52. Коза в памперсе. Репортаж из хосписа

    52. Коза в памперсе  _ (эпизод 52 из повести Скучная жизнь Ефима Ильича)

" Что за песню пели сирены
или каким именем назывался Ахилл,
скрываясь среди женщин ,-
 уж на что это , кажется,
мудрёные вопррсы,
 а какая-то догадка и здесь возможна".

 Сэр Томас Браун и Эдгар Аллан По


      Ефим Ильич лежал у открытого окна на седьмом этаже N-ой больницы и смотрел в небо. В небе кучерявились облака , и Фима угадывал в их очертаниях то крылья и силуэт архангела Гавриила, то жесткий профиль Екатерены Великой, которая через мгновение обращалась в лесного гнома , притаившегося под пенной шляпкой волшебного гриба, то виделись Ефиму Ильичу паруса летучего голландца, а то и огромные челюсти рыбы- кита, застрявшего меж ледяных гор- айсбергов.

      Пока Ефим Ильич размышлял, облака куда-то исчезли , и всё небо затянулось серым, совсем не интересным пологом . Помрачнело, и Фима закрыл окно. Ему стало скучно. Он вышел в коридор и изучил книги в шкафу. Дарью Донцову и Бориса Акунина  читать не хотелось. Англичанка Алекс Д., автор множества мировых бестселлеров, утомила его описанием окровавленных трупов, Агату Кристи он проглотил за два часа и ,наконец, наткнулся на Эдгара По. Книга была старая, с жёлтыми вонючими страницами и грязно-серым переплетом. Но зато внутри  Фима обнаружил и «Убийство на улице Морг», и «Золотого жука», и ещё почти 20 замечательных рассказов с воплями покойников, скрежетом старых ржавых дверей, прогнившими  половицами  родовых замков , мистическими конями в пожарищах и др. Он решил читать По и чаще мыть руки.

          Соседи по палате смотрели футбол, но Фима ничего не видел на экране телевизора, кроме мутных пятен, обозначавших, по-видимому, игроков и куски зеленого футбольного поля.  « Странно,- думал Фима,-  почему я хорошо вижу небо и облака и совсем не вижу футбол?». Он подозревал, что  разгадка кроется в масштабах обозреваемого пространства. Его взор пронзал пространство до самого небушка (ого-го, сколько!!)  и натыкался на пелену в помещении на расстоянии 2-3 метров. Окулист, к которому направили Фиму, выписал капли от катаракты   на оба глаза и велел сменить очки. 

         « А теперь… сегодня…ха-ха! ,- читал Ефим Ильич,- Этелред  взломал дверь в жилище пустынника,  и  дракон испустил предсмертный вопль, и со звоном упал щит».
                Э.

        В коридоре раздался вопль, и с тяжёлым стуком  чьё-то тело упало на пол. Фима поспешил в коридор. На полу возле своей кровати лежала и стонала женщина , живот неимоверных размеров покоился рядом. « Упала беременная женщина»,- доложил Фима мадсестре, которая уже спешила на помощь со шприцем в руке. « Она не беременная»,- сказала медсестра, а сосед добавил: « У неё водянка и потому такой большой живот,- и вообще, она , кажется. наркоманка, посмотри, какие у неё руки и ноги». Фима и вправду обратил внимание на синие руки и ноги то ли девицы, то ли женщины , оценил её грязно- розовые панталоны  и сорочку (халата на даме не было), и ему стало очень и очень жаль эту заблудшую то ли овцу, то ли козу. Он достал из своей тумбочки банан и положил на тумбочку дамы. Дама вдруг заплакала, и сестре пришлось поставить ей второй укол, от которого девушка успокоилась и заснула.  Но розовые панталоны  прикрыть было нечем, и они оттеняли своим цветом бледные, худые и, кажется. немного кривоватые ноги.

