Цой и Пушкин

Им сейчас столько, сколько мне было тогда, когда мы отправились на первый сплав. А до этого было совместное пребывание на факультете: я пытался их учить, они оказывали успешное сопротивление. Успех их в некоторой степени обеспечивал и я, только что возвратившийся из аспирантуры и отлично понимавший, что есть вещи в определённые периоды жизни гораздо важнее изучения учебных дисциплин. «Начнут работать, - успокаивал я себя, - начнут учиться».
На «Последнем звонке я им читал:

Пройдя круги аспирантуры,
Освободясь от тяжких пут,
Что шеф вязал мне за прогулы
И обожание подруг,
За бред, что нёс я на бумаге
В короткий час на бивуаке –
Я вновь прибился в этот храм,
Где посчастливилось и вам
Четыре года ошиваться.
Зачёты потом поливать,
На партах мысли выражать,
От лекций в баре упиваться,
И, сбившись в спаянный отряд,
Плестись за втыком в деканат.

Уж так судьба распорядилась,
Что вновь свободу обретя,
Ватага ваша мне явилась,
И я увидел в вас - себя.
Всё этим сразу объяснится:
Своё в пушку увидел рыльце,
Когда, стараясь улизнуть,
Меня пытались обмануть.
Не мог винить вас за прогулы –
У нас как будто мать одна.
Вот и лежит на ней вина,
Что нужный воз литературы
По нынешний пылится день.
А имя матери той – лень.

Когда закончилась учёба, наши ролевые отношения (я препод - ты дурак) резко скакнули в дружеские (дурак - сам дурак). Этому, мне кажется, поспособствовало продолжение «Последнего звонка» у меня на дому, с последующими времяпровождениями: «Александр Михайлович, мы к Вам сейчас приедем!». «Приезжайте!» - радуюсь, глядя на будильник: 3 часа ночи. Через десяток лет, когда многие уже обзавелись собственными детьми, Шурка Пономарёв встал перед Люсей на колени и со словами: «Людмила Васильевна, мы только сейчас поняли, какие же мы были свиньи» - попросил у неё прощения. Естественно, что в это «мы» входила и её вторая половина.
Это был, и остаётся, единственным на моей памяти курс, который отмечал годовщины окончания института в походах. Первый сплав был для меня ошеломляющим. Во-первых, для меня, как велотуриста, было как чудо: ничего не делаешь, а движешься (Койва - довольно быстрая речка). Так можно плыть весь день, чуть-чуть только подгребая, чтобы в берег не врезаться или в какой камень, живущий посреди реки. А во-вторых, после заморочек, связанных с окончанием учебного года, сразу оказаться в тиши, свежести, красоте с песнями и разговорами… А поболтать компания любила!
Из Койвы мы впали в Чусовую и оставалось нам проплыть всего ничего: отрезок от Усть-Койвы до г. Чусового (одна ночёвка). А на этом отрезке имеется достопримечательность: останки островка архипелага ГУЛАГ. Его мы просто не могли пропустить. Однако хождение по руинам лагеря до того омрачило наше существование, что, сев на катамараны, мы ещё долгое время пребывали в состоянии придавленности и угрюмости. Потом, делясь впечатлениями, все отметили именно это: какое-то мрачное давление, и такое ощущение как будто ниже ростом стали (и на фотографиях это тоже бросается в глаза: головы в плечах, растерянность на лицах). А тут ещё дождь пошёл, прибавив мерзости на душу. Но далее случилось удивительная штука. Это сейчас она воспринимается как удивительная, а тогда, в том состоянии, в котором мы пребывали, она прошла мимо нашего сознания. Ну, приказал Командор причалить к берегу, ну ушёл куда-то в лес (тайга кругом), ну принёс литровую бутылку спирта. Представляете? – карты у нас не было, маршрут не изучали: какой тут маршрут? - сел на речку, она и вывезет. Как учуял? Обрадовались мы этому напитку только тогда, когда разбросив лагерь, уселись у костра. Ну, для согреву! Согрелись. Потом ещё согрелись…
Проснулся я один в хозяйственной палатке. Удивительно… Выхожу, на приветствие моё никто не реагирует, тем более - не разговаривает. Смотрят, как на червяка: брезгливо с высоты. «Ладно, - думаю, - хоть жить дают. Что случилось-то?» – вопрос свербит. Вспоминаю: песни пели. Цоя тогда эти гаврики чтили. А я как-то индифферентно к нему был расположен: нормально поёт, но боготворить («Цой жив!» - писали тогда на заборах и стенах домов) – это меня раздражало, причём сильно. Да и поспорить надо было о чём-нибудь. Вот это второе и сыграло со мной злую шутку. Я нагло удивился в их безмозглые рожи, что сотворили себе из сомнамбулы кумира и талдычат, и талдычат: «Белый снег, серый лёд, на растрескавшейся земле…». Ещё и передразнивал: имитируя игру на гитаре, выставил нижнюю челюсть, оттянул нижнюю губу и точно как, мне казалось, сомнамбула повторял несколько раз эти строчки. Когда шок у слушателей прошёл (бога распяли на глазах паствы) полетело в «наше всё»:
- А ваш Пушкин-то!?
-Да достали вы нас своим Пушкиным! «Мой дядя самых честных правил»! О! Великое творение, блин.
- Ещё в бошки наши втемяшивают всю эту фигню!
- С пьедестала!
- Каналы рыть!
Мои попытки отстоять «Солнце» закончились отлучением из обжитой палатки и заключением в ту, в которой я и оказался быть с утра.
Окинул взором лагерь – собираются, мерзавцы: палатки снимают, гондолы подкачивают. ГУЛАГ, спирт, Цой с Пушкиным, - коктейль поживее «Молотова», - внесли заметные изменения во внешность участников, особенно в их головные отростки. В их – потому что себя-то я не вижу ведь. (После похода я показывал походные фотографии маме, сынок которой с нами путешествовал. «Ой, Саня, а это кто?» - спрашивает. «А это, - отвечаю, - Людмила Ивановна, Ваш сыночек Лёнечка»).
Я тоже к чему-то пристроился: делаю вид, что делаю, и рассуждаю. Мысли вслух, но чтобы послышнее было.
- А что? Нормальные песни у Цоя есть. Я же сам с удовольствием пою «Мама – анархия, папа стакан портвейна» (я на самом деле все песни люблю, где поорать можно). А это: «Алюминиевые огурцы на брезентовом поле…» - вообще классика рока. «Восьмиклассница –а-а», - затянул я.
- Михалыч, - окликнул меня Командор.
- Что?
- Пушкин тоже хороший писатель.


Рецензии
У вери вел!!!
Правда понравилось. Свою юность вспомнила и свои разговоры о смысле жизни и "что такое любовь" со своими гавриками в гимназии. Теперь они тоже папы-мамы, но помнят всё, что им говорила. Даже то, чтоя сама забыла давно. Люблю их...
Спасибо, Сашенька.

Наталья Парус   30.08.2011 16:28     Заявить о нарушении
"... но помнят всё, что им говорила. Даже то, что я сама забыла давно. Люблю их..."
Один в один)))
Помнят, заразы. А и! мы не зря пожили....

Тихонов   30.08.2011 17:02   Заявить о нарушении
На это произведение написаны 2 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.