Воображение, как память

Скрывая от друзей и знакомых, я пишу небольшие литературные произведения. Это – испорченность школьной поры, когда учительница русского языка и литературы как-то сказала при всех, что у меня богатое воображение. Тогда я поленился раздумывать с ручкой в зубах о "минусах" и "плюсах" произведений других авторов. Лучше положиться на своё литературное воображение!
Оно-то и заставило меня "отпустить вожжи", когда я предложил жене рассказать о первой с ней встрече.
Мы живем с Инной около четверть века. Она пожала плечами, предполагая результат.
- Нет, не той встречи, - предупредил  её опасения, - когда я увидел тебя в вашей библиотеке, а раньше, до этой.
- Разве до библиотеки мы с тобой могли встретиться?
- Да, - твердо сказал я. - Только в нашей памяти эта встреча уложились в какой-то глубокий ряд. Итак, сначала вспомни, как это было.
- Так это было или ты выдумываешь?
- Для тебя будет! Позже поймешь.
Я откашлялся и важно начал выдумывать:
"Когда я учился в десятом классе, то каждый вторник ходил с другом в мастерские на практику. Они находились на территории вагонного депо, кстати, там когда-то и работал твой папа, а путь лежал мимо вашей школы. В первый же сентябрьский вторник ворота школы были открыты, и возле них на переменах резвилась школьная детвора.
Мы с Витькой Борисовым, а он всегда перед школой заезжал ко мне, чтобы оставить свой велик, ожесточенно спорили о свойствах Вселенной, перекрывая уличный шум криком своих глоток, извергавших понятия о «черных дырах», «парсеках», «геометрии Лобачевского» и прочем. Возраст был такой крикливый. И оба не слышали, как на нас наседал какой-то транспорт, кажется, легкий трактор. В его прицепе был пылил мусор с ближайших улиц города, и только звонкий голос какой-то девчонки привел нас в чувство.
Она крикнула: «Мальчишки, за вами трактор!»
Всего несколько слов. И это была ты, да я впервые видел тебя. Как ты там оказалась? У тебя окончился какой-то урок. И ты, как прилежная ученица, стояла у ворот с учебником и  что-то зубрила перед уроком. Рядом с тобой девчушки из третьего класса играли в «классики», гоняя по квадратам мелом баночку из-под сапожного крема, заполненной песком"...
Кажется, мне удалось увести Инну в страну воспоминаний о детстве. Она отстраненно уставилась в стену кухни, словно на ней проецировался фильм о ее школьных годах.
"А эта баночка «квакала», когда по ней ударили ногой.  Тебя могли бы заинтересовать новые перекрестные прыжки по квадратам: в твои годы, когда ты была во втором или третьем классе, так еще не прыгали"...
- Бандит, - засмеялась Инна, оторвавшись от вызванных грез, что вы, мальчишки, понимали в этой игре! Но, самое интересное то, что я могла так подумать.
- Слушай дальше. Ты была одета...
Инна встрепенулась, да я и сам напрягся, потому что это была важная часть моего рассказа, она должна быть убедительной:
"Ты всегда одевалась лучше всех своих подруг по классу, - польстил я, - в тот год у тебя появилось кремовое платье, сшитое руками твоей мамы. Она не любила строчить на машинке. И ее ручные строчки были идеальными. Поверх платья белый сарафан-фартук. Волосы пепельного цвета зачесаны назад, до появления челки оставался год и три месяца, когда ты спалишь волосы над плитой"...
Инна не сопротивляясь вошла в мои «воспоминания» оттого, что они были достаточно точными в деталях. Мы ведь много делились друг с другом о себе и своей жизни. Ее мама, когда еще была живой, часто вспоминала, как она достойно «тянула» девочек – Инну и ее сестер.
- Вот такой я тебя увидел, когда ты, подняв голову от книги, крикнула, предупреждая об опасности. Мы шарахнулись в сторону тротуара и пошли дальше.
- Хватит, выдумщик. Собирайся, пора на работу…
День прошел в обычной городской суете. Пришла ночь, и мы крепко заснули..
Около пяти утра Инна дотронулась до моего плеча и, увидев, что я открыл глаза, таинственно приложила палец к губам, словно заговорщик.
- Спишь? А я вспомнила, - зашептала Инна, - та встреча у ворот школы не твоя фантазия. Она была!
Мои глаза округлились. Вот это дела!
- Но все было чуть-чуть не так, - прошептала Инна, - как ты мне рассказывал. Третьим уроком у нас должна была быть литература. Я действительно стояла с учебником, когда девочки из 4-Б крутили скакалку. А рядом мальчишки гонялись друг за другом...
Благодаря её уточнениям я совершенно ясно увидел то утро, расцвеченное яркими красками ранней осени: до сказки было рукой подать. И в эту фантазию входили двое мальчиков. Один долговязый, чуть сгорбленный от привычки везде пригибаться. Он и по аллее шел так, словно боялся зацепить плечами кроны дубов. А второй был на голову ниже. Это я шел чуть вразвалочку.
-Да, это был ты, я усмехнулась твоей кепке-аэродром, которая козырьком была повернута вбок. Сзади на вас, действительно, катился транспорт и не трактор, а инвалидная коляска с ручным управлением. Инвалид подавал сигналы. И тогда я не сдержалась и крикнула: «Мальчишки! Отойдите!» Меня то вы услышали и ошарашено оглянулись и, как ужаленные, отскочили в сторону. Такие два взрослых попрыгунчика...
