Степной. Барак. Степа Махота. 1941-42

   Я уже писала, что 1-е отделение совхоза находилось в 67 км. от Ростова. Всего 1 км. пешком до 67-го разъезда по железной дороге, садились на поезд и ехали куда нам надо. Правда, не все поезда останавливались на разъезде "67-й километр". Скорые поезда и товарные не останавливались. Даже пригородные поезда делали остановку только на 1 минуту. Пассажиры успевали сойти с вагона, другие зайти в вагон. Билеты продавали в вагоне. Несмотря на 60 км до Ростова, мы не относились к Ростовской области. Наш адрес был: Краснодарский край, Штэйнгартовский рн, Степнянский зерносовхоз, отделение номер 1, хотя до Краснодара было очень далеко, и никогда мы туда не ездили, а считалось, что мы живем на Кубани, а Кубань река протекает в Краснодаре. И кто это придумал? Райцентр наш находился в Кущевке, а район назывался Штэйнгартовский (похоже на немецкое название). Адрес не изменился все 5 лет, пока мы там жили.
   1-й год, 1941-42, был для нас очень тяжелым. У нас не было одежды, обуви. Матрасы были набиты соломой, подушки тоже. Даже топили печку соломой. Наскоро слепленные наши комнаты продувались ветром, сколько ни топи. До Нового Года мы были в бараке одни. Но беженцы прибывали. Надо было их устраивать на работу и давать жилье. Первые соседи женщина Махота Федора с дочкой Надей и сыном Степой, вторые соседи Родина тетя Галя с сыном Колей и дочкой Маней. Нет смысла писать о других. Именно с Махотами и Родиными нас свела дружба. Родины были, как и мы, голые и босые. А Махоты жили крепко. Откуда у них все было? Даже шкаф, настоящая кровать с постелью, табуретки, скамейки, 2 стола и, чего в совхозе ни у кого не было - патефон с широкой трубой (грамофон) и много пластинок. Назвать "громмофон", по-моему, вернее, это же труба для увеличения звука, громкости. Если корень слова "гром", значит громмофон. Дополнительные комнаты строили медленно. Но уже как построили для Махоты и Родиных, то нам уже стало теплей. В начале стройки строение называли телятник, а позже, через 2 -3 года, когда отстроили все 6 квартир, стали называть барак. Но, когда мы уже собирались уезжать в 1946 г., то одна квартира была еще не жилая, хотя там жила семья Постригановых: на полу ели, на полу спали, хуже, чем мы. У нас был стол, 2 тапчана и 3 табуретки.
   На наших глазах была вся стройка. В нескольких шагах от барака выкопали яму и оттуда добывали глину, которую мешали с половой (это очень мелкая солома). Этой смесью заляпывали стены, сделанные из прутьев и толстых веток. С обеих сторон стен были торчащие  из под глины прутья. Мы помогали сровнять стены ведь нам самим тут жить надлежало.
   У моих ботинок совсем "раскрылись рты". Снег заходил внутрь. А Лена кричала, чтоб  я вынесла помои. Ужасно неприятно, когда в теплые ноги влезает мерзлый снег. Я просила Лену, чтоб она вынесла помои, а она кричала, что я  лодырь, ничего не делаю. Тогда я подумала, что без дырявых ботинок лучше пробежать до ямы и обратно босиком. Я схватила ведро и выбежала по снегу босая. До ямы добежала вгорячах, было терпимо, а от ямы назад уже почувствовала колики в ногах. Лена глянула, что я босая,  а ботинки стоят в углу, испугалась, что от матери попадет ей и, ругая и ворча, дала мне сперва подзатыльника, а потом принялась оттирать мне ноги, не обращая внимания на мои стоны. "У, старая, у-у-у, лодырь,"-обзывала меня сестра. Я была маленькая ростом, но всего на 2 года младше Лены, поэтому она меня и обзывала "старой".
   Конечно, мы выживали благодаря молоку. У каждой доярки под телогрейкой большой карман, куда помещается 2-х литровая грелка. Эту грелку надо тайком наполнить молоком в конце дойки и незамеченной пройти к выходу. Я думаю, что и бригадир и зоотехник знали об этом, но если запретить, поймать доярку, уличить ее в краже государственного молока, то дети не выживут, да и сами доярки не смогут работать на те копейки, которые им давали во время войны. Есть нечего. Выпьешь молока и ходишь пузатый, как паук.
