Как однажды сообразили на четверых

   Её  удачно сконструированная нижняя  часть обычно была погружена  в джинсы. Это давно заметили все сотрудники ОАО «Берёмся за всё». И редко  какой мужик, встречаясь с ней, не испытывал  желание обернуться,  чтобы  проводить сосредоточенным  взглядом её круглую  попку и длинные ноги, плотно обтянутые специально сшитыми джинсами. Конечно, она  всё видела. И никогда не торопилась, доставляя  радостные  минуты  не только  смотрящим  ей  вслед, но и себе. 
  Константин Моисеевич тоже отдавал  должное  её  джинсам. Обычно энергичный, сегодня  уже с утра он был чем-то озабочен. Однако заметил, что сегодня  Виолетта была без  штанов. И он задумался: что бы это значило? Его  мысли   вдруг нарушил  другой, но тихий  еврей, Василий Генрихович. Он подошёл  к Косте  и  по секрету  сообщил, что сегодня день рождения у Первого. Последний  только недавно стал  Первым  и никаких  особых указаний о праздновании пока не давал. Но в проектно-изыскательской  организации, где работали  наши  герои,  дни  рождения  сотрудников  отмечались  часто. Готовились и  к  новому  празднику. Костя,  ещё  раз  вспомнив  о джинсах  Виолетты, посмотрел  на  Васю   и  произнёс:
  –  Никак  тоже готовится  к  балу?
  –  Что?  –  успел  вставить  Вася. Но  Костя  не дал  ему  договорить: 
  –  Родился, так родился! Теперь уже ничего не изменишь!
  –  Не сообразить ли нам на  четверых?  –  продолжил  свою мысль  Василий.
  –  На  четверых?  Это  что-то новое!  –   сказал  Костя  и  затем  добавил:
  –  Вася, ты же  не пьёшь?!
  –  Ты  меня неправильно понял! –  уточнил  Василий.
  – Ах, да!  Я совсем  забыл  о  нашем  празднике. Теперь  его праздник – это  наш праздник. А кто  остальные?  –  поинтересовался  Костя.
  – Владимир  Иванович  и  Сергей Петрович, –   шёпотом  ответил Василий, хотя в комнате уже никого не было, поскольку  до начала  обеда оставалось  полчаса  и  другие сотрудники  уже  пошли готовиться  к  принятию  пищи.  И продолжил:
  –  На  четверых  будет  дешевле.
  – И такая  сегодня скидка  есть? Интересно!  Так, может  быть,  ещё несколько прохожих  захватить, –  сообразил  Костя.
  – Да  нет! Скидка  от  количества  покупателей  не зависит. Дешевле  будет  каждому  из  нас, если  на четверых,  –  уточнил Василий  и  заставил  Костю  задуматься  ещё  раз:
  – Только вот что? Чтобы  не  очень … и  смысловую  нагрузку  несло!
  – Что значит  не очень?  –  попробовал  уточнить  Костя, но  тут подошёл Владимир Иванович  и  высказал свою мысль:
  – Ребята, только  давайте  не очень! Сергей   у  нас  недавно, поэтому  не надо его  нагружать. Но чтобы  он  не испытывал  дискомфорт,  надо  выработать единое  мнение  и  обозначить  наше  общее  «не очень».
  Под  «не  очень» скрывалась  цена  подарка  от  четверых. Решили  сыграть  в  игру «кто больше», а потом –  «кто меньше». Полученные  восемь  цифр  сложили, затем разделили на  восемь.  После  чего частное  от деления  Василий  Генрихович, как главный  расчётчик «Отдела  перспектив»,  заложил  в  компьютер  и  мгновенно  определилась  цена, устроившая  всех  учредителей. Оставалось  выбрать  исполнителя: «кто пойдёт  за Клинским»?  Жребий  упал  на  Васю, кстати,  любителя  пива. Но  на этот раз   задача  была  посложнее: подарок  должен  не  только  понравиться, но  и  быть  полезным.
