Песок

1.

Песок был мелким, сухим и безмерно накаленным. Такой песок встречается только в пустыне в местах отдаленных от оазисов и прочих признаков жизни. Встретить здесь не то что человека, но и вообще живое существо было бы полной неожиданностью. Однако иногда люди приходили на этот песок, выполняли свои нехитрые работы и растворялись в миражах дрожащего воздуха. Редко бывало, что оставался один из них для продолжения начатой деятельности, и тогда его ожидали долгие бесконечные дни наедине с песком, чему песок, впрочем, особо и не радовался.


Антрополог Дмитрий Иванов выбрался из укрытия в самый полдень, чтобы посмотреть на песок. Последние дни песчаный покров пустыни перестал быть для него примелькавшимся естественным фоном и вызывал не только некоторый интерес, но даже весьма тревожные опасения. И тому были причины.

Сначала появлялись неуверенные штрихи и разводы, на которые Дмитрий долго не обращал внимания. Невнятные контуры обступали место укрытия и сопровождали пути передвижения. Изгибы, казалось случайно созданные ветром, вели себя мирно, лишь только демонстрируя свое наличие, однако, даже такие мелкие детали подсознательно проникали в мозг, рождая неприятное чувство неуверенности.

Первым проявлением, которым песок обратил на себя внимание, была глубокая борозда, тянувшаяся от входа в укрытие к месту расположения регистрирующей техники. Пятьдесят шагов извивающейся линии познакомили песок и Дмитрия. Песок отрекомендовался хитрой завитушкой возле дислокации научной аппаратуры, Дмитрий ответил только удивленным взглядом. И пока специалист снимал показания и проверял приборы, песок смущенно стер следы проявления своей индивидуальности и вновь превратился в пустыню.

Вечером того же дня песок устроил "солнышко" у входа в укрытие, а на утро представил картину "все дороги ведут в Рим", соединив укрытие и техническую площадку множеством песчаных дорожек, паутиной расходящихся от входа.

И вот сегодня песок снова проявил себя. Вся поверхность пустыни, на сколько хватает глаз, была покрыта аккуратными маленькими выемками размером с чайное блюдце. Дмитрий недовольно усмехнулся и собрался вернуться в укрытие, чтобы в приятном полусне переждать полуденный зной, но на краю его зрения возникли очертания непонятного объекта. В уголке глаза выемки на песке складывались в контуры, которые растворялись когда взгляд фокусировался на них, но боковым зрением можно было уловить неясные фигуры, возможно, изображавших животных. У Дмитрия создалось впечатление, что он разглядел пантеру и антилопу, хотя точно и не был уверен. Постояв немного под солнцем, ему стало казаться, что фигуры приходят в движение, и угрожающе надвигаются на него. Дмитрию стало немного жутко, и он решил срочно вернуться в укрытие. Там, улегшись на раскладушке и проглотив пару таблеток снотворного, Дмитрий уснул, а песок остался снаружи ждать следующего визита.

2.

Когда Дмитрий проснулся был поздний вечер и солнце уже клонилось к закату. Надо было выбираться наружу - размять тело, проверить приборы, можно даже приготовить наверху ужин, а когда станет темно то и разжечь костер. Про песок уже не вспоминалось, подозрительные контуры, казалось, растаяли вместе с недавним сном. Дмитрий открыл люк наружу и выбрался из укрытия на песок. Пустыня выглядела обыкновенно и безопасно.

Проделав несколько гимнастических упражнений, молодой специалист направился к площадке с измерительными приборами. Дмитрий отсчитал пятьдесят шагов и привычным движением смел песок с крышки регистратора, открыл створку и посмотрел на шкалу. Показания выглядели вполне среднестатистическими. В этом же отсеке находился и журнал куда он аккуратно записал показания. Включив режим проверки, Дмитрий убедился, что техника работает нормально и нажал на кнопку радиомаяка. Ежедневный сигнал сообщил его коллегам в лаборатории, что станция наблюдения "Бархан-34" работает в нормальном режиме. Дмитрий закрыл регистратор и пошел к хранилищу, где находилось множество полезных и не очень вещей, в том числе и провизия.

