Серый треугольник

Самое лучшее, что вы можете сделать,
это не браться за работу,
которая вам не под силу
 
Илья Варшавский "Тревожных симптомов нет"



Путилов шёл по грязной октябрьской улице озлобленный на всех и вся, злобно кленя эту страну, её хамоватых граждан, да и вообще весь этот черный свет. Проезжавшие мимо машины обдавали его с ног до головы тёмной водой, при этом ещё и раздраженно сигналя сутулому прохожему. В общем, Егор Путилов был не в духе, и на то были причины.

Во-первых – личная жизнь. Мало того, что супруга в последнее время пристрастилась к алкоголю, так еще и явно изменяла ему со своими собутыльниками. Кроме того, значительно ухудшилось собственное здоровье, постоянно мучила изжога, болела голова, нервы расшатались так, что он почти утратил возможность нормально общаться с людьми, не срываясь на крик и нецензурную брань. Да и с работой в последнее время что-то не клеилось – заказы на рецензии поступали редко и все на противные ему темы – то про абстракционизм, то про супрематизм, то про кубизм. Один из локальных  олигархов внезапно почувствовал тягу к занятию живописью, и так как рисовать не умел, а учиться не хотел – реализовывал себя в различных каракулях, которые подневольные критики должны были теперь возводить в ранг высокого искусства. Путилов уже занес три статьи в местные издания и сейчас направлялся в единственное в городе отделение Глобал-банка, чтобы обналичить выданные чеки на жалкую по нынешним временам сумму.

В банковском фойе, отделанном темно-серым мрамором, он неосторожно подскользнулся на  мокром полу, неловко упал на бок и сильно зашиб ребра. "Да когда ж это всё закончится!.." – злобно прошипел Егор и, держась за бочину, направился к свободному окошку, которое, как водится, тут же закрылось. Подошел к следующему, занятому, видимо, на долго – клиент копался в ворохе бумаг, подписывался где-то в бескрайних простынях, при этом спорил с кем-то по мобильнику на производственные темы. Путилов пристроился сзади и стал ждать своей очереди, мрачно обозревая совсем не дружелюбное внутреннее убранство банка.

Тёмные стены удручающе дополняли тяжелые багровые портьеры, тонированные окна омрачали и без того не особенно яркий солнечный свет, хайтековские потолочные светильники холодного газоразрядного свечения лишь добавляли душевного дискомфорта. На стенах были развешены безвкусно-разножанровые репродукции одна "веселее" другой – "Последний день Помпеи" Брюллова соседствовал с "Черным квадратом" Малевича, меж окон буйствовал "Девятый вал" Айвазовского, возле входа притаилось нечто угрожающе-фантасмагорическое от Сальвадора Дали.

Неожиданно мужчина у окошка что-то эмоционально выкрикнул в телефон, поспешно собрал в портфель все бумаги и торопливо удалился в проеме выхода. Егор уже было протянул чеки кассиру, но громкие звуки у дверей - гулкие хлопки, глухие удары, возгласы и звон разбитого стекла, остановили его намерение. В помещение через узкий вход врывались люди в масках. Помахивая автоматами и пистолетами налетчики в весьма невежливой форме стали требовать денег у кассиров, посетителей  и испуганной охраны. Кое-кто из присутвующих в банке уже благоразумно лег на пол, некоторые лишь удивленно хлопали глазами.

Путилов от увиденного инстинктивно присел под прилавок кассы и постыдно задрожал от страха. Накрывший его ужас был безграничным как вселенная и парализующим как яд кураре. Вся прошедшая жизнь мелькала у него перед глазами – нелепая, неудачная, безрадостная. Сначала детство, самые яркие воспоминания – отвратительный запах подгоревшей каши в детском саду, пытки обязательным поением в школе топленым молоком на половину состоящей из ненавистной пенки, убогие игрушки, неудобная обувь, серая как роба одежда, скучнейшие уроки. В институте были не менее скучные лекции, появился алкоголь – отвратительный на запах и вкус, с тяжелым отупляющим приходом и неотвратимым чугунным похмельем, какие-то несуразные любовные похождения, нескладный судорожный секс, женитьба по залету. Работа – еще более скучная и еще более обязательная, а зарплаты едва хватало на то, чтобы не помереть с голоду. Казалось бы – хуже не куда, но потом сделалось еще хуже – на улицах начали бить и грабить, и даже отвратительная работа стала как-бы желанной, хотя платили теперь еще меньше. Предавшие друзья, тупик семейных отношений и никакой надежды на малейшее улучшение ситуации в будущем. Тут взгляд Егора уткнулся в репродукцию "Черного квадрата" висевшего в несуразно помпезной тяжелой бронзовой раме. Он смотрел в бездну этой цветовой пустоты и бездна затягивала его, накрывала сознание волной безразличия и бездушия. И тогда Егор вынул из внутреннего кармана травматический пистолет и с криком "Ура!" бросился на грабителей, стреляя резиновыми пульками в натяжной потолок из черно-лакового латекса. Треск, всполохи, жаркий огонь и темнота угасающего измученного сознания – прощай, жестокий мир!

