Приключения девочки Линии. Глава III

3. Пробуждение

Сон отпустил Альвери из своего сладкого царства и позволил открыть глаза. Она почувствовала себя маленьким ребенком; грудь наполнило ощущение свежести, пугающей новизны. Она вдохнула утренний прохладный воздух по-настоящему впервые за многое время, запуская его в каждую клеточку своего тела. Ей стало немного холодно. Девочка медленно села, внимательно оглядела комнату и испугалась.

Обстановка выглядела слишком ярко: на песочно-голубых обоях игриво плясали утренние лучи солнца, пробившиеся сквозь первые появившиеся на небе воздушные тучки; тюль колыхался и развивался, как парус на бесстрашной мачте, часы торопливо тикали – они показывали на своем циферблате уже одиннадцать часов утра. Их позолоченный корпус пускал белых солнечных зайчиков, которые резво прыгали по стенам, играя в салочки.

Новый мир пугал, таинственно удивлял и восхищал Альвери. Она посмотрела на свои руки и забыла обо всем.

Девочка вспомнила, что когда-то давно (сто, тысячу, а может миллион лет назад) она пыталась учиться читать по руке. Однажды она просто полезла на чердак искать свою старую куклу. Разбирая пыльные ящики со всякой ненужной ерундой, такой как: сломанные поплавки, разбитые елочные украшения, старинные платья в оборках, поцарапанные алюминиевые кружки, лампочки, ракушки, снежный шар с двумя маленькими обезьянками под зонтиком и порванные игрушки, она наткнулась на книгу по хиромантии. Ей показалось забавным читать людей по их рукам, ведь сразу узнать, что из себя представляет человек, лишь взглянув на его ладонь – это очень и очень интересно! И Альвери сразу приступила к изучению этой необычной науки.

Но сейчас ладонь для Альвери оказалась совершенно неизвестной ей картой, формулой таинственных значений. Она пыталась пересчитать все голубые венки и бороздки на своих ладонях, старалась разглядеть все неожиданные повороты линий своей судьбы.

Она не могла понять, что же произошло с ней и окружающим ее миром. Пыталась разобраться: почему она чувствовала себя заново рожденной, такой потерянной и безумно счастливой? Она злилась и радовалась. Она сама не понимала, что чувствует, что стала по-настоящему жить. Такие ощущения испытывал каждый в этом мире, кроме Линии. Та лишь неохотно открыла правый глаз, затем второй, и увидела возле себя Альви, которая рассматривала свои руки со странной гримасой на лице.

- Доброе утро! – Линия лениво потянулась. – Эй, что с тобой?..

Альвери перевела растерянный взгляд с рук и пальцев на помятое лицо Линии.

- Я, - она заикнулась, -  я не знаю. Я никогда не видела все так, - Альвери снова запнулась, - так по-новому.

- По-новому? – Линия села и потерла глаза кулаками.

- Да…

- Ну, вообще, я считаю, что каждый день неповторим, и надо ценить каждую мимолетную секундочку, относясь к ней с трепетом и благоговением... Ну, хватит мне умничать, пора вставать! – заключила Линия и бодро встала с пола.

Босиком, гулко шлепая по холодному утреннему паркету, Линия направилась в ванную комнату. Встала перед зеркалом и, оценив свой внешний вид лишь одной фразой «Как я ужасно выгляжу», умылась. Вода освежила лицо, очистила разум и мысли от мутной пленки сновидений. Затем она вернулась в комнату. Альвери все еще сидела на сбившейся простыне, но теперь ее больше не интересовали свои руки, она переключила все внимание на паркет. Альви водила по нему пальцами, принюхивалась, скребла по нему ногтями. Линия странно на нее покосилась, словно заподозрила в Альви психически нездорового человека.

- Ванна свободна, иди умываться.

Альвери восторженно посмотрела на подругу. На лице появилась наивная по-детски широкая улыбка; девочка неуверенно поднялась на ноги и так же неуверенно прошла до двери и свернула за угол. Она впитывала в себя новые ощущения, запахи, звуки, как кусочек сахара – влагу, удивлялась, открывала для себя что-то новое.

