Обратный отсчёт

Обратный отсчёт [1]


– Виденин, отвечай! Виденин! Виденин…

Я слышу, но челюсти свело: чуть сильнее и зубы раскрошатся. Вдоль позвоночника разливается холод, руки немеют, пальцы скрючивает ветвями саксаула, ноги отнимаются. Глаза стекленеют. Взор в одну точку. Как при стрельбе в тире…

Грузовик пристыковался неудачно: шлюз смяло консервной банкой, от панели солнечной батареи – разорванное крыло, жуткой царапина по борту научного модуля. Экипаж МКС-3 застыл у монитора, а неуправляемая, измятая «Заря», медленно вращаясь, пролетала вдоль станции. Словно в замедленной исторической хронике истребитель Як-3 с убитым мотором и замершими лопастями.

Виток – обошла телескоп. Второй – минула оранжерею. Третий, четвертый – прочь от станции. Джон икнул.

– Будь здоров, – отозвался майор Выборнов.

Я разжал ладонь, три части карандаша воспарили к потолку центра управления.

Обшивка модуля пострадала не сильно. Кривая темная полоса лишь кое-где прерывалась зазубринами мелких пробоин. А шлюз погиб. Осмотрев его, я залюбовался Землёй: аквамариновая жемчужина на угольной скатерти космоса. Колыбель жизни, истинную ценность которой понимаешь в тот миг, когда смерть неуправляемым грузовиком надвигается, но пролетает рядом, торопясь к кому-то другому.

Голубое мерцание Земли гасит звёзды. Я моргаю, и тело вытягивается корабельным тросом: чёрнота космоса над планетой сгущается до абсолютной, обращаясь в раскрытую пятерню.

– Капитан! Веденин! Отвечай!

Фал удерживает у станции, но раскрытая ладонь притягивает, будто чёрная дыра. Кости гнутся резиновыми шлангами, по глазам бьют чёрнильные щупальца, в разум впивается скальпель хирурга. Из парализованной и рассечённой чёткими движениями памяти сыплются блёстки воспоминаний. Кружат роем светлячков. И вспыхивают, вспыхивают, отбрасывая далеко назад…

Папа и мама, между ними я в джинсовых шортах и белой майке с довольным Микки Маусом. Карусель, небольшая очередь, нетерпение, заставляющее притопывать сандаликами – раз, два, три. Три, два, раз. Оглядываюсь и замираю: на будке, оклеенной афишами, тени деревьев извиваются толстыми дождевыми червями. Клубок всё туже, угольное пятно – четче. Оно расплывается кляксой, но в следующий миг обретает очертания раскрытой пятерни.

Сандалики пристывают к асфальту. Родители пытаются сдёрнуть меня с места, но я вырываюсь. И срываюсь прочь. Крик матери глушит скрежет рухнувшей карусели…

– Алексей! Алёша! Отзовись! – надрывается Выборнов, а чёрная ладонь глубже проникает в душу. И часть меня – это она. Или я её часть?
¬
– Сдрейфил?! – ухмыляется белобрысый Володька, любимец выпускного класса. Мышцы играют под синей футболкой с надписью «I love life», губы ломает ухмылка, в зелёных глазах проступает тенью презрение. – Тогда уступи дорогу настоящим мужчинам!

Одноклассницы хихикают. Я же смотрю на иссеченную трещинами бетонную поверхность моста, где разлитое машинное масло секунду назад ожило ладонью с шевелящимися, словно океанские водоросли, пальцами.

– Учитесь, пока я живой! – Володька раскидывает руки в стороны и спиной вперёд падает с моста. Вслед дергается серая лента тарзанки. Крик восторга обрывается глухим ударом. Одноклассники с застывшими улыбками и ухмылками оглядываются друг на друга, Наташка с визгом тормозящего перед станцией метропоезда падает в обморок, кто-то рвёт из кармана сотовый телефон…

– Отвечай! Джон, готовься к выходу! Алексей!

Два «МиГа» идут над океаном. Отблёскивающее в лучах солнцах зеркало цвета индиго морщится волнами. Вдали вырастает изломанная громада авианосца. Я немного впереди – мне садиться первым. Юрка сегодня ведомый, но изредка вырывается, покачивает крыльями и назад – к моему хвосту.

Губы тянет улыбка, левая рука отбивает ритм по бедру, а в голове крутится старая песня: «Я выбираю тебя… Ты выбираешь меня» [2]. Сегодня придёт ответ о зачислении в отряд космонавтов. Отказа не будет – уверенность переполняет с утра, а потому обычный тренировочный полёт в удовольствие.

«Ты выбираешь ме…» – обрывается в голове, когда на солнце наползает сизое облако. Оно словно лист бумаги на костре прогорает изнутри чёрным: точка, роза ветров, звёзда. Облако рвётся, расползается, и сквозь него лезут пальцы. Чёрные, но подсвечённые солнцем, а от того кажутся окровавленными. Сжимаются, распрямляются, корчатся.

Я моргаю, и ветер смахивает облако. «Вышка» ругается и отправляет на второй круг, пропуская вперёд Юрку. «МиГ» теряет скорость, шасси выбивают из палубы дым, но самолёт скользит дальше. Крюк запаздывает, и стопор не успевает зацепиться. Истребитель огрызается огнём – Юрка пытается поднять его в воздух, но машина заваливается на крыло и таранит гладь океана…   

– Алексей! Да отзовись же ты!

Чёрная пятерня истаяла. Я парил в нескольких метрах от станции, купаясь в голубом сиянии, вновь заполнившим космос. Внутри пустота, точно высосали и выбросили в урну смятым пакетиком из-под сока.      

– На связи.

– …

– Всё в порядке. Микрофон барахлит.

– Возвращайся.

Оглядываюсь на Землю. Под ребром вспыхивает боль, глаза режет, и на мгновение их застилает туман.   

– Отдыхай, Алексей. Модуль проверит Джон.

– Можно мне. Доведу работу до конца.

Майор смотрит исподлобья.

– Если не устал…   

Знать, что произойдёт и успеть отступить в последний момент, пропустив вперёд другого. Мне давали право выбора, но не возможность изменить течение событий. Лишь два пути, без вариантов – участник или свидетель. Пока я выбирал второе. 

Аварийная сигнализация мявкнула и замолчала. Выборнов дернулся к экрану.

– Джон, в научном модуле пожар!

Лишь два пути без вариантов… Я – свидетель. Так было, но обратный отсчёт запущен, и наступает время, когда его следует прекратить.


Бишкек, 12 июня - 3 августа 2011 года.   

1 – по мотивам картины Сергея Крайнева «Левая рука тьмы».
2 – песня группы «Моральный кодекс» «Я выбираю тебя».