Театр

Бывают очереди за колбасой, за пивом, за билетом в Адлер, в общественный туалет наконец. А бывают очереди в театр за халявным билетиком. Контингент в очередях особенный. Это молодежь и пенсионеры, хлеб которые имеют, а вот теперь пришли за зрелищами. С одной стороны они явно должны выглядеть интеллигентно для чего с собой в очередь они берут томик Мольера.

Нет, ну вы вообще видели людей, читающих Мольера? У меня, конечно, тоже валяется дома Мольер, но я же не собираюсь его читать. Я его честно благородно взял на книжной барахолке. Платить не стал, пользуясь правилом: аристократы (а я, естественно, чувствовал себя аристократом, так как у меня в руках был Мольер) мелочи с собой не носят. Ну кстати Тофик – предыдущий владелец этого бесценного состояния, судя по надписям на обложке, тоже не сильно то и утруждал себя чтением сея произведения.

Но с другой стороны – они должны быть безусловными претендентами на бесплатный билет, поэтому предпочитают в одежде такое соотношение величины джинс и носков, чтоб аккурат сантиметров 5-10 их волосатой ноги могла наблюдать общественность. И это я вовсе не про молодежь сейчас.

Я удовлетворил себя прослушиванием Достоевского и поеданием кокосистого шоколада.

В итоге я заполучил последний билет в Comedie Francaise. И я вам гарантирую, что не всем мольераимеющим так повезло в этот день.

Если вы когда-нибудь захотите почувствовать себя самым последним по рангу герцогом Европы, то вам просто необходимо придти в кассу Комеди и настойчиво попросить у них билет на место нумер 659 в зал Решельё. И пусть кассирша будет кричать и поливать вас водой, дабы вы опомнились. Пусть прибегут администраторы, а дирижер вылезет из оркестровой ямы только ради того, чтобы с вами фотографироваться. Но вы как никогда должны стоять на своем и вытребовать этот билет.

Если обрисовать ситуацию то театр выглядит как Большой, только маленький. Скорее даже Большой строился как этот маленький, только его строили сразу большим, а не таким вот. В общем партер и по бокам несколько ярусов полукругом. Построен театр во всем великолепии, которое только мог заключить Людовик 14. И вот когда вы торжествуя оказываетесь на своем четвертом ярусе, втором ряду вы сразу начинаете представлять себе как вы оттуда трахнитесь. И вовсе не упадете, а именно трахнитесь среди всей этой позолоты и хрусталя. При чем во всех красках, которые и Людовику 14 то не снились. Вы представляете, как вы подомнете под собой еще три яруса и вполне возможно вызовите гул оваций в партере.

Но сюрприз заключается в месте 659. Именно там вам предстоит осознать как все мелко и ничтожно в этом мире. Вы видите аккурат пол сцены и оркестровую яму вид сверху. Безоговорочно, далеко не всю яму вам удается наблюдать, а только лысину дирижера и женщину, которую придавило контрабасом еще при открытии театра в 18 веке. Другое дело – ракурс. Актеров вы обозреваете таким образом, что лица их особо для вас и не важны. Но и чтобы хотя бы так видеть игру вам необходимо смотреть спектакль стоя, а иногда и переклоняясь за перекладину. Актеры же производят действа на сцене ровно таким образом, чтобы все время находиться на той половине сцены, которую вы увидеть сегодня не сможете, будто мстя вам за вашу молодость и возможность отхватить билет на их представление бесплатно. При чем я уверен, что ровно такое же впечатление имеют и сидящие на 601 месте, только относительно другой половины сцены.

Тем самым место 659 и великолепие помещения накладывают на вас ощущение того, что вы несомненно герцог, но все королевство вас явно ненавидит, но и существуют некие причины, почему позвать вас сегодня тоже были обязаны.

Такая вот боковушка возле туалета с учетом всего того, что содержит в себе светский устрой Франции, где от государства дьявола отделили с успехом не меньшим, а то и большим, что и бога.

Смотрел я “Трохгрошовую оперу” о лондонском Сохо начала 20 века, адаптированную на наши дни. Район нищебродов. Англия на французской сцене была представлена школьными стульями, картонной коробкой от телевизора “Sony” и мебелью под старину, в которую актеры тыкали пальцами и кричали “Людовик 14 – Людовик 14”.
Бедное сословие Сохо включала в себя толпу проституток, парочку криминальных элементов и даже одного псевдоодноногого бомжа. Правда чего не отнять, так это то, что декорации на сцене сменялись очень эффектно и умело. Оценивать сценарий смысла не вижу, поскольку главный вывод, к которому меня привел спектакль – это “че я тут делал 7 месяцев, я все равно нихрена не понимаю”.

В середине же спектакля на сцене воцарилось голое тело. Что придавало ему изящества, так это то, что голое тело носило женский характер и воцарилось именно на той части сцены, которую я прекрасно мог наблюдать. Тело кроме того лежало на кровати, что делало меня в абсолютном выигрыше, поскольку партер, заплативший огроменные деньжища видел только боковую часть туловища, в то время как я мог обозреть вид сверху.

Во втором акте, я смог перебраться на более удобные места в ч это конец

Во втором акте, я смог перебраться на более удобные места в честь чего, я даже понял одну песню – финал спектакля. Возвращаясь домой, я нисколько не был в расстройствах от 659 места. А напротив, очень этому возрадовался, поскольку далеко не каждому рядовому парижанину удавалось увидеть голых великих актрис Франции вид сверху. Да и просто спектакль понравился, хоть я ничего и не понял и даже булочки в буфете на антракт не возымел. В следующий раз решил даже прихватить с собой старину Мольера, дабы продемонстрировать свою причастность к высокой французской культуре очередей. Находясь под таким вот великолепным впечатлением, я каким-то образом уехал на Stalingrad. Я совершенно точно знал, что есть путь короче, но с двумя пересадками. Однако я пожалел свои ноги измученные мозолями от новой обуви и решил поехать с одной пересадкой. По Сталинграду в полночь я бегал так, что и боль да и сами мозоли прошли мгновенно. Это далеко не самый благоприятный район Парижа. А оказаться там ночью далеко не мечта простого парижанина - просто Сохо какое-то.

Но когда я оказался дома, то определенно сделал три вывода прошедшего дня: нах-нах Сталинград, чтобы увидеть голую красивую женщину не обязательно быть полиглотом, и Мольера мне, Мольера!