Приключения Одиссея

                1. Сражение с киконами

    Из всех участников Троянской войны (http://www.proza.ru/2013/12/29/1179) самые большие превратности судьбы выпали на долю многострадального Одиссея. При возвращении на родину ему довелось пережить столько опасных приключений и столько удивительных встреч, что их хватило бы на несколько жизней. Судите сами!
 
    Расставшись на Тенедосе с другими царями, сын Лаэрта направил свои корабли в страну киконов. «Этот народец десять лет был верным союзником троянцев! – заметил он. – Нападем на их города и преподадим киконам хороший урок. Узнают, что значит иметь нас врагами!» Поначалу все шло благополучно. Ведь киконы не ожидали увидеть греков у себя на родине. Спутники Одиссея внезапно напали на большой город Исмару, перебили всех местных жителей и захватили огромную добычу. Легкость победы сделала их самонадеянными. Напрасно царь говорил товарищам: «Уплывем отсюда, пока в соседних городах не прознали о нашем появлении». Никто не захотел его слушать. Заколов множество овец, наполнив свои кубки вином, греки устроили на берегу большой пир и даже не помышляли об опасности. Между тем, бежавшие из города киконы собрались с силами, призвали на помощь соседей и в огромном количестве внезапно напали на вчерашних победителей. Полдня шла упорная битва. Свистели в воздухе стрелы и летели в обе стороны острые копья. Долгое время Одиссею удавалось отражать натиск врагов. Но когда солнце стало клониться к закату, киконы, одолев пришельцев, погнали их обратно к кораблям. Дело, начавшееся так успешно, кончилось для греков большой кровью. В бою пало более семидесяти человек. Остальные налегли на весла и поспешно отплыли от берегов Фракии.

                2. Лотофаги

    Однако на этом злоключения путешественников не кончились. Едва корабли Одиссея вышли в открытое море, небо затянуло тучами и подул сильный ветер. Вскоре он достиг такой силы, что в клочья разорвал все паруса. Пришлось пристать к пустынному островку и провести там два дня, ожидая, пока шторм стихнет. На третий день море успокоилось. Путешественники вновь установили мачты и понеслись с попутным ветром вперед. Они плыли уже вдоль восточных берегов Греции, и многие предвкушали скорое свидание с родиной. Но, увы, боги предназначили им совсем иное. Когда корабли Одиссея огибали лаконский мыс Малею, налетела новая буря и унесла их прочь от любезного берега.  Девять дней ветер носил суда по бурному морю, а на десятый прибил к какой-то неведомой земле. Царь велел спутникам сойти на берег и готовить на кострах пищу, а троих из них отправил разузнать, где они оказались. Им не пришлось долго гадать на этот счет. Пройдя немного, разведчики натолкнулись на местных жителей. Оказалось, что судьба забросила греков в страну мирных лотофагов. Те ласково встретили чужеземцев и угостили их сладкой пищей, приготовленной из произраставшего там в изобилии лотоса. Но, отведав его, спутники Одиссея вдруг лишились памяти, позабыли свою отчизну и всех близких. Отныне они желали только одного - навсегда остаться среди лотофагов, чтобы собирать с ними вместе лотос. Когда Одиссей узнал об этом, он не на шутку встревожился. Ведь другие его товарищи тоже могли попробовать лотоса и навсегда потерять память. С кем тогда он поплывет в Итаку? Царь велел схватить троих новоявленных лотофагов и силком привести обратно на суда.  Несчастные с плачем  рвались из рук, но их не стали слушать и привязали к корабельным скамьям. После этого греки сели на весла и поспешно отплыли в открытое море. 

                3. Остров циклопов

    Несколько дней путешественники плыли на север, не встречая никакой земли. Наконец вдали показался большой остров. То были владения громадных одноглазых великанов-циклопов. Они жили в просторных пещерах, каждый сам по себе, не зная ни мореходства, ни земледелия, ни городов, ни законов, ни народных собраний. Каждый владел большими стадами скота и, добывая пропитание для себя, не заботился о других. Одиссей не решился сразу причалить к их берегу. Он  облюбовал для стоянки небольшой островок, лежащий неподалеку, где во множестве водились дикие козы. На другой день, устроив охоту, греки настреляли их более сотни и с избытком снабдили себя мясом на дорогу.

    Ничего более не задерживало путешественников в здешних местах, однако любознательному Одиссею захотелось поближе увидеть, каковы жизнь и быт циклопов. Когда наступило следующее утро, он сказал спутникам: «Оставайтесь здесь и ждите моего возвращения, а я на моем корабле сплаваю на соседний остров и попробую познакомиться с кем-нибудь из тамошних жителей». Если бы сын Лаэрта знал, какие опасности его ожидают, он, конечно, воздержался бы от этого безрассудного решения. Но будущее было скрыто от него, как, впрочем, и от всех остальных людей.

    Едва корабль пристал к берегу, Одиссей выбрал из числа матросов двенадцать самых отважных и велел им сопровождать его при осмотре окрестностей, а остальным велел затаиться на судне и ни в коем случае не обнаруживать своего присутствия. Никому неизвестно было как циклопы отнесутся к их появлению. Кроме оружия царь велел взять с собою полный мех крепкого вина и кошель со съестными припасами.  Отойдя немного от моря, греки увидели большую пещеру. Двор перед ней был окружен уродливой оградой из огромных кое-как сложенных камней, а вход густо зарос лавром. Внутри они нашли закуты, полные маленьких ягнят и козлят. Тут же стояли ведра и чаши, до краев наполненные густой простоквашей и лежали большие сыры. По их размерам легко можно было догадаться как велик и огромен обитавший в этой пещере циклоп. «Право, Одиссей, - стали уговаривать царя спутники, - давай возьмем, что нам нужно из припасов и уплывем прочь не дожидаясь великана. А то как бы не было беды!» Но сын Лаэрта не согласился. «Лучше получим все, что нам нужно в подарок от хозяина, – сказал он. – Заодно узнаем каков нрав у здешнего народа: свирепый, не знающий правды, или приветливый, богобоязненный». Путешественники разожгли огонь и утолили свой голод. Благо, еды вокруг было предостаточно.

   Когда наступил вечер, с пастбища вернулся циклоп. Он был огромный, весь покрытый волосами и напоминал собой поросшую лесом гору. Во лбу у него страшно сверкал единственный глаз, а весь вид говорил о дикой необузданности. Воистину, встреча с таким чудовищем не сулила ничего хорошего! Одиссей и его товарищи в страхе забились в самый дальний угол пещеры, и хозяин поначалу их не заметил. Он отделил овец и коз от баранов и козлов. Самцов оставил во дворе, а самок загнал внутрь. Потом, подняв громадный, подобный необъятной скале камень, он завалил им вход в пещеру и принялся доить маток. Половину молока он отлил в плетеницы, чтоб оно густело для сыра. Остальное разлил по сосудам.

    Кончив работу, циклоп развел большой костер и тут только заметил незваных гостей. «Кто вы? Откуда взялись и зачем явились сюда? – грубо спросил он. – Сдается мне, вы из числа тех лихих людей, что даром бороздят море, на горе себе и окрестным народам!» Громовой голос и неласковая речь великана привела греков в трепет. Собравшись с мужеством, Одиссей отвечал ему: «Уважаемый! Ты ошибся и принял нас совсем не за тех, кто мы есть на самом деле! Все мы ахейцы, плывем из далекой Трои, а сюда попали случайно – нас прибило к острову бурей. Умоляем: прими нас дружелюбно и окажи помощь, какая тебе по силам. Боги, покровительствующие странникам, возблагодарят тебя за это сторицей». Увы, он напрасно вел такие речи перед неотесанным дикарем! Ведь циклоп не почитал богов и не знал законов гостеприимства. Рассмеявшись в лицо Одиссею, он стал хитро выспрашивать, где стоит его корабль. Однако сын Лаэрта был начеку и не открыл ему правды. «Наше судно разбилось о прибрежные утесы, - сказал он, -  остатки его унесло в море, а в живых из всего экипажа остались только мы одни!»

    Увидев, что ему больше нечем поживиться, циклоп быстро протянул руки и схватил двоих спутников Одиссея. С силой ударив о землю, он разбил им головы, потом рассек на части их тела, бросил в котел и стал варить ужин. Можно представить, как потрясло это зрелище остальных пленников! Но что они могли поделать? Им оставалось лишь жалобно взывать о помощи к Зевсу. Покончив со стряпней, циклоп  сожрал несчастных, не оставив от них не единой косточки, запил  ужасную трапезу молоком и как ни в чем не бывало завалился спать. Спустя короткое время под сводами пещеры раздался его богатырский храп. Что до греков, то тем было не до сна!  Сначала сын Лаэрта хотел заколоть людоеда мечом. Но потом, подумав хорошенько, отказался от этого замысла. Ведь ни он, ни его товарищи, даже объединив свои усилия, не смогли бы  отвалить от входа тяжелый камень. Запертые в пещере, они должны были в конце концов погибнуть.

   Быстро пролетела ночь. Наступило утро. Громко зевая и почесывая свои косматые бока, циклоп поднялся с пола, разжег костер и тотчас приступил к работе. Подоив коз и овец, он вновь убил двоих матросов, позавтракал ими и отправился на пастбище. Уходя, он завалил вход камнем. Оставшись одни, пленники стали жалобно оплакивать свою горькую участь. Один Одиссей не терял надежды на спасения. Он обошел всю пещеру и нашел в козьей закуте высокий ствол маслины. Циклоп срубил его и оставил сохнуть, чтобы потом сделать из него посох. И вот, едва сын Лаэрта увидел маслину, в его голове созрел хитрый замысел. Он велел спутникам отделить от нее кусок длинною в три локтя, тщательно выгладить его, а потом своею рукой заострил его конец. Полученный кол он обжог для прочности в костре и спрятал в куче навоза.

   За этими делами пришел вечер. Людоед возвратился в пещеру. Отвалив камень, он загнал внутрь все стадо, а потом вновь закрыл вход. Далее все пошло как накануне. Подоив коз и овец, людоед убил двух новых матросов, приготовил из них кушанье и насытил им свою утробу. Одиссей дождался, когда он утолит голод, подошел поближе и протянул чашу полную игристого вина. «Выпей, циклоп, моего вина! – предложил он. – Узнаешь, какой напиток был на моем корабле!» Великан опрокинул чашу в свою пасть. Питье пришлось ему по вкусу, и он попросил еще. «Налей мне и назови свое имя, - сказал он. – И тогда я тоже почту тебя подарком». Сын Лаэрта охотно наполнил вторую чашу, а потом, по его требованию, добавил к ней третью. Крепкое вино ударило циклопу в голову, он захмелел и стал клевать носом. «Хочешь услышать мое имя? – спросил Одиссей. – Изволь: я зовусь Никто. Это имя дали мне в детстве, так зовут меня мои товарищи». – «Знай же, Никто, - со злобной усмешкой промолвил людоед. – Ты будешь последний, кого я съем! Это и есть мой подарок!» Тут он повалился навзничь и заснул глубоким пьяным сном.

