая штуковина (почему-то я назвал её «крышкой») и с грохотом бухнулась обратно. В разные стороны полетели многочисленные обломки строения. Даже на таком расстоянии было хорошо видно, как затухает огонь от взрыва, как обваливается, плавясь, часть здания станции, как странно, почти без опоры, держится крышка в небольшой яме, куда она упала.
Брат вдруг резко сорвался с места, сиганув прямо с крыши. Я испугался, подумал, что он сейчас разобьётся, но почему-то бросился за ним. На секунду мир вокруг расплылся, а потом мы неслись по каким-то коридорам, а рядом бегали двуногие в белых одеждах. Все что-то кричали, но я ничего не мог понять. Вдруг здание завибрировало, а потом последовал сильнейший удар. Нас подбросило к потолку, но потом мы приземлились на крышу того дома, с которого наблюдали первый взрыв. Первый потому, что, поднявшись, мы увидели второй. Вот это взрыв, что надо: он разнёс почти четверть Станции вдребезги. Сильная вспышка и громкий звук сопровождали взрыв. Над станцией образовалось огромное облако, похожее на те, которые я видел, первый раз увидев Станцию.

Я не долго смотрел на Станцию, потому что мне не хотелось верить, что все эти события оказались роковыми. Я отвёл взгляд и только хотел уйти с крыши, как меня кто-то сбил. Оказывается, что за секунду ночь резко сменил день. Я был уже не на крыше, а внизу, где-то на окраине города, и все собаки убегали оттуда, как от огня. Я помчался вместе с ними. Куда мы направлялись, я так и не понял. Мне стало известно только то, что мы всё время бежали прямо, сначала от Станции, но потом каким-то образом она оказалась прямо перед нами, то есть передо мной. Брата рядом уже не было, но меня что-то двигало вперёд, и я, совершенно не задумываясь, бежал навстречу этому страшному месте. Я проносился мимо двуногих, ласкавших наполовину лысых собак, у которых не было глаз. Кого-то они мне напоминали…

Я добежал до станции. Двуногие, одетые в огромные и тяжеленные костюмы, разгребали мусор и какие-то обломки, оставшиеся после взрывов. Время от времени кто-то из них падал замертво, получив смертельную дозу радиации, которую излучала Станция, и его тут же оттаскивали подальше и куда-то увозили.

Я остановился. В первый раз видел Станцию так близко. Несмотря на своё плачевное состояние, она по-прежнему внушала страх. От неё уже не исходило столько радиации, а потому двуногие уже легче были одеты. К станции подвозили большие кубы и какие-то ящики. А огромное приспособление поднимало эти кубы на неимоверную высоту. Да ведь это детали того строения, загораживающего Станцию от посторонних глаз, словно саркофаг. Значит, это уже настоящая Зона, пусть и не такая, к которой я привык. Это, видать, первая стадия её зарождения…

Я обошёл Станцию. Её внешний вид был, мягко говоря, плачевным. Разрушенные коридоры, сваленный как попало мусор, крышка, всё также державшаяся на честном слове тех двуногих, кто разгребал завалы, проходя под этой крышкой. М-да, весело тут у них.
Долго я тут оставаться не мог: Станция даже в таком состоянии вызывала необъяснимый ужас. Я развернулся и поспешил унести отсюда ноги…

Бежал я очень долго, старался умчаться от Центра Зоны как можно дальше. Может, мне удастся убежать за её пределы? Но вскоре я остановился. Бежать уже не было сил, попытался отдышаться, но не получалось. Я улёгся там же, где закончил бег. Как же хочется отдохнуть!

Улёгшись удобнее, я закрыл глаза и попытался уснуть. Но мучавшие меня вопросы требовали своих ответов, и мне ничего не оставалось, как немного порассуждать. Что же всё это значит? Ну, видел я Станцию, видел катастрофу (хотя, мне что-то подсказывало, что моя Зона образовалась не из-за неё), видел примитивных мутантов… Мне вдруг вспомнился тот слепой пёс. Он до боли был похож на моих собратьев. Но, он, видать, не родился таким, а стал слепым после того взрыва. А двуногий ласкал его так, как будто это существо было чуть ли не совершенным. А  нормальные собаки вас уже не устраивают? Вам эти слепцы нужны? Так какого бюрера вы нас убиваете? Я, несмотря на усталость и лёжа посреди чиста поля, снова думал о двуногих, а точнее, о том, что они творят с природой, со всеми нами, и совершенно не задумывался, а куда же меня занесло…

Кто-то ткнул меня в плечо. Я устало посмотрел на него, но тут же в ужасе отпрыгнул в сторону! Брат?! Что с тобой сделали? Я спросил его, но он не ответил, а, грубо полоснув меня клыками, потянул за шиворот. Я вырвался и резко поднялся, наплевав на уже подступающий сон. «Ты что делаешь?!» - спросил я его. Но он, сердито гавкнув, снова попытался схватить меня за шиворот. Я куснул его за ухо, но брат вдруг резко ударил меня лапой по морде и вцепился в открывшуюся для нападения шею. Я попробовал вырваться, но не получалось, тогда я укусил его за переднюю лапу. Он дёрнулся и отпустил меня, а я вцепился ему в ухо и, с силой дёрнув головой, изорвал его в клочья и отпрыгнул.

