Код души Часть 2 Глава 4 Николай чудотворец

                Глава 4
                "Николай чудотворец"

           Время шло, декабрь был в самом разгаре. Витрины магазинов и палаток замигали разноцветными огоньками, напоминая всем одиноким сердцам, что скоро наступит Новый год – время сказок, чудес и неожиданных сюрпризов под ёлкой. Но мои сюрпризы начались гораздо раньше.  Во-первых, откуда-то, как из-под земли, на моём пути опять  возник Николай. Он похаживал по институту, как ни в чём не бывало, словно никуда и не исчезал, и за ним не гонялись спецагенты международных разведок. Причём он не уставал намекать, что в скором времени, а именно 19 декабря, будет день его именин, видимо рассчитывая на подарки.
            Вспоминая весь кошмар тех дней, и пытаясь анализировать его, до сих пор недоумеваю, почему из всех наших сотрудников сумасшедший экспериментатор в области переселения душ выбрал именно меня в свои соучастники. Виной всему была, наверное,  моя жена, которая, как всегда была в отъезде, теперь по причине наступивших холодов, особенно, ощутимых в моей квартирке с вечно холодными батареями. Я был одинок и поэтому даже обрадовался, когда как-то после работы ко мне заглянул Николай с двухлитровой бутылкой «Колы» и мешком чипсов. Дав работу моим зубам, которые весело хрустели, перемалывая корм, он радостно сообщил мне, что за то время, когда он якобы был в заграничной командировке, о которой никто в нашем институте не подозревал, а на самом деле  находясь в глубоком подполье, он завершил работу над созданием аппарата по улавливанию душ, блуждающих без дела во вселенной.
             - Аппарат миниатюрен, объёмом один литр, легко транспортируется, - и он движением фокусника выудил из своего необъятного кармана обычную литровую банку для варенья или засолки огурцов.
              У меня началась истерика от приступа хохота.
              - Хватит иронизировать. Я тебе ужё сто раз говорил, что всё гениальное просто.
              - Если гениальность приравнять к простоте, то твоё изобретение просто супергениально! Только к какой области его отнести: к новым методам консервирования?    
              Действительно, крышка была не совсем обычная, явно не из магазина или с рынка.
              - Сюда наливается смесь, которую я изобрёл по заказу американцев. Её отличительной особенностью является то, что она нисколько даже не напоминает по составу органические вещества, их которых построено человеческое тело, обладает теми же кислотно-щелочными, электронными и прочими параметрами.
              Я отвечал ему только «хруп-хруп», тщательно пережёвывая чипсы, так как слов у меня не было.
              - Большим недостатком моей конструкции является только то, что она не может работать сама по себе. В жидкости необходимо поддерживать определенную температуру и электрическое поле. В этой области я пока не достиг  совершенства, да и подручных материалов нашёл немного, поэтому агрегат получился громоздким, размером с чемодан. Но зато он работает на расстоянии порядка десяти метров до объекта.
             Если бы у Николая хватило бы ума вместо «колы» принести чего-нибудь покрепче, тогда, возможно я обошёлся с ним лояльней. Но весь этот бред, который он на меня вылил, вывел меня из себя, и я предложил ему покинуть мою жилую площадь. Но просто так выставить за дверь этого худого, цепкого и изворотистого, как червяка типа, было невозможно. После непродолжительной борьбы, в результате чего, мы чуть не разбили банку, ставшую в дальнейшем причиной моих многочисленных бедствий и страданий, Николай продолжал свои научно-авантюрные выкладки.
             - Тебе, конечно, не терпится узнать, как эта штука работает? – театрально воскликнул, ничуть не смущаясь, мой «друг». С его наглостью только работать рекламным агентом.
             - Нет, мне совсем не хочется этого знать! – чуть ли не заорал я, но поперхнувшись чипсами, замолчал. Воспользовавшись паузой, он продолжал:
             - Как я тебе уже говорил составить код души самому теоретически возможно, но этот трудоёмкий процесс может занять столько времени, что не хватит жизни одного учёного.
             - Да, особенно твоей жизни, потому, что я тебя сейчас прикончу! – переведя дух, отпустил я реплику.
             - А поэтому, нам необходим образец крови и ткани уже существующего индивидуума.
             - Я не дам ни капли своей крови! – сразу предупредил его я.
             - Что ты? Кто говорит о тебе? Опыт весьма опасен. Я копирую все параметры, предаю их жидкости, и ...
             - И что? – невольно заинтересовался я.
             - И всё! Душа испытуемого может переселиться в сосуд. При условии, что импульс жидкости будет сильнее.
             - А как мы узнаем, что эксперимент удался? Банка заговорит? – съехидничал я. – Или мы сможем тереть её и она начнёт выполнять наши  желания?
             - Арсений, ты же биолог, а рассуждаешь, как сказочник. Чтобы живое существо могло говорить, ему нужны органы речи, впрочем, как и все прочие тоже. Здесь же мы будем иметь дело только с одной духовной субстанцией.
             - Так как же ты сможешь убедить публику, что фокус удался?
            - Ну,  я ещё особенно этим не задавался. Надеюсь, что мы как-нибудь сможем это зафиксировать. Приборами или нашими скрытыми шестыми или седьмыми чувствами. Например, находясь в комнате с кем-то, ты ощущаешь чьё-то присутствие?
            «Конечно, ощущаю, особенно, если это моя жена: она кричит, что-нибудь в меня кидает, пользуясь тем, что моя жизненная позиция «не бить маленьких», - подумал я, но вслух сказал так:
            - Естественно, мы видим человека.
            - А, если мы закроем глаза?
            - Мы слышим его, хотя бы просто его дыхание.
            - А, если мы зажмём уши?
            - Возможно, тогда мы и не почувствуем ничего. Хотя знаменитая слепоглухонемая Елена Келлер могла не только узнать, что рядом с ней кто-то находился, а и, кто это был и  даже, как он был к ней расположен. Но это просто аномальное гиперразвитие органов осязания, воспринимающих температурные и магнитные колебания, на фоне отсутствия зрительных и слуховых восприятий.
             - Арсений! У человека гораздо больше органов чувств, чем принято думать.
             - Здесь я с тобой согласен. Но это не факт, что даже при их помощи мы сможем что-нибудь зафиксировать.
             - Есть ещё один способ проверить, удался ли эксперимент, -торжественно произнёс он.
             - И что за способ?
             - Фатальный исход выбранного объекта.
            