Песок тихо скрипел в такт шагам Дмитрия, нервно проседал и слегка придерживал ноги. Весь путь к хранилищу песок подрагивал и, казалось, немного волновался. Дмитрий обратил на это внимание и был слегка встревожен. Постепенно изнутри стала подниматься волна липкого беспокойства.

Возле самого хранилища песок замер и в воздухе повисла свинцовая тишина. Дмитрий слышал, как колотится в его груди сердце, а легкие совершают глубокие вдохи-выдохи.

Из песка была видна ручка люка, защищавшего вход в хранилище. Рука уже потянулась, чтобы открыть люк, но зрение ученого заметило темное пятно в нескольких шагах с левой стороны. Дмитрий посмотрел в направлении нового объекта. В десятке метров от него в песке была довольно большая яма. Низкое солнце вскользь касалось ее краев, не проникая вглубь.

Несомненно, это была новая проделка песка и ничего хорошего она не сулила. Слегка подрагивая от страха, Дмитрий неуверенными шагами направился к яме. Песок притих, но в его недрах ощущались равномерные пульсации первородного страха.

Дмитрий подошел к краю ямы. Диаметр ее был около двух метров, а глубина примерно метр. На дне ямы просматривалось темное пятно. Остатков вечернего освещения уже было недостаточно для того, чтобы разглядеть окраску и фактуру пятна, поэтому молодой специалист полез в карман за фонариком, уже догадываясь, что это такое.

Светлый круг выявил бордовый цвет запекшейся крови. На дне ямы было небольшое озеро густой и вязкой жидкости. Дмитрий взял ее на пальцы, попробовал на язык, даже размазал по своему лицу. По всем признакам это была кровь, она уже пролежала некоторое время на воздухе, но еще не вся ушла в песок. Крови было около литра. Дмитрий достал из кармана валерьяновый пузырек, выпил остававшуюся жидкость и сколько смог набрал туда крови вместе с песком.

Он вернулся к хранилищу, извлек банку соевых консервов и поспешил к укрытию. Закрывшись от внешнего мира, Дмитрий сразу принял несколько таблеток успокоительного, съел консервированную сою и решил, что надо ждать утра. Ожидать в таком состоянии было невозможно, спать совершенно не хотелось. Дмитрий развел в стакане апельсинового сока снотворную смесь, залпом выпил и лег на раскладушку, ощущая, как волны теплоты окунают его тело, сам он тает в липком сахарном сиропе и сознание растворяется в приятном сне.

3.

"Бархан-34" представлял собой станцию наблюдения, расположенную в пустыне. Сердцем станции была площадка с измерительными приборами. Фактически это был большой бронированный ящик с прорезями для воздуха и открывался он ключом,  который специалист должен был всегда иметь при себе.

Внутри ящика находился регистратор - прибор, который снимал показания, и ради которого была создана станция. Регистратор имел шкалу, с которой снимали данные, а также блок проверки, который по эталону проверял правильность работы прибора. Показания регистратора заносились в журнал, который также находился внутри бронированного ящика. После заполнения журнала и проверки прибора обычно подавался радиосигнал нормального режима работы (зеленая кнопка). Если показания регистратора существенно превышали среднестатистические, и режим проверки отклонений в работе аппаратуры не выявил, то нажималась красная кнопка, при получении значений значительно ниже средних требовалось нажать синюю кнопку. В обоих случаях на станцию наблюдения высылался вертолет с внеплановой экспедицией и на многие дни "Бархан" превращался в научный оазис. Десятки ученных устанавливали сотни приборов и датчиков, снимали показания, спорили, зондировали глубинные слои акустическими и радиоволнами. После такой суеты обычно на месте станции создавалось небольшое поселение с филиалами нескольких институтов, так как параметры снимаемыми регистратором редко возвращались к норме (на месте таких аномалий уже было основано более десятка поселков, среди них и широко известный ныне научный центр Карсаклай).

