Отпуск

Я обратил внимание на симпатичную брюнетку, с прекрасно сохранившейся фигурой ещё в магазине дьюти фри Шереметьево. Она смела с полок половину ассортимента косметики и постоянно изводила своими придирками измученных сотрудников.
- Не дай Бог она с нами летит… - шепнула мне жена.
- Бедный муж! - согласился я, с сочувствием глядя на семенящего за ней мужа.
По всемирному закону необъяснимой подлости они сели на наш рейс. Отягощённая добычей, она сидела в кресле Ту-154 впереди нас, рядом с молчаливым мужем и что-то ему рассказывала.
- Если они попадут в наш отель, - закатила глаза моя благоверная, - наш отпуск накроется медным тазом.
- Тьфу, тьфу! - согласился я.
Мысли брюнетки скакали от пересказов слов каких-то подруг до предполагаемых вариантов выбора одежды в разных совершенно невероятных случаях. Муж понуро слушает всю эту ахинею. Вдруг она на секунду замолкла, что-то поискала в русско-египетском разговорнике, а затем спросила мужа:
- Дорогой, а как по ихнему будет дура?
Усталый дяденька с лицом героя из рекламы Marlboro, только слегка
потускневшим от суматошной жизни ответил:
- Не волнуйся, дорогая. Тебе это обязательно скажут.
Естественно мы попали в один отель, даже номера оказались рядом. Впрочем, при более близком общении они оказались довольно милой парой. Их звали Лена и Виктор.
- А Лена не так глупа, как кажется… - признала моя супруга.
- Виктор мне тоже понравился!
В приятном безделье быстро побежали дни отпуска. Мы купались, пили бесчисленные коктейли и разговаривали обо всём на свете. Незаметно наступил последний день в искусственном раю.
- Полежу, последние часы в тишине и неге! - решил я и сделал вид, что сплю.
Раскалённое солнце нагло пыталось прорваться через непрочную защиту моих затемнённых очков и било навылет, как снайпер белке в глаз. Его жгучие капли разлетались вокруг сверкающим веером и проникали, куда хотели без всяких помех.
- Вот оно счастье! - я зажмурил левый глаз, не в силах изменить расслабленного положения, растёкшегося по лежаку, подкопчённого корпуса.
Счастье заключается не в местоположении тела в пространстве, а в состоянии души. Лишь иногда вечные антагонисты совпадают, и это был тот самый случай...
- Мой двоюродный брат Иван всегда нравился женщинам... Сначала девочкам, потом девушкам и женщинам! - неожиданные слова соседа по пластиковому лежаку, кого угодно вывели бы из состояния сладкой полудрёмы. - Я могу это утверждать, так как прихожусь ему не только двоюродным братом, но и одноклассником. Росли мы вместе, и я с определённой долей ревности утверждаю, он нравился женщинам...
Не отреагировать на довольно откровенные признания коллеги по отдыху было бы невежливо. 
- Да, да бывают подобные типы, - глубокомысленно произнёс я, больше заинтересованный играми мальков кефали на поверхности спокойного моря. - Встречал неоднократно...
Виктор, сорокалетний интеллигент из Питера, покивал своей лысеющей головой и продолжил:
- Ростом выше среднего, чернобровый, имеющий к двенадцати годам мотоцикл «Минск», он сводил с ума большую часть наших ровесниц...
- Точно!.. Женские предпочтения партнёров весьма своеобразны, причины по которым они выбираются объекты внимания лично для меня непонятны до сих пор… - вставил я, созревшую за много веков до меня, изжёванную мысль. - Какая-то неведомая программа, заложенная природой, позволяет женщинам безошибочно определять, это моя судьба, это мой парень.
- Да, да! - легко согласился Виктор. - Иван был как раз из таких. Может, он нравился им, потому что был так называемым «плохим парнем»?.. Мог выпить, любил подраться. Одно часто следовало за другим. Плохим он был чисто внешне, а в душе добрым и мягким.
Солнце поднялось выше, и я передвинул пляжный зонтик вдогонку за ним. Наши жёны медленно плавали в прозрачной, очень солёной воде и увлечённо обсуждали извечные женские темы. Окружающую идиллию дополняло негромкое бормотание Виктора:
- Учился он в школе плохо, да и как можно учиться хорошо, если один учитель совмещал три дисциплины: географию, русский язык и физику?.. Да и сама школа находилась в соседнем селе за пять километров. Естественно Иван часто не доходил до неё в компании таких же любителей учиться.
- Ага, понимаю...
- Дорога к школе проходила мимо кладбища, через поле. Раньше по пути стояла сельская церковь. Её разрушили в начале тридцатых. Местный активист комитета бедноты, отец одного нашего учителя, сбросил колокол со звонницы. Церковь затем разобрали на кирпичи, а активист закончил жизнь обласканным Советской властью.