    Одиссей подозвал друзей и велел им мужаться. «Нам следует быть твердыми и отважными, - сказал он, - и тогда, с божьей помощью, мы обретем свободу!» Достав из-под навоза приготовленный кол, они положили его на костер, раскалили до красна, а потом, дружно обхватив со всех сторон, всадили спящему прямо в глаз! Людоед дико завыл от боли, вырвал дымящийся кол и стал громким криком созывать соседей. На его зов со всех сторон сбежались циклопы. Обступив вход пещеры, они спросили: «Зачем ты нас созвал, Полифем? Что случилось? Кто-то губит тебя своей силой или обманом?» Ослепленный циклоп отвечал им из пещеры иступленным ревом: «Никто! Я гибну по своей оплошности! Никто не смог повредить бы мне силой!» Так он жаловался на своего обидчика, называя Одиссея тем именем, которое он сам сообщил до этого. Но циклопы его не поняли и в сердцах закричали: «Раз никто тебя не обидел, так отчего ты ревешь, словно бешеный? Если ты заболел, то на это воля Зевса, ее не избегнешь! Чем попусту нас будить, лучше позови на помощь своего отца Посейдона!» С этими словами они удалились прочь.

    Утром слепой великан с тяжкими стенаниями отвалил от входа скалу и сел перед нею. Он не терял еще надежды переловить своих обидчиков и тщательно ощупывал каждую выходившую из пещеру овцу. Чтобы обмануть его Одиссей придумал следующую хитрость. В стаде циклопа было много мощных, покрытых длинною шерстью баранов. Сын Лаэрта связал их по трое, и под каждым из средних баранов привязал по одному из своих товарищей. Для себя он выбрал самого крупного барана и повис на руках под его брюхом. Циклоп ощупывал у всех пробегавших мимо баранов их спины, но не догадался проверить, что скрывается у них под брюхом. Все товарищи Одиссея благополучно выбрались из пещеры. Последним медленным шагом шел вожак. Ощупав его, людоед тяжело вздохнул и сказал: «Это ты, мой любимец? Отчего ты сегодня выходишь после всех? Не таким ты бывал раньше! Видно, чувствуешь мою беду! Гнусный бродяга Никто, одурманив вином, лишил меня светлого зрения! Но я еще доберусь до него и отомщу за обиду!»

     Сердце гулко билось в груди Одиссея. К счастью, циклоп этого не слышал. Он выпустил наконец барана и царь, освободившись сам, отвязал своих спутников. Теперь они были вне опасности и быстро отправились на корабль, гоня перед собой жирных баранов и козлов из полифемова стада. Друзья, оставшиеся на судне, были несказанно рады их возвращению. Усевшись за весла, они поспешно отплыли от берега. Но тут на свою беду сын Лаэрта решил еще раз подразнить  злодея. «Послушай меня, беспощадный циклоп! – закричал он. – Не я, а сам Зевс покарал тебя за святотатство! Будешь впредь знать, как пожирать беззащитных иноземцев, посетивших твой дом!» Людоед сообразил, что его в очередной раз провели. В страшной ярости он отломил от вершины горы огромный утес и с размаха швырнул его в ту сторону, откуда раздавался голос. Пролетев над кораблем, он рухнул в море совсем близко от его кормы. Огромная волна, образовавшаяся от падения, подхватила судно и понесла обратно к острову. К счастью, великан этого не знал. Одиссей успел оттолкнулся шестом от берега, а гребцы налегли на весла и отплыли в море на двойное, против прежнего, расстояние.

    Сын Лаэрта вновь стал вызывать циклопа, насмехаясь над ним. Спутники его пришли в ужас и убеждали замолчать. «Дерзкий! – говорили они, - зачем ты дразнишь чудовище? А что если он опять швырнет камень и на этот раз не промахнется?» Однако Одиссей оставил их слова без внимания. «Эй, циклоп! – крикнул он. – Если кто спросит, как ты лишился своего глаза, отвечай: «Это царь Одиссей, владыка Итаки и сын героя Лаэрта, наказал меня за нечестие!» Пусть все знают, что бывает со святотатцами!» Людоед завыл от злости, а потом стал молиться Посейдону: «Царь Посейдон земледержец! Коли я и вправду твой сын, исполни мое желание! Не дай царю Одиссею возвратиться в родную землю! Но если по воле судьбы он все же должен вернуться, нашли на него все возможные напасти! Пусть возвратиться он в Итаку не прежде, чем потеряет всех своих спутников, после многих мытарств и многолетних скитаний! И сделай так, чтобы он приплыл домой на чужом корабле и встретил там вместо счастья горе и разорение!» Помолившись так, циклоп подхватил огромный камень и швырнул его вслед кораблю. Море вновь всколыхнулось от падения. Высокая волна помчала судно Одиссея в сторону Острова Коз, где их с нетерпением ожидали остальные греки. На радостях царь устроил веселый пир, а на заре следующего дня корабли вышли в море. Необычайное путешествие продолжилось!

                4.Остров Эола

    Спустя какое-то время греки увидели вдали необычный остров. Весь обнесенный неприступной стеною, он свободно плавал по морю, как огромный корабль. Одиссей ввел свои суда в удобную бухту, со всех сторон окруженную гладкими утесами, и в сопровождении нескольких спутников сошел на берег.  Какой замечательный вид открылся перед ними! На усыпанных цветами лугах паслись тучные стада. По долине струился быстрый ручей с прозрачной водой. Его живописные  берега украшали раскидистые деревья, покрытые сочными сладкими плодами. Перелетая с ветки на ветку, громко пели невиданные ярко окрашенные птицы. Вдали располагался прекрасный дворец с высокими стрельчатыми окнами, легкими башенками и галереями. «Кто владыка этой блаженной страны?» – спросил Одиссей у пастухов, радушно приветствовавших странников. «Эол, сын Гиппота! – отвечали они. – Он живет здесь со своей любимой супругой, с шестью могучими сыновьями и шестью прекрасными дочками. На нашем острове царит вечная весна. Мы живем, ни в чем не испытывая недостатка, без забот и тревог. Каждый день, уставив столы роскошными яствами, Эол пирует в своем дворце под игру флейт и наслаждаясь ароматом тончайших благовоний. Ступай к нему, и он примет тебя с распростертыми объятиями».

    Сын Лаэрта последовал их совету, и не обманулся в своем ожидании. Едва Эол услыхал от своих гостей, что они ахейцы, плывущие из-под Трои, он окружил их величайшей заботой. Одиссею отвели для отдыха богато изукрашенный чертог с резной, покрытой дорогими коврами кроватью. Целый месяц провел он в гостях у радушного хозяина, не переставая дивиться многочисленным диковинкам его острова, а Эол жадно слушал его рассказы о Троянской войне. Одиссей знал о ней не понаслышке, и ему было, что рассказать! Наконец, он попросил Гиппотова сына отпустить его домой. Ведь он скучал по родной Итаке, по любимой жене Пенелопе и по сыну, которых не видел уже десять лет. Эол не стал его задерживать. «Плыви, благородный сын Лаэрта! – сказал он. – А чтобы облегчить возвращение, я дам тебе один необычный подарок!» Тут он вручил ему большой мешок, сшитый из прочной бычьей кожи. Края его были туго стянуты серебряной нитью. «Знай, - продолжал он, - что волею богов мне дана полная власть над ветрами. Повелевая ими, я могу возбуждать и обуздывать их по своему желанию. В этом мешке я заключил все буреносные ветры, кроме попутного тебе западного. Поднимайте паруса, и он живо домчит вас до самой Итаки. Когда доберешься до дома, можешь выпустить на свободу другие ветры. Однако остерегайся сделать это раньше времени! В этом случае твое плаванье будет сильно затруднено».

    Сын Лаэрта горячо поблагодарил любезного хозяина за его подарок. И действительно, ничему иному он не был так рад, как попутному ветру и избавлению от бурь. Греки взошли на корабли и помчались вперед, подгоняемые легким Зефиром. Девять дней и девять ночей Одиссей стоял у кормила своего корабля. На десятые сутки, когда в ночной темноте можно было уже различить костры, горевшие на горных вершинах Итаки, его неожиданно сморил тяжелый сон. Между тем, спутники уже давно с вожделением поглядывали на его мешок. «Смотрите как везет Одиссею, – говорили они друг другу. – Всюду, куда бы он не явился, ему дают дорогие подарки. Вот и сейчас: все мы покинули Гиппотова сына с пустыми руками, а царю достался целый мешок золота и серебра». Рассуждая так, они захотели заглянуть в мешок и развязали стягивавшую его нить. Что здесь началось! Буйные ветры тотчас вырвались на свободу и устремились обратно к острову Эола. Подхваченные ими, корабли полетел прочь от Итаки. Так и не довелось спутникам Одиссея ступить на родную землю!

    Когда сын Лаэрта проснулся и узнал о самовольном поступке товарищей, он с горя едва не бросился в морскую пучину. Но потом обуздал свою печаль и решил покориться судьбе. Через несколько дней суда вновь принесло к острову Эола. Одиссей вошел во дворец и сел как проситель на пороге. Сын Гиппота несказанно удивился, увидев его. «Ты ли это, Одиссей? – воскликнул он. – Какой зловредный демон занес тебя опять в мои владения? Разве не сделал я все для того, чтобы вернуть тебя на родину?» Одиссей со слезами рассказал ему о том, что учинили по незнанию его спутники. Он надеялся, что Эол, помня свою прежнюю любовь, согласиться опять ему помочь. Однако тот нисколько ему не посочувствовал, а напротив, пришел в сильнейший гнев. «Убирайся, недостойный, - крикнул Эол сердито. – Я не могу принимать у себя человека, который так очевидно ненавистен блаженным богам. Ступай и сам выпутывайся как можешь из своей беды!» Одиссей ни с чем вернулся к своим товарищам. Едва его корабли покинули бухту, плавучий остров устремился прочь от них и быстро скрылся вдали. Греки остались одни среди бурного моря.

                5. Лестригоны

     Шесть суток корабли носились по морю, пока не приплыли к обширному острову, находившемуся во владении исполинских лестригонов. Если бы путешественники знали этот народ лучше, они никогда не дерзнули бы приблизиться к берегу. Жаль, никто не мог подсказать им, как это опасно. Греки проплыли по узкому как горловина проливу и оказались в просторной гавани, окруженной со всех сторон высокими скалами. Одиннадцать судов причалили к самому берегу, там, где не было никакого волнения. Только осторожный Одиссей привязал свой корабль в некотором отдалении, поближе к устью гавани.  Царь поднялся на ближайший утес, осмотрелся по сторонам и тотчас отправил на разведку троих товарищей.