Но наиболее важны были первые сутки начала изменений, именно в эти моменты по кривым, выдаваемым многочисленными самописцами, можно было предсказать будущее нашей планеты.

Однако "Бархан-34" считался малоперспективным местом, отклонения в этом районе были зафиксированы на начальном этапе изучения пустыни и вполне могли оказаться ошибочными, но, несмотря на это станция продолжала функционировать уже в течение пятнадцати лет.

Примерно в тридцати метрах южнее измерительной площадки находилось укрытие - непосредственное место обитание наблюдателя. Укрытие представляло собой спрятанный в песке бетонный бункер, закрываемый бронированным люком. В стены бункера была вмонтирована универсальная система терморегуляции и водообеспечения, таким образом жить в этом укрытии можно было практически вечно, несмотря на тяжелые климатические условия пустыни. Энергия аккумулировалась при помощи термодатчиков, а вода накапливалась капиллярной сеткой. В жилом пространстве бункера находилось спальное место (раскладушка), рабочий стол с раскладным стулом, шкаф для повседневных вещей и одежды, холодильник для скоропортящихся продуктов, душевой отсек и туалетная комната. Желтый свет создавался вмонтированными в стену светильниками, над рабочим столом из стены выступал кран для питьевой воды, на столе присутствовал граненый стакан. В целом в укрытии было довольно уютно, хотя и немного тесновато.

Третьей составляющей станции являлось хранилище. Оно находилось к востоку от линии "укрытие - рабочая площадка" таким образом, что все три объекта образовывали почти равносторонний треугольник. Хранилище по своей конструкции весьма напоминало укрытие - тот же бетонный бункер с бронированной дверью, но все его внутреннее пространство было заполнено различными вещами. Прежде всего, это были продукты питания долгосрочного хранения, также там находились медикаменты, некоторые предметы быта, научное оборудование, горючие вещества, экстремальный запас питьевой воды и много прочее. Тетрадка с перечнем хранимых предметов находилась в нише сразу справа от входного люка, и с ее помощью самый мелкий нужный предмет можно было извлечь в считанные минуты. По мере надобности некоторые пункты вычеркивались из тетради и когда Дмитрий в первый раз открыл ее, то список был почерканным уже на треть. Канули в лету не только цветной телевизор со спутниковой антенной, но почти вся бытовая электроника вплоть до носимых светильников, зато до сих пор сохранялся широкий выбор меблировки - тумбочки, полочки, навесные шкафчики и прочее. Впрочем, обширным оставался запас продуктов в хорошем ассортименте.


Вот в таком месте нес месячную вахту молодой специалист Института Проблем Исследования Пустыни Дмитрий Иванов. Неделю он уже успешно пережил, но перспектива следующих трех удручала его с каждым днем все больше и больше. Особенно Дмитрию не нравился песок.

4.

Дмитрий проснулся после продолжительного сна, он грустно лежал на койке и смотрел в цементный потолок, который освещался грязным желтым светом дежурной лампы. Вставать абсолютно не хотелось, еще более не хотелось выходить в пустыню и идти к приборам. Дмитрий некоторое время почти бездумно валялся на раскладушке, потом невольно стал вспоминать свой жизненный путь, приведший его к двадцати пяти годам в столь безрадостное место.

Еще в детском саду маленький Дима выделялся среди сверстников своими умственными способностями. Он лучше всех считал палочки, заучивал стишки и даже самый первый в группе научился читать по складам. За это многие малыши его недолюбливали и иногда с детской непосредственностью слегка колотили. Но Диме было приятно ощущать себя немного умней других, поэтому он не таил обиды на своих более глупых товарищей.

Школьная учеба давалась ему легко. Еще в начале учебного года, получив учебники он в течении недели прочитывал их, а после читал книжки вне школьной программы. Дима был победителем районных и городских олимпиад по математике, истории, географии, биологии. На конкурсах он приобрел множество интеллектуальных друзей, с которыми можно было летним вечером в парке под бутылочку лимонада порассуждать об общей теории относительности, путях происхождения человека из животного мира и даже о демократических порядках Древней Греции. Школу Дмитрий закончил с золотой медалью, кучей грамот и огромным для подростка его возраста запасом различных познаний.