- Бога тогда не боялись!
- А вот внук активиста, на закате этой власти, перестрелял из охотничьего ружья всю свою семью. За то, что жена беспробудно пила и спала со своим родным братом. Последним патроном застрелился сам. На старом кладбище они лежат рядком: он, трое детей и тёща. Жена выжила и продолжила пить...
Я при последних словах проявил крайнюю степень активности, выразившуюся в переворачивании со спины на живот и паре дежурных слов:
- И не говори!.. Бывают такие сучки, ничего их не берёт.
- Сама жизнь в нашем селе толкала человека в определённом направлении. Скука, предопределённость, беспросветная работа вызывала только одно желание, выпить и забыться! - сосед пересел поближе ко мне и доверительно сообщил. - Наш общий родственник дядька Василь с периодичностью раз в месяц устраивал такой аттракцион. Садился на мотоцикл «Иж» без коляски и ехал в соседнее село километров за десять к куму Петру. Там они крепко выпивали, да так что ночью жена кума затаскивала гостя на мотоцикл, заводила и отталкивала в сторону дома. Самое поразительное, что пьяный и спящий дядька Василь, в темноте без проблем доезжал до своего дома.
Виктор негромко засмеялся, словно вновь увидев цветную картинку детства. Стоящий под моим лежаком стакан виски со льдом очень облегчал понимание.
- На деревянных воротах двора, висели прибитые гвоздями две старых покрышки от задних колёс трактора «Беларусь». Мотоцикл с хода бился в них и естественно останавливался. Дядька падал вместе с ним на землю, даже не просыпаясь при этом. Его жена тётка Валя, услышав шум, выходила из хаты и затаскивала мужа во двор.
- Оригинально!
- Только однажды ему не повезло, он таки попал под тот самый трактор.
- Что Вы говорите?
- Колесо трактора, долго помогавшее дядьке остановиться, переехало через грудную клетку, раздавив её всмятку. Такое себе развлечение эпохи ударных пятилеток...
Жена Виктора что-то спросила у него. Он обстоятельно и нудно ответил ей. Я было решил, что долг вежливости выполнен и перевернулся недожаренным боком, хотелось подремать.
- Не тут-то было! - мучитель вновь принялся за меня.
- Пили все, мужчины, женщины, дети. Основной валютой являлась бутылка самогона. Это плата для работающих мужиков, трактористов или шофёров. Для молодёжи самым благородным напитком была брага. Поделюсь самым простым рецептом. Берёте сорокалитровый молочный бидон, наливаете колодезной воды, бросаете внутрь всё что угодно. Варенье, ягоды, сахар и дрожжи. Ставите в тёплое место. Через несколько дней напиток богов готов!
- Почти коньяк...
- Даже лучше.
Рассказчик покачал крупной головой, с небрежно одетой синей бейсболкой и доверительно сообщил:
- Так развлекалась сельская молодёжь в золотые времена застоя. Изредка ходили на танцы, дрались и влюблялись. Влюбился и Иван, когда подошло положенное время. В Машу, которая  училась в нашем классе и была невероятно хороша собой. Вообще, такой концентрации количества красивых лиц на численность населения, я не встречал ни в каком городе мира.
- Как этот факт согласуется с вышеизложенным - научная загадка! - сказал я с умным лицом.
Порядком подгоревший на быстром солнце, бледный человек с русского севера не услышал иронии:
- Иван да Марья! Если бывает на Земле любовь в чистом виде, это была она. Красивые, молодые, они светились изнутри божественным светом. Никаких плотских отношений, Боже упаси. Настоящая романтика, но родители были против.
- Не подходит он тебе, - втолковывала Марии битая жизнью мать. - Век будешь горевать, он же чистый кобель…
- Да и пьёт! - вторил отец, сам не дурак выпить. - У них в роду все пили.
- А кто в России не пьёт?
Риторический вопрос, особенно в свете халявных коктейлей выглядел наивным. Виктор задумчиво обошёл место нашей лёжки. Что-то томило его изнутри и заставляло исповедоваться.
- История деревенских Ромео и Джульетты закончилась печально, как в индийском кино. Иван ушёл в армию, Маша вскоре вышла замуж за сына директора магазина. Когда через два года брат вернулся, у них в доме гостила подруга его младшей сестры, Оксана. Она естественно влюбилась в него...
- Я ожидал именно такого поворота сюжета.
- Конечно, а как же иначе. 
- Что же дальше?
- Она ходила за ним как хвостик, он её не замечал. Как-то раз мы вместе были на танцах. Брат, как обычно навеселе, Оксанка уговаривала его больше не пить. Кто-то из компании протянул ему литровую банку браги. Чтобы Иван больше не пил, она первая схватила сосуд и одним махом выпила. Её тут же стошнило до желчи... Я еле довел обоих до дома и был потрясён таким проявлением любви. - Виктор скривился, словно вспомнил вкус юности. - Через несколько месяцев они поженились. Уехали в областной город к родителям Оксаны. Иван поступил работать на железную дорогу. Вскоре родилась дочь. Молодой отец брался за любую работу, руки у него были золотые... Мог починить любой механизм и построить что хочешь.
