Корова Роза

        В последние год или два нашей жизни на поселении в сибирской глухой деревеньке Ораки появилась в нашем хозяйстве корова. Имя  её было поэтическое — Роза. Как она у нас появилась? Ничего сказать не могу. Купить её нам вроде было не за что — в ссылке жилось нам трудно. Может быть совхоз разводил скот по дворам в пользование на время, или ещё как, но появилась у нас кормилица, ну и забот, конечно, прибавилось. Роза давала за дойку большое ведро молока, и бабушка была просто счастлива!
        — Сынок, а ну-ка, где твоя кружечка? Неси скорей, молочка нацежу! — звала бабушка, совершая великое таинство дойки.
        «Вжик-вжик, вжик-вжик» звенели тугие струи о дно подойника. Я летел из какого-нибудь закутка во дворе, оставив свои важные дела и секреты, к сенцам нашей избушки, где у меня была спрятана маленькая, граммов на  сто пятьдесят, эмалированная кружечка — только моя собственность, и нёсся вприпрыжку в хлев к бабушке и коровке. Нацедив прямо с соска в мою кружечку молока в пузыристой пене и выпроводив меня словами «Ступай, голубчик, пей на-здоровье», бабушка, успокоив Розу, которой почему-то никогда не нравилось мое к ней приближение, продолжала дойку.
        Я же тихонечко, чтобы не расплескать живительный напиток, пробирался к своему любимому месту во дворе, усаживался поудобнее спиной к забору, и сощурив глаза от удовольствия, цедил парное молоко. И в сплетении неплотно прикрытых ресниц виделось мне разноцветье солнечных бликов, кусочек чистого голубого неба, и плывущие по нему облака разных причудливых и сказочных форм.
        Чтобы я не считался совсем «не у дел», мне смастерили маленький бичик. Просто к палочке гвоздиком прибили полосу сыромятного ремешка. Этим предметом я очень дорожил и гордился. Меня наделили полномочиями подгонять бичиком Розу, если она упрямилась и не хотела выходить к стаду пастись, чтобы нагуливать бока на свежей и сочной траве. В то время редко какая трава вырастала ниже моего росточка, и бичик имел ещё одно предназначение — легче было увидеть меня в траве.
        Надо сказать, что с полномочиями моими взрослые переборщили. Я с удовольствием раздавал корове щелчки бичом по ногам и крупу, туда где доставал и кричал звонким голосом:
        — Шевелись, холера!!
        Роза поворачивала рогатую голову, злобно косила на меня глазом и раздражённо мычала «У-у-ммм-у-у-у» Но бабушка всегда была рядом, она показывала Розе кулак, и молвила: «Иди-иди, животина, на кого ругаться надумала!!» И корова продолжала путь, смирившись. Никто тогда и подумать не мог, насколько она меня возненавидела!
        Однажды под вечер, когда я был один дома, пришла наша Роза с пастбища. Стоит у ворот, мычит — домой просится. Надо сказать, ворота наши были — одно название. Состояли они из трёх, горизонтально расположенных, тонких берёзовых лесин и двух вертикальных стоек. Мне бы запустить кормилицу, уставшую, с набухшим выменем, а я, несмышленый, принялся её дразнить — корчил рожицы, пальчики ставил над головой в виде рожек, голосом противным, гортанным пытался её мычание копировать. Думалось мне, за надёжной защитой, закрытыми воротами, стою.…
        Взрыла копытами землю и, опустив низко голову, ломанулась животина вперёд прямо на меня, только обломки ворот разлетелись в разные стороны. И принялась она меня, опрокинутого навзничь, в землю головой вминать. Елозит по земле, на рога поднять пытается. Я сразу и испугаться-то не успел, в ступор впал, она тоже молчком делала свое дело, только хрипела злобно. Со всем тщанием и старанием на убийство ребёнка шла корова Роза.
        Я задыхался, во рту и в носу земля, подскребла всё-же животина меня рогами с земли, подбросила да себе на холку. Оказался я у неё на шее и ручками за рога схватился что было сил, будто наездник верхом. Стала бегать Роза по двору и огороду со мной на шее, бегает и рогатой головой встряхивает, стряхнуть непрошеного наездника норовит и под копыта сбросить, чтоб затоптать совсем. Там наверху-то и страх и ужас ко мне пришёл. Маленький был, а дошло до меня, к чему всё идёт, и стал кричать я, что есть мочи, на всю деревню:
        — Баба-а, баба-а, миленькая спаси! Меня корова носит!!!
        — Дядя Володя, родненький, где ты, помоги-и-и!!!
        — Дяденьки, снимите, меня Роза убивает!!!..
        Видно услышал Господь крики ребенка, прибежал дядя Володя со школы, снял меня с взбесившейся животины, в доме на кровать уложил, а её в хлеве закрыл. Трясло меня, всё тело в синяках, белки глаз кровью налиты, на горле ярко — красная полоса, но были кости целы. Весь огород оказался вытоптан и изрыт, будто трактором.
        Бабушка пришла с работы — запричитала в голос. Она всегда боялась, что я или в колодце утону, или на вилы с сеновала прыгну, говорила:
        — Чем перед матерью твоей держать ответ смогу? Одной только смертью своей.
        Но отсюда беды, конечно, никто не ждал. Стояла возле меня, лежащего на кровати, на коленях, плакала, рвала свои, рано поседевшие, волосы, расцарапала ногтями лицо своё. Потом молча встала, взяла мой бичик, валявшийся у порога, и пошла в хлев. Мы с дядей Володей затыкали уши, чтобы не слышать как кричала наша корова. Бабушка била бичом мычавшую на всю деревню Розу и что-то кричала сама. Это невозможно было слышать — сердце рвалось на части от жалости! Дядя Володя отобрал у бабушки бичик и закинул его на крышу сарая.
        Кормилица наша перестала доиться, у неё текло из повреждённого бичом глаза, и её отвели на бойню. Вскоре и мы переехали в Красноярск, но я ещё несколько лет терзал бабушку вопросами:
        — Как там наша Роза? и
        — Как забрать на сарайке мой бичик?
Он был, наверное, единственной игрушкой моей из того далекого ссыльного детства, других не помню...

Валерий Зиновьев