Алевтина. Первая любовь

– И чего он в Алевтинке нашел? – недоумевали подружки. – Чего в ней такого особенного? И ведь ходит за ней, ходит, как привороженный, других совсем не замечает.
 Алевтина и сама ничего не понимала. Пётр – первый парень на деревне. Все девчата о нем мечтают, а он только на неё и смотрит, глаз оторвать не может, да еще и красавицей называет.
 – Ну, чего ж тут красивого? – удивлялась девушка, разглядывая свое отражение в зеркале. – Так, ничего особенного. Единственное ситцевое платье так износилось да вылиняло, что и надевать стыдно. Вот она, жизнь, какая. Думали, хорошо после войны заживется! А оно вона как вышло. С утра до ночи трудимся в колхозе за палочки в табеле. С воды на хлебушек перебиваемся. Эх, мне бы платье новое! Тогда б другое дело!
 Только Петра штопаное платье совсем не смущало. Каждый день встречал он Алевтину после вечерней дойки. Только выйдет она из ворот фермы, он тут как тут стоит с букетом белоснежных ромашек. Алевтина смущенно отводила глаза и, ускоряя шаг, спешила домой. Пётр просто шёл следом. Дойдя до дома, Алевтина шустро забегала во двор, захлопывая калитку прямо перед носом поклонника. Она вбегала в комнату, на ходу сбрасывала выцветшую кофтёнку и падала на кровать. Сердце стучало. Стучало сильно, будто желая вырваться из груди и рассыпаться фонтаном мерцающих огоньков.
 – Что же это такое? – думала Алевтина, глядя в потолок. – Что же это такое? Неужто любовь? Неужто она самая?
 Однажды Пётр осмелился, не дал Алевтине захлопнуть калитку. Схватил её за руку, повернул к себе и поцеловал.
 – Да ты... Да ты с ума сошел! – вырвавшись из крепких объятий, прокричала Алевтина.
 Не разуваясь, она вбежала в свою комнату и бросилась на кровать. Сердце стучало так сильно и неистово, что, казалось, стук этот слышен всему миру. Губы горели огнем, щеки пылали то ли от смущения, то ли от стыда, то ли от охватившего её волнения. Алевтина и сама не могла понять, что с нею происходит. Ей бы разозлиться на Петра за такие вольности. Но как? Как она может на него злиться?

 Весь следующий день Алевтина ходила сама не своя. Она доила коров, таскала полные бидоны молока, наполняла кормушки сеном, не поднимая глаз на людей.
 «А вдруг вчера видел кто-нибудь, как я на улице целуюсь? – не давала покоя мысль. – Вот позор-то. Вот позорище! Как же людям в глаза смотреть?»
 Она не пошла обедать с подружками, сославшись на то, что не успевает закончить работу, да и вечером задержалась на час, лишь бы не идти домой вместе со всеми.
 Пётр, как всегда, ждал её у ворот фермы. Даже не глянув в его сторону, она ускорила шаг.
 – Аля! Подожди! – крикнул он.
 Она не обернулась, а он догнал и просто пошел рядом.
 – Аля! – обратился он к ней, когда она уже приготовилась хлопнуть калиткой перед его носом. – Аля! Ты замуж за меня пойдешь?
 – Не знаю! – опешила Алевтина. – Пойду, если мама разрешит.

 – Алька! – крикнула мать. – Это что к нам за сарафан направляется?
 – Не знаю, – всполошилась Алевтина, увидев в окошко Петра в сопровождении сватов, перевязанных расшитыми рушниками. – Не знаю, мам.
 – Как это ты не знаешь? – не унималась мать. – Свататься что ли удумали? Со всем что ли девка голову потеряла?
 В дверь постучали. Алевтина юркнула в свою комнатку и забилась в угол между стеной и шкафом.
 – У вас – товар, у нас – купец, – начали заливать с порога сваты.
 – Я вот вам сейчас покажу где товар, а где купец! – накинулись на них мать. – Давайте-ка, убирайтесь подобру-поздорову вместе со своим караваем.
 – Да ты чего, Родионовна, – смутился сват, – против что ли? Парень-то у нас хороший!
 – Парень-то хороший, - подхватила Родионовна. – Да только отец у него после войны без рук, мать уже какой год парализованная лежит. И что мне свою дочку отдать туда в батрачки? Чтоб там за всеми выгребать, да света белого не видать?
 – Так любят же они друг друга, – попытался вставить слово сват.
 – А любят – это что? Тьфу на эту любовь. Я своей дочке такого счастья не желаю. Так что давайте разворачивайтесь и до свидания!
 – Аля! – рванул в комнату Пётр. – Аля! Выходи за меня!
 – Алька! Не смей! – крикнула мать. Она преградила дорогу Петру. – Иди, парень, другую дурочку ищи, а мою дочку забудь.
 – Пойдем, Петь, – взял парня за плечи сват. – Пойдем отсюда.

 Сваты громко хлопнули калиткой, сколоченной из прогнивших досок.
 – Алька! – ворвалась в комнату мать. Она вытащила рыдающую дочку за косы из её укромного уголочка за шкафом. – А ну отвечай мне быстро, чего он сватов привел? Отвечай, сучка, спала с ним что ли?
 Мать таскала Алевтину за косы, а та не могла произнести ни слова из-за нахлынувшего потока слёз и подступившего к горлу кома.
 – Отвечай мне, зараза такая! – бушевала мать. - Так ли я тебя воспитывала? Разрешала ли я тебе с парнями путаться?
 У Алевтины не было сил сопротивляться и отвечать матери. Она только сильнее плакала, упав на пол. Жуткая боль пронзала все её тело и чуткую девичью душу. Жуткая боль! Нет! Она не чувствовала пощечин матери. Она просто начинала осознавать, что Пётр больше никогда не встретит её возле фермы и что родная мама ей не доверяет.

 – Аля! – Спустя неделю Пётр снова ждал её у ворот. – Аля! Давай уедем! Далеко-далеко уедем! Я все продумал. Вот прям сейчас возьмем и уедем. Ты даже домой не ходи! Я тебя люблю! Ты меня любишь! Что ещё нужно?
 Алевтина подняла на него глаза, полные слёз.
 – Нет! – покачала она головой. – Нет.
 – Аля, – не сдавался Пётр. – Мы будем счастливы. Мы должны быть счастливы.
 – Нет! – сквозь слезы прокричала Алевтина. – Нет! Не бывает счастья без родительского благословения.

 Она побежала в сторону дома, не обращая внимания на любопытные взгляды женщин, возвращавшихся с работы. А он так и остался стоять у ворот фермы, в сердцах швырнув в грязь букет белоснежных ромашек.



Картинка - Репях Николай Семенович. Букет с ромашками.
http://www.r-art.ru/catalog/repyah/add/picture39.html