Житель культурной столицы выдержал театральную паузу, показывая всем видом, что наступает кульминация истории. Я поневоле воспылал интересом к судьбе незнакомых ранее людей и спросил:
- Так всё закончилось хорошо?
- Однажды ему крупно, невероятно сильно не повезло. Иван точил столярный инструмент, как внезапно шлифовальный круг, рассыпался на огромной скорости. Разлетевшимися на бешеной скорости осколками ему посекло лицо и повредило глаз. Советская медицина, хоть и лучшая в мире ничего сделать не смогла. Один глаз вытек. Второй едва видел. Мать Оксаны советовала развестись с мужем.
- Вот гадина!
- «Молодая, найдёшь себе нормального... Зачем тебе калека?» - Виктор спародировал голос неведомой женщины. - Сочувствовала она дочери, наученная беспросветной жизнью.
- Вот она, женская логика, - я зашевелился, возмущаясь женскому вероломству. - Чуть что случилось, сразу не нужен!
- Из больницы Ивана забирали родители, - согласился по умолчанию терпеливый сосед. - Ему дали вторую группу инвалидности. Иван уехал в Москву, стал строителем-шабашником. Зарабатывал неплохо, вставил искусственный глаз, сделал косметические операции на лице. Сорокалетняя женщина, имеющая двухкомнатную квартиру, бухгалтер предприятия, где он подрабатывал, женила привлекательного рабочего на себе.
Я гордо распрямил изрядно подгоревшие плечи и громко сказал:
- Работящий мужик всем нужен!
- Куда же без мужика? - Виктор разделял основополагающие взгляды мужского шовинизма. - Родился сын похожий на отца, Иван со временем заматерел, раздобрел... Капитализм, хотя и загнивал, оказался более живучим, чем социализм. Наши люди способные приспособиться к любому строю и любому правителю, научились жить. Научился и Иван... Резиновая Москва принимала в себя всё большие толпы желающих красивой жизни. Кого-то перемалывала в удобрения для своего роста, кого-то выплёвывала. Красивые женщины и шикарные автомобили создавали иллюзию сказки.
Мимо нас прошла новенькая туристка, и мы поневоле проводили её оценивающими взглядами. Сногсшибательная фигура типа колобок, действительно впечатляла...
- Бывает, - я вспомнил подобные примеры из собственного опыта. - Со всеми случалось...
- Да, конечно... Может быть, - отстранённо пробормотал Виктор и скомкано закончил. - Начались скандалы с немолодой женой. Она ревновала его к любой юбке, он по-прежнему нравился женщинам... Оксана замуж во второй раз не вышла, просилась потом обратно к Ивану. Он не простил и не принял...
- Не хрен хвостом крутить!
- А какая любовь была... - сосед восхищённо зацокал языком. - Марию я не узнал, когда лет пять назад приезжал в родные места. Малая Родина тоже изменилась, если мы стали взрослыми, то она постарела. Было больно смотреть на брошенные дома и заросшие жгучей крапивой улицы нашего детства. Связь с Родиной, когда-то естественная и крепкая, прервалась. Остались только воспоминания о счастливом и беззаботном отрочестве, проведённом в сказочном краю лесов и озёр...
Виктор устало замолчал. Молчал и я, вспоминая свою нехитрую историю...
- Вам уже пора идти! - сказала подошедшая Лена.
- А не хочется…
Незаметно подкралось время последнего обеда. Мы с женой пошли в свои апартаменты, а Виктор со своей энергичной половиной продолжили загорать, им предстояло ещё целых десять дней наслаждаться освежающим отдыхом.
- Жалко расставаться! - чуть не заплакала моя жена.
- Есть курортные романы, - задумчиво сказал я, - а есть курортная дружба…
Через несколько часов мы уже были в аэропорту. Подошли к таможенному контролю, сначала пошла жена. При вылете из Египта это вообще формальность: подошёл, тебе там что-то шлепнули в паспорте, вернули, пошёл дальше. Жена без проблем прошла процедуру. Настала моя очередь. Египетский работник таможенной службы лениво взял мой паспорт, раскрыл и неожиданно начал что-то возмущённо щебетать на своём птичьем языке.
- А я даже английского не знаю, - с сожалением подумал я.
Показывал жестами, типа чего хочешь, ставь свой штамп, да и всё. А он всё не унимается. Тем не менее, через три минуты таможенник сдался, махнул рукой и отпустил меня вместе со штампом. Я прошёл контроль и решил заглянуть в паспорт. Оказался паспорт жены, случайно перепутали…