Он без особых усилий поступил в университет на факультет антропологии. Дмитрий также факультативно изучал биологию и химию. Не смотря на бурную студенческую жизнь, получение знаний стояло у него на первом месте. Университет Дмитрий Иванов закончил с красным дипломом и почти автоматически был зачислен в аспирантуру, где должен был получить дополнительные знания и изучать физиологические, биохимические и генетические факторы, влияющие на развитие человека.

В аспирантуре молодой специалист столкнулся с первыми значительными трудностями как в научной так и в личной жизни. Дмитрий понял, что все те знания, которые он смог получить уже давно являются достоянием мировой науки, а все новые направления разрабатываются исключительно в закрытых НИИ. В университете готовился в основном преподавательский состав для областных учебных заведений, а спускавшиеся разнарядки на научные исследования распределялись среди старших кадров, для которых давно уже настала пора защищать кандидатские и докторские диссертации, но даже тематики этих изысканий были весьма малозначительными и явно неактуальными. Единственной интересной перспективой для молодого ученого в этом заведении была возможность перехода в одно из закрытых НИИ, что влекло за собой переезд в какой-нибудь далекий Академгородок (чаще всего в основе такого поселка был лишь один филиал с сотней башковитых индивидуумов). Однако такую возможность существенно снижали результаты психологических тестов и (что никогда вслух не упоминалось) некоторые антропологические характеристики Дмитрия. Иногда он даже подозревал, что последний фактор и был причиной провала психологического тестирования. Таким образом, ментальное развитие Д. Иванова перешло в стадию анабиоза на весьма неопределенный период (о вечности Дима предпочитал не думать).

Также для Дмитрия настала черная полоса и в личной жизни. Друзья резко поменяли свои интересы на неизвестно какие и практически перестали с ним общаться. Девушки исчезали после непродолжительного общения (максимальным срок сосуществования с одним человеком, которого достиг Дмитрий, составил десять дней и все закончилось практически сразу, без выяснения причин и как всегда навсегда).

Дима стал выпивать. Сначала со своими коллегами, потом с разными неквалифицированными работниками, после вообще вышел в народ. Он регулярно посещал самые отвратительные питейные заведения. На душе стало легче, жизнь казалась уже не такой угрожающе серой, особенно в контрасте с представителями городского дна. Однако в один холодный дождливые день, когда вино-водочной смеси не удалось восстановить душевное равновесие Дмитрий осознал, что он безвозвратно глупеет. Ему стало страшно, да так страшно, что он бросил пить.

Пить Дима бросил, но образовавшуюся пустоту надо было чем-то заполнить, а чем он не знал и поэтому стал пробовать все, что встречалось ему на жизненном пути. Вступал в различные религиозные секты, распространял неизвестные чудо-продукты, собирал марки и тусовался среди меломанов, но, казалось, интерес к жизни был потерян навечно.

И вот в одно весеннее утро наступило двенадцатое апреля - день космонавтики. Во дворце культуры был организован семинар, на котором Дмитрий должен был выступить с кратким докладом на банальную для такого дня тему "Антропология и космонавтика". Дмитрий открыл последний номер "Вестника антрополога" и кратко (минут на пятнадцать) законспектировал себе в тетрадку обширную статью с названием полностью совпадавшим с темой его доклада. Немного подумав, Дмитрий изменил название своего выступления на "Космонавтика и антропологи" и со спокойной совестью закрыл тетрадку.

Перед началом семинара он прогуливался по университетскому парку, вдыхал весну. Купив мороженного он сел на одну из скамеек, стоявших вдоль аллеи и решил перечитать текст своего доклада. Меньше чем через минуту рядом на скамейку подсел человек, которому за несколько часов суждено было концептуально изменить направление течения жизни Дмитрия.

5.

