Supergirl. Часть 2. Глава 11. Основная часть

Она единственный ребенок в семье- родители ему, как правило, уделяют гипертрофированное внимание-такое-которое, быть может, и сами не получали в детстве-один дефицит внимания в добавок к ложкам послевоенного рыбьего жира и одежда навырост-доставшаяся «в наследство» от старших «сибсов»-а тут переизбыток ему-ребенку-продолжению-прям льется через край-подспевай подкладывать лохани, катрюли и тряпки. Ребенок, выросший под толстым слоем родительской любви и чрезмерной опеки –под теплым пледом родительского внимания, нежности и ласки-под такой толстой снежной коркой-под которой можно зреть зреть, набухать и наливаться вдали от невзгод и потрясений-борьбы за существование –(сведенного мной до абсолютной простоты и исторически-литературного минимума: кусок хлеба и «дойти поздно домой»-насыщение утробы и безопасность)  и набиратья сил-когда с тобой не спорят-когда твои капризы воплощают в жизнь-когда ты «рулишь» своими «губками бантиком и бровками домиком»- а твои «шнурки в стакане» колыхаются-как линии в скринсейвере компьютера-потакают –«схватывают»-воплощают- внимают каждому слову.  Как мне к ней подступиться на корявом моем коньке-Горбунке? Поэтому я ее кодово так и назову- «Дочка»- потому что звать «юрист» или «юристка», «законник» или «законница», «коллега», «уница», «выпендрежница», «смекалистая»- будет коряво- профессия не имеет женского рода-да и так как –то в повествовании не благозвучно в словесном ряду.

Дочка действительно красивая и умная девушка, мама точно угадала, но общение с ней у меня всегда почему -то выдавалось особенно тяжелым, таким-как будто хождением по минному полю. Потому что каждый хотел показать- какой он умный- это было соперничество двух начинающих (еще обучающихся и только помышляющих и мечтающих о практике) юристов-которые стали учиться, и все витая в облаках –в головах все были грезы –и разложеные по полочкам мысли о каких-то нормах, и духе права, мы готовы были «жалить» собеседника- призывая к себе в помощь Брагинского-Витрянского- сплоченных в моих мыслях  нерушимым тандемом-как Маркс и Энгельс – Дольче и Габанна. Потрясывая как Хрущев ботинком на трибуне именем Олимпиада Соломоновича Иоффе –которое легко запомнить и невозможно забыть как вирусную рекламу. Жалить так больно, так безжалостно, за то, что «не так» понимает закон или эфемерный и меметичный дух права –за то, что у одного больше познаний, и из-за недостатка опыта, и именно из- за того, что разрядкой после словесной перепалки всегда будут слова «два юриста и три мнения»-как попытка сбить снежную шапку с елочки, закончить все эти тавтологии, и жаркие споры -когда все уже обессилели, и все устали. Все окружающие измотаны, но не понимающие и до конца не отдающие отчет себе «за что они друг друга так?», «из-за чего они так завелись, как сумасшедшие?», «вообще, о чем они спорят, и, не спор ли это ради самого спора?».

А все юристы так все юристы бьют друг друга по яйцам. Даже парни бьют девушек -юристов по яйцам. Потому что у девушек -юристов тоже есть яйца! И  это соперничество с ними воспринимается более болезнеено –потому что нет ничего хуже суда, который ты проиграл женщине –из соперничества полов-что женщина начинает обладать над  тобой властью победы и превосходства, а ты привык самоутверждаться только победой, и тебе это больше, чем болезненно –для тебя это саднящая боль от невыдернутой занозы, занозы, которая отравляет твое существование-как шрам, постоянно напоминающий о себе, когда смотришь на него.  Потому что мужчина должен самоутверждаться не только среди женщин-а среди и мужчин-только там он почувствует себя лидером-потому что как скажет в интерпретации «Леди Макбет» «Трон в крови» Акира Куросавы кровожадная женушка- «мужчина без амбиций-ничто».