      Фима продолжил чтение Эдгара По. « Огромные старинные двери медленно раскрыли свои тяжёлые чёрные челюсти…»… «Хотите кусочек сала?» - спросил вежливо сосед , до того молча жующий копченую колбасу. Фима проглотил слюну. Этот сосед каждое утро съедал по два крутых яйца, по одному свежему огурцу вприкуску с  пирожком. Запасы его продовольствия были неисчерпаемы, и Фима кивнул головой. Сосед развернул бумажку, на которой красовались нарезанные кусочки сала- ближе к хозяину- розовые с прожилками, а в стороне Фимы- жёлтые , с подозрительной бахромой   бурого цвета по краю. Фима постеснялся взять розовый кусочек, тем более, что хозяин сала настойчиво ножичком подвигал ему желтые кусочки. То, что сало тухлое, Фима понял сразу, положив кусочек в рот. Ему ничего не оставалось, как только проглотить злополучное подношение. И он дорого поплатился за свою опрометчивость. Его «иммунитет» расстроился надолго и сопровождался рвотой и болью в желудке. Фиме показалось, что вместе с кусочком сала он проглотил скопление мушиных яиц или мелкие щупальца каких-то космических насекомых. Фиме было явно плохо, а сосед рассказывал  мужичкам о скромном подарке его знакомой бомжихи, которая накануне его поступления в больницу  принесла ему большой шмат сала с помойки. « Идиот»,- хотелось крикнуть Фиме, но он сдержался. Температура держалась на уровне субфебрилитета, и Фиме назначили антибиотик. Однажды к «идиоту» пришли два врача, один из них- кандидат медицинских наук , и предложили сделать пересадку костного мозга. « К сожалению ,- сказал кандидат наук,- мы не можем добиться ремиссии, Вам может помочь только костный мозг сестры или брата. Группа крови и резус- фактор роли не играют». У « идиота» не было ни братьев, ни сестёр, и потому он был обречён. И Фима понял, почему сосед угостил его тухлым салом. Он хотел, чтобы Фиме было плохо, как плохо было ему.

        «Двери… растворил мощный порыв ветра- но там, за ними, высокая., окутанная саваном,.. стояла леди Мэдилейн».

        И вновь раздался вопль, но на этот раз кричала другая женщина. Фима знал, что у неё миеломная болезнь и обширный остеопороз, что у неё переломы плеча и обеих голеней, что у неё есть бывший муж и два сына, которых никто никогда в больнице не видел.  « Я обречена»,- пожаловалась вчера леди Ефиму Ильичу, случайно оказавшемуся рядом с её кроватью в коридоре. Ефим Ильич помог ей тогда «переложить правую загипсованную ножку чуть в сторону». Сейчас врач производил какие-то манипуляции с челюстью леди Мэдилейн, и женщина кричала , визжала и плакала от боли.  « Ой, не надо, прошу Вас, пожалуйста, не надо»,- вопила леди, и коридорные больные молчали и слушали. Когда врач и медсестра ушли, женщина перестала верещать , и Фима принёс ей чаю. Но пить лёжа женщина не могла, а Фиме было неудобно поить её с ложечки. Всё-таки, у неё был муж и дети. Были медсестра и санитарка  где-то в отдалении. Он был просто соседом. Только жил он в палате, а леди лежала в коридоре, фактически ставшим настоящим хосписом.

    Мужчины в палате, кроме владельца сала и пожирателя яиц, были неинтересными созданиями. Один всё время читал, согнувшись в виде перевёрнутой буквы Г,другой лежал , закрыв глаза и отрешившись ото всего мира, третий, он был, наверное. программистом или админом в Интернете, потому что всё время сидел, ссутулившись над какими-то цифрами, а на спине у него красовалась надпись I’m feeling lucky.Надпись на груди  обозначала автора столь оптимистичного высказывания- мистера Google.

    «В этот самый миг откуда-то … донесся слабый и, видимо, отдалённый но душераздирающий , протяжный и весьма странный то ли вопль, то ли скрежет…»

      Фима шёл по коридору, и внимание его привлёк странный звук из «моечной комнаты». Громко стонал или кряхтел старик. Фиме показалось даже, что это были предсмертные мольбы о помощи. Фима не мог пройти мимо, он попробовал толкнуть дверь, но она не поддавалась. Вспомнив, как ему самому недавно стало плохо под душем, он позвал медсестру. Медсестра смотрела телевизор и ничего не слышала. Но на слова Фимы отреагировала быстро, схватила шприц с иглою и бросилась в «моечную». « Это не мужик,- сказала она Фиме, возвращаясь,- это женщина» и что-то шепнула второй медсестре. Приехали санитары реанимации и увезли несчастную. Фима гордился собою- он предотвратил смерть, и решил для себя впредь не ходить в одиночку в душевую. 