Одним из таких открытий оказалось прикосновение к воде: Альви набрала полную ванну, добавила туда ароматную соль и погрузилась в розовую воду. Она согревала не только тело – тепло проникала прямо в сердце, в душу, в каждый ее уголок. Альви чувствовала ту эйфорию, то внутреннее трепетание, поражаясь такому простому и незатейливому чуду. Она полностью исчезла под водой, коснулась затылком ванны. Альвери открыла глаза. Свет из маленького окна прорезал розовую воду, отбрасывая кристальных зайчиков на ее лицо, заставляя их плавно танцевать на бледной коже девочки.

«Если всего лишь в нашем доме столько всего, тогда что меня ждет на улице!», - сердце девочки сжалось в прекрасном предчувствии.

Она, не раздумывая, вынырнула из воды, жадно хватая ртом пряный воздух, схватила полотенце, наскоро вытерлась им, накинула синий банный халат и выбежала из ванной. Ветер, который она сама и создала, тяжело пыхтел в ушах. На повороте Альвери занесло и та, расхохотавшись, плюхнулась на пол. Линия тоже засмеялась. Она отошла от подоконника, где наблюдала за странным неуверенным пробуждением природы.

Окружающий мир удивленно озирался, идя навстречу новому дню как маленький ребенок, делающий свои первые и важнейшие шаги в жизни. Цветы подставляли свои разноцветные головки под ласковые объятья солнца, ковер травяных иголок искрился, деревья, все их листочки приветливо шуршали, разрешая ветру гулять в их высоких густых кронах.

- Хочу все-все почувствовать! – радостно воскликнула Альви. Линия подала ей руку и подняла девочку. – Пошли на улицу!

Линия окинула девочку оценивающим взглядом и смущенно заметила:

- Для начала лучше оденься.

Альвери посмотрела на махровый халат и виновато улыбнулась. Она открыла большой дубовый шкаф, из аккуратных стопок достала белье, белую майку и джинсовые шорты, зашла за ширму, которая стояла рядом с ним, и из-за нее вышла уже одетой. Полотенцем, которое она тоже вытащила из шкафа, она промакнула волосы.

Из соседней комнаты вдруг, резко вспарывая неловкую тишину, донеслись прекрасные мелодичные переливы – это дядя Чарли играл на фортепиано. Музыка звучала не совсем уверенно, иногда даже спотыкалась, но она была по-настоящему прекрасна. Звуки искрились, оглушая удивленную тишину, странствовали по сонному дому, играли с первыми лучами утреннего солнца, сверкая, смешиваясь с ним. Они разливались бурным потоком, будто могучая река вышла из своих берегов, затапливая сердца и души людей своим звучанием.
Альви и Линия стояли не шелохнувшись. Она впитывали музыку, ее звон, ощущая прикосновение каждой нотки всем телом.

- Я целую вечность не слышала, как он играет… - тихо прошептала Альвери.

- Так пошли скорее к нему! – глаза Линии воодушевленно расширились, она схватила подругу за ладонь и вывела из спальни.

Дверь напротив была немного приоткрыта; девочки тихо шмыгнули в соседнюю комнату. Они, все еще держась за руки, незаметно проскользили по паркету и замерли. Лин огляделась.
Комната, как и спальня Альвери, была небольшой, но в ней чувствовалась безграничная свобода действия и чувств. Белые шершавые обои с едва различимыми замысловатыми узорами ловили свет, запирая его в помещении; до самого заката само солнце было воздухом для этих стен. У правой стены стояла широкая двуспальная кровать; на подушке, которая лежала на левом краю, отчетливо был виден отпечаток головы; кремового цвета одеяло сбилось, казалось, оно вот-вот упадет с кровати. Огромное, почти во всю стену окно было распахнуто настежь; ветер нехотя шевелил тонкий пастельно-золотистый тюль. Свежий воздух пах чем-то голубоватым, как весеннее чистое лазурное небо, в котором можно было утонуть взглядом, отпуская свою фантазию в далекие странствия.

Напротив кровати, у левой стены, находилось огромное фортепиано. Его черная блестящая поверхность была покрыта тонким слоем пыли. За инструментом сидел отец Альвери. Его пальцы бегали по клавишам, из-под которых, словно бабочки, выпархивали звуки невесомой мелодии. Она была одной из тех, которые проникают в голову и могут оставаться там долгое время, но воспроизвести или напеть ее было почему-то невозможно. Мелодия уплывала в дверную щель, и, казалось, что ей помогает легкий ветер. Вся эта обстановка придавала ей неповторимый оттенок новизны, удивленности и безграничной радости. Сама тишина прислушивалась к чарующим звукам; она забыла о том, что должна звенеть – она не хотела мешать.