Я смотрел на него с негодованием. Как врага я его возненавидел, но он был моим братом, и мне очень не хотелось с ним драться. К тому же его внешний вид меня очень беспокоил. Это был не тот молодой, полный сил и энергии пёс, которого я видел последний раз. Это был полумутант. В нём были черты обычного пса, но также он стал наполовину слепцом. Да, его глаза ещё не ослепли, но его шерсть уже почти исчезла, а на боку начала образовываться кровоточащая радиационная рана.

Я вдруг почувствовал отвращение к нему, как к врагу своего вида, хотя сам был слепцом.  «Ты себя со стороны видел?» - спросил он меня. Я ответил, что нет. «А надо бы», - буркнул он, качнув головой на лужу, разлившуюся рядом со мной. В луже была не вода, а масло сталкерских железяк. Я нехотя подошёл, посмотрел в лужу и тут же отпрянул. Там отражался я, но не тот, которого думалось мне увидеть, а другой я. Меня покрывала длинная густая шерсть, нигде не было даже намёков на те самые раны, которые были у моего брата. Но больше всего меня потрясли собственные глаза – они были живые, а не просто лишними частями тела, в них отражалось всё: и моя душа, и моя жизнь, мои мысли.
Я никогда не думал, что глаза нужны не только для того, чтобы обозревать окружающий мир. Глаза – это то, что позволяет увидеть животное изнутри. Я смотрел на своё отражение, точнее в глаза его, и видел всё, что творилось в моей собачьей душе. Это было незабываемое ощущение, словно я окунулся в океан своей жизни. И всё это благодаря моим новым глазам…

Я посмотрел на брата. Наверно, у меня был ошалелый вид, ибо он усмехнулся, но потом снова посмотрел совершенно равнодушно. «Брат, ты… это… ты прости меня. Я не знал… Я думал, ну, что ты… вроде как… то есть, что  я такой же как ты - мутант. И ты напал на меня… Сам понимаешь, защищаться всё-таки надо. А то ты… это… как в детстве меня чуть не убил… Тогда-то я провинился, а сегодня… я не ожидал… Мы вроде как не щенки уже…» - «Ладно, хватит разговаривать, – остановил он меня. – Хорошо хоть ты понял, что детство закончилось. Понимаю, сам неправ, но некогда нянчиться мне с тобой. Я ведь сам через это всё прошёл, и никто мне не помогал» - «Через это – это через что?» - спросил я его. «Уходи с дороги. Живо», сказал он вместо ответа, смотря туда, откуда я пришёл. «Какая же здесь дорога?» - «Это для тебя тут чистое поле, - последовал ответ. – А для них это самая настоящая дорога». – «Для кого, для них?» - «Для людей…» - мрачно сказал брат.
В этот момент оттуда, куда он смотрел, послышался рёв, звуки выстрелов и крики двуногих, на меня неслась махина, везущая то самое железо, которым доверху набита Свалка. Махину вёл сталкер; он смотрел прямо на меня, ничего не понимая, как и я, в общем-то. Вдруг он опомнился и надавил на какую-то штуковину, из-за чего махина оглушительно завопила. Тут и я понял, что эта орущая железная гадость сейчас меня просто задавит. Я, взрывая лапами землю, попытался убраться с дороги, но сей агрегат гнал гораздо быстрее, а потому я просто развернулся и побежал от него со всей возможной поспешностью. Но махина, всё также оглушительно воя, неслась прямо на меня, и тормозить, видимо, не собиралась. Из-за этого рёва и приближающейся смерти на колёсах я даже не сообразил, что можно просто свернуть с дороги, главное, чтобы поздно не было. Но додуматься до столь простого решения смог мой брат: еле-еле догнав меня, он в который раз схватил меня за шиворот и потянул с дороги. Но удержать меня он не смог: махина наехала мне на хвост, и, проехав по нему, понеслась дальше, а ветер, следовавший за ней, вырвал меня из пасти брата и, кидая по дороге почти под колёса следующим махинам, вынес на обочину.

