Глава тринадцатая. Прикладная монстрология

Очередное видение ослепляло Колдуна, стоило вспомнить эти слова. Дэвы так и вставали перед глазами. Он много думал о том, чем был вызван этот странный безумный сон, и решил, что Голубой карнавал точно должен был вызвать всплеск радиации. Как, непонятно — может быть, её привлекли голубые феечки, а может быть — чьи-нибудь полумаски, которые делают неизвестно из каких материалов.

В течение нескольких дней после карнавала медный перстень Колдуна вспыхивал попеременно самыми разными оттенками, и вслед за этим приходили и прибегали почтовые духи с визитными карточками и письмами от молодых дворян и дворянок, успевших запомнить его. Процесс шёл стихийно, Колдун почти о каждом новом знакомце, едва отписав ответное послание, спрашивал у своего сказочника. Тот услужливо показывал наброски и зарисовки из журнала.

Глубина волшебного зеркала тоже ожила, так что теперь, когда Колдун погружался в него по вечерам, шёпот слышался с разных сторон, приходилось даже напрягать слух — хорошо, что в астрале нет проблем с тем, чтобы слушать нескольких человек одновременно.

Ожили и его астральные апартаменты в замке Гарн. Их посетили несколько десятков гостей, оставив по маленькому свитку на полураскрытых дверях. Двери апартаментов в Гарне Колдун не закрывал, в отличие от многих — в конце концов, чего тут бояться, это ведь всего лишь астральные апартаменты. Если их закрыть, прикидывал он — так туда вообще никто и никогда не зайдёт и не постучится.

Он посетил огромный зал, который так и назвали — Голубым, в честь прошедшего карнавала. Там уже успели побывать почти все, кто участвовал в самом карнавале и вошёл в астрал после этого. Красота Голубого зала поражала. Зарисовки, наброски, строфы и целые стихотворения, огни, отражавшие пламя свечей, которые горели тогда — всё говорило о том, что в Голубом зале сосредоточились впечатления и переживания нескольких десятков человек.

Улыбнувшись нескольким зарисовкам, на которых он узнал себя, Колдун поднял глаза вверх. К его удивлению, знамя Голубого зала ещё никто не удосужился раскрасить — оно так и осталось белым астральным полотнищем.

Колдун плотнее вдохнул дым из мундштука и сотворил астральный свиток, на котором вписал, представившись: «Благородные господа и дамы, не угодно ли будет тем, кто эскизы красочные имеет в достатке, предоставить один из них для знамени нового Голубого зала, ибо таким полотнищем возглавляться ему никак не можно?»

Когда он посетил Гарн на следующий день, дама Глаубен уже оставила свой ответ рядом с его свитком: «Милейший сударь Колдун, неужели вашему глазу никак не мило показалось то знамя, что уже украшает наш зал?»

Колдун вновь поднял глаза. Вместо белого полотнища уже развевался на астральном сквозняке под потолком зала лазурно-бирюзовый флаг с изображением искусно сделанного веера цвета ультрамарин, с плавными и изящными очертаниями.

«Милостивая Глаубен, не извольте волноваться, — приписал он на новом свитке, повесив его рядом, — сие я написал, узрев белое полотнище, которое, как вы можете понять, восхищать никоим образом не могло».

Несколько дней спустя Колдун посетил апартаменты Князя горных дорог. Звездочёт всё не объявлялся. В столовой, над широкими окнами, которые открывали обзор на центральную часть Краузштадта, где прежде росли ранимые траумы, теперь появилось несколько новых цветов, рыжих и огнистых, похожих на белые эланы, только осыпанных огненными искрами.

То, что Колдун видел на площади Кюнхайт, всё ещё занимало его. Круд, которого после исполнения множества песен стали называть Трубадуром, начав издалека, рассказал о ключевом моменте. Это были его магические движения, которыми он заставил фей и воруртайлей кружиться в танце, как безумных.

— Всё это, конечно, сопровождается выплеском радиации, — улыбнулся Круд, глядя на свой латунный перстень, который даже днём ощутимо светился белым. — Всё это медленно убивает нас, как ты помнишь, милый друг, но слишком медленно, чтобы принимать угрозу всерьёз. Радиация — страшная сила. Она творит безумие не только с людьми, но и с другими созданиями. Натуры обычно боятся её, только самые смелые отваживаются находиться близко ко всему, что фонит и испускает лучи. Они все боятся выходить утром, когда Звезда светит прямо им в глаза — они думают, что тогда она смертоносна. Ну, своих натур я, положим, отучил от этой глупой боязни, — немного похвалился он.

