За всё приходится платить. Такое звание - курсант

            «Однажды ночью в 1713 году ему (Тартини) приснилось, что он заключил соглашение с дьяволом, который оказался в его услужении. Всё, чего бы Тартини ни захотел, удавалось ему, и любые желания предупреждались новым слугой.
            Как-то он вздумал дать ему свою скрипку, чтобы увидеть, сможет ли тот сыграть что-нибудь благозвучное. Но каково же было удивление Тартини, когда он услышал сонату, столь своеобразную и прекрасную, исполненную с таким совершенством и осмысленностью, что он никогда не мог себе представить что-либо подобное!
            Он испытал такое изумление, восхищение и наслаждение, что потерял дыхание; от этого сильного ощущения он проснулся и тут же схватил скрипку, надеясь восстановить хотя бы часть слышанного, но напрасно; пьеса, которую Тартини тогда сочинил, действительно является лучшим из того, что он когда-либо сделал, и он называет еще ее «Сонатой дьявола».
            Но та, которая тогда его изумила, была настолько выше, что он сломал бы свою скрипку и навсегда забросил бы музыку, если бы только мог это сделать».
            По поводу этого пересказа Ж. Ж. Лаландом – выдающимся французским астрономом, - услышанного им от композитора Тартини, припомнилась несостоявшаяся в юности моя собственной сделка с рогатым.

            Предшествовало ей длившееся непрерывно два с лишним года наваждение – в любой взятой чуть ли не наугад книге встречалось такое фантастическое совпадение с моими собственными мыслями и некоторое их продолжение, что просто оторопь брала. Читал я тогда, будучи курсантом военного училища в Риге, запоем. Всё мне казалось: ещё чуть-чуть, и найду книгу, в которой прочитаю исчерпывающие слова о смысле жизни и наконец-то утихомирю обуявшую меня юношескую страсть к Познанию. Но, проглатывая книгу за книгой самых разных авторов, разных стран-народов и написанные в разные времена, неизменно наталкивался лишь на одно и то же слово: конец.
            Именно это подвигло меня самого взяться за перо, и наваждение продолжилось. Обычная жизнь - служба, учёба, спортивные тренировки - шла своим чередом, но не хватило бы и вдвое большего времени, чем имелось в сутках, чтобы запечатлеть беззастенчиво происходящее на глазах действо, именуемое Жизнью. Такая брала досада, что хоть сам не живи, а лишь переноси на бумагу то, что видишь-слышишь-ощущаешь.
            Долго так продолжаться не могло, и развязка наступила после того, как сбылись мои тайные чаяния - угодил в госпиталь с многочисленными переломами после подлой пляски толпы нацосознавшихся латышских юнцов на моих "оккупантских" костях. И когда срослась поломанная рука, обрёл я ограниченную лишь госпитальным распорядком дня возможность жить своей второй и настоящей, как мне тогда казалось, жизнью - писательством.

            «Заказывал? Получай и распишись в получении». - Наступил момент, когда я сам, как автор, вдруг бесследно исчез и обратился в некий обезличенный механизм для записи текста. Какие там сюжеты-стили-построения! Благословенный диктат - когда, холодея от озноба и трясясь, как в лихорадке при комнатной температуре, не сам пишешь, а лишь торопишься записывать непрерывный поток берущихся невесть откуда слов, даже не вникая в их смысл-содержание.
            Этот поток полностью подчинил меня себе, поглотил и накрыл с головой, сводил судорогой пальцы руки, с бешеной скоростью выводящей шариковой ручкой буквы, доводил до исступления невозможностью угнаться за ним, пугал ощущением фантастичной нереальности и даже безумия происходящего, и прерывался лишь на короткие передышки сна без сновидений, в который я проваливался полностью обессиленным. Времени не было даже на то, чтобы разобрать написанные накануне каракули ставшего незнакомым собственного почерка, не то чтобы вчитаться в содержание написанного…
            Длилось это наваждение изо дня в день на протяжении недели. Благо, в четырёхместной госпитальной палате остальным страдальцам, как и медицинскому персоналу, занятым, кому - своими недугами, другим - их лечением, не было до меня, скособочившегося на больничной койке над тетрадкой, ни малейшего дела в свободное от лечебных процедур время. У меня же дело дошло до того, что единожды кровь носом пошла, и, вконец измученный, перед тем, как заснуть, обратился я с мольбой о передышке к неведомой и настойчиво руководящей мной силе.
            После этого и явился мне ночью во сне чёрт-дьявол собственной персоной. Незримый, сколь ни пытался я его разглядеть. Коротко пояснил он обязательность расплаты с ним: слепотой – художников, глухотой – композиторов, потерей голоса – певцов, безумием - мыслителей и обязательным несчастием собственной человеческой жизни – всех творцов без исключения. И предложил мне сделку: душу в обмен на ничем неограниченное и без каких бы то ни было прижизненных страданий творчество.