     Те двинулись в путь и вскоре вышли на широкую проезжую дорогу, которая привела их к быстрому ручью. Тут им встретилась местная девушка, такая высокая, что могла без труда помериться ростом со сторожевой башней. «Скажи нам, красавица, - обратились к ней разведчики, - в какую страну мы попали, и кто держит над ней власть?» – «Если вы ищете нашего государя, то вам повезло - отвечала незнакомка, -  потому как я царская дочь и могу отвести вас прямиком к моему отцу Антифату». Посовещавшись, греки пошли вместе с принцессой в царский дворец, однако там их ждала совсем не та встреча, на которую они рассчитывали. Ведь царь лестригонов имел дикий, необузданный нрав, а кроме того был людоедом и очень любил лакомиться человечиной. Едва увидев гостей, он  без лишних слов схватил того, что показался ему самым вкусным, разорвал на куски и сожрал.

     Но двое других сумели бежать и успели предупредить Одиссея об опасности. К несчастью, они совсем на чуть-чуть опередили кровожадных островитян. Антифат тоже не терял времени даром. Он быстро созвал огромную толпу и бросился с ней в гавань. Заметив корабли, лестригоны еще издали стали швырять в них огромные камни. Бедные путешественники с криком бросились к своим судам, но уже ничего не успели сделать. Послышался треск ломаемых снастей и громкие стоны умирающих. Мало кто из греков успел спастись. Разломав одиннадцать кораблей, великаны перебили все их команды. Затем они, словно рыб, нанизали несчастных на колья и унесли в город на съедение. Из всех судов избежал гибели один только корабль Одиссея. Заметив врагов, царь быстро перерубил канат и велел гребцам изо всех сил налечь на весла. Корабль стремглав пролетел мимо утесов и быстро уплыл в открытое море. Так нежданная беда в одно мгновение лишила сына Лаэрта большей части его спутников.

                6. Остров волшебницы Кирки

    Странствие продолжалось. Путешественники гребли, сами не зная куда, и горько оплакивали погибших товарищей. Но вот на горизонте показалась полоска земли – то был небольшой островок с крутыми берегами, затерявшийся среди безбрежного моря. Отыскав удобную гавань, греки вытащили корабль из воды и легли спать. Тяжелый путь так истомил их, что в течение двух дней они не помышляли ни о чем другом, кроме отдыха. В страхе перед неведомыми чудовищами никто не  разводил огня и не повышал голоса.

    На заре третьего дня Одиссей опоясался мечом, взял в руки копье и отправился к ближайшему утесу. Надо же было наконец оглядеться и узнать, куда они попали! Осматривая с вершины окрестности, сын Лаэрта заметил тонкую струйку дыма, подымавшуюся вдали, за густым лесом – явный знак того, что их остров был обитаем. Следовало поскорее сообщить об этом спутникам. Царь повернул обратно к бухте. Вдруг навстречу ему выбежал тучный олень с высокими рогами. Одиссей, бросив копье, поразил бегущего зверя в спину, а потом едва сумел дотащить его до лагеря. Такой он был огромный.
 
    Разбудив своих людей, сын Лаэрта воскликнул: «Ободритесь товарищи! Никто не попадает в область Аида раньше назначенного ему дня. Давайте же, пока не наступил наш смертный час, наслаждаться мясом и сладким вином». Увидев оленя, те сразу воспрянули духом, развели костер и приготовили вкусный обед. Когда все насытились, царь собрал спутников на совет и сказал им: «Поскольку никто из нас не ведает, как добраться до Итаки, придется искать совета на стороне. Знайте, что с вершины утеса ясно виден дым, подымающийся из-за леса. Кто-то должен отправиться в ту часть острова и все хорошенько разведать». Его товарищи подавленно молчали. Всем пришли на память кровожадные лестригоны и страшные циклопы. Желающих участвовать в новом опасном предприятии не находилось. Тогда Одиссеей разделил путешественников на две дружины. Начальство над одной из них он взял на себя, а командовать другой поручил своему родичу, благородному Еврилоху. Затем бросили жребий. Выпало  идти людям Еврилоха.

    Они углубились в густой дубовый лес, долго пробирались через него и вдруг вышли на просторную поляну. Посредине стоял большой дом, сложенный из тесанных камней, а вокруг бегало множество львов и волков. Заметив их, путешественники испугались. Но их страхи были напрасными. Звери даже не помышляли о нападении. Они ласково махали хвостами и ластились к ним как собаки к своему хозяину. Тут из дома послышалось нежное женское пение. «Сдается, мы явились в обитель какой-то богини, - сказал Еврилоху его сподвижник Политей. – Давайте подадим голос и вызовем ее наружу». - «Прежде убедимся, что тут нет опасности», – возразил Еврилох. Не успел он договорить, как пение стихло. Двери дома распахнулись и на пороге появилась прекрасная женщина с лучезарным лицом. «Странники, – ласково сказала она, – что вы стоите перед порогом, не решаясь войти в дом? Или вы боитесь засады? Не беспокойтесь! Здесь нет никого, кроме меня и моих служанок». – «Скажи нам, госпожа, кто ты – смертная женщина или бессмертная богиня? - почтительно попросил ее Политей. – И как называется страна, в которую мы попали?» – «Мое имя Кирка, – с улыбкой отвечала незнакомка. – Я дочь сияющего Гелиоса. И хотя боги не приняли меня в свой сонм как равную, они даровали мне бессмертие и вечную молодость. Что до  моего острова, то он называется Эя. Все живущие здесь, будь то люди или звери,  находятся в моей власти».

    Введенные в заблуждение ее приветливостью, греки забыли об осторожности и без опаски вошли в дом.  Один Еврилох заподозрил неладное. Он остался на улице и, притаившись за окном, ждал, что будет дальше. Он видел как Кирка ввела гостей в светлую залу, усадила за стол и стала угощать их сладким вином. Внешне она казалась очень расположенной к ним, однако на уме у нее было совсем иное. Лишь только путешественники пригубили свои кубки, волшебница взмахнула жезлом и громко крикнула: «Станьте свиньями и ступайте в свиную закуту!» И тотчас тела несчастных покрылись щетиной, лица их вытянулись в мозолистые рыла, шеи раздулись, а руки обратились в свиные ноги с копытцами вместо пальцев. Видя свое обращение, греки пытались кричать, но из их глоток вырывалось одно только свиное хрюканье. С жестоким смехом Кирка всех их загнала в хлев, насыпала им желудей, а потом, как ни в чем не бывало, уселась работать за своим ткацким станком.

   Избежал общей участи один только Еврилох. Никем не замеченный, он добрался до корабля и сообщил о случившемся несчастье Одиссею. Он предлагал спустить на воду корабль и немедленно бежать с острова, но сын Лаэрта не согласился. «Нельзя оставлять друзей в беде, – твердо сказал он. – Я сделаю все, чтобы избавить их от злых чар». Царь опоясался мечом, взял лук со стрелами и отправился к дому Кирки. Но не успел он дойти до поляны, как встретил прекрасного юношу с золотым жезлом в руках. «Стой, злополучный! – воскликнул тот. – Что толку от твоей храбрости, раз ты не знаешь, как осилить волшебницу? Если не будешь осторожным, с тобой случится тоже, что со всеми!» Одиссей узнал в юноше Гермеса и почтительно его приветствовал.
«Слушай внимательно, - продолжал бог. – И я научу тебя, как расстроить козни Кирки. Когда явишься к ней, она предложит тебе вина, к которому примешает колдовское зелье. В том зелье ужасная сила, лишающая людей их человеческого облика. Но мы сделаем так, что зловредный напиток не причинит тебе вреда. Видишь, этот черный корень в моих руках? Он обладает чудодейственной силой и отвращает злые чары. Возьми его и постоянно держи при себе. С ним ты можешь не бояться никакого колдовства. Выпей, что тебе дадут. Богиня решит, что провела тебя, коснется жезлом твоей спины и повелит сделаться свиньей. Тогда обнажи меч и приставь ей к груди. Она испугается, станет умолять тебя о пощаде и предложит жениться на ней. Ты не отказывайся, ибо только так, сделавшись мужем Кирки, ты сможешь спасти своих друзей. Но и не доверяйся ей безрассудно. Пусть прежде дочь Солнца поклянется нерушимой клятвой, что не будет питать против тебя вредных замыслов». Научив Одиссея, как себя вести, Гермес вручил ему заветный корень и исчез.

    Сын Лаэрта, ободренный поддержкой богов, продолжал свой путь и вскоре уже стучался в двери Кирки. Та встретила его дружелюбной речью, провела в покои и, усадив за роскошный стол, стала угощать вином. Но едва Одиссей осушил свой кубок, она ударила его жезлом и сказала: «Иди в хлев и валяйся в образе свиньи вместе с остальными». К великому ужасу волшебницы, ее колдовство не подействовало. Царь выхватил меч и бросился с ним на хозяйку. «Так-то ты принимаешь гостей! – грозно крикнул он. – Но я отучу тебя от коварства!» Кирка увернулась от меча, а потом обхватила колени Одиссею и стала с плачем умолять его о пощаде. «Кто ты? – спрашивала она. – Я не верю моим глазам. Как мог ты отведать моего питья и избегнуть чародейства? Видно в твоей груди бьется железное сердце. Но убери свой меч. Чем убивать меня, стань лучше моим мужем и господином». - «Зря ты стараешься меня обмануть, богиня, – отвечал сын Лаэрта. – Я знаю, чего ты желаешь! Хочешь лишить меня оружия, а потом расправиться со мной так же, как расправилась с моими товарищами. Нет, поклянись прежде нерушимой клятвой, что не таишь против меня вредного умысла».

    Пришлось Кирке поклясться водами Стикса – самой страшной и нерушимой клятвой богов, - что она не собирается причинять Одиссею никакого зла. Вслед затем она отправилась в хлев, помазала заколдованных греков чудодейственной мазью, и те вновь вернули себе человеческий облик. Царь пошел на берег и привел в дом волшебницы еще остававшихся там товарищей. Они помылись в бане, натерлись  елеем, сели за богатый стол и отпраздновали свадьбу.