В тот момент мне казалось, что Дочка такая же змея, которая хочет меня съесть, и отравить своей умностью, мудростью, холодной красотой, как мертвой железной хваткой, к которой не стремилось мое мужское и животное естество, а именно желание поспорить и «одолеть в споре» возобладало над желанием переспать и «овладеть». Ее холодная красота даже не просила жадных скользьких от волнения и нетерпения  пальцев, (взопревших в сомкнутой ладони от долгого ожидания), в вырез декольте-в шнуровку, которую нужно было распахивать как шнурковку ботинок-чтобы высвободить разутую ногу-ее шнуровка декольте просила вытащить стоячие груди, как ногу, просто из неполностью раскрытого ботинка, наступив на задник обуви, так и здесь –природа жаждала больше  кухонного спора, чем обнаженки- она ждала освобождения и разрядки-но не в словах и спорах-а в действии-которого нам не было позволено в присутствии старших.

Это трудно понять, но она съедала тебя, как собеседник, во многих витающих  юридических аллюзиях, чем просто девушка со скромной и неброской красотой, с в чем -то грустным выражением глаз из-за строения лица-как у Мальвины. Лицо, в котором поселилась печаль. Лицо Несмеяны. Которая будет ждать принца,  этот принц еще «не случился». И этим принцем не станешь ты, ты-одолживший почитать Маркеса, и параллельно узнав, что еще «стоит» почитать, так как еще сам не определился со своими вкусами-предпочтениями-потому что прежде поглощал только «школьную программу». Но «остановившийся» только на первой книжке-потому что прочитал только Кирста «Фабрику офицеров» в тот год и восхищался аллюзиями Г.Л. Олди по мотивам любимых древнегреческих мифов «Герой должен быть один». «Приобщите меня к культурному, большому и светлому». Возлюбите меня своей большой одухотворенной интеллигентной семьей интеллектуалов, где с вашей дочерью, что бы вам не было скучно, мы будем устраивать собачьи или петушиные юридические бои –будем рвать друг друга рапирами- сильно всаживая в тело. Как наживляет на щеку рыбы острозаточенный крючок с червячком. Безжалостно и методично. I become so numb. I become so ..dumb. Dumb!

Я думал-что нас «свяжет» общее дело-общий проект и наше общение на фоне него-разрядит возникшую напряженность-сделает ее ко мне податливей и лояльнее-что не будет того «электричества» –которое я почувствовал.  Мы встретились где-то в районе Ходынского поля-где обычно у нас проходила парадная подготовка, или у  станции метро «Аэропорт»- наверное именно в нем, в центре зала, я и друг ждали ее –считая в уме сколько позволено ждать джентельменам- мы хотели собрать маленькую команду юристов, и почему-то нужна была в нашу команду девушка, или я подумал, что «надо как-то развивать отношения»-поэтому я ее пригласил на встречу и это была вчистую моя инициатива. Она тогда пришла в этом декольте со шнуровкой-была неотразима и appeal-даже «вне» делового костюма. Мы дошли до  торгового центра от метро- и он нас встретил на пороге-по -деловому обсуждавший какие –то вопросы по мобильнику. Он угостил нас всех кофе из кафешки, и много рассказывал про свой бизнес, из которого стало понятно, что он всем занимается помнемногу, и у него есть какие- то подвязки и проекты. Когда дядя друга- этот «коммерс» сходу предложил нам какую- то «тему» с земельными участками-она так смотрела на него, как Риз Уизерспун из «Блондинки в законе», мне казалось, что она -яркое воплощение блондинки внешне и «юрист-ки» сейчас закричит во всю-на весь холл торгового комплекса в районе «Аэропорта» -«я протестую!»-она отменит и «наложит вето» на все его деловые предложения и закорючки. Работать  у этого мужика, или «на него», мы не стали. Долго обсуждали, после того как он ушел- я все же почувствовал, что между нами (все же) проскользнула сама нить соперничества-кто из нас более подойдет, или согласится на эту работу-станет рабочей лошадкой, и потащит этот груз-не занимаясь ничем серьезным -мы все пробовали себе какие -то варианты для того, чтобы открыть и начать свой трудовой юридический стаж на поприще профессиональной деятельности и юридической специальности-нужна была стартовая площадка-трамплин-первая запись в трудовую книжку с «чем-то юридическим»-нужно было разорвать эту «юридическую целку»- каким-то первым занятием на юридическом поприще-потому что куда не ткнись брали только с опытом работы- «юридические девственники» никому не были нужны. И хотя это соперничество так отчетливо почуствовалось именно в ту минуту, когда он нам раздал свои визитки с названием фирмы, где в них не было ровным счетом никакой конкретики, никакой содержательности-просто сногсшибательная простота- как у мыла «слоненок» -кроме адреса и контактов-кто, чем занимается, что собой представляет, и не было. Потом я рассказал ребятам в довесок мой план работы- мои предложения по бизнесу. Как я вижу то, чтобы придумать нам занятие, потому что я тогда вовсю риэлтерствовал, и чувствовал, что это совсем не мой профиль, и я занимаюсь «не тем делом». И тогда шел по телику сериал по мотивам Акунина «Азазель», и тогда Дочка засмеялась и назвала мой проект «Азазель»-мой проект по "захвату и удержанию" риэлторского рынка.  Я не читал Акунина и не прочитал до сих пор-и опять своей начитанностью она меня «делала»..