- "Космонавтика и антропологи", - вслух прочитал заглавие незнакомец. Дима перевел на него взгляд. Рядом сидел мужчина лет сорока пяти с лицом и бородой а-ля геолог, в потертых джинсах и грубом сером свитере…


Дмитрий Иванов попал на работу в Национальный Геологический центр и стал младшим научным сотрудником лаборатории регистрации при алма-атинском филиале. Фактически это означало, что он работает над закрытой научной темой, связанной с изучением крупных пустынь. На самом деле Дима никакой научной деятельностью пока не занимался, а выполнял функцию подсобного рабочего и изредка лаборанта. Ему было назначено довольно солидное денежное довольствие и после испытательного срока открывались, как обещал Пал Палыч, невероятные перспективы неясных пока очертаний.

Перевод Дмитрия в Геологический центр организовал Павел Павлович Виноградов - человек похожий на геолога. После случайной встречи и знакомства на скамейки в университетском парке Дима и Павел поехали на студенческий слет в пригородный лес, где они в компании приятнейших людей разных возрастов весело провели остаток дня. Ночью состоялось собрание у большого костра, на котором обсуждались вопросы современной геополитики. По просьбе Пал Палыча Дмитрий прочитал доклад "Космонавтика и антропологи". Так же прозвучало множество других выступлений. На рассвете состоялось посвящение и Дима Иванов был принят в число людей творящих будущее для нашей цивилизации.

Через неделю Дмитрий уже вошел в помещение алма-атинского филиала, а через месяц стал младшим научным сотрудником, для чего он, впрочем, не предпринял абсолютно никаких усилий. Постепенно у него стали появляться приятели и даже друзья самого замечательного свойства. С ними можно было бесконечно беседовать как на глобальные темы, так и успешно решать любые бытовые вопросы и рабочие моменты. Еще через месяц Дима был замечен изобилующими здесь молодыми лаборантками и вскоре весьма уютно жил в одной комнате с прекрасной блондинкой.

Жизнь стала казаться кусочком рая, но это было слишком хорошо для него и как все нечаянно доставшееся вдруг так же легко ушло. Дима был назначен в экспедицию на одну из станций наблюдения и должен немедленно приступить к двухнедельному курсу обучения в специализированном лагере.

На тренировочном полигоне располагалось около десятка учебных станций наблюдений. Оказалось, что здесь готовили специалистов не только для пустынь, но и для степей, горной местности и даже в специальном павильоне для подземных станций. Как узнал Дима, также существовали центры подготовки для командируемых в леса и джунгли, арктические и антарктические зоны, на малые острова и глубоководные станции.

В течении первой недели читались лекции и проводились практические занятия по методике обращения со специфическим научным оборудованием и выживанию в экстремальных условиях. Но большая часть учебного времени была отведена идейно-культурному просвещению и физической подготовке. Недолгие часы досуга Дмитрий в основном проводил в кафетерии, где за чашкой кофе или стаканом коктейля разговаривал с коллегами на отвлеченные темы, что, впрочем, не мешало ему факультативно постигать азы отшельничества и принципы единения с пустыней.

Вторую неделю командируемый должен был провести непосредственно на учебной станции и выполнять в абсолютном одиночестве возложенные на него станционные работы. Хоть тренировочные станции и назывались учебными, оборудование на них было установлено настоящее и вполне функциональное, снимаемые параметры передавались в центральный корпус, где подвергались обработке и эти результаты учитывались в ежедневной глобальной статистической выкладке наряду с информацией, полученной из самых труднодоступных для человека мест на планете. Станции на полигоне были значительно удалены друг от друга и от других проявлений жизнедеятельности человека, поэтому тренируемые чувствовали себя практически в полной изоляции от своих коллег и всего разумного, однако фактор досягаемости цивилизации оберегал душевное спокойствие учеников и на этом этапе психологических срывов не было.