                7. Сошествие в Аид

    Греки прожили на острове Эя целый год, не зная ни нужды, ни печали. Но тоска по далекой родине не давала царю наслаждаться своим счастьем. Однажды он обнял колени богини и стал просить ее не препятствовать более их отплытию. «Сердце мое сокрушается по любимой отчизне, - сказал он, - и спутники умоляют меня поспешить с отъездом». – «Что ж, Одиссей, - отвечала Кирка, - я не хочу держать тебя в своем доме насильно. Но прежде, чем плыть в Итаку, ты должен спуститься в мрачный Аид и вопросить о своей судьбе тень фиванского прорицателя Тиресия». Сын Лаэрта ужаснулся ее словам. «Разве по силам смертному совершить то, о чем ты говоришь? – спросил он. – И как я на своем корабле найду дорогу в царство мертвых?» – «Об этом не беспокойся, – отвечала волшебница. – Попутный ветер быстро домчит тебя до цели. Но слушай внимательно! Отправившись от моего острова далее на запад ты вскоре достигнешь пределов Океана. На его низком берегу увидишь лес из ракит и черных тополей, а за ним – область мглистого Аида. Ступай туда без всякой боязни! У реки Стикс найдешь высокий утес. Выкопай под ним глубокую яму и соверши три возлияния мертвым, призывая их к себе. Первое возлияние сделай медом, второе – благовонным вином, третье – водой. После заколи над ямой черную овцу и черного барана. Вскоре к тебе целой толпою явятся души умерших. Тогда, содрав с барана и овцы кожу, немедленно брось их в огонь и громогласно призови к себе на помощь грозного Аида и страшную Персефону. Обнажи меч и не подпускай к жертвенной крови никого из усопших, пока не выслушаешь Тиресия». На следующее утро Одиссей разбудил спутников и приказал им всем готовиться к отплытию. Один из его товарищей, молодой Ельпенор, ночевавший на крыше дома и не разобравший спросонья, где он находится, упал на землю и разбился насмерть. Его кончина сильно опечалила сподвижников Одиссея, но еще более потрясло их известие о том, что они должны отправиться в царство Аида.

    Проливая слезы и горько сетуя на свою судьбу, греки двинулись в путь. Попутный ветер быстро нес вперед их судно. На закате дня они достигли пустынного берега, окутанного туманной дымкой. В этой стране царил вечный полумрак, и Гелиос никогда не показывал тут своего лица. Захватив жертвенных животных, Одиссей с несколькими спутниками пришел к тому месту, о котором говорила ему Кирка, и выкопал мечом глубокую яму. Вслед затем он совершил три возлияния и каждое из них пересыпал ячменной мукой. «Души беспредельного Аида! – громко воскликнул он. – Всех вас ныне призываю к себе. Не оставьте без внимания моей просьбы, а я по возвращении домой принесу вам в жертву корову, не имевшую тельцов и сожгу в костре для вас множество дорогих благовоний. Всех вас почту своим приношением, но более других фиванца Тиресия». Дав эту клятву, сын Лаэрта заколол овцу и барана. Едва их кровь потекла в яму, из темной бездны Аида явилась целая толпа усопших: души невест, неопытных юношей умудренных жизнью старцев, воинов, пораженных в битве острыми копьями, и еще многих-многих других. Одиссей велел спутникам содрать с жертв шкуры и сжечь их в огне, а сам призывал Аида и Персефону.

   Души одна за другой стали подлетать к царю. Первой явилась душа Ельпенора. Его тело осталось лежать возле дома Кирки, так как у товарищей не оказалось времени похоронить его. Одиссею тяжело было видеть спутника в таком бедственном состоянии. «Быстро ты добрался до Аида, друг Ельпенор! – печально сказал он. – Пеший, ты оказался проворнее меня, плывущего на быстром корабле». – «Умоляю тебя, Лаэртид! – отвечал умерший. – Когда возвратишься на остров к Кирке, соверши над моим телом погребальные обряды, чтобы я мог найти здесь покой». - «Утешься, злополучный, - пообещал ему Одиссей, - все будет сделано, как ты желаешь».

   Беседуя с другом, царь сидел с обнаженным мечом возле ямы и, в ожидании Тиресия, отгонял от нее другие души. Вдруг он увидел перед собой тень своей матери Антиклеи, которую, отправляясь на войну, оставил живой в своем доме. Скорбь пронзила его мужественное сердце. Однако, как ни горько ему было, он и ей запретил приближаться к жертве. Наконец явился великий Тиресий. Напившись черной крови, он встал перед сыном Лаэрта и откровенно рассказал об ожидавших его в будущем невзгодах. «Знай, Одиссей, - сказал фиванец, - что на тебя сильно, и не без основания, гневается владыка морей Посейдон. Ведь ты лишил зрения его любимого сына циклопа Полифема. Из-за этого тебе придется испытать тысячи бедствий. Впрочем, даже вопреки ему ты сможешь вскоре достигнуть Итаки, если только сумеешь обуздать своих спутников. Случится так, что судьба в скором времени закинет тебя на знойный остров Тринакрию, где пасутся быки светозарного Гелиоса. Боги будут искушать вас сильным голодом. Если выдержите испытание и не тронете священных быков, то сумеете возвратиться на родину. Если же совершите святотатство и убьете хотя бы одного из них, всех твоих товарищей ожидает неминуемая гибель. Сам ты избегнешь смерти, но сможешь вернуться на Итаку только через много лет, испытав бессчетные бедствия. Утратив всех спутников, никем не узнанный, ты приплывешь домой на чужом корабле и встретишь там множество буйных женихов, нагло расточающих твои богатства и силой склоняющих твою жену Пенелопу к новому замужеству». Провозгласив свое пророчество, Тиресий удалился в бездну Аида.

     Третьей приблизилась к Одиссею его мать Антиклея и рассказала ему о том, что происходило на Итаке перед ее кончиной. «Верная Пенелопа с нетерпением ждет тебя в твоем доме, - сообщила она. – Дни и ночи она проливает горючие слезы и даже не помышляет о повторном замужестве. Твой сын Телемах уже вырос, но не вступил еще во владение имуществом и царский сан пока что никому не отдан». – «А что мой отец Лаэрт? – спросил Одиссей. – Как проходят его дни?» – «Он живет за городом в бедности, сам обрабатывает свой виноградник и все время сокрушается, вспоминая о тебе. Также и я когда-то ушла из жизни в слезах и тоске о тебе, Одиссей». Сердце царя защемило от жалости. Он бросился к матери, чтобы обнять ее, но бесплотная тень проскользнула между его руками, так что он обнял пустоту.
 
   По удалении матери одна за другой стали являться к сыну Лаэрта тени великих прославленных жен. Видел он родоначальницу многих славных родов Тиро (http://www.proza.ru/2013/12/20/1584), видел фиванскую Антиопу (http://www.proza.ru/2010/10/12/254), видел мать Геракла Алкмену (http://www.proza.ru/2013/12/23/707) и мать Эдипа Иокасту, а также дочь Фестия Леду (http://www.proza.ru/2013/12/26/1261) – мать прославленной Елены и богоравных близнецов Кастора и Полидевка. Прошли перед Одиссеем тени Эрифилы (http://www.proza.ru/2011/04/21/389) и Федры (http://www.proza.ru/2011/03/16/326). После них явились  тени его боевых товарищей. Прежде других показался Агамемнон, который горько сетовал на свою преступную жену Клитемнестру (http://www.proza.ru/2011/07/25/227). Потом прилетели тени Ахилла, Патрокла и Несторова сына Антилоха. Только Аякс Теламонид не пожелал подойти к Одиссею, гневаясь на него за то, что тот отсудил у него доспехи Ахилла. Наконец предстали перед сыном Лаэрта тени знаменитых мужей прошлого: критского царя Миноса, который за свою справедливость сделался на том свете судьей мертвых; коринфянина Сизифа (http://www.proza.ru/2010/07/16/252), обреченного вечно вкатывать в гору тяжелый камень, и могучего Геракла. Мечтал он также увидеть Тесея, Пирифоя и некоторых других, но это ему не удалось.  Мириады душ, прилетевших попить жертвенной крови, подняли такой крик, что Одиссей испугался – как бы Аид не выслал против него тень Медузы Горгоны (http://www.proza.ru/2010/09/07/249) или какое другое чудовище, из тех, что скрыты в его страшном царстве. Он поспешно вернулся на корабль, велел поднять парус и покинул страну мертвых.

                8. Сирены

    Свежий попутный ветер быстро домчал греков до острова Кирки. Переночевав на берегу, Одиссей прежде всего устроил похороны Ельпенора. Его тело сожгли на костре, над костями насыпали высокий холм, а вместо памятника водрузили сверху весло. Узнав о возвращении мужа, Кирка поспешила на берег. Ее прислужницы несли следом мясо, хлеб и вино. Все это уложили в корабль. Взяли с собой и другие припасы. Пока товарищи Одиссея пировали на берегу, Кирка дала ему последние напутствия и предупредила об опасностях, подстерегавших путешественников впереди.

    «Прежде всего, - сказала волшебница, - вы проплывете мимо острова сирен. Будь осторожен! Пение этих птиц с женскими лицами обладает неизъяснимым очарованием. Моряки, услышав его, забывают обо всем на свете. А тем временем течение быстро несет  их корабль и разбивает о скалы. Кто по незнанию приблизился к острову сирен, тот уже никогда не вернется обратно. Они словно стервятники разрывают тела несчастных и насыщаются их плотью. Берега их земли хранят многочисленные следы кровавых пиршеств: там и здесь белеют кости и истлевшие куски человеческой кожи. Чтобы избежать смерти заранее залепите уши мягким воском. Тогда вы не услышите колдовского голоса сирен и минуете то место без всякого вреда для себя.

      Вслед затем путь ваш будет лежать через пролив между двумя устремленными в небо скалами. Посредине одной из них, в мрачной пещере, живет чудовищная Сцилла. Словно гигантский паук в щели, она, затаившись, поджидает добычу. У нее двенадцать огромных лап, а из косматых плеч подымаются шесть длинных шей, и на каждой – своя голова! Челюсти ее полны страшными, острыми зубами. Высунувшись по грудь из пещеры, Сцилла вечно шарит в море своими могучими лапами, ловит тюлений, дельфинов и прочую морскую живность. А если рядом проходит корабль, она, разинув зубастые пасти, разом похищает с него по шесть человек. Неподалеку от первой скалы, на расстоянии полета стрелы, увидишь другую. В море под нею живет гигантская Харибда. Трижды в день она словно огромный водоворот, втягивает в себя морскую воду, а потом с силой извергает ее наружу. Не смей приближаться к ней в это время. Сам Посейдон не избавит  тогда твой корабль от верной погибели. Держись ближе к Сциллиной скале, ибо лучше потерять шестерых товарищей, чем сгинуть без возврата вам всем.