  Зная  особенности  виновника  торжества, Вася  предложил  купить   новое, зарекомендовавшее себя  среди  управленцев,  устройство «Думай,  как я». Последнее,  изготовленное  по  лицензии  АОНБ «Сюрприз» (акционерного общества  с  неограниченной  безответственностью), могло  многое: позволяло, как  говорится,  сводить одну  стенку  с другой,   выходить из практически   безнадёжного положения  и решать   другие  задачи, лишённые всякого  смысла. Которые ставились  сверху  и  по  аналогии  возникали внизу, в процессе повседневной деятельности, чем только  и  можно  было объяснить различные казусы, возникавшие  в  организации «Берёмся  за  всё».
  Василий  был доволен: план, задуманный  ещё несколько дней  назад,  как нельзя лучше воплощался в жизнь. Устройство, купленное неделю назад, было уже апробировано  на решении одной  пустяковой задачи, когда  в  совершенно  невероятных условиях  при  полном отсутствии исходной информации оно выдало абсолютно правильный ответ: «Не торопидзе! Ждите!».
  Как вы уже догадались, Вася знал, что делал. Заготовленный заранее подарок все  четверо  вручили  имениннику сразу после  обеда. Все были  довольны   и,  как   надеялся  Вася, удовольствие должно было продлиться  позже,  когда сослуживцы   примут  за здравие шефа пару капель. Так предполагал Василий. Так  где-то глубоко внутри подумывала и примкнувшая к нему «тройка». А почему так не думать? Вроде бы нормально  думали! Хотя  какие-то  сомнения уже беспокоили  наших  героев, поскольку    время  шло,  а  никаких  намёков   на  свои  задумки  ребята  пока  не  чувствовали.
  С утра Виолетта  занималась своей обычной  работой: она  набирала  текст  письма, полученного от Первого ещё вчера. То ли причиной  был наступавший праздник, то ли ещё  не  сформировавшаяся  окончательно  мысль, но  почерк  Первого  на  этот раз  был совсем  плохим.  Отчаявшись,  Виолетта  решила  набрать номер телефона, поскольку письмо должно было быть отправлено сегодня. Неожиданно голос Первого, обычно  резкий, был мягок и располагал к прояснению его закорючек. Более того, Первый  пригласил её  зайти  и  разобраться  по месту.
  – Разобраться по месту! – повторила  сама себе  Виолетта, проиграв  все  возможные ситуации, связанные с проникновением  в тайну почерка и мыслей Первого. Ведь ей ещё предстояло  принять участие в подготовке  праздничного стола, о чём  её предупредил вчера Павел Никитич, главный распорядитель  торжества. Он же и попросил Виолетту принарядиться. Собственно, в последнем  и была основная  причина  её  некоторого  расчехления, что так озадачило Константина  Моисеевича и  других  тоже. Сейчас  эта  деталь, то есть отсутствие  джинсов,    заставила  несколько  призадуматься  и  Виолетту. Нет,  она  много раз  заходила  в  старый кабинет Петра Ивановича, когда он был  заместителем  Генерального, поскольку  приходилось  часто  разбираться  с  его почерком. Но  сегодня, в день  его  рождения, и  без джинсов! Такое было впервые. И это её несколько взволновало. Но ничего не оставалось  делать: надо было идти.
  – Проходи, проходи, какие  трудности  могут   быть  у  такой  красавицы, - сказал, Первый,   идя  навстречу  Виолетте.
  – Есть  маленькие, Пётр   Иванович,  –  произнесла  Виолетта, быстро освоившись  в  новом  кабинете,   и  разложила  черновики  на  большом  столе   шефа. 
  – Вот, смотрите, совсем  какие-то   новые  буквы  непонятные,  –  стала  показывать  Виолетта  Первому, который  уже  устроился  в  своём  новом  кресле.
  Первый  тоже  смотрел, но не столько на буквы, и ему малопонятные, сколько  на  сотрудницу, согнувшуюся всей своей верхней частью над столом  в разборке его каракуль. Посетовав на неудобство  рассмотрения  собственной писанины, Пётр Иванович  встал со своего  кресла  и  прилёг на стол рядом с Виолеттой. Они разобрали несколько слов, хотя смысла в написанном пока не понимали. Вдруг новая  живая  мысль пронзила Первого. Он тоже заметил, что Виолетта  сегодня  без джинсов.