Колдун обернулся. Два натура Круда сидели прямо здесь же, неподалёку, в углу столовой. Один напевал какой-то нехитрый мотив, другой упражнялся в жестикуляции.

— А вот ты, милый друг, я вижу, явился в одиночестве. Твои натуры боятся утра, я знаю. Да и вообще, в свете они обычно молчаливы, вслед за тобой, конечно же. И пусть всякие георсамиты и другие странные господа утверждают, что молчание — золото, но золото мы не особо ценим, не так ли?

Колдун кивнул.

— Нам необходимо говорить, чтобы радиация рождалась не только вовне нас, но и внутри. Мы должны устраивать это безумство, не боясь последствий, и тогда плоды наших усилий превзойдут все ожидания. А воруртайли нам в этом помогут.

— Воруртайли, — усмехнулся Колдун. — Я, конечно, много их вижу, многих успел изучить. Монстрология мне не чужда. Вот только подчинять старых порой слишком сложно, а создавать новых опасно. — Он поёжился, вспомнив слова доктора из своего сна. — Мы ведь пытались со Звездочётом.

— Звездочёт всё рассчитал по звёздам, в этом его главное преимущество и главная ошибка, которую ты, милый друг, рискуешь повторить. Хотя ты хочешь научиться монстрологии по книгам, а это не лучше, чем по звёздам, если не хуже. Прикладной, практической монстрологии нужно учиться по людям. Но ним самим. Творить новых воруртайлей нужно индивидуально, своих для каждого. Этих чудовищ тоже не бывает слишком много. Когда у них начинается конкуренция, они истребляют друг друга. А порой и перерождаются в фей или кого-нибудь поинтереснее, милый друг.

— Но это большая редкость, — покачал головой Колдун. — Чтобы создать фею, нужны, как правило, неимоверные усилия или множество людей…

— Ничего подобного! — возразил Трубадур. — Сотворить фею может даже один человек, силой искусства или собственным порывом. Как элан. — Он посмотрел на цветы, что распустились над окном. — Главное всего лишь знать, по каким законам рождаются феи, и не отступать от них, а каких воруртайлей для этого использовать — не суть важно. Ведь воруртайля создать гораздо легче. Впрочем, тоже не каждому, но всё же легче.

Колдун с интересом слушал.

— И вот простой пример. В антирадиационном остроге сидела облучённая дама, которую радиация накрыла так сильно, что лишила способности видеть и слышать внешний мир. Поэтому стаю своих застарелых, заматеревших воруртайлей, которые терзали её каждый день, она не могла ни увидеть, ни услышать. Однако способность ощущать у неё всё ещё оставалась. Но как это использовать — никто не знал. И что же сделал умудрённый опытом радиолог, войдя в её камеру? Он создал пламя! Да, мой милый друг, пламя. Оно ярчайшим огнём озарило камеру, так что даже ослепшая дама увидела его отсветы. Она пошевелилась, и вот уже кто-то из воруртайлей порхнул в сторону. Радиолога они почти не боялись, но испугались того, что их жертва уйдёт. А она, в свою очередь, испугалась огня так сильно, что выскочила из камеры, и охране пришлось её ловить. Говорят, её гнали вперёд слуги самого дэва Ангста с трезубцами. Она бежала так быстро, что все её воруртайли остались где-то в коридоре, без еды они совсем растерялись, и радиолог тут же сжёг их из ручного огнемёта. Выяснилось, что именно они лишали даму возможности видеть и слышать. Так она и вернулась к обычной жизни.

Колдун внимательно слушал.

— Но ведь никаких фей так не сотворить, — сказал он. — Так можно вызвать слуг Ангста, можно, полагаю, даже призвать самого дэва, если очень уж постараться. Но фей так не создать.

— Так — конечно же, нет, — выпустив колечко дыма, сказал Трубадур. — Но если тебе интересно, милый друг, я расскажу. Посещай мои апартаменты, они открыты для тебя. Я буду рассказывать тебе, что знаю, и с радостью поделюсь знаниями по монстрологии. Использование чудовищ и прочих созданий — один из самых лёгкий путей к достижению власти и признания. А что ещё может быть лучше для тех, кто ищет наград у графа Штольца? Для нас, мой милый друг.

Он положил Колдуну руку на плечо. Утренняя звезда скрывалась в дымке. Разгорался новый день.