                ***
             На самом краю города, где улица растворялась в сумерках унылого, продуваемого холодным ветром, поля, стоял покосившийся деревянный домик. Едва-едва горел жёлтый блеклый свет, подпитываемый недостаточным напряжением в сети. Дверь не запирали, потому что здесь жила, вернее доживала свои последние скорбные дни одинокая, старая, больная женщина.
             - Знакомься, Арсений! Это наша Анастасия. Ну, как мы сегодня? –  радостным голосом задал он вопрос лежащей на кровати женщине, утопающей в собственных нечистотах.
             - Кто это? А это вы, врач, - простонала бедняжка, и лицо её озарилось подобием улыбки через гримасу страдания.
             - Ну, что больно? А мы вам укольчик сейчас сделаем, и всё будет хорошо. А наш медбрат Арсений вам постельку поменяет.
            Я так чуть и не подпрыгнул от неожиданного предложения стать матерью Терезой.
            - Николай, ты совсем уже?!
            - Стыдись Арсений! Неужели ты не хочешь оказать помощь тяжело больному человеку? Ты давал клятву Гиппократа.
           Я не мог припомнить, при каких обстоятельствах это было. Но всё-таки согласился помочь бедняжке при условии, что и Николай тоже не будет бездействовать.
           Не смотря на то, что наша пациентка почти ничего не весила, поднимать и переносить её  оказалось сложно. Она была больна раком в последней своей стадии. А наши хитроумные медработники любили перепродать обезболивающие лекарства, которые полагались бесплатно таким больным, поэтому медсестра систематически «забывала» приходить и сделать укол сходящей с ума от боли женщине. И эту миссию возложил на себя Николай, и, конечно, небескорыстно, как мы скоро убедимся. Материальные затраты на дорогостоящие лекарства он внёс в статью расходов на проведение своего эксперимента.
             Когда Анастасия, вымытая лежала в сухой чистой постели, постепенно приходила в себя от спасительного действия укола, я  почувствовал, что горжусь собой. Не каждый день выпадает нам помочь ближнему своему.
            - Почему её не положат в больницу? – наивно спросил я друга, изображавшего врача, захватив белый халат из лаборатории.
           - Её как раз недавно выписали. Не хотят портить показатели. Нам ещё анализы сегодня надо взять, - и он с лёгкостью проделал необходимые манипуляции, так как был натренирован на гораздо более миниатюрных объектах (я имею в виду крыс).
          - Может, нам чем-нибудь её покормить, - предложил я.
          - Нет, она уже ничего не ест. Надо только попоить.
         Я приготовил чай без сахара, остудил его и предложил старушке, сев рядом с её изголовьем. Она сделала несколько глотков, лишь движением глаз поблагодарив заботливых «медицинских работников»
          Прикрыв тщательно дверь и подперев её палкой, чтобы она не открылась сквозняком, мы побрели по вечернему городу домой.
             - Николай! Если твоё изобретение действительно работает, то твой эксперимент чудовищен и циничен. Как ты можешь убить эту несчастную старушку? – полушутя сказал я. Полушутя, потому что я абсолютно не верил в эту его человекоподобную жидкость, в прибор, напоминающий по конструкции самогонный аппарат и прочий бред, который я от него выслушивал.
             - Арсений! Чего же здесь чудовищного. Наоборот, мы скрашиваем ей последние минуты. К тому же она всё равно скоро умрёт. Надо торопиться с изготовлением препарата, а то мы можем не успеть.
           - Ты можешь не успеть. Меня к этим гнусностям не причисляй.
           - Конечно, я.  Я – учёный, совершивший великое открытие, а ты всего лишь жалкий ассистент.
           - Так вот какую роль ты мне уготовил в своём  сомнительном шоу!
           Если бы я не торопился бы домой, чтобы укрыться от сильной метели, пробирающей до костей, мы бы сейчас покатились вместе в сугроб, чтобы там решить, кто из нас более жалкий.
           На следующий день я пришёл к старушке один, сделал ей обезболивающий укол, заменил  простыни, перекатив её на бок. Когда я усадил  старую женщину, чтобы попоить, лицо её неожиданно приобрело розовый  оттенок, и она разговорилась, попросив подать ей альбом с фотографиями из ящика комода.  Анастасия захотела ещё раз посмотреть на близкие ей лица и рассказать кому-нибудь о своей жизни.
          Наша «пациентка» была стара и больна, поэтому, наверное, всё  прошлое перепуталось у неё в голове. Изложу так, как она мне поведала.
          22 июня 1941 года ей исполнилось 17 лет.  Жила она в городе Бресте. Накануне был выпускной бал. Что произошло на следующий день, можете себе представить. Но что было до этого?
           Анастасия жила недалеко от Брестской крепости, и, когда проходила мимо, часто встречала молодого рядового, или стоящего в карауле у ворот, или на вышке, или идущего маршем по городу. Он неизменно улыбался ей и, когда позволял устав, помахивал рукой. Она так и не успела узнать его имя. Собственно говоря, это и был весь её роман. Но каким-то образом она поняла, что была рождена для этого мужчины, а он для неё.
            Потом начали бомбить и стрелять, в город вошли немцы. Сразу девушке не удалось бежать оттуда, и она видела, как гитлеровцы безуспешно пытались взять крепость, где среди прочих находился тот солдат. Каким-то чудом семье Анастасии удалось всё-таки выбраться из Бреста. Но по дороге во время бомбёжки погибли её родители, и она осталась одна. 