Поскулив немного от боли, я приподнялся. Мимо меня проносились огромные фуры, набитые «железом». Неподалёку они останавливались и выгружали весь мусор, делая из него большие кучи. Многие показались мне смутно знакомыми...

«Ты сказал, что эта дорога для людей, - спросил я у подошедшего брата. – А кто такие люди?» - «Двуногие, кто ж ещё. Они сами так себя называют» - «Ааа, - неопределённо протянул я. Где-то я уже слышал слово «люди». – А что это за мусор?» - «Их машины, оставшиеся после катастрофы, металлолом, - сказал брат таким тоном, как будто мне всё стало понятно после его объяснения. – В общем, дом нам делают» - «А почему именно здесь?» - «А кто ж их знает. Вон то здание видишь? Ну, там бандюки поселятся, а потом их оттуда одиночки выгонят. Это центр Свалки, свободное место они тут нашли, около железной дороги, которую прикрыли после аварии, ну и решили сюда свезти своё барахло». О чём-то подобном я подозревал, но хотелось услышать подтверждение своих мыслей.

«Ладно, пошли отсюда», - сказал брат. И мы, не сильно спеша, покинули «дорогу» и пошли прочь.

После того, как мы ушли с дороги, я пытался хоть что-нибудь понять. Как же я всё-таки попал сюда, в прошлое? Что это за аномалия такая, что перебросила меня сюда? А Выброс? Не убил ли он меня, а то вдруг я такой же, как брат? Вопросов было много, а ответов не было.

«Скажи, что это всё-таки значит?», - спросил я брата. «Что именно?» - «Ну, все эти неестественные выкрутасы?» - «А что естественного ты видел в Зоне?» - «Вообще-то Зону, как таковую, я не видел. Забыл что ли, я слепец» - «Ну да, ты слепой, раз не видишь, что вокруг тебя творится. Вот она, Её Величество Зона» - «Да, я смотрю, много тут мутантов бегают, и аномалии на каждом шагу встречаются. Как же я их не вижу, странно…», - издеваясь, сказал я. Он вдруг резко развернулся ко мне, и я чуть не налетел на него. Он пристально всмотрелся в меня. Под его тяжёлым взглядом я чувствовал себя не комфортно. «Охота увидеть? – мрачно сказал он. – Значит увидишь». – «Что увижу?».

Но он уже куда-то убегал. Куда ж ты? Я рванул вслед за ним, но он как-то чересчур быстро удалялся от меня. Некоторое время я пытался его нагнать, но вскоре оставил эти бессмысленные попытки. Опять он куда-то убежал. Что ж это делается тут?
Я огляделся. Вокруг была пустошь, очень похожая на Зону, вот только аномалий и мутантов не было. Начинало рассветать, и можно было увидеть, что сюда пришли животные, которых вообще здесь не было. Чувствовали они себя прекрасно, хотя «фонило» здесь тоже порядочно, хотя и не везде.

Я гулял по Зоне, вспоминая то, что случилось со мной вчера. Забавно было: я пережил серьёзный Выброс-Проводник (хотя он вроде не закончился), потом попал в этот странный мир, а затем встретил своего брата. Я шёл и думал о том, что мы с ним пережили, что означают его метаморфозы. Думал о драке, которую мы с ним устроили, я понимал, что в случившемся виноват я, но в тоже время по-другому я поступить не мог. Или всё-таки мог? Не знаю.

Солнце ярко светило и пригревало, было очень уютно под его теплом, которое куда-то уходит в моём мире. Животные валялись на солнышке, жмурясь от наслаждения, или пытались найти себе пропитание. Они, похоже, ничего не чувствовали, ибо поедали заражённые и обычные растения с таким беспечным видом, как будто всю жизнь провели в мире радиации.
Но я радиацию чувствовал. Если, скажем, я нахожусь вдали от какого-либо радиоактивного источника, то чувствую неприятное покалывание в лапах. Сначала это ещё терпимо, но потом в лапы как будто маленькие, но острые иголки втыкают. А вот если я «облучаюсь», то я ничего не чувствую, кроме какого-то пьянящего чувства, как будто я выпил того пойла, которое любят постоянно употреблять сталкеры, дабы избавить свой организм от этой самой радиации. Хотя большое количество радиации может открыть все раны на теле, и я просто погибну.