Потом, я помню, что у какого- то магазина в Москве я передал ей изделие-старательно и искусно сделанное моей мамой связанную не то маечку, не то кленовые листочки, (или что там мама обычно рукодельничает)- может, даже пляжную сумочку. Магазин назывался не то «Зодиак», не то «Галерея Водолея» в районе «Красногвардейской». Она обрадовалась. И ее радость была какой –то, на мой взгляд, «дежурной»-скорее напускной, одно удивление, я не видел восхищения, как не видел радости на глазах моей школьной партнерши по танцам, когда я ее поздравил с 8 марта. Может, если бы мы познакомились без участия наших матерей, мы бы были больше интересны друг другу- и над нами не нависала тень «будущего союза», и мы были бы более свободны от этой опеки, более раскованны и более открыты друг к другу. И наше общение-приязнь не внешне не напоминало какую- то вымученноть, и негласное принуждение к общению «синих чулков» и робких-стеснительных-медлительных-непассионарных –еще не осмелевших героев Меньшова из «нофелета». Ну я ей предложил кажется, даже встретиться-но я почувствовал, что вне кухонного стола под абажуром, я ей вовсе неинтересен, а может и неконкурентоспособен, как Россия в ВТО-потому что кругом такая конкуренция-много тех-кто умнее и сильнее меня-и я теряю свою привлекательность на фоне остальных и может быть, даже блекну. Может, это почувствовал даже интуитивно –больше не было никакого общения ни встреч, ни приглашений, ни телефонных разговоров. И все эти мамины жесты щедрости, так и остались вниманием, но без результата для меня, без моих комиссионных, без вознаграждения-не оцененные-холостые выстрелы, все «в молоко».

Туда- к Дочке  я добирался теми же  известными мне маршрутами как к своей давней любви –но уже не к Первой- я просто не доезжал к ней несколько остановок. Вот судьба-давала мне пощечины-булавочные уколы-те же улицы и те же маршруты-чтобы сердце заряженно билось-наталкивая на мои воспоминания – с эстетством и размеренностью садиста- выжидая моей ответной реакции, или действия на условный рефлекс- что я выдам себя- что я снова вспомню-что это было, как очная ставка с моим прошлым-которое бы уже наверняка рассказало бы больше обо мне, чем я сам. Как тащат преступника на место преступления в следственный эксперимент-на место происшествия-где знаешь каждый камень.

Дочка дала мне почитать «Сто лет одиночества», которая меня изменила -можно сказать. Потом я читал или прежде -что это любимая книга Энрике Иглесиаса- и я подумал, а стал ли я ее считать любимой после высказывания певца или независимо от этого или этот отзыв привлек мое внимание настолько, что я сразу навесил ярлык. Наверное, это самая сильная книга об одиночестве- и слово в одиночестве более оправдано-чем «одиночество в сети»-по крайней мере, эта книга более «отрабатывает» свое название.

Может, в наших беседах за кухонным столом уже начинала витать эта тень одиночества-которая бы облачила наш возможных союз, если бы ему позволено было сбыться-связанных нитками- мулине, общим профилем и тем, что в нашей жизни так много значила станция метро «Красногвардейская». Есть еще и стих- "Мы беседуем с тобой" -http://stihi.ru/2011/04/21/7307-тоже, на любителя..