                ***
            Затем она показала мне фотографию молодого парня в военной форме.
             - Это наш сын, - с гордостью и любовью произнесла она.
            - А где он? Почему он бросил вас здесь одну больной? – задал я резонный вопрос, попутно удивляясь оперативности молодой выпускницы школы, которая, даже не удосужившись узнать имени молодого человека, рожает ему сына.
            - Он погиб в 1881 году в Афганистане, - без слёз спокойно ответила она, видимо за столь долгое время уже смирившись с этим фактом, к тому же встреча с ним была не за горами.
            Я же всё равно почувствовал укоры совести из-за того, что поднял болезненную тему для бедной женщины. Она же напротив, была этому рада, потому что понимала, что скоро перейдёт из этого мира в другой, и больше не будет иметь возможности поговорить о своём сыне.  Я подсчитал, что к моменту своей гибели её сыну было почти сорок лет. И я поинтересовался, в какой должности он был полковника или генерала, полагая, что поговорить о его карьере, будет приятно для старой женщины.
            - Что вы, разве вы не видите форму на фотографии? Он был старшим сержантом, - с гордостью произнесла она.
           - Так сколько же ему было лет, когда его ..? – я не в силах был закончить фразу словом «убили».
           - Ему должно было исполниться двадцать, - кротко ответила она, с нежностью поглаживая своей жёлтой высохшей рукой старое фото.
           - А его отец где, он жив? – мне хотелось разыскать каких-нибудь родственников Анастасии, чтобы избавить её от медицинского обслуживания Николая. Хоть я и не верил в его «великое» открытие, но кто его знает.
           - Молодой человек, вы совсем меня не слушаете, я же вам рассказывала про его отца, что он погиб при защите Брестской крепости.
           - А был ли у вас ещё муж?
           - Нет, кроме моего солдата больше никого и никогда. Да и с ним-то мы даже ни разу не поцеловались. Но я знала, что он любит меня, по его взгляду. И он тоже знал, что я люблю его и буду любить всю жизнь. Вы должны знать, молодой человек, что браки совершаются на небесах, и люди не властны что-либо изменить.
           Я уже не верил ни одному её слову, так как понял, что всё это бред умирающей женщины. Возможно, была в её жизни первая любовь, закончившаяся потерей, как и для многих других, на чью долю выпало пережить войну, возможно, был и сын, погибший на другой войне. Но, что касается деталей, тут у старой женщины всё путалось в голове, но это было простительно. Заметив, что у неё опять начинаются приступы боли, я сделал ей ещё укол,  чтобы она могла спокойно заснуть.