Я добрёл до какого-то забора, за которым стояло здание в несколько этажей, и слышались покрикивания сталкеров. К зданию вели вполне приличные дороги, на которых стояла боевая техника, значит, здесь присутствуют военные, а не обычные сталкеры. Ой-ёй, как бы они меня не пришибли, хотя собак у них тут немеряно, может меня за своего примут. Никто меня не замечал, даже эти собаки. Немного побаиваясь, я зашёл на территорию здания.
Военные с автоматами и в зелёной форме внимательным взглядом рассматривали окрестности. Вояки были везде: на «деревьях» (не знаю, как правильно назвать некое подобие будки, стоящее на деревянной палке, в котором всегда находится двуногий с дальнобойным оружием наготове), на крыше, на площадке. На площадке, кстати, их было больше всего. Стояли они в два ряда. На них постоянно кричал толстый мужик в форме, отличающейся от формы других военных, а на плече у него блестели большие и маленькие звёздочки. Видать, он – большая шишка.

Заходить вглубь этой цитадели мне не хотелось, но что-то меня туда тянуло, в главное здание, в котором военных было гораздо меньше, чем на улице. Ползком, прижимаясь к забору, я пробрался к будке, стоящей недалеко от ворот. Посмотрел на пса, сидящего с другого её края – тот даже ухом не повёл. Странно, я их всех прекрасно чувствую, а они меня ни капельки. Это меня встревожило. Они были очень реальны. А в Зоне любая странность таила в себе угрозу, часто смертельную.

Тихонько визгнув, я быстро отполз в кусты, наблюдая за реакцией пса, но тот был занят разглядыванием стены дома. Ерунда какая-то. Ну, ладно, как хочешь. Прижимаясь к забору, я прополз позади будки, шмыгнул в ближайшие кусты, а после – перебежал дорожку и оказался с другой стороны здания. Интересно, что же меня тянуло туда?

Отсидевшись и поразмышляв о бренности бытия, я поднялся и, пригибаясь, трусцой побежал подальше от будки, туда, где стояли боевые машины военных. Самое интересное, что они были в превосходном состоянии, не ржавыми и не радиоактивными. Вот к ним-то я и побежал.
Когда я подбегал к другому краю дома, я почувствовал на себе чей-то напряжённый взгляд. Я остановился и обернулся. На меня смотрел военный на «дереве», наставив на меня свою «дальнобойку». Чернобылец тебя забери!

Выстрел прогремел прямо над ухом. Что-то противно взвизгнуло о бетон дома, а я со всех сил рванул в обход. Навстречу мне уже вырулил боец с автоматом наперевес, но вместо того, чтобы открыть огонь по мне, он поводил оружием из стороны в сторону, не замечая меня, и начал кричать на промахнувшегося стрелка. Странно, меня заметил только этот «дальнобойщик», а остальные – ноль внимания. Даже шум, поднявшийся в округе, был создан из-за стрельбы этого стрелка, а не из-за моей персоны. Плохо дело, плохо.

Хотя, было странно осознавать то, что я нервничаю по поводу того, что оргия поднялась из-за стрелка, а не из-за меня. Кажись, если бы меня попытались прикончить все присутствующие, я бы чувствовал в своей тарелке. Естественно, я привык, что меня постоянно кто-то хочет убить – по-другому никак. Правда, бросить на произвол судьбы свою жизнь мне тоже нет резона.

Что ж, воспользуемся суматохой и проникнем в здание. Зачем? Чернобылец его знает. Уже не ползком, а перебежками, я пробрался к двери на лицевой части строения и шмыгнул внутрь.
Полумрак окутал меня, расслабил зрение, но напрягал меня своей неизвестностью. Жутковато здесь было, но что именно, я понять не мог. Глаза ничего не улавливали. Что ж, прислушаемся. Во дворе кто-то орал, и топало много народу, но здесь была тишина. Где-то наверху что-то гудело. Надо бы туда наведаться.

Наверх вели лестницы, одна у одной стены, а вторая – у другой. Я прошёл к лестнице слева и полез наверх. Гул усиливался.

Я вышел на самом верхнем этаже: гул тут был самым отчётливым, да и сам этаж как-то притягивал. Я зашёл в широкий коридор. Вдоль стен стояли толстые ящики, на которых были какие-то изображения. В каждом ящике – своё. Я прошёл мимо них, поглядывая на картинки. На каждом изображении был вид на весь этот комплекс. Вот в этом ящике видно площадку, где строились военные, на которых кричал тот толстый мужик. А вот в этом видно «дерево», с которого уже сняли дальнобойщика. На экране третьего был показан вход в это здание. Большое количество военного народа сопровождало стрелка, у которого был такой вид, будто его ведут к тому мужику, чтобы тот орал только на него.

