Одиноко в поле с пшеницей..

Нам с тобой одиноко в поле пшеницы. Мы не можем моргнуть – потому что пропустим жизнь, которая мчится быстрее нас самих. Лететь над пропастью мы не сможем, наши крылья сложены в шкатулках, которые мы спрятали в кладовках. Люди теряют вокруг пустоту, разлетаются над нашей свободой. Яркими брызгами солнечных лучей, они упиваются сквозь холодные пальцы. Ты не найдешь меня в складах собственного разума, ты не перешагнешь сквозь черту своих стеклянных амбиций. Я никогда не уступлю тебе свою постель, которую я вынесла на берег ручья, где пуховое одеяло спасает от зноя. Простить тебя не за что, ударяясь об стены кирпичных претензий, и где каждый вдох прожит не зря. Так тонко и так гладко ты сложен в своих материях, и я не ищу повода для скоротечного бега в полях. Уступаю тебе дорогу, подбирая подолы своего фиолетового платья, и воздух поступает в затянутые корсетом легкие. Страх простить тебе боязнь себя. Озябшими пальцами я ищу тебя в холоде простыней твоей спальни.
Положи мне руку на горло, сдави меня до хрипоты глупых слов, отыщи меня в клетках себя. Разруби канаты прошлого, отпусти этот корабль в большое плаванье, и надрежь мне горло острым словцом. Мы с тобой вдвоем, в поле стоим – за руки держимся. Спина к спине, и я чувствую твои позвонки, и я чувствую, как спереди, слева – ближе к центру, бьется твое сердце. Тук – тук – тук, твои пальцы сжимают мои с каждым стуком, все сильнее и резче, все больнее и чувственней. Не бойся, не бойся, не бойся – разносится шепотом в наших душах расстрелянных этой грозой – где мы вдвоем, нов одном поле, где ты и я угасаем в огне молний и ярких вспышек солнца. Чувствуешь гарь – это наши души сгорели дотла в собственных страхах.
(16 апреля 2009)