После завершения курса обучения была организованна прощальная вечеринка и в полдень следующего дня автобус увез специалистов из лагеря в город, где на территории центрального военкомата проводилась целевая отправка работников к месту прохождения командировки. Диму двое сопровождающих сначала повезли на военный аэропорт, там его сдали под ответственность мрачному и усатому майору воздушно-десантных войск, далее на военном транспортнике в течении нескольких часов вместе с сотней солдат он был доставлен на полевой аэродром, который располагался почти в пустыне и уже на вертолете молодой специалист был доставлен на станцию "Бархан-34", которую менее десяти часов назад покинул его предшественник. Дима ступил с вертолета на песок, выволок вещмешок, вытащил и аккуратно поставил рядом с мешком металлический чемоданчик, взял эти нехитрые предметы и пошел к укрытию, обозначенному флагштоком с куском красного полотна. Через два часа он осуществил первый съем параметров.

6.

Настало время идти к приборам. Совершив почти подвиг, Дмитрий поднялся с раскладушки и направился к выходу. Пустыня встретила его привычным жаром, но внутри себя Дима чувствовал легкий озноб не предвещавший ничего хорошего, особенно от очередной встречи с песком. Песок был абсолютно спокоен и даже, казалось, был настроен весьма дружелюбно. Но Дима слишком хорошо чувствовал излишне скрываемую враждебность и поэтому пошел по направлению к площадке с измерительной техникой на дрожащих ногах и с отвратительным сосущим ощущением в районе груди.

Уже через несколько шагов песок начал заметно вибрировать и тихо постанывать, появилась легкая рябь, которая вскоре оформилась в аккуратные воронки. Вдоль направления движения Дмитрия пробежали угрожающие разводы.

Где-то на середине пути, сначала несмело, но с каждым разом все более уверенно, песок начал хватать Диму за ноги. Когда ноги стало тяжело вынимать из объятий песка Дмитрий запаниковал. Он резко рванул с места и двинулся в направлении укрытия. Песок не ожидал столь резкого маневра и поэтому позволил сделать несколько шагов, после чего сильной волной сбил Диму с ног.

Дмитрий упал на песок и тот проворно начал проникать в рот, в уши, забивать глаза. Рывками и конвульсивными движениями Диме удалось стать на ноги. К этому время пустыня уже превратилась в настоящее штормящее море. Песчаные волны окатывали Дмитрия с головы до ног. Воздух сделался непрозрачным от взвеси песка и дорогу к укрытию было невозможно найти. Сделав два неуверенных шага Дмитрий снова упал.

Песок пришел в неистовство. Огромные волны швыряли человеческое тело, словно одну из миллиарда песчинок. Проворные струйки проползали внутрь организма и наполняли собой кожаную оболочку.

Гигантская воронка разверзлась средь бушующей стихии и поглотила отчаянно бьющееся Димино тело. Бурные потоки увлекли человеческую плоть глубоко под поверхность.

Последнее, что помнил Дима было скрежетание песка на его зубах. Липкая темнота наполнила его сознание, но еще одно мгновение остатки Диминой личности думали о помощи, которая должна подоспеть после того как истечет время отправки радиосообщения. Потом свет в Диминой голове окончательно погас. 


Легкие искорки вспыхивали в пустоте и через мгновение гасли. Жизнь их была коротка, но с каждой секундой их становилось все больше. Вскоре они заполнили все пространство и обратились в новое качественное образование. Теперь Дима мог думать и первое, о чем он подумал было солнце, раскаленный воздух и он сам, лежащий под слоем дрожащего воздуха. Дима ощутил себя песком. С этого мгновения он уже не был молодым специалистом Дмитрием Ивановым, был только песок и этим песком был он сам. Он лежал вокруг укрытия, расползался к площадке наблюдений, покрывал хранилище, если б он захотел он мог почувствовать себя на десятки километров и даже ощутить себя всем песком на свете. Песком в пустыни, в детских песочницах, в песочных часах, песком на других планетах и в других вселенных. Все состояло из песка, мир был проявлением различных форм песка, которые рано или поздно возвращались к своему первородному состоянию.