  И  перед ним тоже,  как и перед Константином Моисеевичем, но более ощутимо, встал  почти  тот  же  вопрос: к  чему бы это? Он, конечно, не забыл, какой  сегодня   день. Но он и не знал о распоряжении  Павла  Никитича. Поэтому  связь событий  пытался усиленно  выяснить. Появилась даже  мысль включить  подаренное устройство, но он ещё  не ознакомился  с  инструкцией  по эксплуатации. А звать Васю  не хотелось. Сейчас  ему  не нужны  были  никакие посетители. У него было одно  желание:  как можно лучше  разобраться  со своим  почерком  наедине  с  Виолеттой.
  Последняя  тоже уже почувствовала  сокровенное желание  Первого. Поскольку  Пётр Иванович, надеясь на сегодняшнее глубокое понимание, решил приблизиться к  Виолетте, продолжавшей  в  прежнем  положении думать о том, как в сложившихся условиях  войти  в  почерк. Пётр Иванович, естественно,  думал  о своём  вхождении  в  суть  вопроса. Более того,  мысленно  он  уже  входил  и   выходил. А Виолетта  почти заканчивала  разбирать  все  буквы.  И  теперь можно  было бы вместе подумать над смыслом  письма, которое должно быть сегодня  отправлено.
  И надо же было  такому случиться. В кабинет  вдруг   ворвался  начальник  транспортного цеха, ему срочно  нужно было узнать, где  сегодня  разгружать  кирпич:  на даче Первого  или Второго. И Виолетта увидела обычного Первого, не терпящего  возражений   и  быстро  решившего возникший  перед ним  вопрос:
  – Вы  ещё смеете  спрашивать? …Сегодня?!
Начальник  транспортного цеха  понял  всю  нелепость  своего  поступка,  но было  уже поздно. Он вылетел из кабинета также быстро, как и влетел. Живая мысль, мгновенно возникшая у Петра Ивановича, улетучилась. Осталось только чувство недосказанности. Он  прошёлся по кабинету. Даже сделал несколько затянутых приседаний  возле Виолетты,  продолжавшей в заманчивом положении  вносить поправки  в текст  письма.  Но ничего  не помогало, мысль  никак не хотела возвращаться. Но главное  было сделано: текст    уточнили и письмо, хоть  и  без  новой  живой мысли, будет  сегодня отправлено адресату. Ожидался  большой  заказ, правда,  не  по профилю организации, но  не это было главным.
  Виолетту  уже искал  Павел Никитич. Она, как всегда, должна  была сделать последние  штрихи к праздничному столу,  уже подготовленному другими  девушками. Круг приближённых уже тоже собрался. Часа  за  два  до окончания  работы   чествование началось.
  «Четвёрка» продолжала  работать. О чём  думал  Вася и  его  «собутыльники»,  мы  уже знаем. Но  события, как  видите,  развернулись  несколько  иначе.
  До конца рабочего дня оставалось не  более  пяти минут, когда Владимир Иванович  подошёл к  Константину Моисеевичу и  поинтересовался:
  –  А где Сергей  Петрович?
Константин Моисеевич, строивший  очередные  римановы кривые в  банаховом пространстве, понятном  только  ему, оторвался  от своих  занятий  и  посмотрел  на Владимира  Ивановича:
  – Дорогой,  что случилось?!  На  вас  лица  нет!
  – Понимаете,  –  тихо начал Владимир Иванович,  –  меня пригласили.
Не сразу  сообразив, о чём  идёт речь, Константин Моисеевич  спросил:
  – Так это хорошо или плохо? –  а потом, вспомнив, добавил:
  – А  как  Василий  Генрихович?
Владимир Иванович совсем  сник  и не  мог  вымолвить ни слова, выразив  тем самым, как он  думал,  своё  «фэ»   всему  произошедшему.
  – Ну же! –  не  выдержал Константин Моисеевич, –  что с вами, любезный?
  – Василий  Генрихович  просто  подавлен! – наконец, произнёс Владимир Иванович.
