Л. Дубаков. Mania Divina как роман исцеления

Л.В. Дубаков, канд. фил. наук

"MANIA DIVINA" Б. ГРЕЧИНА КАК РОМАН ИСЦЕЛЕНИЯ

Проза Б. Гречина представляет собой один из «проектов будущего», один из вариантов новой литературы XXI века, основными качествами которой являются искренность и простота, той литературы, которой, по мнению Е. Ермолина, должна быть свойственна неразмытость категорий добра и зла и которая должна порождать «смысловое поле высокого напряжения» , призвана возвратить читателя к «разумному, доброму, вечному».   

В романе «Mania Divina» Б. Гречин, как и в большинстве других своих произведений, ищет ответы на сущностные вопросы, которые ставит перед ним и перед читателем неблагая современность. И один из главных вопросов – как обрести и прорастить, уберечь от болезней или излечить от них то духовное зерно, из которого в конечном итоге появляется более совершенный человек, «человек облагороженного образа».

Отсюда исходит то, что едва ли не всякое произведение Б. Гречина, будь то рассказ, повесть, роман или, как в случае с «Mania Divina», случай из врачебной практики, оказывается инструментом воспитания или исцеления – себя, героев, читателя.

Так, главный герой романа «Mania Divina» – Пётр Казначеев – постепенно и трудно выправляется в сторону более глубокого восприятия поначалу кажущегося странным и нездоровым поведения своей пациентки (а значит в сторону более интуитивного восприятия реальности), леча пациентку от «безумия», он вылечивает себя – от материализма. 

Решению задач исцеления в романе способствует система персонажей и их сюжетное взаимодействие. Главных героев двое – это, во-первых, персонаж, наделённый мистическим даром, сталкивающийся с миром, не принимающим его , и, во-вторых, – персонаж, волею судеб берущийся осмыслять внутренний мир этого самого мистически одарённого героя. По сути, этот второй персонаж – alter ego читателя.

Персонаж №2 – врач-психотерапевт, – сперва предполагающий шизофрению у своей пациентки, открывает для себя вместе с читателем новые факты биографии персонажа №1 и, мужественно и честно признавая их, меняется – также (по задумке автора) вместе с читателем. Встречаясь с людьми, с которыми однажды встретилась и на которых повлияла новая пациентка, герой (и читатель) наблюдают в разной степени удачные попытки героини справиться с душевными омрачениями театрального режиссёра, председателя теософского общества, православного архиерея, буддийского ламы, католического священника, крупного бизнесмена – и тем самым ревизуют свои собственные несовершенства.

Помимо этой главной интенции прозы Б. Гречина (духовное воспитание/исцеление), можно выделить ещё пару моментов, с ней связанных. Так, биография Лилией Селезнёвой отчасти напоминает житие. Вслед за Г. Гессе, автор показывает путь своего героя как путь настоящего или будущего святого, пребывающего в миру и пытающегося этот мир изменить (в случае с «Mania Divina» – принести в него послание небесных областей). И здесь примечательно то, что, невольно создавая «житие» своей пациентки, Пётр Казначеев создаёт и своё жизнеописание, и вот в это curriculum vitae medici под самый конец произведения явно проникает религиозный дискурс: «…это значит, что ныне где-то проходит своим путём вестница миров горних <…> неся осуждение порочным, предостерегая нестойких, освобождая пленённых в духе, утешая тоскующих, окормляя алчущих правды, вдохновляя отчаявшихся.<...> Аминь» . Таким образом, агиографичность отчасти проецируется и на этого героя – и, значит, опять же, на читателя: персонаж №2 на миг соотносит себя с персонажем №1, мистическим талантом, с которым он соприкоснулся, а значит, возможно, соотносит и читатель, расширяя на миллиметр своё сознание и становясь на миллиметр ближе к мирской праведности.

Возвращаясь к людям, с которыми встретилась главная героиня, а также отмечая те способы, которыми она несла весть конкретному человеку (входила в образ Белой Тары, Лакшми, Терезы Маленькой и т.д.), можно отметить идею естественной экуменичности, обозначаемую автором и органично вырастающую на почве мистицизма Лилии Селезнёвой. Также примечательно, что среди людей, которым приносится весть, – не только религиозные деятели, но и художник, и бизнесмен. И всё это тоже воспитательный/целительный момент: автор (также, по-видимому, вслед за Г. Гессе) демонстрирует многообразие путей движения человека к своему «облагороженному образу».