    Миновав это жуткое место, вы увидите остров Тринакрию. На его вечно зеленых лугах издавна пасутся тучные стада Гелиоса. Если вы воздержитесь  и не тронете ни одного из быков, то вскоре достигнете Итаки. Но если не устоите и убьете хоть одного, всех твоих спутников ждет скорая смерть, а тебя самого - многие беды и несчастья».

    Так напутствовала Одиссея Кирка. На рассвете, простившись с героем, она возвратилась домой, а греки сели за весла и продолжили свои странствия. Прежде всего, как и предупреждала их волшебница, они достигли острова, где жили сирены. «Послушайте меня, друзья! – сказал тогда сын Лаэрта. – Путь наш лежит мимо земли, населенной коварными сиренами. Их пение сгубило многих моряков, и чтобы вам избежать той же участи, я залеплю ваши уши воском. Но сам я хочу услышать их голос. Сделаем так: вы прикрутите меня к мачте прочной веревкой, так, чтобы я не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. Если же, поддавшись их чарам, я начну требовать освобождения, вы, невзирая на мои угрозы, наложите на меня новые путы».

    Уговорившись обо всем, Одиссей размял между пальцами воск и плотно залепил всем уши. Его самого крепко привязали к мачте. И вот, когда корабль приблизился к берегу, раздалось звучное пение, наполнявшее сердце сладостным блаженством. «Сюда! К нам Одиссей богоравный, великая слава ахеян, - пели сирены, - к нам с кораблем подойди!» Очарованный дивными голосами, сын Лаэрта знаками велел спутникам отвязать его. Но те, помня строгий приказ, наоборот наложили на царя новые путы. Лишь когда страшный остров скрылся вдали, греки вынули воск и освободили своего предводителя. Одиссей был единственным из смертных, кто слышал пение сирен и остался после этого жив!

                9. Сцилла и Харибда

    Не успели путешественники избежать одной опасности, как тут же явилась новая! Впереди показался высокий столб дыма и послышался оглушительный рев. То клокотала и бурлила вода в горле у чудовищной Харибды! Гребцы в ужасе выронили из рук весла. Корабль застыл на месте. Но Одиссей поспешил ободрить своих спутников. «Смелее, товарищи! – крикнул он. – Мы не первый день в море. Нам случалось видеть и не такое». Гребцы послушно налегли на весла, а сын Лаэрта велел кормщику направить судно к соседнему утесу, подальше от волнения и дыма. Он-то знал, что на этой скале скрывается страшная Сцилла, но никому не сказал об этом. Ведь страх перед ней мог погнать моряков назад. Как им тогда добраться до родной земли?

   Вскоре корабль оказался в узком проливе, сжатом между двумя обрывистыми утесами. Никогда еще путешественники не бывали в таком опасном положении. С одной стороны подкарауливала добычу хищная Сцилла, а с другой жадно пожирала морскую воду ненасытная Харибда. Когда она извергала ее обратно из чрева, поверхность моря пузырилась, словно в раскаленном котле, а пена долетала аж до вершины высокой скалы! Потом Харибда опять глотала соленые волны, и перед взором греков, словно бездонная пропасть, открывалось ужасное нутро чудовища. Вода с грохотом низвергалась в бездну, где кипели черная тина и песок. Путешественники не могли оторвать взора от этой леденящей души картины. А тем временем с соседнего утеса вытянула свои длинные шеи ненасытная Сцилла. Распахнув громадные пасти, она вдруг схватила с лавок шестерых спутников Одиссея и утащила их в свою пещеру. Ах, как забились и закричали несчастные!  Простирая к царю руки, они молили о спасении, но, увы, тот ничем не мог им помочь. Все шестеро стали добычей кровожадной твари, которая пожрала их прямо перед входом в свою пещеру. Корабль тем временем миновал страшный пролив и вышел в открытое море.

                10. Остров Тринакрия

    Вскоре греки увидели берега Тринакрии – небольшого островка, принадлежавшего лучезарному Гелиосу. На его зеленых равнинах во множестве паслись криворогие быки и тучные бараны.  На первый взгляд, все здесь выглядело мирно и спокойно. Однако, вспомнив, что ему  говорили  Тиресий и Кирка, Одиссей решил вовсе не приближаться к острову. Обратившись к спутникам, он сказал им: «Друзья! Если пристанем к этому берегу, нас ожидают несказанные бедствия. Минуем его и отправимся прямиком на Итаку». Моряки, огорченные его словами, громко зароптали. «Одиссей! Ты одарен великой силой и не знаешь усталости, – возразил Еврилох. – Но всем нам необходим отдых. Позволь людям выйти на твердый берег, выспаться и насытиться горячей пищей. Лучше с новыми силами отправиться в путь утром, чем носиться всю ночь по бурному морю». - «Хорошо, – согласился Одиссей. – Но поклянитесь мне самой великой клятвой, что не тронете на этом острове ни одного быка и ни одного барана! Все они принадлежат Гелиосу. Убив хотя бы одного их них, мы совершим ужасное святотатство, возмездием за которое станет наша смерть». Спутники охотно дали царю требуемую клятву. Они имели на корабли достаточно пищи и не видели нужды в пополнении припасов.

    Греки высадились в тихой бухте, приготовили ужин и легли спать. Среди ночи неожиданно разразилась буря, а потом подул сильный южный ветер. Путешественникам пришлось остаться на Тринакрии. Ведь идти к Итаке на веслах  при такой погоде казалось совершенно немыслимым. Между тем, буря все не прекращалась. Через месяц вышла вся еда. Мучимые голодом, спутники Одиссея пытались добыть пропитание охотой или рыбалкой, но усилия их оказались тщетны – дичь тут не водилась, а в море совсем не было рыбы. Тогда, выбрав момент, когда царь отлучился из лагеря, Еврилох сказал товарищам: «Всякая смерть ненавистна, но смерть от голода – наихудшая из всех! Мы жестоко страдаем без еды, в то время как тут полно жирных быков и баранов. Возьмем нескольких из них на обед и предадим себя в руки бога. Если Гелиос пожелает после нас наказать – пусть карает! По мне лучше утонуть в море во время бури, чем таять от голода на диком острове». Все путешественники согласились с ним. Они пригнали на берег нескольких быков, убили их и зажарили.
 
     Вскоре возвратился Одиссей. Увидев бычьи шкуры и кости, он стал жестоко попрекать друзей за их проступок. Но что-либо поправить было уже невозможно. Оставалось ввериться своей неизбежной участи. Шесть дней греки убивали священных быков и ели их мясо. На седьмой день буря утихла. Путешественники взошли на корабль и пустились в открытое море. Но едва Тринакрия исчезла за горизонтом, небо вновь заволокли черные тучи. Море потемнело, и начался ужасный шторм. Первый же порыв ветра обрушил мачту. Падая, она размозжила голову кормчему. Тот мертвым свалился за борт, а лишившийся управления корабль завертелся на месте. Вдруг грянул гром, блеснула ослепительная молния. Судно вспыхнуло и развалилось на части. Всех, кто находился на нем, тотчас поглотила морская пучина.

                11. Остров нимфы Калипсо

    Спасся только один  Одиссей. Ему удалось связать кожаным ремнем плававшие по волнам мачту и корабельный киль. Держась за эти обломки, он всю ночь носился по бурному морю. На рассвете царь с ужасом обнаружил, что течения и ветры вновь пригнали его к ужасной Харибде. Вдруг среди моря разверзлась пропасть и море хлынуло в утробу чудовища, жадно поглощавшего воду. Обломки, за которые держался Одиссей, увлекло в стремительный водоворот. Его ожидала неизбежная смерть, но в последний момент сыну Лаэрта удалось ухватиться за ветви росшей на скале смоковницы. Руль и мачта рухнули вниз, а сам он повис на руках над бушующей бездной. В таком бедственно положении он провел более часа, не имея возможности ни во что упереться ногами. Руки Одиссея ломило от усталости, он изнывал от напряжения и мог в любое мгновение сорваться со скалы. Наконец насытившаяся Харибда стала с силой исторгать из себя воду. Среди прочих обломков всплыла на поверхность мачта с привязанным к ней килем. Царь прыгнул на них и его быстро понесло прочь от страшных скал. Вскоре они совершенно скрылись вдали.

    Девять дней носило Одиссея по бушующему морю, а на десятый волны выкинули его едва живого на крошечный островок Огигию, где одиноко жила нимфа Калипсо. Жилищем ей служил высокий грот, скрытый в густых зарослях ольхи, черных тополей и благовонных кипарисов. Вход был увит побегами винограда. Вокруг зеленели густые луга, полные фиалок и сочных злаков, а рядом, журча, струили свои воды четыре источника. Увидав Одиссея, богиня радушно приветствовала его, взяла за руку и ввела к себе в дом. Тотчас явились перед ним обильная еда и вино. Утолив голод, омывшись в источнике и умастив тело маслом, он лег на мягкое ложе и забылся долгим сном.

    Когда царь проснулся, Калипсо подвинула к ложу стол, уставленный разными яствами, и стала расспрашивать о его приключениях. Узнав о бесчисленных опасностях, пережитых Одиссеем, она воскликнула: «Благородный сын Лаэрта! Не стоит дальше испытывать судьбу и пускаться в новое плаванье. Оставайся у меня. Здесь, вдали от тревог, в тиши и покое ты сможешь прожить долгие годы, наслаждаясь счастливой, безгорестной жизнью. К чему тебе твоя Итака? В моем доме ты никогда не будешь знать никаких лишений». Одиссей глубоко вздохнул и ничего не ответил. Впрочем, он все равно не мог покинуть эту землю. Ведь своего корабля у него теперь не было, а другие моряки никогда не заплывали в эти далекие, забытые людьми и богами края.

    Огигия – остров Калипсо – был хоть и маленький, но очень милый. Тут никогда не бывало ни гроз, ни штормов. Ласковый ветерок нежно обвевал его рощи, тихие волны с шорохом набегали на песчаные берега. Земля эта не знала ни летнего зноя, ни зимней стужи. Круглый год царила вечная весна, и не требовалось прилагать никакого труда, чтобы добывать себе пропитание. Деревья всегда были покрыты сочными плодами, на лугах никогда не увядали цветы. Под сенью ветвей гнездились длиннокрылые кобчики, совы и крикливые бакланы – единственные обитатели острова. Сама Калипсо, словно птичка, поднималась на заре со своего ложа и, усевшись за ткацкий станок, весело напевала во время работы. Потрудившись, сколько хотела, она гуляла по лугам, купалась в ручьях, собирала плоды и сплетала венки. А когда наступала ночь, укладывалась в постель и спокойно засыпала. И так изо дня в день, из года в год ничего не менялось в размеренном, раз и навсегда установленном порядке ее жизни.