   Настала весна 1942 г. Нам кто то дал семян, то картошки мелкой, то тыквы, то фасоли, кто рассады. Посадили 7 соток. Выкопали копанку, появилась вода для полива. У знакомых, у подруг Лены мы просили то лопату, то тяпку. Кое что появилось: редиска, огурцы, капуста, молодая картошка. Появилась надежда. Хорошо, что мама родилась в деревне. До 20-ти лет она научилась в деревне всему и это очень помогло нам в этом совхозе выжить. Она умела сажать огород, ухаживать и убирать, держать курей, свинью и даже корову.
   Из других, старых бараков нас полюбили и помогали нам семьи Андрющенко, Коваленко, Мартыненко. Мне мама пошила сарафан из перекрашенного матраса, и я в нем хвасталась перед Степкой Махотой и крутилась около его окна, чтоб я ему понравилась и он бы вынес патефон с пластинками во двор и проиграл для меня. Но он не вынес, потому что был наказан мамой Федорой за драку с мальчишками. Мне было его жалко, но он об этом не знал.
   Наши комнаты с Махотиными были расположены так, что наша входная дверь (крыльцо) была рядом с окном зала Махоты. А их крыльцо рядом с окном нашего зала. Даже слово "зал" не подходит, лучше назвать спальня. Кухня и спальня вся квартира. В каждой квартире 3 двери и 2 окна. 1я дверь в коридор, 2 я в кухню, из кухни в спальню 3я дверь. Одно окно кухонное рядом с крыльцом, другое окно спальни на другой стороне барака.
   Степка спал на кухне, как раз там, где через стену стоял мой тапчан, ему хорошо было водно в наше окно, где что находится. Он каждый раз видел наше окно, вернее смотрел, потому что по пути, хоть из дому, а хоть и домой, все тавно он проходил мимо окна нашей спальни. В начале он не замечал меня бедную, босую. А когда узнал, что я люблю петь и с нетерпением жду, когда он вынесет табуретку и поставит на нее патефон и заведет пластинку, то он меня заметил. Он удивился, что я в новом сарафане и даже в косичках ленты. Он, как заведующий клубом, свысока обращаясь к малышам, обратился ко мне:"Ну и сколько ты будешь стоять в стороне, подходи ближе, здесь же лучше слышно," -и, увидев, что я босая,  быстро снял свои тапки и отнес в коридор. Так мы слушали частушки Ковалевой, с обеих сторон пластинки: он, сидя на пеньке, а я стоя с другой стороны. Мне не понравилось, что он на 2 года моложе меня, а обращается ко мне, как к малышке. Я сказала ему, что меня жждет мама и ушла. (Степе было скучно самому, а тут я подвернулась, вот он и повеселел. Да и я в новом сарафане, видно, ему понравилась. Я была рада, а то он ходил к Саше Вертий, а у Саши была сестренка Вера. У них не было мамы, она умерла, и дед с бабой старались одевать ее, как куклу: новое платье, новый платок и т.д. Я, глупая, завидовала ей и плакала от обиды.) Я из окна поглядывала за Степой. Он быстро отнес патефон домой и пришел на нашу сторону. Увидел, что никакая мама меня не ждала и спросил, что я буду делать. Я сказала, что я с Манькой пойду на огород. Он спросил, есть ли у нас копанка, я ответила, что есть. "А можно я покупаюсь в вашей копанке?" " Конечно, можно,"- ответила я. Мы позвали Маньку и все втроем пошли купаться. Было очень весело. Мы хохотали, брызгались, потом прямо на мокрые трусики оделись, нарвали зеленого горошка, редиски, огурцов и пошли домой. Степка воображал перед нами. То показывал, как он быстро бегает, то показывал свои окрепшие мускулы. Одним словом, подружились.
   Вруг видим, в центре народ собрался. Сообщили из района, что немец близко уже подходит, надо немедленно гнать скот в тыл, подальше от врага, чтоб немцам не достались коровы. Все, кто связан со скотом: доярки, телятницы, бригадир, зоотехник и 2 пастуха должны с семьями эвакуироваться. Нам дали быков вместо лошадей, мы их запрягли в возилки, погрузили свой скарб и двинулись в путь. Возилка - это широкая подвода, на прочных палках, переплетенных прутьями, застелено соломой и вожжи для шей быков. Мы знали, что далеко мы не уедем на этих быках, но нам было приказано гнать скот от немцев и мы гнали. И нам очень не хотелось видеть врагов, но от нас ничего не зависело.

Об Ольге Васильевне Ковалевой, советской народной певице: https://www.youtube.com/watch?v=c6KkecYVOkw
Ольга Ковалева "Разлилась Волга широко"1930-е: https://www.youtube.com/watch?v=TeXQKVzHPzE