  – Кем? Чем?  Кто  его  придавил?  Мы  ведь совсем  недавно с  ним  виделись!  И потом,  нельзя  ли было воспользоваться  этим  устройством, которое мы подарили сегодня  Первому,  –   с  известной  горячностью  продолжал Константин Моисеевич.  Он    ещё  не  понимал,  что именно  это  устройство и  всё, с  ним связанное, и  было причиной    почти  шокового состояния  Владимира Ивановича.  Но  постепенно, по  мере  того, как  приходил  в себя  Владимир Иванович, о чём говорил  румянец, проступавший на его лице, Константин Моисеевич  отходил  от  своих затейливых  кривых. Вспомнив, наконец,   все  события  дня, Константин Моисеевич  категорически   торжественно  произнёс:
  – Я  не спрашиваю,  где  капля Сергея Петровича? Она  с ним, то есть  её  нет, поскольку  нет его самого.  Но он сам виноват: до конца работы  ещё пять минут, за это время вполне можно  было влить эту каплю в себя  до дна!  Что  касается  меня,  то с моей  стороны  претензий никаких. Узок  круг  всех  собравшихся  почтить, и не каждому  дано протиснуться  в  этот  кружок. Но приближённые?! Приближённые представители просто обязаны засвидетельствовать  и  от  меня, и  от  Сергея Петровича  наше  расположение  и  прочее, что полагается в таких случаях. Я настоятельно  рекомендую  вам, Владимир  Иванович,  захватив  Василия Генриховича,  засвидетельствовать!
  После  такого   длинного  и  прочувствованного монолога  своего  сослуживца   Владимир  Иванович  был  настроен  как  нельзя  воинственно. Сейчас  главным  было успеть  принять положенные  две капли  и, как просил Константин Моисеевич,  засвидетельствовать во что бы то ни стало!  Необходимо  было только вывести  из подавленного  состояния  Василия  Генриховича, без которого, как без своей «правой» руки, он не мыслил  совершить  ответственный  поступок  перед Первым  и  его  окружением. Он  не забыл, что его  всё-таки  пригласили.  Пусть, как выяснилось, вспомнили о  нём  только к концу торжества, но всё-таки  вспомнили, хотя  в  «круг»  он  и не входит.
  Василий Генрихович, оправившись  от подавленности  и  превозмогая создавшуюся неловкость  перед Константином Моисеевичем  и  Сергеем   Петровичем, участие которых  в  праздновании  дня рождения  Первого  закончилось  сразу же  после вручения  ему   интеллект-устройства,  уже искал Владимира  Ивановича. Поскольку  знал,  что  его  тоже  пригласили.  Не  глядя  друг  другу  в глаза,  два  участника  бывшей «четвёрки»,  уполномоченные  другими  двумя, вернее одним  из двух,  поскольку  второго  не  коснулись  никакие  перипетии  послеобеденного  периода,    пошли к  праздничному столу, чтобы  засвидетельствовать.
  Стол  был  почти  распотрошён. Но были  свободные  места, это уже  радовало. Никто не  заставлял   пить  штрафную, поскольку пить практически уже было нечего. После того, как  разлили  всё, что осталось,  Владимир  Иванович   и   Василий Генрихович,  не сговариваясь, подняли свои  пару  капель  и  от  своего  имени  и   от  имени   не  входящих  в  «круг»  отсутствующих   Константина  Моисеевича  и Сергея Петровича  хором  засвидетельствовали:
  – Дорогой  юбиляр, просим  считать наше присутствие   по  вашему   случаю  и  в ознаменование его совершённым  с  самых  лучших  побуждений. Пусть продлятся  ваши дни, Пётр  Иванович,  в   полном   здравии   и    неисчислимых  желаниях  долгие  годы.
  Пётр  Иванович, любивший  точность, не стал  корить в  этот день  своих подчинённых   за  поспешность: день рождения  был  не юбилейный.  Но  шеф  любил    хорошо поесть, выпить, после  чего, как  большинство  старых  номенклатурщиков,   любил  и  лесть послушать. Хоть  и  противны  были эти   «лизуны», но приходилось  терпеть.  Подвыпившие  сотрудники  соревновались, одни –  как  могли,  другие –  так,  как было нужно. Наши герои  пытались  чем-нибудь  закусить. Владимир Иванович  искал  что-нибудь для  Василия  Генриховича,  а последний  пытался  наколоть  своей  вилкой  что-нибудь  с учётом  доли  Владимира Ивановича.