* * *
Путилов открыл глаза после легко приступа головокружения, эйфорическая волна вновь прокатилась по его телу. Счастье полноты бытья переполняло сознание и от этого время от времени слегка кружилась голова. Такое состояние легко исправлялось таблеткой валидиума, но Егору нравилось его испытывать. И в этот раз, после приятного приступа, он радостно улыбнулся теплому осеннему солнцу и продолжил путь. Путилов бодро шагал по чистой, сверкающей кварцевыми вкраплениями улице, был как всегда легок и весел, наслаждался вдыханием свежего чуть прохладного воздуха, приветливым лицам прохожих, да и вообще всем этим миром, в котором ему повезло родиться. Бесшумно проезжавшие мимо электрокары обдавали его волной едва уловимого озонового запаха, водители некоторых авто приветственно подавали сигнал, здороваясь со старым товарищем. В общем, Егор Путилов был сегодня в особенно приподнятом настроении, и тому были причины.

Во-первых – личная жизнь. После короткой поездки на Багамы  супружеские отношения неожиданно заиграли новыми красками и разнообразные романтические вечера не переставали удивлять свежестью и альтернативностью, что не могло благоприятно не сказаться на здоровье и общем самочувствие – в последние дни Путилов словно летал на невидимых крыльях воодушевления. Обыкновенное чудо произошло и на творческой стезе – Егор выиграл конкурс на принятие участие в создании целевой всеобщей социальной концепции и теперь, сияя от радости и чуть ли не в припрыжку, направлялся к  Глобал-центру, где висела сертифицированная точная копия Великой картины, дабы вдохновиться созерцанием сего бессмертного творения на трудовой и духовный подвиг.

В строгом фойе Глобал-центра преисполненном рациональности и величия всё было подчинено одной цели – подготовить посетителя к лицезрению Картины (подобные духовные центры находились не только во всех крупных городах, но и во многих известных географических местах Земли). Приятная бежевого ворса дорожка вела по поднимающимся под небольшим углом пандусу в Главный зал. Вдоль стен простирались тщательно исполненные фрески на тему истории человечества – первые орудия труда, первый огонь, одомашненный скот, первобытное земледелие и прочее. Пройдя к обильно декорированным широким дверям входа в Святилище, Егор традиционно замер на несколько секунд, эмоционально подготавливая себя ко встречи с прекрасным. Раскрылись, тихо прошелестев, массивные створки и Путилов вступил в Главный зал – просторное помещение в светло-голубых тонах, спроектированное так, что терялась визуальная граница между полом, стенами и потолком. В зале уже находилось несколько человек – некоторые стояли у Картины, другие мерно прохаживались, пожилая пара приобнявшись сидела на центральной скамье. Егор неспешно пересек залу, подошел к Полотну и, словно заглядывая глубоко-глубоко себе в душу, погрузился взором и сознанием в "Белый Круг" созданный гением Владимира Большова.

Ровный белый круг диаметром 77 сантиметра обрамляла светло-серая кайма, заключенная в тонкую рамку из белого золота. Светлое поле было небезупречным – просматривались мазки кистью, вкрапления пыли и наведенные тени окружающей реальности, и в эту фрактальную вселенную можно было всматриваться бесконечно долго и погружаться бесконечно глубоко. Когда-то мир не был уравновешен – эпидемии, войны, кризисы сотрясали и коверкали душу человечества. Но в начале прошлого века в Зале современного искусства Эрмитажа был впервые выставлен "Белый Круг" кисти молодого футуриста Большова. Эта картина послужила катализатором неожиданно могучей силы, преобразившей всю историю человечества. Сплоченные вокруг ставшего популярным сакрального учения Правитов "большевики"  в течении последующего десятилетия фактически переиначили весь подлунный мир. Во главу угла было поставлено рациональное сознание и социальный коллективизм, что позволило направить все доступные ресурсы в созидательное русло, и для человечества наступил Золотой век.

Промедитировав у Полотна необходимые для облагораживания духа час и семнадцать минут, Путилов, с восстановленной до состояния Будды свежестью сознания, покинул священный чертог и направился в свою творческую обитель, расположенную в пентхаусе самого высокого в городе здания.