            Доведённый до отчаяния, закричал я что есть мочи: Возьми мою душу! – и тут же такая неимоверная тяжесть навалилась, словно и вправду кто душу из меня вынимал.
            Уже когда сплющенным до самого последнего предела себя почувствовал, вдруг полыхнуло внутри незримое пламя - то самое, знакомство с которым состоялось в раннем детстве, - и тут же в ноздри ударила вонь палёной шерсти, раздалось шипение, словно коту хвост прищемили, и ощущение тяжести бесследно улетучилось.
            Послышались тревожные голоса, яркий свет проник сквозь веки, чьи-то руки крепко ухватили меня за плечи и уложили обратно на госпитальную койку.
      - Ну, что ты, дружок... Успокойся... Всё хорошо. – Под эти слова, произнесённые лечащим врачом, в вену на сгибе моей руки с привычной болью вошла медицинская игла, и через короткое время наступил долгожданный облегчающий сон.

            Открыв поутру тетрадь со своими каракулями, на последней исписанной странице в размазанной по бумаге капле крови я различил знакомый мне силуэт старика с длинной бородой и в одежде до пят, опирающегося на посох.


Рецензии
Добрый вечер, Владимир.
Интересно написали, хорошо, с внутренней энергией строчек. Даже завидно стало.
Нет, увы, не моё это...
Очень-очень редко возникает состояние, когда пишется "взахлёб", и надолго его не хватает. Чаще - каждая фраза отдельная может сутками вертеться в голове, к ней цепляется вторая, но всё это медленно, с перерывами, пока не возникнет чувство, что вот, наконец, "та" фраза, "то" слово, и стоят они на своем месте...
Но прежде чем написать, мне обязательно надо проговорить текст...
Скорее всего, не такой уж я гений, чтобы нечистые силы заинтересовались моей душой...

Мария Купчинова   22.12.2019 16:07     Заявить о нарушении
Доброе утро, Мария.
"Скорее всего, не такой уж я гений, чтобы нечистые силы заинтересовались моей душой"... - Это вы, скорей всего, из ложной скромности или кокетничаете (смеюсь, однако).
Сдаётся мне, только в молодости либо при наличии изрядного запаса сил-энергии возможен подобный творческий натиск.
Что касается правки-редактирования, то никакой порыв их не отменяет, пока текст не запоёт (ведь Слово по самой своей сути - Музыка и есть).
Удач.
С уважением

Пранор 2   23.12.2019 02:44   Заявить о нарушении
Ну, почему же скромность - обязательно ложная? Это только военные люди безоговорочно уверены в себе... Это не намёк, просто каждая профессия накладывает свой отпечаток.

Мария Купчинова   23.12.2019 07:17   Заявить о нарушении
"Извините, погорячился"(с)
Удач.
С уважением

Пранор 2   23.12.2019 07:25   Заявить о нарушении
Да и я пошутила...

Мария Купчинова   23.12.2019 09:01   Заявить о нарушении
А как ещё можно говорить на эту край до чего несерьёзную тему!
Хоть зарыдайся, платить всё равно приходится-придётся.
Ещё раз спасибо вам, Мария, за визит и беседу.
Удач.
С уважением

Пранор 2   23.12.2019 09:55   Заявить о нарушении
На это произведение написано 14 рецензий, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.