До меня вдруг дошло: они же его куда-то сюда ведут. Надо сматываться, я и так долго тут проторчал. Но вместо того, чтобы побежать обратно, по своим следам, я рванул туда, куда шёл, просматривая картинки. Наверняка, любой на моём месте решил бы: раз лестницы стоят по обеим сторонам здания, то сматываться можно в любую сторону. Если бы так! В другой стороне коридоры отделяла железная стена. Всё!..

Гудение возросло. Я посмотрел в ту сторону, откуда оно доносилось. Там тоже стоял ящик, рядом – приспособление, на котором сидят люди. Я запрыгнул на приспособление и уставился на совершенно чёрный ящик. Тайна чёрного экрана… Интересно, где я это слышал? Правда экран был не совсем чёрным: в нём отражалась комната, где я находился. Я тоже там отражался.

И чего я на него смотрю? Надо это мне? А, собственно, кто меня спрашивает?

- Ходют тут всякие, ходют.

Я аж подпрыгнул. В ящике отражался старик. Он по-свойски улыбался, как будто был рад меня увидеть. Лицо у него было очень доброе, в морщинах. А в глазах отражалась какая-то грусть, будто он очень многое потерял в жизни. Я оглянулся. Старик был очень тощий (военная одежда с него спадала) и очень уж древний – он опирался на палку.

- Здравия желаю пёсик, ты чей будешь? – сказал он. – Ничей? Ну и ладушки. Уступи стульчик деду.

Он легонько оттолкнул меня со "стульчика" и подвинул рядом стоящий, но пониже. Сам тяжело уселся на большой и поставил палку рядом с собой.

-Ну, посмотрим, что они там делают? – Пробормотал он, усевшись. Мне было совершенно непонятно, что он говорит, но общий смысл мне уловить удавалось. - Где же он?..
Он полез куда-то под ящик, не слезая со своего сидения. Пощёлкал там чем-то, вылез обратно, хлопнул в ладоши с возгласом: «Ап!», и ящик заработал.

Ящик показал несколько полосок какой-то абракадабры, а после вывел картинку. Зона откуда-то сверху. Вот только что-то было не так... Ну конечно! Картинка показывала одновременно поверхность и подземелья.

Зона в ящике вдруг начала приближаться, ушла куда-то левее моей родной Свалки, туда, где стоял этот дом, где сейчас нахожусь я. Точнее, не совсем к дому, а под него. Там, в подземелье, обнаружились коридоры с низкими потолками. Про эти коридоры знал брат, а ещё он знал, что называются они "Катакомбы Агропрома".

Картинка показывала какие-то клетки со странными двуногоподобными существами. Существа эти были без сознания, и к каждому были подсоединены какие-то шнуры. Как их назвать – не знаю, ведь я их никогда не видел, а через ящик запах не чувствуется. Возможно, это были кровососы, но как-то они примитивно выглядят – слишком много в них от людей… У этих кровососов есть щупальца вокруг рта (зрелище, честно говоря, то ещё), но всё остальное тело ничем не отличались от людского.

Около клеток с полукровососами стояли учёные в белых одеждах. Они держали какие-то… коробки, что ли, внимательно смотря то на кровососов, то на свои игрушки. Слева от умников стояли точно такие же ящики, как и у нас с дедом. На ящиках показывались непонятные значки, а один показывал некую комнату со столом посередине.

Изображение на нашем экране стало приближаться к картинке ящика в Катакомбах, и вскоре слилось с ним. Теперь мы с дедом наблюдали через свой ящик за комнатой и столом, на котором лежал двуногий (как тут у них всё запутано!).

Он лежал связанный по всем лапам - видать для того, чтобы не вырвался. Стоп! Они, что, опыты на нём ставить хотят? По мне прошёл холодок дикого, интуитивного страха. Вы не только животных мучаете, вы ещё и своих калечите?!

Двуногие на экране подсоединили к несчастному свои шнуры, всадили тонкие железки в плечи и дёрнули за какой-то рычаг…

Мне показалось, что вопли бедняги доносятся через ящик до нас с дедом! А он как к этому насилию относится? Я еле оторвал взгляд от экрана и уставился на него. Деду, похоже, было всё равно. Будто он каждый день смотрит за тем, как по его собратьям пропускают энергию электрической аномалии, а потом сдирают кожу с них. А они, похоже, не могут отключиться или потерять сознание, по крайней мере несчастный орал там в экране так, что можно легко понять, какую боль он сейчас испытывает.

Я снова посмотрел на экран. Не хочу вспоминать тот кошмар, что творился там. Они ему вскрыли череп, пропустили туда что-то вроде пси-поля, и в конце снова ударили электричеством. После он потерял сознание и умники развязали его. Похоже, они радовались тому, что сейчас вытворяли, как будто им действительно это было приятно.