Говоря о стилевых особенностях «Mania Divina», нужно отметить, во-первых, тенденцию к документальности. Она проявляется, например, в жанре произведения – случай из врачебной практики, – по сути, являющимся точным врачебным отчётом о происходивших событиях. Дополнительно документальность задаётся названиями глав текста, отсылающими к врачебной терминологии: diagnosis primarius, resumptio, epicrisis. И собственно сам текст насыщен медицинскими терминами, названиями болезней, исцеляющих методик, упоминанием светил психиатрической науки и проч. Поддерживается документальность в частности и указанием на точные даты происходивших событий.

Во-вторых, Б. Гречин в «Mania Divina» предельно точно воссоздаёт психотипы различных людей: его персонажи передвигаются, жестикулируют, говорят именно так, как должны это делать. Так, например, речь «памятника здравого смысла»  – сестры главной героини Анжелы полна коротких восклицательных и вопросительных предложений, набитых суетой и поверхностностью мещанской мысли, речь же интеллектуала и по совместительству художника-авангардиста – самозваного жениха главной героини Анатолия Борисовича полна неуклюжих пространных академических фраз, отдающих занудством и глупостью.

В-третьих, Б. Гречин точно выстраивает речевое взаимодействие оппонирующих персонажей: атмосфера непростого разговора накаляется умело, как в хорошей драме, и быстро, как в жизни: Пётр Казначеев, беседуя с родственниками и знакомыми Лилии, спрашивает и говорит, точно выявляя слабые и «некрасивые» моменты их позиций. В этой связи можно говорить о драматургичности и психологичности как характерных стилевых особенностях «Mania Divina».

В-четвёртых, Б. Гречин, наряду с подробностью портрета персонажа, придаёт этому портрету глубину, закладывает в него не только следствия, но и причины: портрет в «Mania Divina», как и в других произведениях автора, это порой что-то вроде «кармического портрета», когда за обликом персонажа интуитивно и через подсказки автора можно попытаться угадать прошлое героя, его прошлый опыт. Так, в портрете Лилии мельком во фрагменте потока сознания Петра Казначеева подчёркивается нечто французское (Лилия ; лилии ; герб Франции) и, может, христианско-средиземноморское (образ лилий из Евангелий, образ сивиллы).

В-пятых, к стилевым приметам этого произведения можно отнести юмор. Причём смешное в «Mania Divina» – это и юмор, и ирония, и сатира. То, что спектр смешного широк, говорит об интонационной пластичности автора, реагирующего через главных героев на людей и события так, как того требует ситуация. Но нужно отметить и то, что в контексте этого произведения смешное оказывается дополнительным инструментом воспитания: смешное воспитывает пластичность души, даёт возможность не привязываться к идеям и вещам, что, в конечном счете, избавляет героев от страдания, которые они несут себе и окружающим. И не просто так зануда Анатолий Борисович оказывается подлецом.

Все эти стилевые особенности «Mania Divina», исключая последнюю, объединяет тяга к точности, достоверности, к максимальной реалистичности письма. И в данном случае, это ещё один способ исцеления – исцеление стилем. Так, например, в повествовании «Mania Divina» нет фонетических диссонансов, лексических смещений, синтаксических перверсий. Это повествование, доверенное в романе Петру Казначееву, напоминает прозу И. Тургенева с красотой её словоотбора и умеренным разнообразием . И неслучайно Казначеев пишет по-тургеневски, ведь он – со всеми своими слабостями – человек облагораживающегося образа, душевного здоровья, только укрепившегося от соприкосновения с «божественным помешательством» («mania divina»). И в этом он также – пример для читателя.

Таким образом, мотив исцеления – себя, героя, читателя – оказывается сквозным для «Mania Divina», этот мотив проявляется на нескольких уровнях текста – в интенциональном слое, в организации системы персонажей и специфике сюжетного построения, наконец, в его стилевых особенностях.


Список литературы:

1. Гречин, Б. Mania Divina [Текст] / Б. Гречин. – Ярославль, 2011.
2. Ермолин, Е. Проекты будущего [Текст] / Е. Ермолин // Зарубежные записки. – 2009. – №19.