  – Не  беспокойтесь,  –  волновался  Владимир Иванович, видя, как Василию Генриховичу не удаётся  наколоть  второй    кусочек   оставшейся  в  тарелке  сёмги, –  я  утром  уже  съел свой  кусочек  дома.
  Упёртый  Василий Генрихович, после того как  у него сорвался  и  первый   наколотый   кусочек,  пустил  в  ход  свои проворные  пальчики  и  схватил-таки   добычу.  Конечно, было  неудобно, но его целеустремлённости  никто не заметил. Народ  уже беседовал, и хорошо  беседовал. Владимир  Иванович,   поблагодарив Василия  Генриховича,  усмотрел  в  нежелании   двух  кусочков сёмги остаться  на  вилке   какой-то нехороший  знак  и  задумался.  Но  Василий  Генрихович, заметив сомнения  Владимира Ивановича,  тут же  их  развеял:
  – Напрасно  тревожитесь, коллега! Круг всегда был, круг  есть, круг всегда  будет! Думайте лучше о том,  как  в  него  войти  и  как  из  него не выпасть.  И не смотрите, что  сейчас  кружок  разошёлся,  он  беседует, именно  сейчас  и  решаются  все нужные  вопросы.  А кстати,  что это  за  баночка, слева  от  вас?
  На  столе   действительно  стояла   ещё уцелевшая   закрытая   баночка.  Когда  Владимир Иванович  взял консервы  в  руки,   его  лицо засветилось неожиданным счастьем:   
  – Балтийские  кильки!  Вася,  ты ел когда-нибудь  балтийские  кильки?!  Их   невозможно было достать.  Красную  икру  давали  в  заказах, а балтийскую  кильку  –  никогда!
  - Ну  давайте, давайте  вашу  хамсу,  -  сказал  Василий Генрихович, когда  баночка  была  вскрыта  обычным ножом.
  - Ну  что вы, -  обиделся  Владимир Иванович, - это не хамса!  Вот что значит, когда  человек  не может  отличить осётра  от  щуки!
  Посрамлённый  Василий  Генрихович деловито попытался  насадить  на свою вилку  пару  килек. Владимир Иванович  уже  не мог  не следить  за  Василием  Генриховичем. Он  должен был  или опровергнуть  или  удостовериться,  что  «что-то»  в этом  есть. Он ещё  не понимал, что,  и  в чём  это «что-то»  заключается.  Но  сама  судьба  давала  ему возможность  увидеть это «что-то» ещё раз. Василию  Генриховичу  удалось  наколоть  только  одну кильку. Он успокоился, зная, что  банка   уже никому не нужна.  Но  не успел  Вася  поднести  злополучную  кильку  ко рту, как она  вдруг  сорвалась  с  вилки. Разозлившись, Василий Генрихович снова  пустил в ход  свои  ручки. Однако и  это не помогло: уже  схваченная  рыбка  почему-то  выскользнула из  цепких  пальчиков   Василия  Генриховича.
  Обомлевший  Владимир Иванович  сидел, не шелохнувшись. У него  не оставалось  никаких сомнений:  это таинственное  «что-то»  преследовало их  везде. Жаль, что на столе  не осталось  ничего другого  для  проверки   этого  «что-то». Были вилки, но ими нечего было наколоть! Мысли  Владимира Ивановича уже овладевали и Василием Генриховичем. Он тоже был рабом  фактов. А против фактов  не попрёшь! Желания  ещё раз проверить  это «что-то» не было  ни  у кого.  Даже у Владимира Ивановича, так  и не вспомнившего вкус знаменитой кильки! Настроение было испорчено полностью, каждый снова  ушёл  в себя. Василий Генрихович  –  подавленным,  Владимир Иванович –  с тем  же бледным лицом, которое уже  было  знакомо  Константину Моисеевичу. 
  Не иначе, как  Провидению  было угодно  показать  двоим, что соображать, если начали  на  четверых,  то  вчетвером  надо  и   заканчивать. 
  Вас, конечно, интересует,  как  выглядела  Виолетта на следующий день. Снова  в  своих  джинсах. И снова  «ей  смотрели  вслед». О вчерашнем  событии  четвёрка не вспоминала. Любопытно, как  сообразят  наши  герои через  год, который  будет юбилейным  для  их  шефа.  Или  разлетелася  кибитка  -  все  четыре  колеса?!