Как я снимался в кино

Тут меня недавно в Голливуд пригласили. В кино сниматься. В главной роли, между прочим. В массовке.

Продюсеры наехали. Прямо на меня. На Улице. Машиной.

– Нам, – говорят, – без тебя не обойтись. Мы теперь без тебя, вообще никуда. Ты же, как клещ, в бампер вцепился. И внешность у тебя подходящая: без грима можешь сниматься в фильмах ужаса. Так что у тебя, – говорят, – одна дорога, и та ремонтируется.

Ну, делать нечего, я и согласился. Привезли меня, значит, в этот самый пресловутый Голливуд. Место, я вам скажу, так себе. Деревня деревней. А в ней с десяток сараев. Местные их ещё киностудиями называют. А почему непонятно. Кино тут и не пахнет. Здесь совсем другой запах стоит. Гнилой. Ну, там дорогими духами и прочей ерундой.

Вот в один из таких сараев меня и привезли. Он, кстати, оказался сараем только снаружи. А изнутри – хлев. И быки повсюду ходят под руку с тёлками. Здоровые такие быки. Наверно, производители. Только вот что они производят непонятно. Шум один от них. Зато тёлки у них красивые. Но тупые. Я тут к одной подъехал и на чистом русском говорю:

– Давайте с вами знакомиться.

А она мне в ответ что-то промычала и слиняла. В прямом смысле. С неё чёрная краска потекла и прям на пол. Целая лужа натекла. А тёлка смылась. Она, наверное, людей в глаза не видела, вот и испугалась. Но я не в обиде, что с такой, вообще, взять. Она, небось, даже молока не даёт. Ну и чёрт с ней. Это не моя забота.

А продюсеры меня за руку тянут, говорят, мол, пойдём, мы тебя с режиссёром знакомить будем. Со Спилбергом. Это самый великий наш режиссёр. Ну, подвели меня к мужичонке какому-то хлипкому.

– Вот, – говорят, – Знакомься. Это Спилберг.

– А мне, – говорю, – Всё равно: хоть Спилберг, хоть Гольдберг, хоть Рабинович. Я таких режиссёров видел. В гробу. В белых тапочках. Я в похоронной конторе работаю. У нас такие проходят по рублю за ведро.

Спилберг этот их хвалёный аж за сердце схватился. А ко мне уже нового мужика подводят.

– Вот это, – говорят, – наш герой, Арнольд Шварценеггер.

– Какой же, – говорю, – он герой, когда он немец? Мой дед в войну таких из дробовика отстреливал. Жаль, этот ему тогда не попался.

У Шварценеггера тоже сердечный приступ. Ему потом, слышал я, операцию делали, клапан какой-то меняли. Как будто он трактор.

А тут из-за угла Сталлоне выскочил. Этот разговаривать со мной не стал, а вытащил пулемёт и давай палить вокруг. Так этот сарай и спалил. На этом мои съёмки в кино и закончились. Так что теперь я свободен и готов рассмотреть любые предложения.