    Сидеть было негде. Диван в холле заняла ещё одна женщина  с большим животом,  и они обе, старая и новенькая, лежали, выставив на обозрение свои огромные животы и обвислые груди.

    Фиме захотелось позитива. Мужики хранили гробовое молчание, впитывая в себя разноцветные жидкости и донорскую кровь из капельниц, сам Ефим Ильич уже поглотил положенную ему дозу химии и теперь избавлялся от побочных эффектов, прочищая печень и селезёнку, избавляясь от перепадов давления и температуры. Ему хотелось позитива, и потому он стал прислушиваться к звукам соседних палат. Вот что-то сказала женщина за стеной и раздался дружный хохот. Фима поспешил в коридор, где слышимость была лучше. Он давно заметил, что молодые дамы, коих было не столь много, лежали на кроватях, обритые наголо, и уныло ожидали тромбоциты от добрых «кадровых» доноров. Они вспоминали своих мужей, звонили домочадцам и подругам, давали наставления  по сбору последних огурцов на огородах и дачах, записывали рецепты для консервирования. Фима не умел консервировать огурцы, потому эти дамы его мало интересовали, хотя ему и хотелось иметь собственный огородик или дачку. Женщины в возрасте вспоминали вкусные блюда из мяса, рыбы и муки, которые им довелось вкушать  в юности, или со смаком рассказывали байки об изобилии на мясокомбинате, с которого они уносили в лифчиках и трусах связки сосисок, говяжьи вырезки, свиные окорока и котлеты. Для женщин это был настоящий позитив, а вот Фима презрительно сжимал губы- он никогда не воровал сам и осуждал бытовое воровство как таковое. « Несуны поганые,- ворчал он,- всю страну  разворовали».

     Позитив был у женщин постарше- а это были либо участницы ВОВ, либо блокадницы, либо блокадные дети . Они не лежали в лёжку  на кроватях, они ходили друг к другу в гости, вышивали, вязали шапочки для лысых голов, пели песни, читали стихи. Это были старожилы клиники, приходившие сюда регулярно в течение нескольких лет , а их сообщество можно было бы назвать сообществом бодрых миеломных старушек. Раздался смех, и Фима весь обратился в слух. « А что, можно ли в клетке для кролика выращивать цыплят??»   «Конечно, можно, вырастут куры и будут нести яйца». « О, бедный бедный мой кролик,- возопила первая женщина,- ты ещё не умер, ещё не покойник, а я уже на твоё место цыплят определила!!».  Последовал дружный смех, и кто-то предложил вместо цыплят выращивать в комнате или на балконе козу. « Самое неприхотливое животное,- со знанием дела произнесла старушка и добавила- «только ведь коза будет писИТь!!!». « А я ей памперс надену,- парировала хозяйка клетки для кролика. Вновь раздался дружный смех, и по палате разнеслось « Коза в памперсе, коза в памперсе!!Ха- ха-ха!!!». Фима улыбнулся и вернулся в свою палату. Программист лежал под капельницей в новой майке. Старая висела на спинке кровати, и отчётливо были видны слова мистера Google I’m feeling lucky….
    

    Фима ехал в автомобиле социального такси по кольцевой автомагистрали. Рядом с шофёром сидел его старый университетский друг  Саша Миллер , недавно спасший Фиму от ортостатического коллапса на выходе из приемного покоя. Если бы не его расторопность, лежать бы Фиме сейчас на прежнем месте  в гематологии . А сейчас Фима блаженно развалился на заднем сидении и смотрел в окно автомобиля. На лугу далеко -далеко  паслись…, нет, не козы, а лошади. Фима определил их по тёмным силуэтам , разбросанным там и сям. Автомагистраль плавно спускалась на шоссе, ведущее к  фиминому родному  гнезду. Позади были 25 порций больничных каш, помноженных на три, позади были то ли женщины, то ли виденья, и ничего, что у Фимы вместо одного лимфоузла в паху было уже два, ничего, что удалось только поднять гемоглобин и не удалось снизить лейкоцитоз, ничего, что в черепе появились новые ощущения. «Я счастлив, господа присяжные и заседатели,- повторял про себя Фима,-   I’m FEELING LUCKY!!!».