Анастасия

- Я беременна, - собравшись, я наконец-то смогла сказать эти слова. Ты выключил телевизор и взглянул на меня.
- Какой срок?
- 5 недель.
- Еще можно сделать аборт.
Ты включаешь телевизор и уже не отрываясь, смотришь на экран, а я стою как дура, и до меня медленно толчками доходит, что ты мне не нужен. Я захожу в нашу спальню, достаю твой чемодан и швыряю туда все твои вещи. Даже мои, которые ты мне подарил. Мне от тебя ничего не нужно. Я смогу сама все сделать, мой ребенок не нуждается в тебе. Я закрываю сумку и вместе с ней возвращаюсь в зал. Ты так же палишься в этот гребанный телевизор. Я швыряю сумку на столик между вами.
- Что это? - ты удивлено смотришь на меня.
- Проваливай, - хладнокровно произношу я.
- Ты шутишь? - в твоих глазах на секунды вспыхивает огонек смеха, но он потухает после моего ответа.
- Считай, что ты был моим ребенком, и я только что сделала аборт.
- Малыш, ты сердишься на меня? Но сама подумай, мы не сможем сейчас поднять ребенка!
- Мы - да, а я смогу, так что катись отсюда.
- Ты же меня любишь, - хватаешься ты за это чувство, как за спасательный круг, но я тут же дырявлю его.
- Уже десять минут как нет.
Ты встаешь с дивана и берешь сумку. Ты уходишь из моей жизни навсегда. Хлопок двери и я одна.

- Мам, за мной сегодня Тима заедет, - кричит мне через весь дом, моя дочка. Она уже совсем большая 15 лет.
- Хорошо, только пускай он не очень  гонит, - я каждый день говорю эту фразу.
- Конечно, - каждый день один и тот же ответ. И я верю в это "конечно".


- Мария Александровна? - спрашивают у меня на том конце провода.
- Да.
- Кем Вам приходиться Симоненко Анастасия Александровна?
- Это моя дочка. Она что-то натворила? - мысленно я уже начинаю ругать Настю.
- Нет. Ваша дочка… она… - мне становится не по себе.
- Что с ней?
- Ее сбила машина, она находится в реанимации в больнице, - я уже несусь в больницу.

Я хожу по коридору, не останавливаясь не на секунду, мне только что сказали, что мое сокровище умерло и с каждой минутой после этого мне становится все хуже.
- Извините, я могу Вам чем-нибудь помочь? - раздается голос позади меня, я, не оборачиваясь, качаю головой. - Вы, меня не правильно поняли. Это я сбил вашу дочь, - я резко оборачиваюсь, готовая уже накинуться на этого человека и замираю. Я чувствую, как глазам подступают слезы, и начинаю хохотать. Истерика. За пятнадцать лет ты ни капли не изменился.
- Ты все-таки  ее убил, - сквозь слезы и смех произношу я.
Ты смотришь на меня испугано, твои глаза наполнены не поддельным беспокойством. Ты резко оборачиваешься в сторону операционной, а потом на меня. Смех наконец-то прошел, остались одни слезы.
- Она… - ты запинаешься не в силах произнести это слово.
- Нет, - я вытираю слезы и смотрю тебе в глаза.
- Но, ты только что сказала…
- Не имеет значения, - я качаю головой, - твой ребенок умер 15 лет назад и я вместе с ним. И Вы ничем не можете мне помочь. До свидания, - я поворачиваюсь к нему спиной и пытаюсь остановить вновь подступившие слезы.
Ты уходишь, уходишь, так же как и 15 лет назад. Ты мог остаться, ты это знал, что я могу тебя простить, но ты решил уйти. Уходи. Я справлюсь сама.


Я тряхнул головой, снимая наваждения. Что за странные мысли приходят мне в голову. По телевизору начинается теннис. Этот турнир я ждал целую неделю. В комнату заходишь ты. Ты долго стоишь за моей спиной, несколько раз ты хочешь, что-то сказать, но в последний момент передумываешь. Ты поворачиваешься к двери и делаешь шаг к ней, но вдруг ты решилась. Ты поворачиваешься ко мне.
- Я беременна, - говоришь ты и неотрывно смотришь на меня. Я выключаю телевизор и поворачиваюсь к тебе.
- Какой срок?
- 5 недель.
- Еще можно сделать аборт, - отвечаю я и включаю телевизор. Турнир уже начался.
Ты выходишь из комнаты, и я слышу, как хлопнула дверь спальни. Я вновь выключаю телевизор и смотрю на свое отражение в его темном экране. Я встаю с дивана и прохожу в спальню. Ты ничего, не замечая, швыряешь мои вещи в чемодан.
- Мы назовем ее Анастасия, - ты резко оборачиваешься и замираешь. - Мы назовем ее Анастасия.