Произнося тихий шелест песок вспоминал себя, как он вылез из доставившего его к себе вертолета, вытянул вещевой мешок и металлический чемоданчик, скрылся в укрытии. Это была первая встреча. Сначала надо было почувствовать свое человеческое проявление, прислушаться к шагам, приноровиться к способу мышления. После этого можно было немножко обратить на себя внимание, представиться, попытаться вступить в общение, поразить широтой возможностей и показать серьезность намерений. Еще немного времени и песок был готов к соитию с собой. Легко преодолев животный инстинкт к сохранению ограниченности своего я, песок вошел в свой разум. Теперь у него были настоящие глаза и уши, он мог передвигаться с помощью ног и совершать различные действия руками. Но самое главное - у него появился разум и его вместилище - человеческий мозг. С новыми возможностями песок был готов к встречи с людьми. Скоро они должны прибыть сюда за Дмитрием, но встретятся один на один с песком.

В воздухе послышался звук приближающегося вертолета. Старая резина шасси коснулась поверхности песка. Открылась дверца и три пары ног погрузились в приветственно подставившие себя песчинки.

Отсчитывая шаги песок немного подрагивал в ожидании встречи. С этой минуты он мог общаться с людьми на их языке, думать чуждыми ранее для него категориями, проникнуть в общество и жить среди них в качестве равного.

Вот шаги приблизились, грохнул раскрывшийся люк и поток света и раскаленного воздуха хлынул в укрытие. Песок, неловко подбирая слова, произнес что-то приветственное, лицо попыталось изобразить улыбку. Один из прибывших спустился в помещение и приблизился к песку также весьма улыбаясь.

7.

Петухов, Беспалов и Егоров летели на "Бархан-34" к Дмитрию. Они уже догадывались в каком примерно состоянии найдут станционного смотрителя. До него здесь был Вася Мангер и они прилетали сюда, чтобы подобрать все, что осталось от Васи и доставить в институт Пал Палычу. Мангер превратился в солнечный свет, в лучистые гармонические колебания, в поток фотонов. Вася был ласков как первые утренние лучи и был беспощаден как свет от солнца в пустынный полдень. До Васи Мангера станция "Бархан-34" долго пустовала и уже почти пропала всякая надежда отыскать пустынника, когда Пал Палыч привез из Москвы это удивительно застенчивое существо двадцати трех лет от роду. С первого взгляда даже не верилось, что из него получится пустынник, но Пал Палыч никогда не ошибался.


Еще на заре своей специфической научной деятельности Павел Виноградов специально для воспитания пустынника основал проект "Бархан". Официально проект посвящался изучению пустыни и в этом направлении Виноградовым были достигнуты небывалые успехи, однако основная научная деятельность проводилась на неперспективных в аномальном плане станциях "Бархана", функционирование которых не привлекало внимания широкой публики, но вызывало живой интерес среди определенных специалистов. Многие его сотоварищи, также исследовавшие психологический пантеизм, не верили в успех затеи и ограничивались хорошо зарекомендовавшими разработками лесников и горняков. И даже когда Пал Палыч вывел первого пустынника, успех его был заметно оттенен полярниками, которых удалось получить его вечному конкуренту бывшему однокласснику Вадиму Спинину. Однако спининские полярники не оправдали возложенных на них ожиданий, они оказались вторичными и теряли полезные свойства уже через несколько месяцев. И вот тогда словосочетание "пустынники производства Павла Виноградова" обрело в узких научных кругах свое полновесное значение. Полученные экземпляры отличались высокой устойчивостью (практически отсутствовала рецессия), глубинным структурированием, несомненной первичностью и адекватностью. Единственным существенным недостатком данного вида были трудности нахождения первоформы. Фактически исходный материал мог подобрать только непосредственно сам Пал Палыч и то в очень ограниченном количестве. Только безграничным энтузиазмом ему удалось создать трех солнцесветов и двух воздухозноев. Особенные надежды он возлагал на нового неожиданно найденного кандидата (им и оказался Дима Иванов), с помощью тщательно разработанной методики подбора ассортимента с учетом параметров личности, Пал Палыч собирался получить песчаника. Хотя бы один экземпляр песчаника помог бы проникнуть в такие глубины изучения взаимосвязи материально-идеалистического континуума, о которых не могли даже и мечтать самые продвинутые институты идеологических соперников.