                ***
                На улице  метель сносила с ног, забивая глаза колючими злыми снежинками. Когда я перешёл улицу, автоматически обернулся назад и сквозь сплошную пелену снега, заметил какую-то тень, подходящую к дому. На секунду мне показалось, что это был Николай. Тревожное чувство зародилось в моей груди, но я постарался успокоить себя, как часто мы это делаем, ставя на первое место своё эго. Было уже довольно поздно, я устал, и до дома дорога не близка. Я глянул на дисплей телефона, ничего себе, уже 12, 19 декабря 2006 года! Сегодня день Николая Чудотворца. Надо поздравить завтра моего эксцентричного друга.

                ***
              Ещё до рассвета примчался ко мне Николай, чуть не выломав дверь. Его всего лихорадило.
               - У тебя что, температура поднялась? - на всякий случай я попытался соорудить из воротника рубахи что-то наподобие медицинской маски.
               - Свершилось! Свершилось! Эксперимент удался! – он буквально снёс меня с ног, только обилие вещей на одной вешалке не дало мне упасть, и помчался на кухню.
               Я за ним в страхе, что на радостях в порыве сильно нервного возбуждения он уничтожит все мои съестные запасы на неделю. Загородив своей могучей грудью холодильник, я наблюдал, как он бережно вынул из-за пазухи свою дурацкую банку, а рядом на пол поставил чемоданчик со своим чёртовым прибором.
               От вида этих заурядных бытовых предметов мне почему-то стало жутко. И до меня вдруг дошло: Анастасия УМЕРЛА.
               - Она здесь. Душа здесь в этом сосуде. Миленькая моя лапочка, как тебе там, не тесно? – вся его крысиная физиономия светилась дьявольским светом. Да, видно, часть душ замученных им в лаборатории тварей переселилась в его тщедушное тело, а он даже этого и не заметил.
               Слушать весь этот бред, который нёс Николай, сюсюкаясь с банкой, как будто та и правда была живая, мне было невыносимо, я даже находил это кощунственным.
               - Послушай, Николай, я не хочу, чтобы ты больше сюда приходил, - произнёс я это таким спокойным и тихим голосом, что экспериментатор сразу понял, что обмывать  свой удачный научный опыт ему придётся в другом месте.
               Когда он ушёл, я попытался рассуждать здраво. А что, собственно говоря, произошло? Умерла старая тяжелобольная женщина. Наоборот, было бы странно, если бы она не умерла. Никакого отношения включение Николаем своего дурацкого прибора рядом с ней к её смерти не имеет, это же и дураку понятно.
                Но с тех пор я потерял покой. А вдруг это правда? Пусть мы украли несколько часов, даже минут жизни человека, - это всё равно называется убийством. И, если это правда, то теперь душа несчастной, и так настрадавшейся в этой жизни предостаточно, теперь вынуждена томиться в этой мерзкой банке, да ещё иметь рядом с собой такого нелицеприятного собеседника, как Николай.

                Продолжение следует