    Богиня была счастлива и того же желала Одиссею. Но разве могла его деятельная душа утешаться подобным существованием? Не зная чем себя занять, царь целыми днями одиноко сидел на прибрежном утесе, глядя с тоскою в морскую даль. Так, в слезах и думах о далекой родине, томительно тянулись его дни. Не малый срок – семь долгих лет – провел он на Огигии! И все это время сын Лаэрта страстно молил богов, чтоб они указали ему способ возвратиться на Итаку. Наконец, боги сжалились над ним.  Стремительный Гермес явился к Калипсо и передал ей строгий наказ Зевса: «Богиня! Не удерживай больше Одиссея. Пусть, если хочет, плывет к себе домой».

   Калипсо было жаль расставаться с гостем. Но разве она могла ослушаться приказа, посланного сами Зевсом? Отправившись на берег к Одиссею, она сказала ему: «Отри свои слезы, злополучный, и готовься к новым странствиям. Возьми топор, наруби бревен и свяжи из них плот. После нагрузи на него достаточно пищи, воды и вина, а я пошлю попутный ветер, чтобы ты смог добраться до обитаемых земель». Царь обрадовался и тотчас приступил к работе. Срубив двадцать сосен, он очистил их стволы от веток и гладко обтесал стволы. Затем он просверлил буравом бревна, крепко соединил их между собой шипами и болтами, а для прочности еще связал веревками. Сверху он соорудил палубу из крепких дубовых досок, поставил мачту  и сделал кормовое весло, чтобы управлять поворотами. Принесенное Калипсо полотно пошло на парус. Вся работа была завершена в четыре дня. На пятый день сын Лаэрта погрузил на свой плот три полных меха: один – с вином, второй – с ключевой водой, а третий – с хлебом и другой пищей. Простившись затем с богиней, он покинул Огигию и вышел в открытое море.
   
                12.Одиссей у феаков

    Семнадцать дней плыл Одиссей на восток, сверяя свой путь со звездами. На восемнадцатый день стали видны вдали горные вершины острова Схерия, на котором  обитал народ феаков. Но в это время Посейдон, возвращавшийся после долгого отсутствия из Эфиопии, заметил плывущий вдалеке плот с Одиссеем. «Как? – воскликнул он в гневе, - неужели, пока меня не было, боги решили помочь ненавистному сыну Лаэрта? Жалко, рок не сулил ему погибнуть в морской пучине. Но зато я могу досыта напоить его соленой водицей». В тот же миг он взволновал трезубцем море, призвал отовсюду ветры, нагнал тучи и поднял страшную бурю. Несчастный Одиссей был вне себя от ужаса. Вмиг лишившись мачты и руля, он не мог управлять плотом, и тот носился по волнам, словно сухой листок, гонимый ветром.
 
   Внезапно царь увидел летящего к нему навстречу нырка. Птичка села на край плота и обернулась прекрасной женщиной. «Бедный! – сказала она. – Видно сильно ты досадил Посейдону, что он так упорно тебя гонит. Но не бойся! Сколько бы он не старался, погубить тебя ему не дано». – «Кто ты, богиня, явившаяся поддержать меня в страшной беде?» - спросил Одиссей. «Прежде меня звали Ино (http://www.proza.ru/2013/12/20/1485), а теперь зовут Левкотеей, - отвечала женщина. – Я прихожу к терпящим кораблекрушение, дабы они, вопреки судьбе, не встретили раньше времени свою смерть. Однако вот, что мы сделаем! Оставь свой обреченный плот и смело доверь себя волнам. Я дам чудесное покрывало, которое не позволит тебе утонуть. Скинь свою одежду, и оберни его вокруг груди. Покрывало само понесет тебя к берегу. А ты, когда спасешься, тотчас кинь его обратно в море». Закончив речь, Левкотея сняла с головы покрывало, отдала его Одиссею и, вновь обернувшись птицей, улетела.

   Сын Лаэрта не знал, на что ему решиться, но тут накатившаяся волна разбила и разметала его плот. Хорошо, что царь успел взобраться на одно  из бревен. Оседлав его сверху, он снял с себя одежду, обернулся чудотворным покрывалом и отважно бросился в волны. Впрочем, даже помощь чудесного покрывала не смогла сразу спасти его от гнева рассерженного бога. Два дня и две ночи Одиссея носило по шумному морю. На третий день буря утихла, и сын Лаэрта опять увидел вдали землю феаков. Добраться до нее оказалось совсем не просто! Множество острых рифов преграждало путь. Огромные волны с грохотом разбивались о них, грозя смертью каждому, кто приближался к берегу. К счастью, Одиссей вовремя заметил устье  реки, свободное от камней, выбрался, наконец, на сушу и долго лежал у воды, не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой. Так измотала его долгая борьба со стихией. Отдышавшись, он бросил, как обещал,  в реку покрывало Левкотеи, которое быстро помчалось по течению обратно в руки богини. Потом отыскал в лесу раскидистую оливу, закопался под ней в кучу опавших листьев и крепко заснул. Хоть и не без труда, он добрался до обитаемой земли и потому мог полагать себя счастливым.

    Проснулся Одиссей от веселых девичьих криков. Он выглянул из кустов и увидел веселую стайку девушек, игравших на берегу реки в мяч. Но стоило ему показаться на виду, все они в ужасе разбежались.  Ведь сын Лаэрта был совсем наг, со спутанными волосами, весь в тине и листьях! Только одна девушка осталась на месте. Почтительно поклонившись, Одиссей стал молить незнакомку, чтоб она дала ему хоть клочок одежды и объяснила, как пройти в город. «Странник, - отвечала она, - утешься душою! Раз судьба допустила тебя добраться до наших пределов, ты не будешь иметь отказа ни в одежде, ни в чем другом. Что до нашего города, то он совсем неподалеку. Правит в нем мой отец, мудрый Алкиной, а меня зовут Навсикаей!» Она охотно дала Одиссею мантию, тонкую рубаху и сосуд с елеем. Царь вошел в реку, умылся, натер тело елеем и явился вновь перед царевной таким красивым и пригожим, что она пришла в изумление. Навсикая поднесла ему воды и пищи. Одиссей утолил мучивший его голод, а она рассказала, как добраться до города и как разыскать там царский дворец. «Слушай меня внимательно, - продолжала царевна, - и я научу тебя, как получить нужную тебе помощь. Оказавшись во дворце, иди прямо в покой моей матери Ареты. Ты увидишь ее за работой у ярко горящего очага. Обними у царицы колена и попроси ее, чтобы она даровала тебе свою поддержку. Если она согласиться, твоя судьба окажется в надежных руках».

    Одиссей в точности исполнил ее совет. Войдя в город, он был поражен могуществом и богатством феаков. У пристани стояло множество кораблей. Городские стены были высокими и неприступными. Царский дворец поражал своим великолепием. Двери в нем были отлиты из чистого золота. Стены в покоях были медные, увенчанные сверху светлым карнизом из лазоревой стали, а потолки – серебряные. Вдоль стен стояли богато изукрашенные скамьи, покрытые драгоценными покрывалами. Миновав просторные залы, Одиссей прошел на половину царицы, быстро приблизился к ней и, обняв ее колени, как научила Навсикая, сказал: «Могущественная Арета! Снизойди к бедному, несчастному скитальцу. Да пошлют боги тебе и твоему мужу счастье на долгие дни! Мне ж помогите возвратиться на горячо любимую родину». Сказав так, сын Лаэрта подошел к очагу и сел там на пепле.

   Благородный Алкиной не мог допустить, что бы гость сидел на пепле. Его тотчас пригласили за стол, подали воды для умывания, стали угощать едой и питьем. После, распустив гостей, царь и царица расспросили Одиссея, каким образом оказался он в их дворце. Сын Лаэрта поведал им, как был выброшен бурей на берег моря, как встретил их дочь Навсикаю и про то как воспользовался ее советом. Арета похвалила поступок дочери, велела приготовить гостю роскошную постель и проводила его в спальню.

     На другой день Алкиной созвал собрание граждан и сказал им: «Феакийские люди! Всем вам известно, что вчера в мой дворец прибыл бездомный скиталец! Он горячо молит, чтоб мы помогли ему добраться до отчизны. И поскольку не в нашем обычаи отказывать гостю, давайте изберем пятьдесят отважных гребцов и снарядим в дорогу быстрый корабль. Пусть он завтра же отправится в путь».

     Горожане одобрили его слова и отобрали нужное количество гребцов. Те отправились готовить корабль, а царь пригласил Одиссея во дворец, чтобы порадовать его на прощание роскошным пиром. Когда гости утолили голод выступил вперед слепой певец Демодок и запел песню о последних днях Троянской войны: о том, как вожди ахейцев, скрытые в утробе деревянного  коня, хитростью проникли во вражеский город и сокрушили его твердыню. Одиссей, несказанно растроганный песней, то и дело утирал набегавшие на глаза слезы. Заметив это, Алкиной сказал: «Странник! Сдается мне, ты из тех, кто сражался под Троей! Назови нам свое имя, а также город, куда желаешь вернуться. Знай, что нашим кораблям не нужен ни кормщик, ни руль. Они сами понимают мысли корабельщиков и, согласно их желанию, мчатся с величайшей скоростью к поставленной цели. Ни ночная темнота, ни туманы, ни бури не способны их остановить или задержать. Но прежде, чем отправиться в путь, поведай нам о своих странствиях». – «Царь Алкиной! – промолвил в ответ сын Лаэрта, - я с готовностью исполню твою просьбу. Прежде всего знай, что я Одиссей, царь Итаки. А что до моих странствий, то рассказ о них будет долгим, ибо много пришлось мне испытать и повидать». Начав так, Одиссей по порядку поведал обо всем, что случилось с ним после отплытия от стен Трои: о киконах и лотофагах, о страшной пещере циклопа, об острове Эола, о людоедах-лестригонах, о волшебнице Кирке, о сошествии в Аид, о сиренах, Сцилле и Харибде, о быках Гелиоса и о нимфе Калипсо. Феаки были безмерно удивлены его рассказом. Они прониклись к гостю таким горячим сочувствием, что решили развеять его скорбь богатыми дарами. Каждый прислал из дома какой-нибудь подарок. Одиссей получил множество золотых слитков, драгоценных одежд, искусно сделанных сосудов и треножников. Явившийся в землю Алкиноя нагим скитальцем, он покидал ее обладателем многих и многих  сокровищ.

     Вечером следующего дня, погрузив подарки на корабль, Одиссей простился с гостеприимным царем. Гребцы налегли на весла и понеслись вперед с такой стремительной скоростью, что их не смог бы догнать даже самый быстрокрылый сокол. Спустя всего несколько часов, на утренней заре, необыкновенное судно подошло к берегам Итаки. В это время Одиссей крепко спал. Гребцы не стали тревожить его сон и осторожно перенесли гостя вместе с ложем на берег. Рядом они сложили все его подарки. Совершив все это, феакийцы тихо отчалили и пустились в обратный путь.