И вот, наконец, долгожданное отсутствие сигнала, день в день по намеченному графику!


Вертолет коснулся поверхности пустыни и трое людей по очереди спрыгнули на раскаленный песок. Петухов пошел к измерительной площадке, Беспалов удалился к хранилищу, а самый старший из них, Егоров, направился непосредственно к укрытию. Проникнув в укрытие Егоров нашел раскинувшегося на раскладушке Диму. Уже по первому впечатлению было понятно какую глубинную метаморфозу претерпела Димина сущность. Сомнений не оставалось - перед ним лежал свершившийся пустынник. Теперь оставалось провести качественную оценку полученного экземпляра. Егоров сел на корточки возле спального ложа и попробовал завести дружелюбную беседу с подопытным, ловко вставляя в разговор контрольные вопросы на персонификацию. Тестирование показало наличие у испытуемого достаточных признаков песочника.

Егоров передал долгожданное сообщение по портативной рации, помог Дмитрию подняться на ноги, собрал в металлический чемоданчик раскиданный по укрытию ассортимент (в том числе и валерьяновый пузырек набитый песком), вывел песчаника из помещения и, поддерживая под руку, препроводил его в вертолет. Петухов и Беспалов вскоре закончили консервацию станции и, когда бригада сидела в полном сборе в вертолете, Егоров дал указание пилоту взлетать. Специалисты с полученным образцом отправилась в обратную дорогу к нетерпеливо ожидающему их в институтских стенах Пал Палычу.


В этот раз успех профессору Виноградову принесло применение психо-химического метода воздействия. Ранее были им опробованы суггестивно-слуховая методика, тактильно-визуальное воздействие, электро-эротическое влияние и, конечно, дието-термическая обработка. В разработанный им ассортимент входили препараты влияющие на высшую нервную систему. Обуславливающий фактор Пал Палыч начал применять сразу же во время первой встречи. Легкая доза тетрагидроканнабинола и располагающие к свободному общению психическое воздействие вовлекли неумудренного жизненным опытом Дмитрия в опасное для него предприятие. Более или менее осторожный в ментальном плане индивидуум почуял бы неладное в белесой папиросной дымке, в употреблении растительных субстанций и нездоровых беседах на сборище в лесу, на "порошок бодрости" прописанный к приему по утрам. Наконец содержимое металлического чемоданчика, включающее полный ассортимент препаратов, воздействующих непосредственно на биохимические процессы головного мозга, не оставляли никаких сомнений в угрожающих последствиях такой научной деятельности. Однако, когда чемоданчик попал к Диме он уже на половину сделался пустынником и как кролик, зачарованный взглядом удава, все ближе и ближе подходил к своей гибели. Оставалось только медленно превращаться в песчаника в треугольнике станционных объектов.

Испытал ли Дима блаженство при наступлении последней фазы, или же был брошен в пучину черного отчаянья, ему уже не вспомнить, так как человеческие воспоминания не были свойственны песку.

Песок существовал вне сознания и одной из его мелких прихотей было желание проникнуть в сферу обитания людей. Выбранная стратегия оказалось долгосрочной, но верной и вот теперь он тонкой струйкой просочился в человеческое общество в вполне приемлемой для людей форме.  Но все же он оставался сухим и раскаленным песком, какой встречается только в пустыне, в местах отдаленных от оазисов и прочих признаков жизни. Встретить здесь не то что человека, но и вообще живое существо было бы полной неожиданностью. Однако иногда люди приходили на этот песок, выполняли свои нехитрые работы и растворялись в миражах дрожащего воздуха. Редко бывало, что оставался один из них для продолжения начатой деятельности и тогда его ожидали долгие бесконечные дни наедине с песком, чему песок, впрочем, особо и не радовался.


1999