Носильщикам посвящается

Сколько же лет я живу словно на вокзале, ежедневно встречая и провожая чужие поезда, втайне от самой себя надеясь когда-нибудь услышать одну лишь меня зовущий гудок, бросить все, купить за любые деньги билет в один конец и умчать-таки без оглядки далеко-далеко... Туда, где "...мне ведь совсем незачем знать, все, что с тобой было раньше..." 

О, этот преследующий меня повсюду навязчивый страх упустить свой миг, опоздать или, что самое ужасное, снова оказаться не в том поезде! 

От вынужденного безделья я потихоньку примеряю на свой нераскрытый пока образ всяческие примечательные амплуа: паровоза,  пассажира, проводницы и даже чемодана без ручки, почему-то слишком поздно осознавая, насколько сие занятие абсурдно для прирожденного клоуна и сколь же непростительно мало смешного успела я разглядеть под прицелом беспощадного циферблата!

Увы, притягательный своею мощностью паровоз, по определению, вынужден вечно тащить следом многочисленные беспомощные вагончики! 

Вольная, не в пример многим, на первый взгляд, проводница оказывается почти никогда не выбирает пассажиров! 

Наконец, заперев наглухо в дорожном чемодане некое тщательно оберегаемое доселе от посторонних взглядов розовое и мягкое существо, я все равно, рано или поздно, поддаюсь необъяснимому искушению однажды достать и оставить его, беспомощно голого, на потеху глумливых попутчиков, и смотреть затем, сцепив зубы, как же быстро грубеет, как пачкается некогда почти прозрачная шелковистая шкурка! 

Вот и хочется мне тогда, памятуя впредь о необходимости кому попало в руки с неба не падать, а также за неимением огня, воды и медных труб, запихнуть порядком потрепанное любопытными варварами тельце поглубже обратно в чемодан, да еще и ручку у последнего оторвать, чтоб испытания были тяжкими наверняка!

Уж если кто теперь и заметит, позарится, если подымет, не бросит, не забудет случайно под лавкой, не продаст - вот тогда-то будет нам обоим счастье! 

И до чего же хочется верить, что избранному судьбой "счастливчику" среди тысячи новеньких рюкзачков и сумочек приглянется мой старый, бабушкин еще, поди, потертый чемодан без ручки, с весьма сомнительным, надежно запертым на все замки содержимым! 

Разумеется, в качестве апофеоза всей этой бредовой затеи, соблюдая лучшие традиции старых русских сказок, получит наш добрый молодец в награду за неслыханное терпение и проявленное на всех фронтах мужество под раскатистые трели румяных балалаечников верного спутника на всю оставшуюся. И, о, чудо, вдруг покажется альтруисту тому несказанному легкой и желанной ношей доселе никем не востребованный, драгоценный мой чемодан! 

"И никому, и никогда не разлучить нас с тобою..."

Господи, страшно-то так НИКОГДА не исцелить любовью рваные свои раны! 

Никогда не увидеть глаза, светящиеся только потому, что ты есть где-то рядом, что ты вообще есть... 

Никогда не отрезать косу, чтобы купить цепочку для его карманных часов...

Никогда не проснуться от желания быть еще ближе...

Никогда не гулять держась за руки вместе с сыном или дочерью по осеннему парку в обнимку с букетом из только что собранных кленовых листьев...

И никогда не выбросить на помойку свой дурацкий чемодан...

Глупая по определению, белыми нитками больного самолюбия шитая ассоциация многообещающе потаенной себя с, простите, каким-то чемоданом, кажется, не самая непростительная при более детальном рассмотрении ошибка. 

Чемодан без ручки - разве не смело? Здесь тебе и самокритика, и явная надежда на милость судьбы, и даже вера в Провидение!

Истинная же трагедия всей этой столь насыщенной доходчивыми образами истории кроется в тщательно завуалированной под путевые заметки позиции безучастного созерцателя, заведомо лишенного страхом снова упереться в очередной тупик  перспективы найти-таки СВОЙ Путь!   

Кто знает, зачем и почему одни люди готовы потратить большую часть своей драгоценной жизни  на поиски какого-то особого пути, а другие и слышать не слыхивали ни о чем подобном, и живут себе спокойнехонько без оного? 