                13. Возвращение в Итаку

    Вскоре Одиссей проснулся и поначалу не признал родных мест – так все изменилось за время его отсутствия. Когда забрезжил рассвет, к нему под видом пастуха приблизилась богиня Афина. «Друг! – окликнул ее Одиссей. – скажи мне, что это за страна?» – «Ты видно совсем потерял соображение, если не ведаешь, где находишься, – с усмешкой отвечала ему богиня. – Ты на Итаке, острове небезызвестном. Но кто ты такой? И зачем явился в наши края?» Узнав, что он на родине, царь обрадовался, но решил пока что не открывать своего настоящего имени. Ведь неизвестно, что ждало его впереди. «Сам я критянин, - солгал сын Лаэрта. – Плыл по делам в Пилос. Но корабельщики ночью, пока я спал, ссадили меня на этот берег, а сами уплыли». Услышав этот ловкий вымысел, Афина приняла образ высокой, прекрасной девушки, в котором обычно являлась смертным, и с улыбкой потрепала Одиссея по щеке. «Вижу, что хитрости тебе не занимать, - сказала она. - Хотела бы я посмотреть на того человека, который сумеет тебя обмануть. Но ты поступил разумно. Испытания твои еще далеко не завершились, и многое придется сделать, прежде чем ты утвердишься вновь на своем престоле. Знай, Одиссей, что твой дом полон чужих людей. Уже более трех лет целая сотня женихов осаждает докучным сватовством твою жену Пенелопу, требуя, чтобы она избрала себе нового супруга. Наглецы уверенны, что ты погиб и, обосновавшись во дворце, бессовестно расхищают твое добро. Они несомненно убьют тебя, едва узнают о твоем возвращении. Послушайся поэтому моего совета, благородный сын Лаэрта: никому не открывай своего имени, прикинься бедным скитальцем без роду и племени. Будь податливым и льстивым, покорно сноси все оскорбления, а если нарвешься на наглость, уступай без гнева. Отомстишь обидчикам после, когда все хорошенько узнаешь и разведаешь».

    Одиссею тяжело было слышать слова богини. Сколько опасностей и невзгод он преодолел, прежде чем добрался до дома! И вот теперь оказалось, что здесь не только не ждут его, но еще и злоумышляют на его жизнь. К счастью, испытания закалили его мужественное сердце. Погоревав минуту, царь уже был готов к новой борьбе. Пусть врагов целая сотня, и он должен один сражаться против них всех, зато на его стороне всемогущая Афина, а это, согласитесь, значит совсем немало. «Сделаем так! – продолжала богиня. – Спрячь свои сокровища в ближайшей пещере, а потом отправляйся к своему свинопасу Эвмею. Он даст приют и поможет тебе, чем сможет. А чтобы никто тебя не узнал, я изменю твою внешность». Афина прикоснулась к Одиссею тростью, и в тот же миг  кожа на его лице сморщилась, золотистые кудри поседели, на затылке появилась огромная лысина, а прекрасные глаза подернулись струпьями. Вместо дорогих одежд на теле царя оказались вонючие отрепья, а за спиной – старая, заплатанная котомка. «Ступай и будь осторожен! – напутствовала его богиня. – А я пока устрою твою встречу с сыном Телемахом. Он ведь сейчас не на Итаке, а в Спарте, гостит у царя Менелая. Но скоро он возвратится и тогда у тебя появится надежный помощник».

    Когда Афина исчезла, Одиссей вошел в находившуюся неподалеку хижину Эвмея. Свинопас принял его очень радушно, накормил обедом, а потом принялся ругать женихов, беспощадно истребивших в его  стаде множество свиней и постоянно требовавших для своих пиров все новых и новых. Между тем, богиня явилась во сне Телемаху. «Сын Одиссея! – сказала она, - поспеши возвратиться на родину, а когда прибудешь  на Итаку, тотчас разыщи свинопаса Эвмея, и не заходи домой, пока не увидишь его!» Телемах послушно исполнил все повеления Афины. Отправившись в путь, он через два дня добрался до Итаки, отпустил свой корабль, а сам заглянул в хижину свинопаса. Верный слуга был несказанно рад тому, что царевич пришел к нему невредимым. Эвмей знал, что жестокие женихи легко могут подкараулить и убить юношу! Они ведь  были готовы на любое злодеяние, лишь бы жениться на Пенелопе.  «Ступай Эвмей во дворец и тихонько сообщи матери о моем возвращении, - велел Телемах, - а я пока что посижу здесь, вдвоем с твоим гостем».

    Лишь только свинопас ушел, Афина вернула Одиссею его истинный образ, и он вдруг предстал перед сыном во всем своем великолепии. «Кто ты, странник? – вскричал пораженный Телемах, - уж не бог ли ты, явившийся испытать меня?» -  «Нет, мой мальчик, отвечал со слезами царь, - я твой отец, многострадальный Одиссей, вернувшийся после долгих странствий!» Юноша сначала не поверил своим ушам, но, убедившись, что перед ним в самом деле отец, бросился к нему на грудь и заключил в объятия. «Как же ты добрался до нас? – спросил он. – И зачем скрываешься в этой жалкой хижине?» - «Я привезен сюда совсем недавно феакийцами, - отвечал царь, - и храню свое возвращение в тайне, чтобы было удобнее отомстить наглым женихам. Все они заслуживают смерти и скоро понесут от нас возмездие за свое  разнузданное буйство». – «О чем ты говоришь, отец? – удивился Телемах. – Разве мы сумеем справиться с ними? Ведь их не десять и не двадцать, но гораздо больше!» – «Что с того! – возразил сын Лаэрта. – Все они сами по себе, а на нашей стороне Зевс и Афина Паллада! Отправляйся завтра поутру домой и оставайся в пиршественной зале. Я приду позже под видом нищего и стану собирать милостыню. Ты ничем не показывай знакомства со мной. Вечером вынесем из палаты все оружие, оставив доспехи лишь для нас двоих. И коль скоро наступит удобная минута, мы нападем на женихов и подвергнем их поголовному истреблению». Договорившись обо всем, отец и сын легли спать.

                14. Одиссей во дворце

     Утром, как было условлено, Телемах ушел во дворец. Ближе к полудню Одиссей, сопровождаемый Эвмеем, также отправился в город. Войдя в пиршественную залу, он стал обходить сидящих за столом и у всех просил милостыню. Многие охотно подавали ему, только один из женихов, заносчивый Антиной, стал ругаться и поносить Эвмея. «Негодяй! – крикнул он, - зачем ты привел в город этого развращенного бродягу? Разве мало нам своих нищих, что мы должны кормить еще и иноземцев?» - «С каких это пор ты печешься о моем добре, Антиной? – спросил его Телемах. – Сам ты каждый день без спросу являешься во дворец и берешь, что пожелаешь. А другим давать не хочешь?» Антиноя задели эти слова. Он, впрочем, не стал ссориться с Телемахом, но  Одиссея прогнал от себя прочь. «Вижу теперь как безмерна твоя жадность! – промолвил сын Лаэрта. – Если здесь, на чужом перу, ты жалеешь дать мне хоть корку хлеба, то в своем собственном доме не протянешь даже щепотки соли». - «Ах ты грубиян! – заорал рассерженный Антиной. – Эта наглость не пройдет для тебя даром». И схватив с пола скамейку для ног, он запустил ее прямо в спину Одиссея. Удар был очень силен, однако сын Лаэрта даже не пошатнулся. Сердце его клокотало от гнева, но он скрепил его и отложил месть на будущее.

    Вечером во дворец пришел местный нищий, всем известный бродяга и пьяница по имени Ир. Увидав Одиссея, собравшего уже целую котомку еды, он с криком напустился на него: «Ступай прочь, старичишка! Убирайся, пока я не вытащил тебя отсюда за ноги». – «Что ты орешь, сумасброд? – возразил ему Одиссей. – Разве мало здесь места для двоих? Собирай подаяния сколько хочешь. Но если полезешь драться, я так тебя отделаю, что завтра ты уже сюда не воротишься!» – «Экий умник!  Лепечешь не хуже старой стряпухи, – передразнил его Ир. – Придется мне все же  тебя проучить и повыбивать остатки зубов. Будешь впредь знать свое место». - «Друзья! Поглядите, что происходит в дверях, – со смехом воскликнул Антиной. – Ир сцепился со старым попрошайкой. Надо их стравить, чтобы дело дошло до драки». И он объявил, что пожалует тому из нищих, кто окажется победителем, лучшее лакомство со своего стола – испеченный на угольях козий желудок, до краев наполненный перед тем кровью и жиром. Одиссей согласился драться и, готовясь к схватке, сбросил с плеч свое рубище. Вот удивились женихи, когда увидели его крепкие ляжки, широкие плечи, твердую грудь и жилистые руки. «Ир нарвался на беду! – говорили они друг другу. – Теперь он заплатит за свое нахальство. Однако, какие крепкие мышцы скрыты под рубищем этого старика». И в самом деле, размахнувшись, сын Лаэрта так ударил негодяя по уху, что тот без чувств рухнул на пол. Схватив за ногу, он выволок побежденного прочь из дворца и оставил его, оглушенного, сидеть во дворе. Женихи со смехом встретили его возвращение и вручили обещанную награду.

   Однако и после насмешки над Одиссеем не прекращались. Другой жених, Эвримах, сказал, указывая на него: «Право, любезные сотрапезники, этот нищий послан нам богами не без умысла! Заметили как стало светло? Это сияет его лысина! Она освещает зал лучше всякого светильника». Гости покатились от хохота, но сын Лаэрта тотчас нашел, что ответить. «Надменный Эвримах, - с усмешкой промолвил он. – Ты, наверно, кажешься себя великим и сильным. Но не обманывайся! Твое заблуждение происходит от того, что ты затесался в компанию низких и слабых. Вернись вдруг сюда могучий Одиссей, эта широкая дверь показалась бы тебе, бегущему без оглядки, уже крысиной щели».  Слова его жестоко уязвили Эвримаха. «Ах, ты дерзкий забияка! – вспылил он. – Ты, видать, хлебнул лишнего и болтаешь всякий вздор. Но я тебя отучу паясничать!» И он запустил в обидчика скамейкой. Одиссей ловко увернулся, и та, угодив в виночерпия, разносившего чаши с вином, сбила его с ног. «Да что это такое? – закричали женихи. – Чтоб он сдох этот нищий! С его приходом у нас пошли сплошные ссоры, да драки». - «Полно вам валить с больной головы на здоровую! – возразил Телемах. – Хмель овладел вами, оттого вместо приличных развлечений у нас пошло одно буйство. Пора бы вам отправляться по домам». Гости, как им не было досадно, вняли словам царевича и разошлись.