Когда Егор шёл по проспекту Свободы, внезапный неосознанный инстинктивный импульс выбросил его на проезжую часть. Впереди на огромной скорости несся неуправляемый грузовой электрокар, а перед ним на гумо-асфальте собирала рассыпанные бусины девочка лет пяти. Путилов подхватил девочку, забросил ее на тротуар и вдруг предельно ясно почувствовал, что сам уже не успевает уйти с траектории грузовика. Стальная решетка с эмблемой пальмовой ветви неудержимо надвигалась на его лицо. Осталось еще мгновение жизни. Егор за эту секунду вспомнил и свое детство и своих детей, долгий творческий путь полный побед и свершений, ясно осознал неизменное уже многие годы перманентное состояние полноты жизни и удовлетворенности. Теплая волна радости за удачу совершить в своей жизни подлинно человеческий Поступок накрыло пьянящей эйфорией сознание Путилова, после чего оно погрузилось приятное пушистое белое небытье...

* * *

Егор снял с головы кибер-шлем. Голова слегка кружилась и немного мутило – обычный поствирт-эффект.

- Ну как тебе эта компиляция? – спросил шеф проекта Ярослав Середа, удивляясь мрачноватому выражению физиономии Путилова.

- Да, блин, хуже даже чем прошлый раз! Такая приторность, что даже тошнит! Живя в таком раю, я б сам вкусил плода от древа познания вперед Евы и без змия-искусителя...

- Но согласись, черно-квадратную версию тоже на рынок не выпустишь – нуар хоть и снова в моде, но не глобально, а лишь у молодого поколения.

- Ну, я хоть и не молод, но бело-круглый концепт воистину отвратителен – никто больше одного раза дефолтным виртом не воспользуется, а до возможности применять разные карты - над проектом еще работать и работать, а ведь деньги нужны уже сейчас.

- М-да... похоже на то, хотя на "Белый круг" я возлагал большие надежды, мне самому этот вирт очень понравился.

- Наденешь шлем, пока компиляция еще в операционке?

- Пожалуй, все же нет, ты – прав, второй раз там быть что-то вообще не хочется.

-  Что же тогда делать, есть идеи?

Повисла пауза. Путилов вопросительно смотрел на Середу, Ярослав машинально почесывал в размышлении подбородок, потом полез в карман белого халата и, пошарив там, выложил на стол перед Путиловым несколько предметов.

- Вот, Егор, выбирай – серый треугольник, красная звезда, синий крест, желтый овал.

- Ты понимаешь, чтоб все это прокомпилировать да проиграть – пара-тройка лет уйдет, надо выбрать один вариант.

- Давай тогда рассуждать логически. Красная звезда – видимо что-то коммунистически-сатанинское, обывателю явно не подойдет. Синий крест – пожалуй, нечто религиозное духоборческое. Вот, наверное, желтый овал будет самое то – близкое к белому кругу, но не такое терминально-однозначное.

- Я бы все же поставил на серый треугольник, как здравый компромисс между черным квадратом и белым кругом.

- Вполне согласен. Только действительно сроки поджимают – как прокомпилим - так сразу в тираж, на обкатку уже времени нет. В любом случае такая новинка обязана принести прибыль.

- Лады, поехали...

* * *

- Егор, сволочь! Серый треугольник – твоя же идея!! Ну нафига, скажи а?! Взяли хотя б жёлтый овал, я же предлагал... или белый круг! Такой обалденный приятный "Белый круг"!  А ты – разумны компромисс, от рая тебя, видите ли, тошнит!.. Теперь нам конец!!!

- Ну, во-первых, идея всё же твоя – треугольник твоих рук создание, я дизайном не занимаюсь. А во-вторых... Ты мое заявление про увольнение еще не прочел что ли? Я как раз там и написал, что нам конец и это действительно так... Ты – банкрот, Ярослав, смирись с этим – вот твой "Серый треугольник".

- Эх, ну как, как такое могло случиться?! Нет, я в это решительно не верю!

- Сними кибер-шлем -  поверишь.

Середа вышел из вирта, но ситуацию это совсем не изменило. Рядом, как и в кибер-пространстве "Серого треугольника" стоял Егор Путилов с распечаткой финансового краха компании. Массово выпущенный "Вирт" оказался лишь дорогим неудобным головным убором, гордо называвший "виртуальной реальностью" ощущение, что этого шлема у тебя на голове нет. И за такой казуальный фокус никто не захотел выкладывать свое полугодовое жалованье, оно и понятно.

2009