Альвери неуверенно шелохнулась; Линия выпустила ее руку из своей ладони, одарив девочку бодрой улыбкой. Альви улыбнулась в ответ и бесшумно подошла к отцу. Она мягко обняла левой рукой Чарли за шею и положила голову на его плечо. Мужчина неловко улыбнулся и прикоснулся к ее локтю.

- Я люблю тебя, папочка… - прошептала девочка.

- Я тоже, - так же тихо отозвался отец.

Линия мягко заулыбалась и, отлипнув от дверного косяка, вышла из комнаты, прикрыв за собой дверь; затем приоткрыла ее, и добродушно сказала:

- Не задерживайтесь долго! Я пошла готовить завтрак!

Линия, прыгая по ступенькам, спустилась по лестнице и уверенно зашагала на кухню. Проверив холодильник и все шкафчики на их содержимое, девочка решила приготовить яичницу и овощной салат. И вот три яйца с ломтиками помидора уже зашипели на сковороде, овощи были нарезаны, а в стеклянном кувшине, на который попал лучик раскрасневшегося солнца, сияла кристальная вода вкуса осеннего неба.

Последний штрих – Линия решила добавить одну приправку, секрет которой открыла ей бабушка Эллин. Она смешала горсточки всех специй между собой, затем добавила немного черного перца, соли и готовой порошковой смесью посыпала уже поджаренную золотистую яичницу. Аккуратными ломтиками Линия положила завтрак на три тарелки, поставила их и красную миску с салатом на стол, разлила воду по стаканам и села на мягкий стул, поставив локти на стол и уперевшись подбородком в ладони.

Она просидела так минут десять, пока наверху не послышались торопливые шаги и звуки скрипящих половиц. Альвери спустилась вниз первой, вслед за ней – дядя Чарли.

- Спасибо, что приготовила нам завтрак! – улыбаясь, сказал отец Альвери и сел за стол.

- Не за что, – простодушно ответила Линия. Она взяла в руки нож и вилку и принялась есть завтрак.

- Мм, очень вкусно! – Альви посмотрела на подругу и подмигнула.

- Знаешь, - прервав некоторое молчание, начал дядя Чарли, - только однажды я попробовал что-то подобное…

- Да? – Линия удивленно заглянула ему в глаза. – Это, наверно, из-за приправы. Моя бабушка Эллин рассказала мне о ней… вот только странно, что вкус Вам знаком, – девочка прищурилась и заговорщицки продолжила: - Это большой секрет нашего семейства по женской линии!

- Стоп, подожди, - непонимающе переспросил дядя Чарли, - ты сказала Эллин?

- Ну, да… она моя бабушка… - Линия непонимающе посмотрела на мужчину, затем на Альви – в ее глазах тоже было непонимание.

- Тогда, давайте уберем со стола и пройдем в гостиную. Рассказ обещает быть долгим, - хитрый голос Чарли заставил девочек заинтригованно переглянуться и торопливо убрать со стола.

Когда с посудой было покончено, все расположились у камина. Дядя Чарли поставил кресло-качалку спинкой к огню и сел в него, а девочки – на диванные подушки, стащив со второго кресла плед и укрывшись им. Это утро выдалось довольно прохладным, что было очень странно для этого мира, где ничего не менялось долгое-долгое время.

В той части зала, где сидели Линия, Альви и ее отец, почти не было солнца. Его лучи еле проникали в комнату сквозь шторы, которые еще никто не успел раздвинуть, так и не позволив желтому сияющему камню затопить дом своим сиянием; поленья в камине неторопливо шипели и потрескивали – вся эта атмосфера погружала в состояние покоя, мечтательности, позволяя воображению Линии рисовать различные небывалые картинки. Альвери же просто терпеливо ждала, пока начнется рассказ.

- Ну, чтож, - протянул дядя Чарли, в этот момент он стал похож на настоящего сказочника, ему не хватало лишь надеть темно-фиолетовый плащ в крупную сияющую звездочку и такой же расцветки остроконечную шляпу, - слушайте внимательно, - и он начал.

               
                Продолжение следует...