   Едва зала опустела, Телемах и Одиссей вынесли из нее оружие и приготовили все для грядущей мести. 

                15.Избиение женихов

    На следующий день женихи опять собрались во дворце, зарезали множество свиней, коз, овец и затеяли новый пир. Вскоре из своего покоя спустилась прекрасная Пенелопа. Обратившись к гостям, она сказала: «Послушайте меня, благородные юноши! Все вы не раз принуждали меня к ненавистному браку, а я  не соглашалась, ожидая, что вот-вот возвратится с войны мой любимый супруг. Но, увы, надежды на то, что он жив больше нет. И вот, идя навстречу вашим пожеланиям, я решила избрать нового мужа». Женихи радостно зашумели, а царица продолжала: «Сделаем так! Вот перед вами лук богоравного Одиссея. Кто сумеет его согнуть и навязать тетиву, а потом пустить стрелу через двенадцать колец, тот и станет моим избранником».

   Ее слова смутили бахвалов. Все они знали – сладить с луком Одиссея дано далеко не каждому, согнуть его мог только муж недюжинной силы. Однако, стыдясь признаться в своей слабости, они приняли условие. Телемах вкопал в земляной пол двенадцать жердей с кольцами и выровнял их по шнуру. Женихи один за другим стали подходить к луку, однако никто не мог ни согнуть его, ни натянуть на него упругую тетиву. Тем временем Одиссей вышел во двор, подозвал к себе свинопаса Эвмея, а также  другого раба – коровника Филотия – и спросил их: «Верные слуги своей госпожи! Скажите мне откровенно, чтобы вы сделали, вернись сейчас домой Одиссей? Кому бы вы стали помогать? Ему или женихам?» – «Ах, если бы Зевс, сделал все как ты говоришь, - со вздохом отвечали они, - мы бы смогли доказать нашу верность прежнему господину!» – «Так знайте, - воскликнул сын Лаэрта, - что я Одиссей, возвратившийся домой через двадцать лет! Помогите мне расправиться с женихами, а я награжу вас по царски, и вы будите мне впредь не как рабы, а как братья». Эвмей и Филотий не знали верить им его словам или нет, но тут Одиссей показал им одну старую отметину – след от клыков кабана на своем колене. Оба верных раба тотчас признали по ней своего господина и бросились со слезами целовать его руки. «Скройте пока ваши чувства, – велел им царь, - не ровен час, кто вас заметит и обо всем догадается. Возвращайтесь в зал и будьте готовы к бою. И вот, что послужит для вас сигналом: когда все оставят тщетные попытки натянуть мой лук, я попрошу, чтоб мне тоже дали попробовать. Наши недруги, конечно, не согласятся, но ты, Эвмей, не ожидая их приказа, сам принеси мне в руки и лук и колчан со стрелами. После заприте покрепче ворота и приходите ко мне на помощь».

   Уговорившись так, они возвратились обратно во дворец. Женихи тем временем напрасно бились над луком. Ни один из них не имел достаточно силы, чтобы согнуть его. Наконец они решили оставить это безнадежное дело до завтрашнего дня. Тогда Одиссей обратился к ним и сказал: «Славные женихи! Позвольте и мне попытать счастья над этим луком. Хочу узнать, осталась ли еще в моих мышцах какая-то сила, или вся она уничтожена горькой нуждою». – «Да ты, видать, повредился рассудком, бродяга! – отвечал ему Антиной. – Мало того, что мы допустили тебя на наши пиры, хочешь теперь оспорить у нас руку царицы. Лучше сиди и молчи. А будешь дерзить, я своей собственной рукой отрублю с твоей глупой головы уши, вместе с носом, чтоб ты не совал его, куда не просят». Эвмей тем временем, взяв лук со стрелами, отнес его к двери и подал Одиссею. Возмущенные его самовольным поступком, женихи с криком вскочили с мест, но Телемах попросил их замолчать. «Я хозяин отцовского лука! – сказал он. – И потому волен давать его, кому пожелаю. Пусть этот человек испытает свои силы! Никто не вправе ему мешать».

   Лишь только лук оказался в руках Одиссея, он легко, без усилия, согнул его и ловко натянул тетиву. Увидев это, женихи побледнели от ужаса. Одиссей, не дав им опомниться, приладил стрелу, быстро прицелился и пустил ее через двенадцать колец, не задев ни одного. Все, кто был в зале, окаменели от изумления. «Первый выстрел был совсем неплох! – крикнул сын Лаэрта, - теперь следует выбрать цель получше». Он высыпал перед собой стрелы, быстро схватил одну из них и пустил прямо в горло Антиною! Тот рухнул на пол мертвым. Женихи с криком вскочили из-за стола. «Безумец! – говорили они. – Этот выстрел будет стоить тебе жизни. Ты кончишь свои дни под пытками палача, и ястребы расклюют твое не погребенное тело». - «Ах, вы собаки! – отвечал Одиссей. – Чем беспокоиться о нем, лучше позаботьтесь о себе! Или вы думали, я уже не возвращусь в свой дом? Полагали, что можете грабить мое добро, помыкать моими рабами и мучить своим ненавистным сватовством мою благородную жену? Всех вас ждет теперь неизбежная гибель!»

    Тут словно пелена спала с глаз обреченных женихов. Узнав Одиссея, они стали молить его о пощаде. Еще накануне они всячески глумились и насмехались над ним, а теперь были готовы униженно обнимать его колени. «Доблестный сын Лаэрта! – воскликнул Эвримах, - все твои обвинения справедливы. Но к чему начинать кровопролитие? Все, что нами растрачено, мы возвратим с лихвою. Только выпусти нас из дворца» – «Нет, Эвримах! – с гневом возразил ему Одиссей. – Не обещайте мне ни золота, ни других даров! Одной только кровью сможете вы искупить свои злодеяния. Всем вам теперь объявляю, что не успокоюсь до тех пор, пока не перебью вас всех до последнего человека!» Он пустил новую стрелу прямо в грудь Эвримаха и поразил его насмерть. В тот же миг рядом с Одиссеем встали уже успевшие облачиться в латы Телемах, Эвмей и Филотий. Женихи отпрянули к противоположной стене. Пытаясь спастись от смертоносных стрел, они прикрывались столами. Но, те служили им плохой защитой. Каждая пущенная царем стрела достигала цели и несла смерть одному из врагов. Когда стрелы кончились, сын Лаэрта и его соратники бросились разить женихов копьями и мечами. Ошалев от ужаса, те, как испуганные голуби, метались по пиршественной зале, но нигде не могли найти спасения. Одиссей, Телемах, Эвмей и Филотий, словно безжалостные соколы, настигали их повсюду. Вскоре весь пол был завален трупами и залит дымящейся кровью. Никто из женихов не смог избежать возмездия. Всех их в один день постигла черная смерть. И это стало достойным возмездием за их прежнюю наглость и необузданное буйство. 

                16.Умиротворение Итаки

     Свершив свою месть, Одиссей велел вынести из залы все трупы, а затем тщательно вымыть и вычистить ее. Узнав о возвращении царя, к нему собрались все рабы и служанки. Обступив со всех сторон Одиссея, они со слезами целовали его руки, и он сам плакал от радости, увидев, наконец себя среди домашних. Старая няня Одиссея побежала к царице, которая спала в своем покое, и принесла ей радостную весть. «Проснись Пенелопа! – воскликнула она, - твой муж возвратился! Все ненавистные женихи, разорявшие наш дом, убиты, а сам он ждет тебя внизу». Дочь Икария не поверила ее словам и решила, что старушка лишилась рассудка. Но потом все же спустилась в пиршественную залу. Афина вернула Одиссею прежнюю красоту и сделала его похожим по облику на бессмертного бога. Но Пенелопа все не могла поверить своему счастью. Чтобы испытать, действительно ли он ее муж, царица решила прибегнуть к хитрости. Когда Одиссей велел няне постелить ему постель, Пенелопа сказала: «Сделайте как он говорит. Вынесите из спальни кровать и поставьте ее в большой горнице». – «Что ты говоришь, царица! – с досадой заметил Одиссей, - совершить это невозможно. Ведь кровать наша сделана из пня огромной маслины, корнями глубоко ушедшего в землю. Я сам своими руками вырезал ее много лет назад, и кроме нас с тобой об этом секрете не ведает ни одна живая душа». По этому ответу Пенелопа доподлинно убедилась, что перед ней ее муж. Вскочив с места, она с рыданием бросилась ему на шею…

     Так они встретились после двадцати лет разлуки. Как много им надо было рассказать друг другу, о скольких вещах вспомнить, но, увы, времени для этого оставалось совсем немного. «Знай Пенелопа! – сказал Одиссей, - что конец нашим испытаниям наступит не прежде, чем удастся умиротворить здешних жителей». Царь не зря беспокоился о своем будущем. Он предвидел, что родственники погибших женихов не простят ему так просто их смерть. Чтобы горожане не проведали раньше времени о гибели стольких знатных молодых людей, Одиссей велел своим рабам и рабыням, облачившись в праздничные одежды, устроить шумное веселье. До позднего вечера из царского дворца раздавались звуки цитры, пение и топот ног танцующих. Горожане думали, что это пируют по своему обыкновению женихи.

   Рано утром Одиссей, Телемах, Эвмей и Филотий отправились за город, в дом Лаэрта. Старик тоже не мог поначалу поверить в возвращение сына, а потом едва не лишился от радости чувств. Тем временем жители города проведали об истреблении женихов. Весть эта повергла всех в глубокое горе. Тотчас знатнейшие жители сговорились выступить против Одиссея и жестоко отомстить ему за убийство. Вооружившись они двинулись к дому Лаэрта. Но хотя их и было великое множество, бой с царем кончился для итакийцев совсем не так, как они ожидали. Первым кинул свое копье Лаэрт и сразил наповал Антиноева отца Эвпейта, более других подстрекавшего сограждан к мятежу. Одиссей и Телемах бросились разить своих противников, и многие из них нашли бы в тот день свою смерть, не вмешайся в распрю богиня Афина. «Стойте, граждане Итаки! – закричала она громким голосом. – Оставьте бессмысленное кровопролитие, если не желаете идти против воли бессмертных богов!» Устрашенные ее голосом горожане выронили из рук оружие и обратились в бегство. После этого уже не трудно было склонить итакийцев к заключению мира. Они вновь приняли  к себе Одиссея и признали его своим царем.

Блистательная Эллада  http://www.proza.ru/2013/04/08/322