Картинка снова сдвинулась и отправилась к очередному ящику. Там была другая комната, где этого же двуногого мучили самыми разными способами. Он уже был в сознании, но совершенно не понимал, где находится. Он разительно изменился. Голова у него стала больше (её как раз покрывали новой черепушкой), сам он немного укоротился. Глаза его стали очень большими, и когда он задержал взгляд на нас, то мне показалось, что он смотрит не просто прямо на меня, а заглядывает в моё сознание. Если это ощущалось даже через ящик, то значит можно сказать, что я смотрел в глаза контролёра… Хорошо, что он ещё не знал свои возможности.

Изображение мигнуло: дед чем-то щёлкнул, и на ящике появилось огромное помещение. Посередине стояла высоченная бутылка с какой-то жидкой гадостью внутри. В гадости плавал гигантский мозг. Бутылку окружали несколько этажей, соединённых лестницами. На каждом этаже стояли умники и с интересом наблюдали за мозгом. Это кто ж такой огромный «мозгище» имеет?

Картинка уехала наверх и вышла на поверхность. Здесь всё выглядело жёлтым, лишённым пестроты красок. Явное пси-поле, которое, наверняка, создаёт этот мозг.

Неужто это всё здесь, в Зоне?.. Наверное, да. Неужто я тоже такой же, как эти несчастные. Мой брат говорил, что наш прадед был обычным, зрячим псом. Раньше мне было интересно о нём послушать, но задумываться о том, что такое «зрячий пёс», мне не приходилось.

Ящик показывал ещё много гадостей и ужасов, я старался поменьше смотреть в него, раздумывая о людях, об их подопытных, о себе, как о мутанте, о Зоне, и снова о сталкерах. Хотя, чего об этом думать: всё равно ничего не изменится.

Мои размышления прервало очередное изображение, хотя нет, совсем другое… В которой уже по счёту комнате стояли клетки, где были заперты животные, именно звери, а не двуногие. В разных клетках сидели разные животные, но узнать я сумел только одних. Собак. Пока ещё обычных, не изменившихся внешне, но других изнутри.

Мой взгляд встретился со взглядом одного из псов. Мы смотрели друг на друга так, будто нас ничто не отделяло, и мы стояли друг напротив друга. Он смотрел на меня печальным и пронизывающим взглядом. Мне показалось, что он чем-то на меня похож. И тут меня словно в воронку закрутило – там, в клетке находился я сам, точнее я в своём новом обличии, которое успел обрести здесь, в прошлом. Он вроде тоже сумел меня узнать (хотя меня он видеть был не должен), ибо его глаза расширились и уставились на меня, а сам он начал принюхиваться и прислушиваться.

Вдруг дверь клетки открылась, в неё вошёл боевик в комбинезоне, по-моему, наёмника и взял за шкирку первого попавшегося пса, потом куда-то потащил его. Им оказался я, который в ящике. Этот «я» попытался вырваться, но получил пинок по боку, и замер. Его утащили в некий кабинет, где уже находились здешние учёные, которых мне хотелось называть сумасшедшими.

Наверняка опыты над собаками проводились раньше экспериментов (по-моему, такими умными словами выражался мой братец) над людьми, но для меня они не так важны, гораздо серьёзней я буду интересоваться судьбами моих собратьев и предков.

Не знаю, что они там с этим несчастным вытворяли, но я понял только то, что они тоже содрали с него шкуру, правда, не вручную, а облучив радиацией. По крайней мере, его шкура сама стала отваливаться с течением некоторого времени. А после они привели остальных псов и… начали ставить самые ужасные опыты, вплоть до расчленения их, ещё живых, и подключённых к какой-то адской машине.

Но только одного пса – меня – вновь собрали и опять посадили в другую клетку.
Мне казалось, что всё, что со мной произошло, я где-то видел, хотя видеть я просто не мог. И вдруг я понял, что каким-то образом стал своим собственным прадедом, который глядел в ящик и в тоже время находился в распоряжении ужасных тварей, когда-либо созданных природой – людей. Получается, что я помимо своей собственной жизни помнил всё, что пережил мой несчастный прадед.

Прямо на моих глазах он стал превращаться в… слепого пса. Шерсти у него уже не было, но начали открываться раны, глаза уменьшались, пока не превратились в две сухие изюмины. Уши обвисли, хвост укоротился и превратился в обрубок.
Наши взгляды слились, и мне показалось, что меня внесло в ящик. Уже через несколько мгновений мы соединились в одного слепого, облезлого пса, который смотрел на дверь за клеткой, откуда вылетела женщина и бросилась ко мне, изменившемуся не только снаружи, но и изнутри.