Существует ли он вообще где-либо кроме неуемных фантазий соискателей?

Пожалуй, на этот вопрос каждый должен отвечать самостоятельно.

Лично мне определенно не хотелось бы на закате дней своих осознать, что все могло бы быть иначе, откажись я от своих фобий ради удовольствия собственноручно, словно джинна из бутылки, вытащить наконец-то из бабкиного чемодана на свет Божий все свои опасения и страхи, а чехол от этих страхов ритуально сжечь на костре забвения.

Простительно ли - с напускным цинизмом смотреть на некогда спасительный, манящий неведомыми перспективами вокзал, будто случайно проезжая мимо на своем комфортабельном авто, не позволяя слуху  различать привычной романтики в привокзальных голосах, запрещая мечту провалиться в сладчайший сон под стук куда бы то ни было уносящих тебя колес?

"Нет! Ведь ты не такая! Ты можешь перестать бояться!" - хочется заорать во всю глотку туда, внутрь, где все еще самонадеянно подразумеваются глубины и широты, отравленные навязчивым зловонием банальной до отвращения вечности привокзальных сортиров. 

А в ответ обдает холодной волной липкого страха, который застоялыми склизкими помоями уныло плещется на самом дне тех самых хваленых глубин... 

Это страх вопреки всем возможным тяготам и лишениям, законно поджидающим любого отчаянного путника, неизбежно и с трепетом приближающегося к конечной станции заветного своего пути, вдруг, не успев и ступить еще на приветливый с виду перрон, уловить в воздухе заместо аромата победы холодок очередных разочарований, кожей почувствовать сковывающий остатки сознания мороз одиночества. 

Узнать, что ТЕБЯ здесь, невзирая на твои многочисленные мольбы, надежды и чаяния, опять не встречает НИКТО!
Никто не стоит одиноко с поникшим от долгого ожидания букетиком, никто не волнуется, что отлучившись на минутку может пропустить момент твоего искрометного появления...

Каково?

Я бы сказала, жестоко!

Но возможно, что вполне заслуженно!

Разумеется, благодаря все той же пресловутой трусости у меня при себе всегда имеется спасительный для хромого на обе ноги самолюбия вариантик: немедленно прикинуться скучающей проводницей, которая и оказалась-то тут исключительно по долгу службы, ей бы от пассажиров отдохнуть, а в глазах тоска - разве что с недосыпу...

Где взять силы без сожаления и оглядки оставить в прошлом безжалостно не оправдавший надежды состав, уйти прочь, в никуда, уверенным дерзким шагом чеканя эту убийственную пустоту, с предательски влажными в пол глазами, но зато с вызывающе гордо поднятой головой?

Как, оказавшись потом в блистательной до абсурда подземке, не отшатнуться брезгливо от навязчивых мыслей о суициде, будто нарочно упираясь холодным лбом в бездушно  стеклянную и вполне прозрачную надпись "ВЫХОДА НЕТ"?

А вдруг после смерти есть нечто гораздо более ужасное и непоправимое, чем твоя теперешняя жизнь?

Сделай же из своей трусости союзника, и  верный спутник по имени Страх впервые придаст тебе сил и уверенности тем, что никогда не выпустит на волю заточенную в тебе жизнь! 
Ты можешь благодарно пойти с ним по темным коридорам будущего, рука об руку, привычно страшась неизвестности, ответственности и иже с ними! 

Вместо того, чтобы радоваться каждому лучику и каждой капельке, ты можешь вернуться к своему предыдущему образу Носильщика Чемодана с дерьмом, а можешь просто прогнать этот образ за ненадобностью, потому что устала ненавидеть в себе труса!

Ты можешь великодушно простить ему все за продолжающуюся до сих пор жизнь, и даже попытаться полюбить его, впервые, наверное, нимало не беспокоясь о взаимности. 

Вдруг тебе покажется, что именно от этой безответной любви к собственному страху зарождается в тебе и еще какая-то новая, неведанная доселе любовь, что она и есть твой путь, твой внутренний свет, на который обязательно потянутся люди, как тянутся к свету цветы и травы?

И ты наконец-то поймешь, что начинать любой путь следует только от сердца, и только тогда он к сердцу и выведет, потому что одного сердца для истинной любви всегда будет мало!