Инна стала потирать виски не оттого, что их ломило, а словно движения пальцами должны были помочь определить ей степень точности ее воспоминаний.
- Послушай, дорогая, - мой хриплый шепот выдавал был не от волнения, а был вызван ужасом от результата моего "воображения". Неужели я так просто смоделировал воспоминания о том, не должно быть? Неужели мне удалось выкопать
выветрившийся из нашей памяти эпизод, который оказался реальным?
- Ты понимаешь, что это значит? - проснулся я полностью.
- Нет.
- Выходит, что воображение не исключительный дар, а возможность, данная человеку помнить больше, чем ему необходимо? Но держать его в глубине сознания как бы на всякий случай. Даже скажу так: вспоминать, оказывается, можно как бы по оси координат от минус бесконечности до плюс бесконечности. То есть, между прошлым и… будущим. Человек, получается, складывает часть памяти в общую копилку, чтобы иногда потом  черпать нужную ему информацию. Она, копилка, ну пусть по-научному база, существует отдельно, независимо от нас, являясь собственностью всего человечества! Знание о жизни людей уже записано во Вселенной, и, когда мы говорим о воображаемом будущем, просто считываем то, что уже есть и предполагается нашим сознанием! Вот так и не иначе!
- Напыщенно, замысловато, - развела руками Инна, - и слишком категорично! А я все равно считаю первой встречу, как разумную, конечно, когда ты заглянул в нашу библиотеку. - На ее лице появилось мечтательное выражение.
- Я знала всю свою девичью жизнь, что встречу именно тебя. Это знание не торопило меня с замужеством. Я отвергала все попытки ухаживания за мной, не почувствовав, что появился именно ты. Со стороны это выглядело странным и мои подруги допытывались: «Кого ты ждешь? Принца? Как Ассоль на берегу моря вглядываешься в горизонт, не покажутся ли алые паруса?» Ты понимаешь, что при этом добавляли они? Догадываешься? Но я действительно не знала, как в деталях произойдет наша встреча. И вот ты впервые вошел в нашу библиотеку, и мне сразу стало ясно, что это именно ты, единственный и неповторимый...
Меня растрогали ее воспоминания, и я почти забыл о своем открытии.
А Инна продолжала:
- Ты появился среди стеллажей веселый, самонадеянный красивый молодой человек. Ты требовал последние номера толстых московских журналов.
- Меня распирало от гордости, - радостно поддакнул я, - напечатали мой первый опус. Мне позвонили из журнала и поздравили. Я искал тот номер.
- Ты был в нетерпении, - улыбнулась Инна, - ты пошел за мной следом к стеллажу, где лежала стопка еще не разложенных поступлений. Я оглянулась и мне показалось, что на меня наплывает  облако… А потом  представилась армада парусников, заходящих в морскую бухту неизвестного континента. Послышались звуки сигнальных труб, матросы забегали, а сигналисты замахали разноцветными флажками. Я встречала эту армаду одна, аборигенка, давно ждущая разнообразия в унылом существовании... Помнишь оформление сцены оперы "Юнона и Авось"?
Инна удивительно романтична. Огромная волна благодарности и нежности поглотила меня. За четверть века супружеской жизни ее душа не очерствела, не покрылась коростой обид, упреков и сожалений. Она каждый день с трепетностью невесты, идущей под венец, воспринимает мою близость с ней. Вот и сейчас она прижалась к моей щеке и очень медленно, мы пошли на сближение наших губ. От этой неторопливости и предвкушения поцелуй был изумительно сладким...
Прошел месяц с небольшим.
Вчера, когда я был один, а Инна ещё задерживалась, на память пришла сценка, как за год до школы в младшую группу детского сада пришла новенькая девочка. Я не видел ее лица. Людка Самойлова в полдник, когда жевала крошащееся печенье, запивая его какао, своим шепелявым голоском рассказывала: «В младшей группе новенькая...»
С незнакомой мне девочкой я столкнулся один и, как мне казалось, последний раз в жизни. Вопреки всем предупреждениям воспитателей мы притащили санки и взобрались на небольшую горку.
Очередной раз, съезжая с горки, меня потащило в сторону и я  умудрился врезаться в дерево и потерять сознание..
А у столба внизу стояла новенькая.
Очнулся в кабинете медсестры: нас с этой девочкой повезли в поликлинику на рентген. Уже приехала мама. По пути медсестра рассказывала маме, что мои санки отлетели в сторону. От испуга новенькая девочка упала и расшибла бровь. Ей зашивали ранку.
В сад тогда я не вернулся. Приехала бабушка и просидела со мной до самой школы.
Раздался звонок в дверь. Я побежал в прихожую, включил яркий свет и пристально взглянул на вошедшую Инну.
- В чем дело, твои глаза как два монокуляра микроскопа высматривают микробы на моем лице!
- Нет, всё нормально, если так можно сказать. Тебе в детстве не лечили бровь?
- Ах это... Разволновался с большим опозданием.
Она молча приблизилась ко мне и пальцем указала на едва заметный шрамик над правым глазом. Почти незаметный.
Как я  мог не разглядеть его все эти годы!?