Женщина оттолкнула боевика и, распахнув дверь, влетела ко мне с радостными воплями: «Пёсик мой, что эти садисты с тобой сделали? Тебе не больно?... Господи, да что ж это такое?... Сейчас мы с тобой пойдём домой и я куплю тебе целого цыплёнка, а дома его зажарю, как ты любишь. Господи… больше никогда не буду помогать этим треклятым учёным…». Её вопли прерывались всхлипами и ласками с её стороны. Она гладила меня по голове и трепала по ушам. Мне это было непривычно, но довольно приятно, хотя мне показалось, что в её руках чувствуется нечто враждебное. Нет, надеюсь, всё-таки показалось.

Боевик, оттолкнутый женщиной, поднял автомат и высадил в неё всю обойму. Я отшатнулся от неё, так как она не только не упала мёртвой, но и ещё и, похоже, не почувствовала пуль, попавших в неё. Хотя нет, почувствовала: она вдруг скорчила страшную гримасу и повернулась лицом к человеку. Она ужасно взревела, отчего все, кто находился рядом, в том числе и я, отшатнулись от самого страшного создания, которое может поспорить даже с людьми за этот худший титул.

Женщина в мгновение ока, превратилась в гигантское животное. Оно стояло на шести огромных лапах, вооружённых полуметровыми когтями, голова чудища с восемью паучьими глазами имела внушительную челюсть, в которой было несколько рядов огромных зубов. Сам оборотень был покрыт жёсткой коричневой шерстью, а его хвост являлся трёхметровым жалом, из которого он может выпускать огромное количество яда, разъедающего всё живое за считанные секунды.

Мутанты в клетках всполошились и начали рвать зубами и когтями прутья клеток. Оборотень враг нам, но друг Хозяину, которому надо подчиняться. Вот только никто из людей не обращал на других монстров никакого внимания…

Не знаю, как я сумел прорваться из клетки через всю комнату и выскочить наружу сквозь ту мясорубку, что устроил там оборотень. Он убивал только людей, а тех, кто стал мутантом, освобождал, и они, в свою очередь, продолжали рвать на части своих мучителей. Но я не принимал в этом участие, а просто выскочил на свежий воздух.

Я оказался в неизвестном мне городе. Табличка рядом с колодцем, из которого я выбрался, гласила: «Пункт № 24». Что это означает, я понять не смог так же, как и другую надпись на колодце: «Лаборатория X-2»…

Под шумок городка я проник в ближайший дом, выбрался на крышу и увидел ЕЁ… Я уставился на что-то в небольшом расстоянии Станции. Этим «что-то» оказалась высокая площадка. На площадке стояли шесть балок, увенчанных куполами, рассечённых наполовину (причём половинки были соединены металлической сеткой). Внутри куполов пробегали электрические заряды, а всё вокруг искажало пространство пси-поле.

Внезапно оно изменилось, превратившись в непроглядную стену тумана, а потом гигантским столбом взметнулось в небо. Я даже не представляю себе, что творится там сейчас…
Столб пси-энергии взлетел ввысь. Я понимал, что сейчас должно было бы произойти нечто по-настоящему страшное, но открыть глаза я не мог… Минутку, я же их не закрывал…
Что же снова придумали эти двуногие? Они живут по своим неведомым законам, которые сами для себя и выбрали. Как бы они реагировали на то, что пришлось пережить мне. Скорее всего, подумали бы о том, что у них с головой не в порядке. По правде говоря, они все с головой не дружат. Только двуногие добровольно лезут в аномалии, чтобы достать радиоактивный предмет, именуемый артефактом, а потом радоваться, словно щенки, своей находке.

Я бы понял все их выкрутасы, в том числе убийства животных. Но они убивают нас не потому, что голодны, а потому, что им так нравится. Садисты и чокнутые.

Стоп! Они же не все такие. Да, существуют такие, кто издевается над природой и над своими собратьями, но есть и те несчастные, кто поневоле стал родоначальником всем кровососам, бюрерам, контролёрам, оборотням, химерам, харонам и прочим исчадиям ада.

И всё-таки, поневоле или специально, но двуногие их создали, а теперь им же и расхлёбывать. Только они этого делать не будут. Они, наверное, считают, что я, обычный слепой пёс, никогда ничего не пойму и не узнаю то, что они скрывают от восьми миллиардов таких же, как они, двуногих. Они думают, что убивая таких как я, они сделают что-то хорошее. Наверняка, люди меня обвиняют во всём, что только случилось плохого на нашей крохотной земле. Нет, ну конечно, им нужно найти крайнего, а зачем искать его среди себе подобных (по асфальту размажут)? Проще всего свалить всё на кого-то, кто слабее двуногих, на того, кто не сможет им ничего доказать, найти неудачников среди тех, кого можно просто уничтожить (хотя люди этого никогда не сделают – ведь тогда снова придётся искать виноватых). Ну что ж, ладно, вот только они никогда не поймут свою главную ошибку – люди никогда не признают свои ошибки, ибо они – трусы. Двуногие не могут быть другими, потому что боятся, что те силы природы, которыми они располагают, кто-нибудь отберёт и получит такую же власть, а потому люди стараются уничтожить друг друга, чтобы себе больше досталось. Двуногие считают себя царями природы, но они не понимают, что делают, они никогда не думают о последствиях, а они не замедлят появиться, дабы показать людям, что природу они никогда не приручат…

Над сооружением расплылось красное пятно, а потом в центр этого пятна ударил столб бледно-голубого пламени! Пятно резко увеличилось в размерах и расплылось над всей Станцией. Совершенно неслышный грохот прокатился над землёй. Военные на своих блокпостах всполошились и схватились за оружие.

На небе испарились облака; ослепительный свет ударил по глазам всего живого, а потом небо полностью покраснело, с севера на юг протянулась красно-зелёная полоса, и пришёл по-настоящему оглушительный грохот. Все живые существа в ещё прежней Зоне упали на землю, дёргаясь в невероятных муках. Всё, что не было мутированным либо сварилось заживо, либо прямо на ходу превращалось в слепых псов, чернобыльцев, полноценных кровососов, химер, оборотней. А те, кто уже были мутантами, вырвались из своих клеток и набросились на учёных и боевиков, которые должны были всё это охранять. Естественно и учёные, и охранники погибли от лап и челюстей, созданных ими же чудовищ.

Многие мутанты вырвались наружу, но некоторые и в основном самые крупные (кроме крыс) остались в месте своего рождения, по сей день пугая забредших в их логово сталкеров. Исключением стал Центр Зоны, где опасных мутантов что под землёй, что наверху было хоть отбавляй.

Всё это произошло во время самого первого Выброса. Выброса-Проводника. Во время него погибло огромное количество обычных живых существ, не затронутых мутациями. А потому новоявленную Зону отчуждения объявили закрытым засекреченным объектом, где, кроме военных и учёных больше нет представителей человеческой цивилизации, а любой другой представитель подвергался немедленной смертной казни или арестом на весьма долгий срок.
Этот Выброс принёс первые аномалии, первые артефакты, а значит и первых сталкеров. Многие умирали в первые минуты, после захода за черту Зоны, которую сама Зона проводит, как ей захочется.

Представители группы учёных «О-сознание» проводили свои эксперименты над оболочкой Земли, где живёт разум людей, - ноосферой, желая сделать мир «идеальным». Но пытаясь создать идеальный мир, люди лишь уничтожают всё то, что создала природа. Её мир и был по-настоящему идеальным, только двуногим это было невдомёк. И поэтому они потеряли контроль над ситуацией, и Зона – место защитного удара ноосферы против вмешательства группы – сама стала создавать Выбросы без участия ноосферы, а если вдруг эта сфера подключалась, то случался Выброс-Проводник, расширявший Зону.

Я этого не видел и не знал по одной весьма простой причине – меня тогда на свете не было. Но сейчас, стоя посреди редкого, но ужасного Выброса-Проводника, я узнал всё ясно, потому что я смог увидеть это, будучи с рождения слепым. Люди же этого увидеть так и не смогут, если, конечно, они также будут воспринимать иллюзию за действительность.
Мне так хочется понять, почему люди во всём обвиняют нас, несчастных жертв ИХ Зоны. За что же нам такое кошмарное наказание? Почему им от этого только лучше?!

Зачем вам нужен ваш «идеальный мир»? Ведь вы злы друг на друга, злы на природу, потому что она не подчиняется вам, злы на нас, порождений Зоны. Так какой мир является для вас идеальным, если вы не желаете добра никому, кроме самих себя?

Гады! Ненавижу их!.. Но что я могу сделать? Кто я такой? Я обычный слепой пёс, пушечное мясо для их оружия. Я никто. Они меня не хотят принимать. Они считают меня убийцей, скотиной, порождением неизвестно чьих ненормальных умов. И во многом двуногие правы, но разве не люди сделали меня таким? Разве это были не вы?

Хотя может, я ошибаюсь, и вы не все такие? Хотелось бы мне в это верить, очень хотелось...

Выброс накрыл меня...